Перелетев через ограждения, Крейтон кубарем покатился вниз по склону. Одна из шпаг вылетела у него из рук ещё в самом начале. Только внизу ему удалось схватиться рукой за косо растущий ствол дерева, чтобы тут же увидеть Дененранта спрыгнувшего за ним. Тот резко затормозил на одном уровне с Мессеиром, зарывшись ногами в рыхлый бежевый грунт, едва не завалившись на спину, и тут же бросился на своего ученика.
Не выпуская ствол из рук, Крейтон отбил пару раз удары обоих клинков Ласкара, и тут же, понимая всю невыгодность своего положения, тут же отскочил назад, но, тем не менее, кончик шпаги Дененранта достал его и прорезал кожу на груди немного выше сердца. Мессеир почувствовал, как тёплая кровь начинает медленно стекать из пореза под одеждой. Понимая всю невыгодность своего положения, Крейтон попытался броситься к своей второй шпаге лежавшей чуть выше, но земля просела у него под ногой, и он едва не упал на живот, вовремя подставив руки. А Дененрант мелькнул у него перед глазами, первым оказался у клинка и ногой отбросил его в сторону, отчего тот пролетел, переворачиваясь, вниз по склону и с отдалённым звоном упал далеко в стороне, на узкую автомобильную дорогу, проходившую внизу, вдоль берега.
Крейтон поднялся и начал отступать вниз, не отрываясь, смотря на Дененранта. Только сейчас ему бросилось в глаза болезненная бледность его лица и появлявшаяся то и дело измученная гримаса. Ласкар кашлянул, потом ещё раз и ещё, уже немного пригнувшись, только после этого он двинулся на Мессеира, при этом провернув шпаги в руках.
— И на что ты рассчитывал Мессеир? — произнёс он, тяжело дыша. — Кучка студентов и гимназистов, и это твоя армия?
— Нужно же с чего-то начинать, — ответил Крейтон грустно, усмехнувшись.
— Глупо ... — Дененрант опять кашлянул, — чертовски глупо, Мессеир.
Он опять закашлялся при этом, низко наклоняя голову, и выражение его лица каждый раз жутко искривлялось. Тем временем они спустились к асфальтовой дороге, тут оказавшись с Дененрантом на одной высоте, Крейтон бросился на него как раз в тот момент, когда тот ещё откашливался. Ласкар начал отходить назад по дороге, пытаясь сдержаться, но лицо всё равно выдавало его. И вдруг через несколько шагов, когда они
оба подошли к другому краю, он сделал обманное движение, рванулся в другую сторону. Крейтон едва успел среагировать, он спрыгнул с дороги, пытаясь уйти, но было поздно. Дененрант не дал ему отойти далеко. Они оказались стоящими почти вплотную друг перед другом, Ласкар сбил противника подсечкой. Мессеир припал на одно колено, выставил клинок, но тут и вторая шпага вылетела у него из рук, а нога Дененранта ударила под брюхо.
Крейтон упал и тут же Ласкар придавил его сверху, и, выхватив пистолет, направил его на Мессеира. Их взгляды встретились, он уже был готов выстрелить в своего ученика, но вдруг жуткая боль отразилась в его глазах, его лицо снова перекосило, он кашлянул потом снова и снова пока не начал кашлять, не переставая, согнувшись и непроизвольно убрав ствол от Крейтона. А тем временем рука юноши протянулась назад и схватила первый походящий камень.
Дененрант немного отвернувший взгляд в сторону от Крейтона только снова посмотрел на него и он успел сделать это ровно за мгновение до того как рука его ученика описала в воздухе полукруг и твёрдый угловатый камень ударил его в висок. Ласкар завалился на землю. Крейтон тут же вскочил и, отбросив камень, схватил оружие Дененранта и направил пистолет на него, опустив вторую держа в ней шпагу, концом к земле, почти параллельно ноге. Тут он заметил выпавший из-под воротника Ласкара маленький серебряный крестик на цепочке. На лице Мессеира блеснула тень извращённой улыбки.
— Тоже захотел жить вечно. Как видишь у него своеобразное чувство юмора.
При этих словах Мессеир кивком указал наверх.
