Волчица и пряность. Том 2

— Когда ты храпишь во сне, это кажется не слишком убедительным.

Хоро немедленно надулась.

— Я вовсе не храплю.

— Ну, не очень сильно... — уточнил Лоуренс, тем более, что это выходило у неё довольно мило.

Однако Хоро лишь сильнее нахмурилась. Похоже, была ещё какая-то причина для этого.

— Это не имеет значения.

— Понял-понял, — улыбнувшись, ответил Лоуренс.

Хоро прыгнула обратно на козлы и, усевшись, всем весом навалилась на него.

— Сказала же — не имеет значения.

— А я сказал, что понял.

Хоро вела себя так, словно её обвинили в мошенничестве, её взгляд пронзил Лоуренса ужасом. Такой взгляд мог бы его убить на месте в первые дни после их встречи, сейчас же он, конечно, уже привык иметь дело со своей спутницей. В итоге, не найдя, вероятно, слов, Хоро недовольно скривила губки и отвернулась.

— Однако здесь и впрямь никого, — небрежно заметил Лоуренс, улыбнувшись такому поведению Хоро.

И действительно, луга раскинулись перед ними насколько мог видеть глаз, но ни единой души видно не было. Даже если слухи о волках возымели на людей такое действие, этот путь к Рюбинхайгену был короче, и Лоуренс чувствовал бы себя лучше, если бы по нему двигалось хотя бы несколько торговцев. Но сколько бы он ни оглядывался, их повозка была здесь одна.

— Это потому что сила слухов может быть неожиданно могучей, — пояснила Хоро, продолжая сидеть отвернувшись.

Такое детское поведение показалось Лоуренсу весьма забавным. Он улыбнулся и кивнул — конечно.

— Тем не менее, только кажется, что там никого нет, — добавила она совсем иным тоном и немедленно спрятала хвост под плащ.

Затем устало вздохнула.

Прежде Хоро продолжала заботиться о своём хвосте, даже когда они проезжали мимо других торговцев, увидев, что она спрятала хвост, Лоуренсу стало немного не по себе.

— Пахнет овцами. Впереди ненавистный мне человек, — пояснила Хоро.

Человек, связанный с запахом овец, это, несомненно, пастух. Возможно, Хоро спрятала хвост, потому что знала о необычайном пастушьем чутье на волков. О том, насколько ей не по душе эта встреча, можно было судить по её наморщившемуся носику. Пастухи и волки — враги по своей природе.

Впрочем, если разобраться, то волки являются врагами и торговцам, о чём Лоуренс предпочёл не говорить.

— Что делаем? Может, объедем?

— Убегать должны они. Нам нет нужды их избегать, — ответила Хоро так мрачно, что Лоуренс невольно опять улыбнулся.

Хоро посмотрела на него, но он отвернулся как ни в чём не бывало.

— Что ж, раз ты так говоришь, давай просто поедем как ехали. Колёса вполне годятся ехать по лугам.

Хоро молча кивнула, и Лоуренс взялся за поводья.

Повозка продолжила движение по узкой дороге через луга, и спустя некоторое время вдалеке показались белые точки, должно быть, овцы. Хоро продолжала молчать с мрачным выражением лица.

Лоуренс бросил на неё косой взгляд, и мудрая волчица, похоже, это уловила. Хм, - хмыкнула она и слегка поджала губы.

Чуть позже она заговорила:

— Я ненавижу пастухов больше всего на свете, с самого рождения. Мне сейчас с ними никак не поладить, — и она, потупясь, вздохнула. — Когда ты идёшь, а у тебя перед глазами такая вкусная еда, а тебе не позволяют её съесть. Ты бы не возненавидел это?

Было забавно слышать, с какой серьёзностью это говорила Хоро, впрочем, это и впрямь могло быть серьёзным для неё, поэтому Лоуренс продолжал смотреть вперёд, стараясь, сохранять на лице бесстрастность.

Теперь и его глаза различали, как там, ещё довольно далеко, овцы, одна за другой, шли за врагом Хоро. Он не мог определить, сколько именно их было из-за х беспрерывного движения, но вряд ли больше десятка. Овцы двигались медленно, неторопливо поедая траву у дороги.

