"Бегите оттуда, Учитель!"
Он кивнул, опустив капюшон.
Вот это было окончательным приговором. Ни проклятие Улаха, ни ящер, покалечивший его восемнадцать лет назад, ни часы отчаяния не могли удержать его от движения вперед, и тут одно глупое совпадение, невидимый яд уже убил его — дело лишь во времени. Сколько там осталось при таком отравлении? Два, три дня? Элинор знал все этапы умирания. Не успеет появиться опухоль, как с тела сойдет вся кожа, а внутренние органы исторгнутся с кровавой рвотой. Смерть будет страшной и мучительной настолько, насколько страшным и мучительным может быть проклятие. Чтобы убивать друг друга, людям не нужны черные шаманы: с этим прекрасно справляются новейшие достижения науки. Для кого новейшие, а для кого и...
Элинор вернулся в себя и, перекатившись на колени, закашлялся от тошноты. Кровь шла горлом. Когда приступ прошел, Кристиан, тяжело дыша, снова лег на то место, с которого выходил на встречу с Нэфри. Дрожащая рука нащупала в коробке на поясе минимизированный прибор для изучения условий окружающей среды. Штука, в общем-то, бессмысленная — но вот, пригодилась...
Увидев результаты, Элинор тихо застонал и откинул голову на камни. Доза превышала смертельную в три раза.
Обнаглевшие "крысы" подобрались уже совсем близко. Они суетились, повизгивали и принюхивались, быстро-быстро подергивая длинными носами-хоботками. Вблизи они больше походили на ехидн, но без иголок и с длинными крысиными хвостами, но отчего-то чувствовалось, что они плотоядны и очень опасны.
Перед самым обмороком он успел опять включить купол ОЭЗ.
* * *
Новый дом Форгоса выходил окнами в сторону Великого водопада Франтира. За теннисным кортом и небольшим сквером начинался обрыв с видом на водопад.
Здесь, в доме, все было в белых тонах, и только пожилая экономка, присматривавшая за жилищем, оказалась смуглой — из коренных. Она приготовила ванну для Нэфри и, покуда та смывала с себя отвратительные запахи мертвецкой и липкую пыльцу айгуны, ушла делать то же самое для своего нового хозяина.
— Мне нужно в Кийар, — возникая на пороге его ванной комнаты и кутаясь в пушистый белый халат, непреклонно сообщила Нэфри.
Форгос завел глаза к потолку и отдулся:
— Милое дитя, ты собралась преследовать меня всюду? Я отправлю тебя в Кийар, когда мы выясним всю обста...
— Я ее выяснила. Я знаю, где Ноиро. Я знаю, где Учитель. Мне нужно спасти их обоих.
— Нэфри, ты знаешь, я тоже несчастный. Меня в детстве все ругали, в школе били, девчонки не любили — спаси меня, а? — простонал бывший мэр, швыряясь в ее сторону брызгами с легким облачком пены. — Протоний покарай, и зачем я вытащил ее оттуда? Сейчас лежала бы — ти-и-ихая-претихая...
— Гатаро, ну пожалуйста! Я нарушила ваш запрет и все узнала. Комета разбила только Тайный Кийар, а Кемлин уцелел.
Она ощущала какую-то непонятную власть над этим человеком. Да, конечно, он был влиятельным чиновником, политическим воротилой, и тем более удивительно для Нэфри было то, с какой легкостью ей удавалось дразнить его. И он поддавался на провокации, будто ему все это нравилось. Нет, обращаться так с Учителем она не позволила бы себе никогда...
— Оменчар! — крикнул он, и почти сразу же на пороге возникла безмолвная темнокожая экономка. — Принесите мне телефон, Оменчар!
Та сейчас же исполнила его приказ. Отступая за дверь, она неодобрительно покосилась на Нэфри, бессовестно присевшую на край его ванны. Форгос сделал звонок, а потом, вращая трубку в руке, сообщил:
— Я забронировал тебе билет до Узлакана. Ты знаешь узлаканский?
— Конечно.