Дененрант смотрел не то на него, не то куда-то ему за плечо, уже убрав руку от виска по которому тонкими струйками из-под волос сочилась кровь. Мессеир резко замолчал, выражение его лица приняло невероятно сосредоточенный вид. Он стоял так, держа клинок у горла своего бывшего учителя не больше минуты, но им обоим в тот момент казалось, что прошли часы.
— Нет, — выдохнул Крейтон и, убрав пистолет, развернулся и пошёл прочь.
Он медленно заковылял в сторону дороги и когда он поднялся на асфальт, Дененрант собрав последние силы, бросил ему вслед:
— Ты безумец, Мессеир, на что ты рассчитываешь?
Крейтон медленно повернулся и взглянул на него. Немного помолчал, словно взяв паузу для того чтобы чётче выразить мысль, потом сказал тихо, но так что Ласкар отчётливо слышал его:
— Этот мир не безумен, друг мой, просто слишком многие кто должен действовать ищут здесь покой. Пришло время заиграть утренней зоре. Сегодня мы зажжём такую свечу ...— тут он вдруг замолчал.
— Хочешь создать свою империю, щенок, править хочешь? — сквозь зубы проговорил Дененрант, переворачиваясь, немного привстав.
— Отнюдь, я обойдусь должностью министра госбезопасности.
После этих слов он повернулся и, подобрав два своих клинка, направился вверх по склону обратно в парк культуры и отдыха.
И когда он поднялся, то увидел перед собой картину, которую, ожидал увидеть меньше всего. Они отступали, бежали обратно к баррикадам, пока наиболее стойкие ещё сдерживали ОМОН в дальней части парка. Пространство близ самодельных укреплений теперь больше напоминало не то лазарет, не то лагерь беженцев. Крейтон немного
постоял возле ограждений, обводя взглядом то, что происходило здесь, потом медленно двинулся вперёд, сжимая в руке два коротких клинка. Он постепенно переводил взгляд, бредя вперёд, словно не замечая этих людей, всё отчётливее понимая всю фатальность происходящего. 'Трусы они заслуживают то правительство, которое имеют': произнёс он тихо. К нему подбежал Кистенёв и, встав возле плеча начал орать будто оглушённый:
— Всё кончено, Мессеир! Пора уходить отсюда, здесь скоро будет ОМОН! Ты меня слышишь, Мессеир!
Крейтон остановился, как раз подойдя к проходу между укреплениями.
— Перестроиться. Подготовиться к новой атаке. Кистенёв, собери личный состав, девятой-одиннадцатой сотен, поведёшь правый фланг. Ерофеев, — крикнул он лысому мужчине с бородой, с лицом в кровоподтёках, — берёшь левый фланг. Семелесов!
— Я здесь!
Они обернулись и увидели Алексея стоящего на вершине баррикады.
— Пойдёшь со мной в центре, — скомандовал Крейтон и двинулся вперёд.
ОМОН уже был виден отсюда, от баррикад. Медленно идя строем уже не столь плотным, как вначале, они гнали перед собой тех, кто ещё остался в бою. И команды всё ещё громкие, но уже лишённые прежнего азарта разнеслись над рядами ополченцев и ещё многие повиновались им. И взвилось снова над баррикадами знамя свергнутой династии, ходившее, словно маятник из стороны в сторону в руках бунтовщика, чтобы не опасть в безветренную погоду. И ещё сотни бросились в последнюю атаку на полицейские щиты, словно желая окончательно убедить весь мир в тщетности того, что они делают.
