Въехав под сень леса, Леа придержала коня, перевела его на шаг и с удовольствием вдохнула воздух, в котором уже появились первые признаки надвигающейся осени.
Скоро в леса потянутся сборщики лесных орехов с большими заплечными коробами.
Ее высочество свернула на узкую тропинку, которая привела к маленькому чистому озеру, где можно было вдоволь наплаваться, что принцесса и сделала. Не успела Леа выбраться на берег, как услышала призывную песнь колокола. На этот раз она была полна ликования: похоже, королевская дружина наконец возвратилась домой!
Девушка, натянув на влажное тело одежду, свистом подозвала коня — нехорошо опаздывать на встречу победителей.
* * *
Город встретил ополченцев веселым сумасшествием. Из распахнутых настежь окон на героев летели букеты цветов, девушки бросали приглянувшимся молодцам разноцветные ленты, дети с восторженным визгом висли на братьях и отцах. Но иногда суматоху ножом пронзал отчаянный женский плач — под Тургором остался лежать не один воин. И все-таки это горе не могло затмить всеобщей радости, ведь горожане на своих шкурах успели почувствовать острые зубы сгинувшего врага.
Рядом с энданцами ехали на огромных конях северяне. Их осыпали цветами и знаками внимания ничуть не меньше, чем дружинных людей и ополченцев короля Аттиса. Во главе тяжелой кенлирской конницы рядом с королем Энданы ехал правитель союзников. Он мужественно выдержал в повозке почти весь путь, но два дня тому назад взбунтовался, заявив, что достаточно хорошо себя чувствует и больше не желает трястись по ухабам, а поедет верхом. Возразить королю Кенлира было некому: Верховная жрица азанагов вернулась в Варнабу, а Аттис считал Тиара достаточно взрослым, чтобы правильно оценивать собственные силы.
Едва ступив в Награну, энданцы угодили в объятия родных и быстро разбрелись по домам. Северян определили на постой в богатые дома горожан к восторгу незамужних, а порой и замужних, обитательниц этих самых домов.
Счастливый наместник встретил отца у городских ворот, торжественно вернув символ власти — короткий золотой жезл, украшенный изображением летящего дракона, после чего облегченно вздохнул, широко улыбнулся и заявил, что полностью счастлив.
* * *
Толпы ликующих горожан плотно забили улицы, ведущие к восточным воротам, и принцессе Леа, которая въехала в город с противоположной стороны, удалось добраться до дома прежде отца. Она легко взбежала по лестнице, на ходу выпила лекарство, подсунутое сердитым вейаном, отмахнулась от его нравоучения и скрылась за дверью своей комнаты. Итирия только осуждающе покачал головой, но затем усмехнулся — в первый раз принцесса показалась ему удивительно похожей на Эдвина.
Скорость, с которой девушка привела себя в порядок, расчесав спутавшиеся волосы и переодевшись, для обычной женщины была неосуществима, но все равно Леа не успела встретить победителей на лестнице, рядом с матерью и сестрами. Она нашла отца и брата уже в галерее.
Аттис обнял любимицу, крепко прижав к груди. Голубиная почта донесла подробности обороны Награны, и он был несказанно рад увидеть дочку живой. Но когда кольцо сильных рук разжалось, и Аттис отступил в сторону, перед принцессой призраком возник тот, с кем она успела попрощаться много дней тому назад.
Синие глаза ее высочества широко распахнулись, кровь отлила от лица: девушка застыла неподвижной статуей, молча взирая на восставшего из мертвых воина, не веря своим глазам и боясь ошибиться.
Король Кенлира Тиар шел к ней навстречу, не отводя взгляда. И такое напряжение вдруг образовалось вокруг этой пары, что разговоры стихли сами собой.
Тиар подошел к принцессе в полной тишине. Леа очнулась, лишь когда почувствовала живое тепло его руки. Вздрогнула, недоверчиво погладила по щеке, а затем, застонав, как от боли, обняла. Северянин же, забыв, что не подобает, что нельзя так себя вести при людях вообще, и при отце девушки в частности, наконец сделал то, о чем давно мечтал — поцеловал любимую женщину в губы.