Конечно, ненавистного для Хоро пастуха сопровождали не только овцы, но и пастуший пёс.

Пастух был одет в плащ цвета поблекшей осенней травы, на его грязно-серого оттенка поясе висел пастуший рожок. Пастух в руке сжимал посох выше его роста, колокольчик на конце посоха был размером в ладонь.

Чёрный пастуший пёс держался неподалёку от хозяина, бдительно наблюдая за обстановкой. Его длинная шерсть делала его похожим на сгусток чёрного пламени, впрочем, шерсть вокруг его пасти и на концах лап была белой.

Согласно поверьям, встречая пастуха, путешественники должны помнить два правила. Первое — пастуха нельзя обижать, второе — следует удостовериться, что плащ пастуха не скрывает под собой демона.

Поверья окружает дымкой таинственности пастухов и делает их даже более одинокими, чем странствующие торговцы. Это сразу бросается в глаза, стоит только посмотреть, как пастух в окружении овец и в сопровождении лишь своего пса передвигается по этим обширным лугам, также становится понятным, почему работа пастуха заставляет относиться к ним, не как к нормальным людям. Ведь тот, кто в одиночестве проводит день за днём под открытым небом среди пастбищ, общаясь с одними животными, кажется обывателям кем-то вроде языческого бога или колдуна, управляющего животными по своему произволу.

Считается, что встреча с пастухом может даровать путнику благословение духов земли, которое может отвратить беды в течение недели. Но если по неосторожности принять за пастуха демона, скрытого под пастушьим плащом, путник может лишиться души, которая будет помещена в одну из овец стада.

Лоуренс на первый взгляд не увидел в пастухе ничего плохого, он выглядел вполне правдоподобно. И к радости Лоренса четырежды поднял свой посох в ответ на приветственно поднятую и трижды повёрнутую в воздухе руку. Значит, под пастушьим плащом был не призрак.

Однако это была лишь первая проверка, чтобы убедиться, что с овцами шёл не демон, надо было немного приблизиться.

— Я странствующий торговец Лоуренс. А это моя спутница Хоро, — представился Лоуренс, приблизившись на расстояние, на котором он смог различить заплаты на плаще пастуха.

Пастух оказался на удивление невелик ростом — чуть выше Хоро. Пока Лоуренс представлялся, пастуший пёс, собрав овец, сел рядом с пастухом, как верный рыцарь. Его серо-голубые глаза внимательно следили за Лоуренсом и Хоро.

Пастух молчал, не отвечая на слова Лоуренса.

— Моя встреча с тобой на этом пути — это Божий промысел, и тебе надо сделать должное, если ты добрый пастух.

Добрый пастух в отличие от демона должен исполнить нечто вроде танца с песней, чтобы доказать свою истинность. Пастух медленно кивнул и поставил перед собой посох. Лоуренс удивился нежности и изяществу ладоней пастуха, но зазвучавший удивил его ещё больше.

— По благословению бога небесного... — зазвучала ритуальная пастушья песня.

Голос, который мог принадлежать только молодой девушке.

— По благословлению духов земных...

Руки пастуха, ловко управляя посохом, привычными движениями начертали в пыли дороги небольшую стрелку, а затем от её вершины против часовой стрелки круг.

— Услышь из ветра послание Божье и вкуси милость духов подобно овцам, вкушающим траву...

Когда конец посоха, завершив круг, снова коснулся вершины стрелки, правая нога пастуха чуть приподнялась и топнула по земле.

— Пастух ведёт овец, как Господь пастуха...

Конец посоха оторвался от стрелки и уткнулся в землю у носков ног пастуха.

— Божьим руководством пастух идёт по истинному пути.

Куда ни пойдёшь, обряд везде одинаков. Пастуший танец с песней. У пастухов не принято объединяться в гильдии подобно ремесленникам или торговцам, но обряд исполняется одинаково везде. Так что слухи, что пастухи способны с ветром передавать слова далёким людям, возможно, имеют под собой некоторые основания.

