Он стоит на пороге камеры, в четырех шагах от меня, и стоило бы скакнуть вперед, схватить его за сморщенное горло или огромное ухо и треснуть о камень головой, но эти трое магов все портят. Напорешься на меч в полете или пинок в живот и адьос амигос! Похотливые взгляды — это хорошо, до известной степени, можно попробовать подловить кого-нибудь из них на этом, когда дело дойдет до физических аспектов.

— Сообщите Дамблдору, чтобы он отступился, иначе с вами будут проделаны различные ужасные вещи, и запись о них отправлена ему.

Сочетание угроз и равнодушного голоса не особо пугает, но все же видно, что гоблину действительно все равно. Скрипит и скрипит, привычно, как поржавевший механизм, колесо, год за годом совершающее одни и те же обороты.

— Когда вы согласитесь написать, то получите воду, — говорит гоблин.

Да ладно, Агуаменти еще никто не отменял!

— Попытки колдовать будут засекаться и пресекаться, — гоблин смотрит на меня снизу вверх, — хотя говорят, что маги не поверят — пока не поколдуют, что же попробуйте. Это будет отличная запись, без подделок, ибо Альбус Дамблдор их сразу отличит.

Вот кто меня тянул за язык про оргии? Будет нам оргия, еще какая, умоемся всем, чем только можно! Проклятье!!! Так, держать, держать, держать себя в руках, сейчас они настороже, но когда уйдут, надо будет искать выход, прежде чем мы тут сдохнем от жажды, побоев, изнасилований и прочего дерьма, буквально.

— Когда решите согласиться, стучите в дверь изо всех сил.

После чего разворачивается и уходит. Посыл понятен — кто ж так сразу поверит, мы начнем метаться, попытаемся поколдовать (они пришли из-за моего недоЛюмоса?), он вернется и эта троица нас "накажет", а запись отправят Дамблдору.

— ДАМБЛДОР!!! — вырывается из груди оглушающий крик, когда дверь захлопывается.

1 января 1997 года, Швейцарские Альпы

— Прежде, чем возобновим нашу дискуссию, — громко сказал Дамблдор, обводя взглядом зал и ложи, — я вынужден сделать одно небольшое объявление! Сегодня ночью Гарри Поттер был вероломно похищен неизвестными! Вместе с ним были похищены и другие ученики, ученицы Хогвартса, включая известную кое-кому из присутствующих Гермиону Грейнджер, победительницу Турнира Трех Волшебников! Неизвестно живы ли они сейчас, и что с ними творят похитители, но совершенно очевидно против чего и кого направлен этот удар.

Гул голосов, переглядывания и возгласы, Дамблдор почти физически ощущал возросшую подозрительность и даже местами панику. Теперь нужно было действовать, вбивать еще клинья, раскалывать противников, перетягивать на свою сторону, играть на страхах, заманивать, уговаривать и готовить почву для появления и выступления Фламеля.

Глава 17

Итак, аппарация в минус, заклинания без палочки не пробивают стены, дверь сделана самими гоблинами, хотя петли... нет, камень тоже защищен от слабых воздействий. Пол — в минус, потолок — в минус, что еще? Трансфигурировать одежду во что-то, что-то, что-то... нет, не выйдет. Даже если Джинни отдаст свой балахон, максимум, что я из него смогу сделать — другую ткань. Волосы? Нет, нужно что-то, из чего можно сделать отмычку... ах нет, замок тоже зачарован. Взрывчатку? Нас самих убьет в этой камере. Выдрой не пролезть, дыру не расширить, но отметим, никто не торопится бежать и наказывать за попытки магичить руками, а не палочками. Или сигнализации на магию нет (и тогда гоблин нагло блефовал в своей речи), или все есть, но ждут, пока мы сломаемся, например. Ну, тут конечно, даже напрягаться не надо, несколько дней в камере, как раз Дамблдор и остальные убедятся в бесполезности поисков, и все, пишите письма. Опять же сопротивляться при изнасиловании... сопротивляться, гм.