Великая воительница не отшатнулась, не выскользнула из его рук, а ответила не менее горячо, так что стоявший рядом Аттис смущенно закашлялся, а королева Роанна в немом изумлении прикрыла ладонью рот.
В этой потрясенной тишине вдруг прозвучал полный ярости шепот наследника короны:
— Эдвин! Ты что, не сказал Леа, что он жив?! Я же просил тебя!
— Вот еще, — фыркнул юноша. — Как бы мы тогда узнали, что она чувствует на самом деле? Или ты хочешь, чтобы она была несчастна всю жизнь?
Юный интриган, дождавшись окончания поцелуя, несильно ткнул Тиара кулаком в бок:
— Величество, ты мне теперь должен до конца своих дней! — и уже обращаясь к придворным, громко приказал: — Всем разойтись! Наш верный друг и союзник Тиар и принцесса Леантина должны поговорить!
Люди послушно разбредались, с любопытством оглядываясь на парочку, которая, казалось, совсем не замечала их присутствия.
Но прежде чем придворные и ближайшие друзья короля Кенлира покинули зал, Тиар успел задать принцессе тот единственный вопрос, который волновал окружающих больше всего:
— Ты станешь моей королевой?
И снова повисла звенящая тишина, и в ней легким колокольчиком прозвучало одно короткое слово: — Да!
Его светлость Рикквед невесело хмыкнул:
— Вот видишь, Аттис, все и решилось! Правда, не так, как мы хотели.
— Знаешь, Рикквед, — задумчиво отозвался правитель, — наверное, так желают боги.
Командир "невидимых" серьезно кивнул:
— Поживем — увидим, — и перевел разговор на другую тему. — Ты обратил внимание, как изменился Эдвин? Мальчик вырос и стал мужчиной. Вот только я не понял, что за... золото у него на ногтях?!
* * *
Намеченный праздник превзошел все ожидания — такого веселья Награна не помнила.
Тысячи людей и нелюдей заполнили выметенные дочиста улицы. Гномы, испы, вейаны, люди — все смешались в одной, радостно гудящей толпе. Кенлирцы же поначалу взирали на это праздничное буйство с немым удивлением, но оно длилось ровно до того момента, как их кубки заполнили молодым вином. После этого всю сдержанность северян смело волной искреннего веселья — они уподобились беспечным энданцам. Ну, разве что, руками размахивали не столь горячо. И было сказано за столами множество здравиц. Пили за победу, за дружбу, за павших, за знакомство и, конечно, за любовь. Тосты в честь последней пользовались особенной популярностью.
Еще бы, ведь уже не один менестрель успел сложить вирши в честь великого чувства, соединившего сердца юной принцессы Леантины и могучего героя Тиара. Некоторые подданные правителя Энданы при этом, правда, сетовали, что ее высочество и в этом вопросе не могла поступить так, как было принято у нормальных людей, лишив страну возможности погулять на свадьбе. Принцесса устроила обряд в ближайшем храме без лишних глаз и торжественности. Не иначе, сказалось воспитание азанагов: воительницы, как известно, вообще не утруждали себя лишними формальностями. Они, кажется, и до храма-то не доходили.
Но ворчунов, которые осмеливались вслух изъявить недовольство, быстро затыкали северные воители. Они говорили, что правитель совершенно прав, плюнув на обязательный ритуал, потому что их принцесса — создание непредсказуемое, и отложи он церемонию хоть на день, вполне способна за это время передумать. А большие гуляния они обязательно устроят дома, и что если некоторым так их не хватает, то добро пожаловать — в Кенлире гостям рады.
В итоге все сошлись на одной мысли: все случилось так, как должно было случиться. Тем более что повод погулять еще будет, ведь свадьба Кетлин не за горами.