— Прости, что, может быть, я был с тобой невежлив. Ты должен быть добрым пастухом, — произнёс Лоуренс, слезая с козел повозки на землю, и на губах пастушки появилась улыбка.

Капюшон позволял увидеть, как прекрасно очерчена нижняя часть её лица, насчёт остального Лоуренс не мог быть уверен. И его внутри переполняло любопытство, хотя он старался вести себя достойно.

Среди торговцев женщины встречались редко, а среди пастухов — ещё реже. Тем более торговцу, любопытному по своей природе, не было причин не проявлять интереса к женщине-пастуху, особенно если она юна и красива. Но даже при этом можно утверждать, что для торговца бесполезно всё, что не касается торговли.

Лоуренс стремился быть хорошим торговцем. Раз ему довелось повстречать на дороге пастуха, он постарался спрятать своё любопытство поглубже и произнёс подобавшие случаю слова:

— Я бы хотел, чтобы пастух, встреченный мною по воле Божьей, помолился о безопасности путешествия.

— С удовольствием.

От спокойствия в её голосе, подобного спокойствию пасущейся овцы, любопытство Лоуренса выросло выше лёгкого летнего облачка. Это любопытство, конечно, ни в коем случае не должно было проявиться на его лице, но для этого ему пришлось приложить немалые усилия. Не была свойственна Лоуренсу наглость лезть в чужие дела, зато неумение красиво трепать языком — вполне. Подходя к пастушке, собравшейся помолиться за благополучие путешествия, он немного позавидовал Вайсу, меняле из портового города Паццио.

Ещё не следовало забывать об остававшейся в повозке Хоро, ненавидевшей пастухов. Почему-то именно последнее сильнее всего заставляло Лоуренса сдерживать своё любопытство.

Пока Лоуренс думал об этом, пастушка, выполняя его просьбу, схватила посох обеими руками, подняла его над головой и забормотала слова молитвы, держа посох как можно выше:

— Парути, мису, туэро, моро-о. Рю, супинцио, тиратто, куру.

Слова пастушьей молитвы, совершенно не похожие на слова старого языка Священного писания или слова нынешних языков любой страны, звучали всё так же загадочно, сколько бы их ни произносили. Пастухи и сами не знали значения этих слов, но молитва ими о безопасном путешествии являла общность пастухов независимо от страны. Как и последнее действие — после молитвы опустить посох и протяжно протрубить в рожок.

Лоуренс поблагодарил за молитву и протянул потемневшую бронзовую монету. Пастухов принято благодарить такими монетами, а не серебром или золотом, и пастухи не должны отказываться от благодарности. Рука, протянутая пастушкой, казалась лишь чуть большей, чем у Хоро. Положив в ладошку монету, Лоуренс поблагодарил ещё раз. После чего возможности завязать разговор, к его разочарованию, уже не оставалось. Однако, собираясь со словами "Ну, что же..." вернуться на козлы повозки, Лоуренс был остановлен. К его удивлению девушка-пастушка решилась заговорить с ним.

— Это... к Рюбинхайгену едете, кажется? — спросил её высокий чистый голос, не похожий ни на голос Хоро, ни на голос того, кто занимался столь суровым занятием как пастушество.

Лоуренс посмотрел на Хоро. Та, отвернувшись, со скучающим видом сидела на козлах повозки.

— Да. Едем из Поросона.

— Где вы услышали об этой дороге?

— На дороге паломников святого Меторогисы. На днях.

— Вот как... И вам не говорили про волков?

После этих слов у Лоуренса мелькнула догадка, почему пастушка могла с ним заговорить. Вероятно, она подумала, что Лоуренс — это торговец, который выбрал путь, не зная об его опасности.

— Говорили. Но я торопился, потому и выбрал этот путь.

Пояснять насчёт Хоро не было нужды. Чтобы заработать, торговец без колебаний пойдёт и опасной дорогой, на которую по слухам выходят волки, и это не покажется никому странным. Однако именно поведение пастушки показалось ему странным. Словно её что-то разочаровало в его объяснении.