— Говори только на нем, когда прилетишь. Упирай на свою национальность по отцу. Твой рейс завтра вечером.
— Что?! Но мне нужно сейчас!
— Милое дитя, я сделал все, что мог. У меня нет личного самолета. Теперь иди и займись чем-нибудь, дай дядюшке Гатаро прийти в себя после всех этих переживаний.
— Тогда, может быть, мне есть смысл вылететь из Шарупара?
Форгос засмеялся:
— Рейс из Шарупара через три дня.
— А до Кемлина?
— В Кемлин сейчас не летает никто в здравом уме, Нэфри. Иди же.
Она поднялась и в отчаянии выскочила на веранду.
— Безумное что-то, — прокомментировал Форгос, снова укладывая на лицо отжатое теплое полотенце.
Позднее они гуляли недалеко от водопада, и Гатаро рассказывал ей об отце и обо всем, что привело их к противостоянию с "тайными". Это было так же, как у Нэфри: получиться иначе и не могло, само их происхождение распорядилось именно таким образом. Но Форгос был слишком гибок в своих изысканиях. Он нашел способ маскировки, стал тренироваться и понял, что можно заставить "детей погасших звезд" принять чужеродного за своего. Но у Кьемме это не получалось, шаман-узлаканец был несколько слабее своего приятеля-кемлина, да и к тому же он не верил, что подобное возможно.
— "Если ты родился человеком, ты не сможешь превратиться в гиену или сокола", — говорил он мне, — Форгос сел на камень и, щурясь на звездное небо, ностальгически улыбнулся. — Он так и не успел убедиться в том, что сможешь, если захочешь...
Нэфри кивнула. Она помнила черные одежды Незнакомца, скрывавшие чистое сияние его сущности.
— Учитель сейчас в Тайном Кийаре, Гатаро, — сказала она.
— Что ж, тем хуже для него. Вы успели попрощаться?
Он был абсолютно серьезен. Девушка заплакала, но утешать Форгос не стал, просто притянул к себе, обнял и в задумчивости прижал подбородок к ее макушке.
— Все было зря, — сказала она, скорчившись, как маленький перепуганный ребенок.
— Такова его судьба.
— Если он умрет здесь, то уже никогда не сможет вернуться Домой?
— Вероятно. Но мы попробуем отыскать его в новом исполнении. Ты ведь вспомнила себя, когда была Гайти Сотис, получившей послание от астурина Гельтенстаха...
— Думаете, и он вспомнит?
Форгос промолчал. Кто из смертных может знать такое наперед?
Вечером следующего дня он отвез ее в аэропорт.
— Что скажете в напутствие, Гатаро? — спросила Нэфри, заглядывая в его холодные, все еще слезящиеся от солнца глаза.
Бывший мэр невесело усмехнулся:
— Задай им там всем, как я тебя научил прошлой ночью, дочь Кьемме! Доделай то, что не доделали кавалер Сотис, Гельтенстах и комета Аспарити. Я рядом, зови всегда, когда понадобится помощь.
— Спасибо, Учитель.
Он лишь двинул бровью и сдержал улыбку.
* * *
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем сознание вернулось к Кристиану. Купол ОЭЗ исправно оберегал его от дальнейшего воздействия радиации, однако теперь это было лишь отсрочкой, а не спасением. Полученные организмом повреждения были необратимыми. Да и передвигаться под куполом было невозможно, а это значит, что ему придется снова идти под излучением.
"Крысы" устали ждать и куда-то удрали, оставив несколько обгрызенных трупов — подохших от облучения членов своей стаи. Может быть, и они поняли, что опасность исходит из недр уничтоженного города, а потому убрались подобру, но уже вряд ли поздорову.
Элинор подумал, что в его случае нужно хотя бы ополоснуться в проточной воде, однако Ханавур был невообразимо далеко, а он едва поднялся на ноги. Камни мостовой темнели запекшейся кровью — значит, прошло уже около суток или больше.
Его путешествие к реке длилось целую вечность. То и дело он падал в раскаленный песок и звал смерть, но что-то заставляло его подниматься и идти дальше.
