Старший брат Одина

— Вот как, — прохрипел Бюлейст. — Что же ты не сказал сразу? Все было бы иначе...

— Брось, Бюлейст, — с горькой нежностью перебил его Локи. — Ты же ведь со мной разговариваешь... Ты никогда не отпустил бы Идун.

— Да, это верно, — признался тот. — Обними меня, брат... Я хочу с тобой попрощаться.

Локи поднялся и подошел к нему.

— Ты хочешь убить меня, — сказал он, улыбаясь. Бюлейст разочарованно всхлипнул, дернул щекой и отвернулся. Локи опустился рядом с ним на колени и осторожно обнял брата. Руки Бюлейста, как тиски, тут же обхватили его, и сжимали все крепче. Локи не сопротивлялся. Умирающий отдавал все свои силы, и удовлетворенно улыбнулся, когда услышал тихий хруст первой лопнувшей кости.

— Уже знают звезды, где им сиять, — тихо прошептал Локи. — Знает и месяц, когда ему вставать;

— А вот нас всех клонит в сон, — вымученно улыбнувшись, подхватил Бюлейст. Отравленный ётун закрыл глаза, и братья продолжали вдвоем: — Альврёдуль, Альврёдуль, нашел ты свой дом?

В этот момент в зал вбежал Свен. Увидев Бюлейста, сжимающего Локи, викинг отрубил Бюлейсту руку у самого плеча. Бюлейст со стоном опрокинулся на спину и испустил дух, а Локи отбросило к противоположной стене.

— Он передавил тебе все кости! — с отчаянием воскликнул Свен. Викинг присел рядом с Локи на корточки и увидел струйку крови, вытекающую из угла рта ётуна. С ужасом смотрел Ильвинг на молочно-белое, почти прозрачное, как лунный камень, лицо Локи, со зловещими полукружиями черных чуть дрожащих ресниц.

— Сделай так, чтобы он открыл глаза! — с яростью и отчаянием воззвал Свен, вскинув голову. — Слышишь, Один? Я ведь тебя никогда ни о чем не просил!

Прошел бесконечно долгий миг, в течение которого викинг окончательно уверился, что эти глаза больше никогда не откроются.

— Будь проклят ты, Бельверк, Отец висельников и Предатель воинов! — надломленным голосом воскликнул Свен, склоняясь к раненому в надежде уловить дыхание. — Ты убил единственного бога, которого можно было любить! Локи, отныне и навеки — ты мой бог!

Веки Локи затрепетали, как парус под дыханием легкого ветерка, и он медленно приподнял их. Свен с радостью смотрел на него, хотя это было и жутковатое зрелище. Сумасшедший, во весь глаз, зрачок застыл на фоне кровавой радужки — у Локи полопались сосуды.

Из-за плеча викинга выглянула высокая светловолосая женщина с добрым лицом. Ее тяжелые косы были уложены в корзиночку вокруг головы. Если судить по ее простому черному платью и шали с бронзовой застежкой, ее можно было принять за крестьянку. Но это была Идун, богиня плодородия, о чем говорил ее пояс, богато расшитый золотом и жемчугом. К нему тонкой золотой цепочкой был пристегнут хрустальный, переливающийся изнутри медовым светом ларец.

— Не понимаю, как Бюлейст мог добраться до него! — воскликнул Свен. — Ведь Локи был на другой стороне стола!

Идун окинула Локи оценивающим взглядом и помрачнела.

— Судя по всему, ётун подошел к брату сам, — сказала вана.

Локи улыбнулся.

— Привет, Идун, — сказал он. — Поцелуй меня, и я умру счастливым.

Идун ответила холодно:

— Как говорят у нас в Ванахейме, кто девушку ворует, тот ее и целует.

Свен отвернулся, делая вид, что проверяет тело Бюлейста. Брат Локи уже начал остывать. Идун опустилась на колени рядом с ётуном, развязывая сумку с травами, висевшую на поясе.

— А трусы всегда несчастливы, даже если живут долго... — закончила вана.