Насколько маги, приходившие с гоблином, осведомлены о наших возможностях... нет, опять не то, не то! Нельзя надеяться на слепую удачу, нельзя рассчитывать на пророчества, нельзя надеяться на остальных, только на себя, только на свои возможности. Что я могу без палочки? Полет, анимагия, аппарация, простейшие преобразования и заклинания в ослабленном виде, и заклинания собственной разработки. Аппарация отпадает, о полетах эти хрюндели в курсе, об аппарации будем считать им тоже известно, камера защищена от преобразований, значит остаются только собственные заклинания, и уже потом все остальное.

Злость и ярость на Дамблдора не то, чтобы улеглись, но мне удалось направить их в конструктивное русло. Заодно согрелся немного, ибо все же в этом каменном мешке было холодновато, то ли мы близко к поверхности, то ли это дополнительное средство воздействия на нас. Хотя еще не поздно сбиться в кучу, нет, оргию будем устраивать после того, как вырвемся отсюда и всех поубиваем. Так, Инфрасонус без палочки не изобразить, ОДАБ убьет нас самих, да и медленный он, нужен будет сверхсверхточный расчет и масса удачи, чтобы хоть как-то уцелеть, да и пещера может обвалиться.

Нет, мы пойдем другим путем.

— Так, господамы, кто хочет на свободу? — вопрос, разумеется, с подвохом.

Тем не менее, все хотят на свободу. Голос Луны звучит так слабо, словно она уже умирает.

— Ну, раз все готовы, то слушайте план, — сейчас будет много криков, о да.

Дверь раскрывается, все так же скрипуче, и опять слепящий свет фонаря.

— Быстро же вы..., — но договорить гоблин не успевает.

В свете фонаря перед ними стоят голые Луна и Джинни (в трусах, но все же без пижамы), тесно переплетясь в объятиях, слившись в смачном поцелуе. Гоблину-то может и все равно на "человеческих самок", а вот сопровождающая его троица отвлекается на секунду, и тут же сверху на них приземляется ночнушка Джинни, слегка расширенная, чтобы вместить всех, но опять же — не в ней дело, это лишь отвлечение. Гарри сбоку кидается и хватает фонарь, попутно сбивает гоблина с ног, и тут же получает мощный удар, один из магов то ли на рефлексах, то ли чего, но успевает ударить.

Проклятье!

Уже несусь, несмотря на боль в отбитых падением лапах, мимо магов, фонарь сбит, превратиться обратно, и тут же жахнуть с двух рук.

— Вспышка!!!

Одновременно с этим уходя вбок и прыгая, в прыжке превращаясь в выдру, впиваясь зубами в руку ближайшего мага. Что-то хрустит, рот наполняется кровью и маг орет.

— Ааа!

Палочка падает, и хватаю ее в падении, тут же пинок в живот и удар об стену, такой силы, что чуть не перекусываю эту самую палочку. Слышен крик Гарри и удары, надеюсь, он шарашит гоблина фонарем по его кривой башке. Превратиться обратно, и маги медлят, не потому что растерялись или ослепли, Луна и Джинни прыгают на них, вцепляются, отвлекают, пытаются отобрать палочки.

— Ах ты, сучка! — и Джинни отлетает куда-то в темноту

— Получи, тварина! — и Луна падает на пол, получив по голове.

Превращаюсь обратно и бью ногой навстречу набегающему укушенному, ощущение такое, словно не в живот ударил, а в стальную стену. Тот щерится, хватает меня за ногу, но все равно — момент упущен.

— Конфринго! — прямо в зубы.

Голова его лопается, забрызгивая все вокруг, но тело по инерции сминает меня, едва не ломая ногу, и впечатывает в стену. Удар в стену, и каменная крошка стегает обжигающей картечью в бок, тело убитого вздрагивает, принимая на себя удар второго мага. В голове стучат барабаны, но какое-то сознание еще сохраняется, и я ныряю, приседаю, и одновременно с этим провожу захват трупа невербальной Левиосой.

— Н-на! — и тело швыряет вперед.

Одновременно с этим взлетаю, и еще один удар проходит ниже, вспышка красного, и я бью наотмашь, выписывая вензель палочкой.

— Редукто Максима! — прямо в плечо врагу.