На берегу он увидел развороченную бронетехнику, несколько изувеченных трупов солдат и стаю жадных, истерически хохочущих над добычею гиен. Их окровавленные страшные морды, сверкая утопленными в черных масках глазами, все как одна повернулись в сторону ковылявшего к Ханавуру лекаря и оскалили громадные пасти, зубы в которых способны были сокрушать кости слонов. Элинор прошел мимо, не обратив на них внимания. Звери повели круглыми ушами и снова вернулись к пиршеству. Они не стали рисковать и нападать на живого, когда вокруг столько доступной падали. Им было невдомек, что и они будут живы еще очень недолго: радиация достигала этих мест. Прибор показывал высокий ее уровень вплоть до самой реки.
Кристиан вошел в воду и умылся. Кровь снова пошла носом, силы утекали вместе с мутноватыми волнышками Ханавура. Элинор даже не вздрогнул, когда, коснувшись его хвостом, мимо проплыл мертвый крокодил.
Город вдалеке был уже мало похож на прежний Кийар восточного берега. Все высотки рухнули от близкого удара кометы, многие здания горели, и чад отравлял седое от жары небо.
Элинор выполз на берег. Мост был так далеко! Он стоял в мареве, почти не поврежденный землетрясением, но хватит ли сил добраться до него и перейти на ту сторону? Дыхание то и дело прерывалось. Полежав, Кристиан встал на ноги и поплелся к автостраде.
Мост был завален грудой искалеченных машин. Над ними кружились птицы-падальщики, высматривая трупы.
Лекарь привалился к перилам, перегнулся, и его вывернуло кровью. Ноги отказывали. Сколько еще шагов он сможет сделать, прежде чем упадет? "Последний рывок!" — прошептал кто-то.
— Я постараюсь, Айят! — ответил Кристиан.
Мост казался бесконечным, но впереди, за навалом искореженных конструкций, шевельнулось что-то живое. Элинор не сразу разглядел это, первым делом подумав о хищниках, явившихся за легкой добычей. Им не объяснишь, что гораздо гуманнее в отношении себя они поступят, если вместо него сожрут мгновенно действующий яд.
От напряжения он снова провалился в короткий обморок, но странный лязгающий перестук и фырканье вернули его к реальности.
Рядом стоял крупный рыжий конь, блестя потемневшими от пота боками. Он был взнуздан, но без седла, был подкован и ждал. Увидев, что человек открыл глаза, скакун забил передним копытом, кивая, замотал длинной гривой.
Элинор подумал, что это мираж, и нерешительно протянул руку. Пальцы коснулись жесткой шерсти возле копыта. Животное чего-то требовало от него.
Кристиан ухватился за спущенные поводья и, подтягиваясь, встал. Стервятники в вышине возмущенно закричали, но тогда рыжий, всхрапнув, грозно заржал. Элинор вцепился в густую гриву у него на холке, намертво сжал пальцами клок и из последних сил забросил свое тело ему на спину. Сидеть он смог только первые несколько шагов, а потом, накрутив на кисти узду, бессильно распластался на спокойно и плавно вышагивающем коне.
* * *
— Ты узлаканка?
Нэфри едва сдержалась, чтобы не плюнуть в противное лицо вырожденца из местных националистов. До чего они страшны! Вот они — последствия радения за чистоту крови!
— Да, — с вызовом ответила она на чистом узлаканском. — А в чем дело?
Военный отступил, давая ей дорогу, и со злостью толкнул чьи-то узлы и чемоданы, загораживавшие проход между креслами в зале ожидания.
— Иди, — буркнул он, так и не проверив ее документы.
Девушка помчалась на перрон, откуда с минуты на минуту должен был отойти ее поезд в Са-Аса. Тело, обмякшее после долгого перелета из Рельвадо, оживало с неохотой, а сердце лихорадочно колотилось в неровном ритме. Форгос говорил, что так проявляют себя последствия гиподинамии и что нагрузки надо наращивать постепенно, а не так, как это делает она. Нэфри отмахнулась: ей некогда было думать о такой ерунде.