Крейтон шёл впереди, он сделал лёгкое движение рукой и несколько камней под действием невидимой силы сорвались со своих мест и полетели в сторону полиции, с грохотом обрушившись на серые щиты. Мессеир несколько раз повторял это действие, на ходу приближаясь к строю ОМОНа, пока, наконец, не подошёл к нему вплотную, тогда он выставил руки перед собой и тогда один полицейский отлетел назад и рухнул на землю. А Мессеир тут же ворвался в образовавшийся разрыв, одновременно с тем как толпа изрядно поредевшая, но всё равно ещё многочисленная обрушилась на стену щитов. А Крейтон, подпрыгнув, ударил рядом стоящего полицейского по ноге сбоку. Тот осел и уже на него сверху начали лезть ополченцы атаковавшие спереди. В руках у мантийца сверкнул огонь, и он резко развернувшись, дёрнул руками вперёд, так что пламя тут же перекинулось на Омоновца, стоявшего с другой стороны. Крейтон резко развернулся и пламя, разгоравшееся в его ладонях, всё сильнее прошлось по всем полицейским, что стояли рядом, на многих загорелась одежда и они, бросая щиты и каски, кидались назад. Он не знал, задел ли своих, или нет, но ему было уже плевать. Полицейские начали отходить от него, так же как, впрочем, и ополченцы, а Мессеир шёл вперёд, он бросил пламя, и занялась листва на одном из немногих оставшихся целыми деревьев, потом он движением руки сорвал это пламя с веток и перекинул одновременно на другие деревья и на полицейских внизу. Огненный вихрь вперемешку с горящими ветками и листвой прошёлся по рядам ОМОНа и всех кто находился рядом с Крейтоном.
Мантиец уже не понимал, что происходит вокруг. Он не видел, как начала постепенно стихать схватка, как начали свои же отступать от него, как горящие люди с обеих сторон бежали прочь и падали на землю, пытаясь сбить пламя. И полицейские тоже начали отступать, и на этот раз уже едва ли это можно назвать организованным отходом. Они прятались за свои щиты, не рискуя выглядывать из-за них, ещё держали некое
подобие строя, но в раздававшихся между ними криках и матершине уже отчётливо были различимы паника и ужас.
Крейтон чувствовал, как стремительно нарастала жуткая головная боль, словно черепная коробка должна была вот-вот треснуть, он ещё чувствовал огонь, но весь мир перед глазами начинал плыть. Он начал шататься, всё сильнее и сильнее пока не споткнулся о бордюр и не упал на вытоптанную траву газона.
А Кистенёв вместе с Семелесовым с ужасом смотрели на всё это вместе со многими, отойдя назад к баррикадам. И тут до слуха Василия донёсся знакомый голос. Он обернулся и увидел Клементину, спешившую к ним, пробираясь навстречу отступавшим ополченцам.
И Семелесов тоже её заметил, он с трудом различал то, что она кричала им, но он понимал и так, о чём была речь. Он перевёл взгляд на Крейтона, едва приподнявшегося на земле, перед разбившими свой строй полицейскими. Жуткая мысль пронеслась в его голове, всё было прямо перед ним на блюдечке. То о чём он мог только мечтать, выход из тени Крейтона, самостоятельность, власть и что самое главное плачущая вдова на груди. Нужно было только ничего не делать, Мессеир уже сделал всё сам. Но проблема была в том, что Семелесов никогда не подчинялся даже собственной логике.
Он бросился вперёд и быстро очутился возле Крейтона, который медленно поднимался с травы. Алексей схватил его и повёл прочь. Вскоре подбежал и Кистенёв, он поначалу хотел было помочь с Мессеиром, но тут же заметил оставшийся лежать на траве пистолет. Василий схватил его и выстрелил один раз в воздух и ещё один раз над головами полицейских, которые уже восстанавливали ряды и начинали наступать на тех ополченцев, что ещё оставались на месте.
Клементина встретила Семелесова уже ближе к баррикадам и там помогла оттащить Крейтона на другую сторону укреплений, где они его и положили. Всё лицо мантийца было в крови, которая шла из носа и ушей, и самое страшное тоненькая струйка стекала из правого глаза вдоль края носа.
Девушка схватила Семелесова за плечо и, развернув лицом к себе, твёрдо произнесла:
— Нужно уходить, немедленно!
— Нам не уйти это ловушка, на это и был расчет. Они скоро будут здесь.
Тут она достала из-под платья медальон Войницкого и подняла его, держа за нижний края, посмотрела Алексею прямо в глаза.
— Главное добраться до воды.
— И желательно поскорее, — вставил Кистенёв, спрыгивая с баррикады на землю, и тут же наклонился возле мантийца. — Мессеир, ты можешь идти?