Магу взрезает плечо, и он едва не роняет палочку. Щит! Уклон! Удар! Джинни выбегает из темноты, в сполохах фонаря, валяющегося на полу, мелькают рыжие волосы, красная кровь на лице, изгиб груди, и она врезается в третьего из магов, подставляя его ровно под мой удар.

— Экспульсо! — и мага взрывает, отбрасывая прочь вместе с Джинни.

Иду на таран, прямо ко второму, дико завывая, и тот теряется на секунду, то ли перехватить палочку, то ли выхватить клинок и рубануть меня.

— Редукто! — и палочка не срабатывает, отказывается.

Проклятье! Чужая палочка, но сработала же против хозяина, чего теперь-то? Да, чужеродность, другие изгибы, но все же палочка слушалась, была в ней какая-то понятная мне основа, и тут... врезаюсь в мага, просто телом, удар такой, словно об стену хряснулся, вышибает дыхание, в глазах чернеет, и тут же кусаю его, в плечо, пытаюсь лягаться и выбить палочку из его рук. Тот бьет, левой снизу, не сдерживая силы и меня отбрасывает прямо в потолок, выбивает дыхание, боль в животе и спине такая, что впору умереть, но тело на каких-то инстинктах удерживается, не падает, наверное, вспомнив времена пришивания ноги. Из темноты выныривает Гарри, подхватывает третью палочку и бьет, снизу вверх, почти в падении.

— Экспеллиармус!

Палочка вылетает из рук, но маг в этот раз все же выхватывает клинок, взрезая мантию, и Гарри теряется, словно у него в руках не универсальное оружие!

— Протего Максима! — и клинок с хрустом врезается в невидимую стену, рубит щит и тот разлетается.

Мы оба застываем на мгновение, но Гарри уже приходит в себя.

— Ступефай! — и последнего из магов отбрасывает, оглушает.

— Редукто Максима! — вдогонку ему, прямо в грудь, и та разлетается, опять заливая все вокруг кровью.

Что-то шипит и клокочет, лезут кишки, воздух воняет кровью, потом и дерьмом, а я устало приземляюсь, как гордый лев, на четвереньки, и валюсь на пол, пытаясь прийти в себя.

— Помоги... остальным, — хриплю и давлюсь словами сквозь боль.

Хотя в глазах Гарри легкое недоумение, он все же не спрашивает, зачем я убил последнего, ну и то хлеб. В пизду на лыжах этих пленных, нет времени ни пытать их, ни тащить за собой, а оставлять за спиной опасно, даже в оглушенном состоянии. Палочки чужие, слушаются не идеально, и так далее. Не мешало бы выпрямиться через силу и гордо прохрипеть "Акцио родная палочка!", но, увы, такие фокусы не проходят. Не с палочками, во всяком случае. Маги сильно озаботились безопасностью своих главных инструментов, и теперь это выходит боком.

Лежу распластанной голой лягушкой, думая о том, что надо преодолеть себя, встать, одеться, помочь Луне, но сил нет. Гарри же как-то встал, кхыкхы, и стеснительность свою преодолел, да.

— Надо... идти, — все же встаю, пошатываясь.

Штихс! Зелий нет, Помфри нет, мы все избитые и в кровище, а ведь побег еще даже не начинался! Гарри режет мантии пополам, я быстро кастую пару поддерживающих заклинаний, утираю кровь с лица Луны, потом подкачиваю энергией, положив руки на виски. Все быстро, наспех, стиснув зубы и матерясь сквозь них, потому что время утекает сквозь пальцы, почти физически ощущаю, как сюда уже бежит вся гоблинская конница и вся гоблинская рать. Мать. Организм пытается хорохориться, и уверяет, что насрать на эту рать, всех сметем, сверкая ягодицами, пытается чего-то там зыркать в сторону Джинни, но это лишь тщетная бравада.

Хотя, скорее, игра на публику, чтобы эта самая публика не слишком боялась.

— Я возьму меч, — хмуро говорит Гарри, приподнимая клинок. — Странно, я думал, что он будет тяжелее.

— Гоблины его чем-то облегчили, наверное, — пожимаю плечами, и меня пронзает новой волной боли. — Ох, Луна, ты как?