Город, где она родилась, ее не порадовал. Надежда оставалась только на пограничный Са-Аса, где она провела детство и раннюю юность, но уже на вокзале стало ясно, что он ничем не отличается от столицы. Все та же военщина, те же хмурые прохожие, жмущиеся к домам, те же наглые взгляды узлаканских вырожденцев в формах.
Нэфри не сразу обратила внимание на притормозивший автомобиль. Торопясь на автовокзал, она читала указатели и упустила момент, когда еще можно было убежать в людное место.
Ее схватили у местной молельни. Коренные чистокровки кичились своей набожностью и за последние десять лет настроили здесь множество приходов в честь пятерки мировых ангелов.
Их было двое, и они даже не стали спрашивать, кто она по национальности, а просто потащили в машину. Поначалу сработал инстинкт самосохранения, и Нэфри забилась в их руках, а потом вдруг в голове стало ясно-ясно. Едва хлопнули дверцы, автомобиль, скрежеща шинами по мостовой, рванул к границе.
— Держи ее! — сказал один из узлаканцев, косоглазый, принимаясь расстегивать штаны, а второй, сидевший с другой стороны, продел руки пленнице под мышки и прижал девушку к себе. — Разверни сюда, разверни сюда! — копошился косой, трясущимися от нетерпения руками стаскивая с нее брюки, но тут Нэфри улыбнулась.
— Подожди-ка, давай сделаем поудобнее, — проворковала она, сладострастно блеснув глазами на военных. — Вы мне не мешайте, я сама.
— Давай, давай! — переглядываясь между собой, засуетились те, и даже водитель, лихо вращая руль, несколько раз обернулся в предвкушении своей очереди.
— Только не надо на ходу, — попросила Нэфри. — Останови где-нибудь в тихом месте.
— Останови, останови! — затряслись узлаканцы.
Не сводя глаз со своих похитителей, девушка сунула руку в трусики, похотливо облизнулась, подмигнула. Узлаканцы едва не выли, а она все более бессовестно ласкала себя, прогибалась дугой и постанывала громче и громче.
— Останови же!
Машина уткнулась в какой-то тупичок между домами. Едва это произошло, Нэфри вдруг резко села и, закрыв глаза, громко втянула воздух.
"Явись!"
Узлаканцы вскрикнули. Один схватился за грудь, двое других, хрипя, пытались разодрать себе горло. Все это происходило пару мгновений, а потом все трое рухнули без признаков жизни.
Девушка брезгливо, за сальные волосы, приподняла с себя голову упавшего ничком и уткнувшегося носом ей в живот косоглазого, уперлась подошвой ему в лицо, что есть сил отпихнула в сторону, так что он громко стукнулся о дверцу и стек на пол. Нэфри отбросила от себя руки второго, поправила одежду и стала по очереди выбрасывать лишних долой из машины. Большого труда это не составило, и границу она пересекла через вечернюю степь, с комфортом и в одиночестве.
Когда послышалось несколько выстрелов с пограничной вышки, Нэфри попросту повторила свой прием. Узлаканцы так разозлили ее "финальными аккордами прощания со страной" — как пели в патриотической песенке, доносившейся из колонок, — что теперь она могла видеть в них во всех только врагов, помеху на пути к главной цели. В ярости она была готова отправить к великому Змею мира хоть всех этих уродливых болванчиков, едва ли умевших читать, но зато столь прекрасно обучившихся убивать и насиловать.
— Ну добро же! — прошипела она, останавливаясь, и вышла на серую пустошь, где тут же волевым усилием приобрела вид огненного человека гигантского роста с мечом в руке и громадными крыльями за плечами. — Будут вам финальные аккорды!
Распознав своих недавних врагов, в ужасе несущихся к водовороту над спиралью, Нэфри помчалась следом и остановила их пронзительным криком.
— Ты, — она свысока указала на первого попавшегося, — вернешься и впредь будешь всем рассказывать о том, что с тобой было здесь! А вы получите то, что заслужили — вон отсюда!