Локи вдруг обхватил ее рукой за плечи, прижал к себе и поцеловал. Идун попыталась вырваться, но чтобы удержать ее, сил у ётуна еще хватило. Викинг отошел к самым дверям зала.

— Все не так, как ты думаешь, — сказал Локи, отпуская Идун. Но теперь вана не спешила отодвинуться от него. — Я не прошу тебя об исцелении. За твои ласки я заплатил веками мучений у водопада Франангр, но они стоят и самой моей жизни. Да, и имей в виду — Браги знает. Сурт проговорился ему...

— Ах вот как, — изменившимся голосом сказала Идун.

— Да. Видишь ли, эти твои яблоки... Если бы ты только могла расстаться с ларцом, все было бы иначе.

— Пропади они пропадом, эти яблоки! — воскликнула Идун. — Ты еще скажи, что поэтому искал смерти!

— Ну, не совсем... Почему-то на ткань моей судьбы норны всегда пускают чьи-то кровавые кишки, а мне перестало нравиться это полотно.

Викинг почувствовал странное дрожание воздуха, как тогда, когда Бальдр исцелял Гейр.

— Мне не справиться одной, — сказала Идун с отчаянием. — Тебя нужно нести в Асгард, к Бальдру...

Свен услышал характерный лязг и крики — где-то совсем рядом бились на мечах.

— А это еще кто? — пробормотал он.

— Это свои, — повеселевшим голосом сказала Идун. — Я узнаю голос Тора. И братец как всегда вовремя.

Свен тоже услышал знакомый голос — вместе с Тором бился его дядя — и безумно обрадовался. Входная дверь в зал с треском упала. Увидев в руках ворвавшегося могучего бойца огромный молот, викинг понял, кто это. Для того, чтобы оценить ситуацию, Тору хватило беглого взгляда.

— Я вижу, ты все-таки сделал это! — обратился он к Локи. — Не ожидал, не ожидал! Бюлейст тебя на славу обработал. В Асгард, скорей!

Ас войны добавил, сурово глядя на Свена:

— Мы сделаем все, чтобы ты выжил — никто не смеет упрекнуть асов в неблагодарности!

— А мы? — воскликнул Свен. — Нас вы оставите здесь с разъяренными ётунами?

— После того, что ты сказал, я не смог бы помочь тебе, если бы даже очень хотел, — сухо ответил Тор, неожиданно подмигнул Свену и ударил молотом в пол. Раздался страшный грохот, сверкнула молния, и боги исчезли. Когда в глазах у Свена перестали плыть огненные круги, он увидел Гейр во всех ее блистательных доспехах. Валькирия входила в зал во главе своих могучих сестер. Небесные воительницы с любопытством рассматривали на Свена и перешептывались с тихим смешком.

— Мы проводим тебя и твоих родичей до Бильрёста и переведем через него, — улыбаясь Свену, сказала Гейр. Валькирия в замешательстве посмотрела на дрожащие губы викинга. Гейр подошла к нему и обняла, чтобы остальные валькирии не смогли увидеть позорного для воина проявления чувств.

— Что с тобой, Свен?

— Локи... — прошептал викинг, пряча лицо на груди валькирии. — Он... он чуть не...

— Не гневи богов, грустя о предначертанном, — мягко ответила Гейр. — А насчет Одина... Он вспыльчив, но отходчив. Не бери в голову.

Свен глубоко вздохнул, словно пробуждаясь от тяжелого кошмара, и огляделся вокруг. Викинг встретился глазами со своим дядей, который во главе воинов Ильвингов как раз ворвался в опустевший зал.

Ильвингам всем удалось вернуться в свой мир не только без потерь, но и унести с собой большую часть драгоценностей погибшего Бюлейста.