Он встал рядом с мантийцем, на мгновение столкнувшись взглядом с Клементиной, даже сейчас невольно вздрогнув внутри от вида её глаз, к которым он так и не смог привыкнуть. Крейтон пробормотал что-то нечленораздельное и начал медленно подниматься. Ему удалось встать и даже сделать самостоятельно пару шагов, но потом его зашатало, и он схватился за руку Кистенёва, которую тот вовремя ему протянул.
Ополченцы уже бежали с поля боя, перепрыгивали через перилла, надеясь уйти вниз по склону, уже позабыв про своего главаря и предводителя. ОМОН уже приближался к укреплениям восставших, когда Крейтон и его спутники начали уходить оттуда, в ту же сторону что и остальные. Кистенёв последний раз оглянулся, посмотрев на строй полиции медленно, но верно приближавшийся, потом повернув голову в сторону, он вдруг увидел,
как только что бежавшие к реке люди, в панике бежали, обратно. Толкая и распихивая друг друга, они перелезали через ограду и бежали обратно в парк, навстречу ОМОНу при этом объятые ещё большим ужасом, чем до этого. И что самое странное полицейские тоже в испуге разомкнули строй и начали отходить, а некоторые и пустились бежать. Вдруг широкая тень проскользнула по земле, на мгновение, накрыв то место, где стоял Кистенёв, и слабый порыв ветра дунул ему в лицо. Юноша медленно поднял глаза и увидел его.
Огромная рептилия проскользила в небе над парком, планируя на своих огромных кожистых крыльях, которыми лишь иногда взмахивала. Дракон опустился почти к самой земле, но потом резко начал подниматься и, сделав поворот над стоявшей на той стороне улицы церковью, и опустился на крышу старого каменного дома с украшенным фасадом, стоявшего у края парка. Опустившись, чудовище расправило крылья, и, повернув голову, издало ужасный рёв, раскатившийся по окрестностям.
А потом появились они. Через промежутки между группами потерявших уже всякий строй полицейских, в другом конце парка была видна непрерывная чёрная линия, из людей медленно надвигавшихся со стороны города. Они все были в плащах и все держали одетые в чёрные кожаные перчатки руки у поясов, на которых висело по две короткие шпаги. Одновременно с этим на крышах всех зданий, что стояли рядом с парком, появились стрелки занявшие позиции у краёв крыш и нацелившиеся на людей что были у них как на ладони.
Те из внезапно появившихся, кто находился в парке, начали с нечеловеческой чёткостью перестраиваться на ходу вставая в шахматном порядке. В передних рядах появились знаменосцы поднявшие веером дюжину штандартов с вышитым на чёрном полотнище золотым драконом поднявшемся на задние лапы, и теперь они висели едва колышимые слабым ветерком. Некоторые из этих солдат вышли вперёд, в несколько секунд обезвредив тех полицейских, что двинулись им навстречу, хотя большинство как омоновцев, так и ополченцев были слишком напуганы, и начали быстро отходить. У вышедших против них солдат появились в руках карабины, которые они пока что держали опущенными стволами к земле. Высокий мужчина с сухим бледноватым лицом, встав перед строем своих, громко приказал полицейским и восставшим сдать оружие, причём сделал это совершенно сухим бесчувственным голосом, от которого пробирал холодок, особенно смотря на его лицо, на котором казалось, не двинулся ни один мускул, не считая движение губ. И все к кому он обратился, тут же начали выпускать из рук и бросать на землю своё оружие, щиты, каски, после чего они отходили назад, отступая от двинувшихся на них солдат с карабинами.
Вдруг основной строй неизвестной армии разделился напополам. Действуя всё так же механически чётко, они образовали проход в самом центре. В нём появились несколько мужчин, все так же в чёрном. Тому, кто шёл впереди, и был, похоже, среди них главным, по виду ему было немногим больше двадцати, немного худощавый и не особо высокий. На нём был расстёгнутый потрепанный китель, под которым была видна рубашка, пара верхних пуговиц которой были расстёгнуты. Растрёпанные волосы во множестве мест слиплись, и только одна маленькая прядь спадала на лоб аккурат с правой стороны.