— Мне кажется, что я увидела собственных мозгошмыгов на полу, — отвечает та.

Джинни вертит в руках палочку с мрачным видом, словно представляет, куда она ее воткнет похитителям. На нас самодельные пончо из мантий, сделано руками Гарри Поттера, что называется, не бог весть что, но нормы приличия соблюдены, главное не наклоняться и не демонстрировать все наружу.

Мы не успеваем сделать и десяти шагов, как враги набегают и налетают толпой, словно ждали нашего движения, как в компьютерной игрушке. Понятно, что просто совпадение, но мысль, что такой простой план — выйти из-под щита и аппарировать прочь, хрен с ними, с палочками! — провалился, занимает голову и разрастается. Вспышки, грохот, щиты, быстро становится понятна ошибка, и Луна кидает палочку Гарри, а тот отдает ей меч, и мы давим, жмем, работаем в паре с Гарри, как учил Грюм.

Гоблины лезут толпой, машут оружием, закрываются щитами и приходится долбить их в полную силу, сдвоенным ударом с Джинни, но и этого уже не хватает, нас снова начинают вытеснять обратно в камеру, и что-то кричит сзади Луна, доносится лязг и стук.

— Сзади! — кричит Гарри и разворачивается.

Краем глаза успеваю заметить, что он наносит удар и отбрасывает двух каких-то тварей щитом Протего, Луна мечом отпихивает гоблина, и на нее сверху в свою очередь падает клинок. Разворачиваюсь, уже понимая, что не успею, и, понимая, что Джинни одна не удержит щит против тех, кто лезет с фронта, и все же не имея сил остановиться, не имея сил отвести взгляда. Клинок падает, и Гарри кидается к Луне, отпихивает ее, и лезвие пробивает его, практически насквозь, со страшным хрустом, словно там не Гарри, а кочан капусты. Луна падает, и какая-то мелкая тварь впивается ей в ногу, кровь летит, и брызгает во все стороны, что-то страшно орет Джинни, и у меня окончательно падает планка.

Все вот это накопившееся за четыре дня, и за прошлые годы, выплескивается в едином ударе.

— Фиендфайр!!!

Адское пламя моментально перекрывает коридор, и, надеюсь, тайный ход, которым выскочили эти уроды с тыла. Пламя ревет и беснуется, я практически моментально теряю над ним контроль, и спасает только то, что атакующая с фронта волна гоблинов и тварей замирает и отступает перед лицом огня.

— Джинни! — и пихаю ее к Гарри.

Подхватывая Луну, закидываю ее руку себе за шею, и одновременно с этим приподнимаю булыжник.

— Протего Максима! — запечатать коридор.

Развернуться и слегка присесть, чтобы Луне было удобнее, палочка упирается в шею.

— Инфрасонус!

Твари из передних рядов бегут и топчут гоблинов, расчищая проход. Взглядом подхватить камень.

— Вперед, вперед, вперед! — рычу Джинни.

Ни о каких "бегом" и речи быть не может, чудо, что она вообще может тащить обмякшего Гарри, из которого толчками идет кровь, заливая пол, тела, босые ноги младшей Уизли. Но и поменяться нельзя, Луна способна хромать сама, а я должен магичить, пусть не в полную силу, но хоть как-то. Руки охватывают камень, испытанная, верная, самоубийственная формула вливается в булыжник.

— Редукто Максима! Диффиндо! Конфринго! Протего! Вингардиум Левиоса!

Подхватываю большую тварь и крушу ей, как тараном остальных, пока она не опомнилась. Гоблины что-то верещат, за спиной все пылает, Адское Пламя пожирает и разрастается, и там, в камне, разворачивается заклинание превращения. Джинни хрипит, едва не роняет Гарри, и я вижу, как к нам лезет новая толпа, крушит, размахивает оружием и факелами, и ход, тоннель, все расширяется, а значит, и сдерживать их будет все сложнее и сложнее. Мы еще не вышли из-под антиаппарационного щита, а пятиться назад, значит попасть под взрыв, когда там булыжник жахнет по всему объему, заваливая туннель (надеюсь) и, отрезая нас от Адского Пламени (может быть).