— Пап, мы тебя еще не загрузили?.. Ну не утомили размышлизмами? — видя отрешенность эльфа, сделавшего полный круг, обойдя центральное луговое поле с прудом и фонтаном в геометрическом центре. Восточная часть усеивалась гигантскими лопухоподобными листьями, на которых спали дуоты, укрывшиеся такими же гигантскими цветочными лепестками — застывший от темпорального воздействия воздух напоминал каплю с рябящей пленочной поверхностью.
— Признаться, загрузили размышлизмами по самое не балуйся! — тряхнул хмыкнувший цео головой так, что несколько прядок выскочило из-за ушей. — Ладно, дети, повозил и хватит, — направившись прямиком к пруду, найдя на миг глазами устроившуюся на больших качелях, напоминающих шезлонг, жену. — Пожалуй, вместе с вами освежусь, — опуская в воду пригревшихся Пинга и Понга, обративших лица на строго вертикально ниспадающую из чаши воду, неровно исполосованную хороводом язычков пламени по краю. Без столба фонтана факел над водой казался менее сюрреалистичным. — А вам потом рекомендую заняться творчеством, — посоветовал цео, рыбкой ныряя. После жены он косым взглядом, пересчитывая, пробежался по спящим, дважды запнувшись на Енго, лежащем раздельно в разных концах, причем одному мешали повернуться на бок массивные трубки ушей, вертикальные. Потому аромат последней фразы получился с душком.
Пламя вносило оранжевый штрих в превалирующую зеленную гамму тонов освещения. Со сбором всех эльфов, правда, феи начали зажигающие танцы над сиренью, в смысле, осыпающаяся с крыльев при их виртуозных па звездная пудра делала распустившиеся коробочки люминесцирующими. При этом перспектива тоже вытворяла кульбиты — к концу круга посолонь пространство центрального поля и пруда заметно расширилось. Дальше младшие феи двух семей стали шумно и весело разбрасывать и передвигать цветущие клумбочки, декорируя ими пространство подобно уже раскиданным валунам, старшие принялись фантазировать на тему ярко выраженных пересекающихся аллей из растений, огибающих с двух сторон дубы внутреннего круга, Эасо со своими первенцами приступила к достраиванию живого и динамически изменяющегося внешнего лабиринта из наброска маленьких альковов, в которых сейчас спали по одному, по двое, по трое хоббитов. Причем, трое сияющих делали первые попытки изменять растения по своему вкусу, используя за образцы: жимолость, айву, цветную смородина и малину, крыжовник и другие, уже бывшие тут и вот только что перенесенные от Лейо.
Неугомонные Сержи играли с феями — остальные питомцы давно вернулись в астрал. Пинг и Понг вначале долго и шумно плескались, превращая водную поверхность в батут, с брызгами разбиваемый падающими бомбочками, играли в бросалки и догонялки извлеченного из брюха змеи Слима, возмущенно побагровевшего мутью и потому на время запертого в пределах чаши. Потом Лис проникся воспоминанием о создании из живой воды на одном из валунов на пути между Эльбра и Раледо композиции из цветов, вылепленных из самой воды, которая с радостью приняла запрошенные формы. Проникся сам и отразил настроение на Пинга и Понга, начавших со все нарастающей соревнующейся увлеченностью натурально лепить из воды на поверхности пруда водяную клумбу. Слепили редкие кустики раз. Полежали. Полюбовались Бодо. Срезали ногами неудачные произведения у друг друга. Слепили кустики два. Уже готовые свободно проминались, когда по ним ходили или елозили попами, не замечая. Постепенно вся поверхность пруда заросла тюльпанами, ирисами и другими цветами, гармонично сочетающимися между собой. Распустившиеся хризантемы, например, без магии за приемлемое время вылепить не представлялось возможным, да и не преследовалась цель осилить все вручную и слету. В углах гексагона, согласно дизайнерскому замыслу легшего на половинном радиусе пруда, возвышались самые высокие представители цветочного семейства. Толстоватость черт выглядела комично по сравнению с раскиданными вокруг реальными прототипами — это подчеркивало общую атмосферу непринужденного праздника жизни. А когда феи осыпали водяные цветы своей пыльцой, окрасившей разные виды в искры своего оттенка, то получилась просто отменная ляпота, от которой совсем не рябило в глазах. Творчество успокоило и отвлекло, настроило на оптимистичный лад — Слим присоединился на втором подходе, смеша попытками помочь. От неподобающего жульничества магией он в результате обиделся и остаток творческого процесса провел в тоске зеленой, бултыхаясь в надоевшей чаше фонтана.