История спасения Идун стала известна людям, но о ней не слагали саг и не пели песен. Десять лет спустя конунг Норвегии Улав Святой принял христианство, и с тех пор на севере больше не пели старых языческих песен и не слагали новых. Следует ли считать простым совпадением, что после этого мощь и влияние норманнов в Европе стало ослабевать? Через сто лет многочисленные острова, находившиеся под властью Норвегии, начали откалываться от суверена, а меньше ста лет после этого звезда норвежцев — завоевателей, державших в страхе всю Европу, закатилась окончательно. Норвегия потеряла независимость и стала вассалом Дании. В тех же песнях, что Святая Церковь сочла возможным донести до последующих поколений, из всех героев этой истории лишь пару раз упоминается о Гейр. О Локи нет ни единого доброго слова, — даже культ Локи в Скандинавии не сохранился, только в исландских сагах есть упоминания о нем, — хотя образ южного собрата Локи, Прометея, значительно светлее, несмотря на большую схожесть их судеб. Единственное, что сохранилось после жестокой борьбы Церкви в умах людей с погаными языческими идолищами — та странная приписка в первом экземпляре норвежской Библии. Да и уцелела она лишь потому, что была сделана почти на самом обрезе листа и соскоблить ее можно было, лишь рискуя повредить страницу.

Песнь вторая. Поездка в Миклагард..

Тот, кто дает нам свет,

На простой вопрос: "Почему?"

"Родившийся в эту ночь",

"Наутилиус Помпилиус".

Высокий норманн остановился около палатки золотых дел мастера. Смуглый приказчик перехватил его взгляд. Торговец незаметно вытер испарину. Он, как и возможный покупатель, родился далеко на севере и таял под палящим солнцем Константинополя, как глыба льда. Однако не следовало упускать клиента, откуда он бы он ни был. Продавец со всех ног кинулся к викингу навстречу из глубины палатки. Приказчик вытащил из сундучка под прилавком целую пригоршню цепочек, серег и браслетов и бросил на прилавок, нараспев нахваливая свой товар.

Ильвинг не слушал его. Его многолетнего опыта купца и грабителя было вполне достаточно, чтобы понять — товар был действительно хорош. Серебряный витой браслет в форме свернувшейся змеи, с тремя небольшими рубинами и мелкой разноцветной эмалью, изображавшей чешую, украсил бы руку любой девушки. Но Свен подумал о той одной, что была теперь недосягаема для него, вздохнул и отвел глаза. Зря он все-таки здесь остановился. Привычка, ничего не поделаешь. Ильвингу теперь некого было баловать дорогими украшениями. Но уйти вот так сразу Свен не мог. Слишком уж хорош был браслет. Неизвестный умелец соединил в нем любовь к красоте и знание глубоких тайн обработки металлов, что известны не всем мастерам. Норвежец исподлобья взглянул на вещицу, неохотно взял в руки. Едва Свен ощутил вес и холод металла, в памяти у викинга отчетливо вспыхнуло другое воспоминание — о похожем браслете.

Тяжелая серебряная змея с изумрудными глазами, та, что обвивала запястье Локи, была менее изящна, но словно вышла из рук этого же мастера. По странной прихоти судьбы тот браслет достался его единственной возлюбленной, и поэтому Ильвинг помнил его очень хорошо. "А ведь уже пятнадцать лет прошло", усмехнувшись, подумал Свен.

За эти пятнадцать лет Ильвинг из нищего викинга превратился в одного из самых опасных ярлов с собственной командой и несколькими кораблями. Правда, Норвегию пришлось покинуть. Свен не смог принять христианство после всего того, что он знал, и в чем ему пришлось участвовать самым непосредственным образом. Теперь он жил в Исландии, имел крепкий дом и не жалел о своем решении. В Миклагард Ильвинг пришел на своем любимом "Драконе", небольшом, но быстром драккаре.

— Может, господин желает подвески? — на хорошем норвежском продолжал улещивать викинга приказчик, крепкий сутулый коротышка с землистым цветом лица. Остроконечная бородка и безобразные широкие губы делали его похожим на гнома, но уши торговца надежно скрывал грязный шелковый тюрбан. — Женщины будут таять, как воск, в руках господина!