Фейерверк, взлетевший в небо огненными звездами и опавший на землю серебряным дождем, превзошел самые смелые ожидания — вейаны оказались мастерами на все руки. На долгих тридцать минут все, кто был способен еще соображать и держать глаза открытыми, застыли столбами, сопровождая каждый залп воплями ликования.
А на следующее утро, точнее ближе к обеду, отоспавшиеся гости засобирались по домам. Первыми покинули город вейаны. В Награне остался только Ученик Хранителя Итирия, который любезно согласился провести несколько лет в роли учителя маленькой Милены. Его сестра Дарлина покинула Эндану с соплеменниками, несмотря на горячие уговоры принцесс и Эдвина погостить еще немного. Девушка сказала, что сильно истосковалась по дому.
Король Кенлира тоже отправил свою дружину домой, оставив при себе небольшой отряд человек в сто, не больше. Верный телохранитель его величества, старый вояка Деруен, клятвенно обещал к приезду государя организовать великий праздник в честь красавицы королевы, отголоски которого услышат даже по эту сторону гор. В помощники северянину напросился брат энданского короля Рикквед, заявив о необходимости самому удостовериться, что его любимой племяннице будет хорошо на чужбине. Тиар не возражал, более того, он был готов принять у себя пол-Энданы, если это доставит его возлюбленной удовольствие.
Нахальный Траес, воспользовавшись моментом, пока его государь от счастья очень не в себе, выпросил разрешение оставить службу на год для "налаживания дружеских отношений с южными союзниками". Похоже, молодой человек оказался в числе воинов, приглянувшихся королеве азанагов. Правда, покинуть Кенлир в поисках приключений неугомонный друг молодой королевы собирался только после грядущего торжества.
Эпилог
Леа проснулась на рассвете, немного полюбовалась на спокойное лицо супруга, осторожно убрала его руку со своего плеча и выбралась из кровати. Ей необходимо было решить до отъезда одно дело.
Привычно, на цыпочках, Леа выскользнула из комнаты, направившись туда, где поджидал ее верный друг и товарищ. Девушка быстро прошла в глубину сада. Там под густыми кронами деревьев, растянувшись на мягкой траве, дремал большой коричневый грифон.
— Ветер! — ласково позвала зверя Леа.
Он поднял голову и издал нежный горловой звук, приветствуя хозяйку.
Она села рядом с животным, зарылась руками в густое оперение.
— Ветер, я пришла попрощаться. Завтра я уеду туда, где ты не сможешь жить. Там слишком холодно. — Девушка немного помолчала, глядя на недовольного грифона, и погладила его по крылу. — Тебя здесь любят, ты свободен — можешь летать куда угодно и когда угодно.
Ветер, негромко заклекотав, уставился на хозяйку строгим оранжевым глазом.
Леа удивленно подняла брови:
— Ты уверен? Именно ему? — и улыбнулась. — Хорошо, я передам. Думаю, вы подружитесь!
— Опять ведешь "мысленные" разговоры? — грустный голос заставил девушку и грифона слаженно повернуть головы.
На песчаной дорожке, невоспитанно засунув руки в карманы и нахохлившись, стоял Эдвин. Вид у него был печальный и расстроенный.
Юноша усмехнулся:
— Вот, пришлось тебя сторожить, чтобы застать одну!
Расслышав ревнивые нотки в голосе брата, Леа улыбнулась, а принц, покраснев, криво усмехнулся:
— А что, неправда? Да вы теперь везде вместе! А мне надо поговорить с тобой наедине по одному делу.
— Почему ты просто не сказал об этом? — снова улыбнулась девушка.
— Скажешь тебе, — проворчал Эдвин. — Ты же стала временно слепой и глухой!
Принц опустился на траву, привалился к боку грифона, покосился на новоиспеченную королеву и снова вздохнул:
— Ладно, не слушай меня, это я от зависти ворчу. На самом деле я очень рад за тебя, просто мне хочется, чтобы ты жила рядом.
Леа кивнула, она и сама была бы не против.