Глава 30. Ссора
Просыпались гимы, вновь попадая в сказку. Мелкие сразу проявили любопытство, смело подбежав к пруду — несколько стали в тон пяткам, раздавившим крупные ягоды клубники, скрывшиеся под листьями, оттого приотстали, сконфуженно стреляя глазками по сторонам и еще сильнее заливаясь краской от "косолапые жмыхи".
Дуот Панг тоже ложился на листья. Пинг и Понг, как до этого сестры Офия и братья Халь, сладко потянулись, разрешив себе понежиться под бархатным шелком лепестка чуточку дольше. Под дружное "ой", дуот Панг с разбегу прыгнул в пруд, упав на поджатые ноги. Волны всколыхнули весь волшебный цветник, а брызги смыли пыльцу фей, сделав толстые стебли и мясистые листья бесцветными. Сломанные растения за взбивающими воду ногами Пинга и Понга, отфыркивающихся от оседающих простой водой бутонов, медленно восстанавливались в прежней форме. Млазы первыми врубились в водяные заросли, начав кидаться обломанными соцветиями.
Безумный интерес к произошедшим изменениям, одобренный хвастливыми младшими феями, дал оставшемуся лежать и с головой укрытому Неолу шанс втихоря встать и укрыться за ягодным кустом. Не по годам серьезный Ноег то и дело бросал взгляды на дуота Панга. Он подгадал момент и как бы невзначай оказался настолько близко, что смог провести рукой сквозь Пинга. Убедившись, Ноег со злой обидой и ненавистью поспешил нырнуть и поскорее выбраться из роскошного пруда, почти озерца, заросшего чудесными водяными цветами. Он безошибочно сверкнул глазами на мигом отвернувшегося и сжавшегося темноглазого брата и поспешил одним из первых съесть пару сладких бутербродов из фруктов и листьев, политых нардеком.
— Панг, Неол таким... уродцем так и останется? Нехорошо как-то... — вслух проговорил Хоан, когда дуот Панг, отстранившись в озмеке, дал понять о нежелании приватного общения на эту тему. Тем более, состоявшиеся братские разборки проходили в уединении у самой границы рощи Эльбра, и кроме, пожалуй, рупикарпа никто не стал дожидаться "потерявшегося", прокравшегося к свободному спальному месту, панговскому.
— Это ведь и из-за тебя... — недоговорил Хуан, отправляя в рот полную ложку сандэ, с горкой из клубнички.
— Не отрицаю, и что? — излишне спокойно ответил Пинг, недовольно пряданув ушами.
— Неужели не поможешь другу? — Как ему быть? — Одновременно произнесли братья Эёух и сконфузились.
— Это элементарно, Эёух, — нехотя начал Понг. — Виноват — извинись. Вот только, насколько мне помнится, при нас дуот Енго никого не благодарил и ни перед кем не винился.
— Поэтому сомневаюсь, что наш бывший друг вообще умеет это делать. Сияющая Эасо фальшь сразу определит.
— Хех, лживое извинение потянет на третье наказание, — перебрасывались предложениями Пинг и Понг, не давая и рта раскрыть непосредственно обратившимся к ним.
— Бывший друг? — все же озвучил округливший глаза Хуан.
— Для нас да. Пожалуйста, не заговаривайте больше с нами о нем, — буркнул Понг, повернувшись к братьям спиной и захрустев орехами среднего помола в нардеке, арбузном меду. Тонкое плетение делало лакомство вафельным, а сегментация позволяла растечься только малой кромке вокруг укуса, разрушающего целостность творения фей.