Торговец слегка потряс серебряную подвеску, похожую на ажурное кружево. Тоненькая нежная мелодия повисла в воздухе. Свен искоса взглянул на могучего грека в роскошном плаще. Тот с безразличным видом подпирал дальний столб, к которому крепился раскинутый над лавкой полог. Цвет грека лица ясно говорил о проблемах с печенью, а само лицо было неподвижно, словно каменное. Великан-охранник очевидно не понимал норвежского. Возможно, он просто дремал. Но нет — сквозь прищуренные глаза он с брезгливым любопытством наблюдал за викингами Свена. Воины весело шумели на другой стороне улицы около лавки, торговавшей оружием. Хохотун и болтун Ролло, помощник кормчего, метал нож в специально выставленную для этого доску. Нож со стоном вошел в дерево. Ролло отпустил сальную шутку, от которой викинги согнулись пополам. Губы великана чуть дрогнули в сдерживаемой улыбке. Свен с сомнением посмотрел на него. Или охранник все же понимал речь викингов?

Свен перевел взгляд и остолбенел от изумления. Из глубины лавки вышли двое — маленький толстый человечек и высокий мужчина. Если приказчик лишь напоминал гнома, то хозяин был вылитым хозяином горных подземелий. Лицо, словно навеки сожженное жаром кузнечного горна, огромный крючковатый нос и грубые, словно каменные зубы лопатой в расселине безобразного рта. От жары торговец снял тюрбан и теперь расслабленно обмахивался им. Из густой шерсти на его голове отчетливо проглядывали острые кончики ушей. Его собеседником был статный мужчина во всем черном. Глаз Свена уколола короткая вспышка — в левом ухе мужчина носил серебряную серьгу в форме яблока. На рукавах рубахи и по краю войлочной нурманнки, которую гость ювелира не снял, несмотря на жару, шел яркий красный орнамент. Нурманнки валяли из войлока в Хольмгарде исключительно на продажу, а черное с красным было любимым цветовым сочетанием викингов. Свену очень захотелось увидеть лицо этого человека, но оно было надежно спрятано в тени полога.

— Рад был встретиться с вами, — твердо, но почтительно произнес хозяин, прощаясь со своим гостем. Тот кивнул, и лицо его на краткий миг попало в столб света, падавший через прореху в тканом навесе. Свен увидел бронзовое от загара лицо мужчины, на котором горели зеленые, как у кошки, глаза, и узнал его.

— А я ведь только что о тебе думал! — восторженно воскликнул Свен.

Он бросился навстречу другу, не помня себя от радости. Сон мигом слетел с охранника. С проворством, неожиданным для своих размеров, грек сорвался с места и перехватил Ильвинга на полпути. Воздух зазвенел от гневного вопля викингов Свена, ощетинившихся мечами и полукольцом окруживших вход в лавку. Приказчик поспешно ретировался под прилавок и ожидал развития событий там. В руках он крепко сжимал короткий кривой меч, неизвестно каким образом там появившийся.

— Отпусти его, Прометей, — спокойно сказал Локи.

Грек с ворчанием подчинился. Викинги опустили мечи. Локи улыбнулся. Друзья обнялись. Жгучая смесь запахов ударила в ноздри Свена, но для него это был аромат золота, крови, азарта и головокружительного риска. Ильвинга взбудоражил этот давно забытый им запах, кровь быстрее зажурчала по жилам. Он никогда не признавался себе в этом, но они с Локи были, что называется, одного поля ягоды — даже среди хищных и расчетливых викингов Свен выделялся своим нюхом на выгоду в самых немыслимых обстоятельствах и притом обладал спокойной смелостью человека, уверенного в своей судьбе.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Локи хозяину лавки. Тот вежливо кивнул.

Друзья вышли на улицу. Прометей последовал за ними.

— Может, прогуляемся вместе по городу? — предложил Локи. — У нас здесь есть одно дело...

Свен кивнул и приказал своим викингам возвращаться в порт.

— Но, мой ярл... — заколебался помощник кормчего.

— Не беспокойся, Ролло, — перебил его Локи. — С твоим ярлом ничего не случится...

Ошеломленный Ролло подчинился, вслед за ним двинулись и другие викинги.

Троица же покинула шумную и почти бескрайнюю, как море, рыночную площадь и пошла петлять по кривым улочкам Константинополя.

— Ты знаком с этим человеком, ювелиром? — спросил Свен.

— Он не человек, — рассеянно сказал Локи. — Это Андвари , гном-цверг.