— Вот как... — совсем тихо произнесла она, сникая.

Она словно чего-то ожидала, заговорив с Лоуренсом. Но чего? Вряд ли он сумеет всерьёз подумать об этом, прокручивая их короткий разговор и крутя головой, чтобы следить за поведением Хоро. Пастушка предполагала, что Лоуренс не знал о волках или просто торопился, это всё, что он вынес из разговора.

— Может, что-то случилось? — задал он вопрос, скорее, как мужчина, а не торговец.

Впрочем, стараясь вести себя с должной вежливостью, Лоуренс не забыл о своей торговой улыбке. Хоро за его спиной, вероятно, пребывала в дурном настроении, и он постарался отодвинуть её в угол своего сознания.

— Э?.. у-у... нет... это...

— Что бы ни было. Тебе что-то нужно?

Если перевести разговор в деловую плоскость, язык и голова Лоуренса смогут неплохо развернуться.

Узнав поподробней о девушке, выполнявшей работу пастуха — явление столь же редкое, как встреча с феей, — торговец мог обнаружить нечто, что можно было бы продать. И улыбка его определялась расчётом продать это. Однако последовавшие слова развеяли его намерение.

— Это... я... вы можете нанять меня?.. Вот...

Всё, что собралось к этому моменту в голове Лоуренса с шипением улетучилось, когда пастушка, стоявшая перед ним и сжимавшая обеими руками длинный посох, предложила такое.

Если пастух просит его нанять, значит, он собирается позаботиться об овцах нанимателя. Однако у Лоуренса овец не было. Если что и было, то только нахальная мудрая волчица.

— Э-э, я, как видишь, торговец, причём овцами не торгую. Предложение интересное, но...

— Н-нет, я не о том, — торопливо замахала рукой пастушка.

Потом она сделала несколько шагов, оглядываясь вокруг, будто хотела взять чуток времени и собраться с мыслями. Капюшон не давал увидеть её глаза, но она явно что-то искала. Что-то, что должно было поддержать её предложение.

Уже через мгновенье поиск завершился успехом, Лоуренс даже подумал, не скрывает ли капюшон пастушки такие же уши, как у Хоро. Как бы то ни было, девушке явно полегчало, когда она увидела своего четвероногого чёрного рыцаря, который, как верный слуга, сидел наготове рядом. Своего пастушьего пса.

— Я пастушка. То есть... я могу не только пасти овец, но и отгонять волков, — сказала девушка и приподняла руку, чёрный пёс тут же поднялся. — Если бы вы наняли меня, я бы защитила вас в дороге от волков. Так что?

Пёс тоже гавкнул в поддержку предложения хозяйки, пытавшейся ужасно неловко расхваливать свои умения, и быстро собрал начавшее разбредаться стадо.

Лоуренс никогда не слышал о найме пастухов для защиты от волков, вот нанимать наёмников или рыцарей на опасных путях — другое дело. Конечно, зоркие глаза и чуткие уши пастуха могли бы оказаться полезными. Но чтобы кто-то нанял пастуха, такого слышать ему не приходилось. Он проследил за тем, как пастуший пёс бегает вокруг, словно показывая, как он будет защищать овец от волков, и перевёл взгляд на девушку-пастушку, стоявшую в волнении перед ним. Должно быть, пастушке нечасто выпадал случай улыбаться, её улыбка из-под капюшона сейчас казалась непривычной и неловкой.

Подумав немного, Лоуренс произнёс:

— Погодь чуточку, я спрошу ещё у своей спутницы.

— По-пожалуйста.

Лоуренс ощутил в её голосе такое отчаяние, что сам по себе был готов её нанять немедленно, однако наём предполагает оплату работы, а оплата заставляет торговца выкинуть из головы всё, кроме прибылей и убытков. Он бегом рванулся к Хоро, от нечего делать зевавшей на повозке. Лоуренс решил, что, нанимая представителя враждебного волкам племени пастухов, лучше будет заранее оговорить с волчицей, скучавшей на козлах.