— Утешайте его строго по очереди, — добавил в озмеке Пинг. Он затрещал ушами раньше Понга, разгрызая затвердевший козинак с цельными орехами. — Мы направили чародейский выплеск внутрь, потому его причину, дуота Енго, больше не видим, не слышим и вообще не ощущаем, — добавил он, разъясняя. На самом деле Лис прекрасно все видел, специально ретушируя для Пинга и Понга.
— А мы... а с нами?.. — сразу же выдал полумысли Хуан, оставшийся рядом.
— Подобного не будет. Но... знай, Эёух, и прости... Уйдя со зрительских мест ристалища, ради семьи мы готовы были сбежать, отделавшись односторонними объяснениями, расставанием предав и вас, и Сержи, и... — Хоан запнулся на ровном месте. — Если... если, Эёух, после правды совершеннолетия ты будешь хотеть и дальше со мной дружить, я расскажу о самом дорогом и важном для себя. Один внезапный кризис благополучно миновал, но я не хочу, чтобы следующий застал нас врасплох, превратив в смертельных врагов. Потому говорю горькие и обидные вещи сейчас, дабы неожиданные превратности будущего не рассорили нас в пух и прах.
— Ялов жмых! — ругнулся губами Хуан. Чувствительно засадив кулаком по почкам Понга, он постарался перехрустеть, набив полный рот орехами, в полости которых залили ягодное желе из апельсинов с крыжовником, лишенных жесткой шкурки и косточек.
Явно ментальная пикировка не укрылась от все подмечающих глаз.
— Айй... — неопределенно махнул рукой Хуан, уходя ткнув и Пинга. — Шим, лучше расскажи...
Халь с Имшем решили разрядить обстановку, но дуот Панг остался безучастным и отделался невнятным мычанием с набитым ртом и хлюпаньем свежевыжатого смородинно-облепихового сока из ажурного стакана, через многочисленные дырки которого совершенно ничего не выливалось при удобстве пригубления изогнутого наружу обода, фосфоресцирующего визуально гораздо большей толщиной, чем чувствовалось губами. Зато расстроенный и обиженный Хуан ответил им, уводя от буки Панга. Лифа и Лафи поглядывали издалека, украдкой кусая губки и демонстративно воротя сморщенные носики, когда случайно или нет в их сторону бросался взгляд Ноега или братьев Эёух. Подруги не одобряли, особенно стазы, но сестрицы оказались упертыми. Оба цео за двое с лишним суток без труда сохраняли внешнюю и внутреннюю уравновешенность. Несколько раз они отлучались, без стеснения пользовались отведенным местом для справления естественных нужд физического тела, заводили беседы с феями во время легких трапез, пару раз участвовали в танцах. Пинг и Понг не раз ловили на себе их задумчивые взгляды, порой задергивающихся поволокой воспоминаний. Перед "пробуждением" и после чаши прошло полсуток субъективного времени и пара декад из минут объективного — они твердо решили открыться Живой Воде вместе, одновременно сделав дублей, а потом дуот Панг долго обходил лабиринт, пока расчувствовавшиеся супруги приходили в себя. К чести обоих их любовь оказалась настоящей — за столько десятилетий у других, не будем показывать пальцем, осталась лишь видимость и долг. Среди эльфов нет однолюбов, но порой браки, замешанные на самом прекрасном из чувств, сохраняются до конца жизни. Вспышки ревности чету Тохкалошфо после случившегося в чаше фонтана будут игнорировать, дай Арас, век, а то и больше. На их правых запястьях появился браслет из живой водяной струи, зацикленной на самой себе, изменчивой и на краю слышимости умиротворенно журчащей.
— Извините, маджести Эасо. Простите меня, пожалуйста...