— А вообще, я хочу тебе сказать, что вейаны сделали мне предложение стать их правителем.
Королева Кенлира прищурилась:
— Давно?
Его высочество почесал ухо, скорчил гримасу и признался:
— Как только прибыли с помощью. Просто я не хотел соглашаться, поэтому никому не рассказывал.
— А теперь?
— А теперь, — принц скрестил ноги, возвел очи к небу, мечтательно улыбнулся и ответил: — а теперь у меня есть небольшое дело в Вейдале!
— Эдвин! — тут же нахмурилась Леа. Эта улыбка непутевого братца была хорошо ей знакома. — Ты снова влюбился?! В кого на этот раз?
Королева Кенлира открыла рот, догадавшись, что за особа стала очередным увлечением пылкого юноши и зашипела: — Даже не думай! Только не с ней! Голову оторву!
— Тебе, значит, можно, а мне нельзя? — поддразнил сестру молодой человек, увернулся от ее тычка и снова стал серьезным. — Мне надо разобраться в своих чувствах.
— Вот и разбирался бы дома! — не собиралась сдаваться девушка, но охнула, озаренная запоздалым прозрением. — Ты не удержался и начал ухаживать за Дарлиной! Именно поэтому она так быстро удрала домой!
— Неправда! — возмутился принц. — Да я до ее отъезда даже не подозревал, что она мне нравится!
— Неужели? — не поверила вредная сестра.
— Ну... то есть... в общем догадывался, — замялся юноша, — но не думал что настолько.
— У тебя всегда сначала "настолько", а затем "я ошибся", и в итоге несчастные рыдают по углам! — сверкнула очами девушка и нехорошо улыбнулась. — Только учти, что на этот раз в случае горького разочарования Дарлины тебя могут ненароком спалить молнией!
— Не пугай, все равно не поможет, — снова запечалился его высочество. — Я же говорю — надо разобраться! Поеду, скажу советникам, что хочу приглядеться, прежде чем дать ответ. Поживу там немного, осмотрюсь, ну и подумаю хорошенько. Обещаю, буду вести себя как... — принц замялся, подыскивая достойное сравнение, подходящего слова не нашел и закончил: — Скромно в общем вести себя буду. Что я, не понимаю. Она же мой друг, и Итирия тоже.
— Ладно, — махнула рукой Леа, — делай, как знаешь. Ты вроде уже большой мальчик.
Эдвин поймал руку сестры, ласково погладил тонкие сильные пальцы и тихо сказал:
— Я буду по тебе очень скучать!
— Я тоже, Эдвин, я тоже, — чуть слышно ответила Леа. Ее глаза стали влажными от набежавших слез, и она тряхнула головой, прогоняя неожиданную печаль. — Что это мы с тобой на самом деле! Как будто в последний раз видимся! Весной жди меня в Вейдале или сам приезжай. А еще лучше — зимой. У нас там столько снега... На санках покатаешься, в снежки поиграем!
Эдвин довольно рассмеялся. Его сестра на мгновение стала снова шаловливой проказливой девчонкой.
— Это хорошая мысль! Надо же и вейанам отношения с соседями налаживать. А если советников не растолкать, они на этот шаг еще пару столетий не решатся!
— Значит, договорились! — поднялась с земли девушка. — Приедешь зимой. Тиар уже построил у выхода из пещеры большой дом. Там тебя и вейанов будут ждать проводник и сопровождающие, так что не заблудитесь.
Принц неохотно встал, кивнул в сторону грифона и спросил:
— А Ветра куда денешь?
Леа улыбнулась:
— Он выбрал себе нового хозяина.
— Кого? — с интересом уставился на зверя Эдвин.
— Твоего лучшего друга, так что можешь пойти порадовать Итирию, а я...
— Пойдешь к ненаглядному супругу, — закончил за сестру юноша, прислушался к шороху шагов по песчаной дорожке и усмехнулся. — Можешь не торопиться, он сам тебя нашел.