Перед Неолом расступались. Красный, как вареный рак, с заплаканными черно-коричневыми глазами и болезненно покачивающимися при каждом шаге трубками ушей он деревянно шел прямиком к спиной к нему летающей среди гимов фее, рядом вяло шагал грозный Хоан, готовый закусать за любой косой взгляд. Сипло обратившись, он на природной изящности бухнулся на колени, сложившись в три погибели. Не галантное целование кавалером дамской ручки, но и не действия увальня неповоротливого. Эасо в слоях белых вуалей с солнечным кружевом величественно окинула взглядом пару, преклонившегося и стоящего позади него.
— Мальчик, — обожгла она. — Запомни, если сам повинишься не искренне или тебя с затаенной обидой формально простят, тогда конкретные изменения обратятся с болью. Передо мной, Неол, ты извинился от сердца, и я тебя искренне прощаю, потому кара отступила полностью и безболезненно, — величаво опустился ангел к не смеющей подняться голове и коснулся ее своей ладошкой. — Дети, следуйте заветам предков и советам старших, — стремительно и без потери величественности влетела Эасо метра на три, обратившись ко всем. — Засим аудиенция окончена, вас заждались, пора возвращаться. — Мазок крыльями, устремившийся ввысь всполох развернулся полотнищем одностороннего портала по предыдущим координатам — редкие купальщики и купальщицы из Рупикарпа обратили ноль внимания на произошедшее, хотя часто поглядывали на небо, невидяще.
Гимы благодарили и осторожно взлетали, пробуя подаренные способности. Постепенно рой превращался в строй, перед которым цео задвинул речь про доверие к инструкторам, дескать, практические знания нарабатывались тысячелетиями.
— Косу плетут из прядей — так и в вас их разделяют, чтобы в гимназиуме научить плести, — говорил он.
Старший эльф разными формулировками говорил об одном и том же — методики обучения гимов продуманы до мелочей. Подхваченные приемчики годятся для дуэлей, забивать ими голову вредно, но для общего развития весьма полезны. Цео порадовался за проявленную смекалку и советовал применить ее на самых обыденных вещах — не прогадаете! Так же он понадеялся, что среди присутствующих нет хвастунов, и с намеком посоветовал ежедневно угощать созвенцев ягодами, невзирая на лица.
— Эёух... — обратился Пинг, когда на земле никого не осталось.
— Заткнись! — каркнул в озмеке Хоан.
— И все же, — жестко, преодолевая неумелый воздушный барьер и капризное "ла-ла-ла". — Пока на оши не наложили лапы, вы сможете настроить ясновидение на родственников и других глоров, а так же на любые памятные места. По прилету, если вам что-то дорого за пределами Ахлессена, сразу на медитацию, ночью ограничат и правдоподобно объяснят неудачи дальностью и помехами от эфирного тела мэллорна. И никому ни слова о лазейке, а то вообще отключат ясновидение, объявив вредным.
Братья крепко обиделись от признания в лоб. Им пришлось выслушать совет, а после "отъезда" Понга и не подумали убирать зыбкий экран, продолжая казать спины. С правой, вложенной в братскую левую, Хуан своей левой держал за руку Неола, Хоан — Ноега. Так они вчетвером и взлетели, неуклюже. Близнецы Енго смертельно дулись друг на друга, особенно бронзовокожий, но от сведшего их на непозволительно близкое расстояние дуота Эёух вырываться не пытались.
Хуан и Хоан оказались между исполнением запретной мечты о взгляде на родителей и примирением новоявленных друзей — сложный выбор. Двойной буксир тянул два балласта над верхушками деревьев строго по линии аллеи, после помпезной императорской выглядящей по-домашнему привлекательно. Феи Кагифэ провожали пары дуотов к их звеньям, разделившись на две тепло попрощавшиеся неравные кучи — третья устремилась вслед за Эёухом с Енго. Стоянка выглядела пустой — практически весь личный состав рассосался по кристаллам на противоположном берегу Пелцокшес. Лишь зримые Пангу охранители стерегли покой нескольких дуотов, после полдника не решивших еще, куда податься.
