— Ты оскорбил Силмихэлв на именинах их патриарха и сейчас вогнал в долговую яму, подставив весь Дом Хунаба, — не согласился отец, втянувшийся в разговор и постепенно забывавшийся, повышая тон.
— За именины Лаэрлоса мы с ним квиты — сам их небесный покровитель бог Хелм согласился с этим. То было сравнимо с "наказанием любя", отец, какими были твои порки. Я видел архивные гроссбухи, где потери от убийств и грабежей середины века кратно выше трат Хунаба на охрану от Силмихэлв, всегда оправдывавших эти показатели. И в долговую яму я их не вгонял. Все берут кредиты — это в порядке вещей. Ты же сам, отец, по собственной воле приобрёл недвижимость в сравнимый с ними колоссальный долг — погашенный.
— Ты всем причиняешь боль, негодяй. Нам. Им. И неофиту Робу ты намеренно причинил душевную боль, принудив его скрытничать и заставив нарушить клятвенное обещание заслужить у твоей матери прощение за её убийство, тобой организованное. В этом тебе нет оправданья, — нашёлся Хаскар Второй.
— Я лишь отвечал на боль, которую мне первому причинили. Вы. Они. Роб. В этом вы не ищите ни оправданья, ни прощенья, — отбрыкнулся Лариат. Не страшись, а люби его мать, разве взбрела бы сыну сама мысль проводить её через смерть?!
— Ты сам признал, что порки — это "наказание любя". Другую боль мы не причиняли тебе, Лариат, ты ведь всё прекрасно помнишь, — заявил отец и вышел в раздражении и полной уверенности в правоте, собственной и Коринны. — Скорее бы кукушонок вылетел из чужого гнезда, — из коридора отец кинул сыну ключевую фразу, не сумев её изречь ему в лицо.
— Я всё помню, — прошептал Лариат ему во след. В том числе и то помнил, что звериный нюх на порядки превосходит людской — утренний запах из родительской постели всегда явственно свидетельствует об исполненности супружеского долга. Но до этой фразы Лариату было просто невдомёк, что его считают не собственным чадом с рано повзрослевшим умом и вполне нормальным полутора десятком лет до возмужания, а сторонним взрослым, оскверняющим собой детское тельце и чужую семью, словно родители не верили или не хотели признавать, как эльфийский кусок материнской души повлиял на раннее осознание себя в качестве личности.
Джаспер свернулся в калачик и мелко задрожал от тех жутких эмоций, что испытал его близнец в эти мгновения. Увы, плохо разбирающий в братских чувствах Рыжий ошибочно приписал их по отношению к отцу, а на самом деле Серый вспомнил Скарлет и не сразу справился с поднявшейся внутри ураганной бурей.
Только сейчас Лариат обратил внимание на то, что старая карга никогда не издевалась над ним просто так. Пусть въедливо действовала с извращённой жестокостью и непропорционально проступкам, но ведь наказывала всегда не на пустом месте, шпыняя не от нечего делать, а за то, что не уследил, не наловчился, не выполнил веленное, не удержался от соблазна и так далее — с натяжкой если. Не зря же Скарлет столько лет оказывалось невозможно уличить во лжи в том, что она наказывала без повода — на том и держалась. Вопрос несоразмерности уже вторичен и отдавался на откуп её взрослому авторитету, а в этом и заключалась беда — в злонамеренном обмане доверия. Увы, можно смело утверждать, что сам Лариат тоже обманывал её доверие, так или иначе скрывая способности. И в целом не столь уж важно, вопреки или благодаря её стараниям — Скарлет был выгоден добренький и послушненький тихоня, который выплёскивает свою детскую потребность во внимании наружу, на соседей, при этом теряя доверие и благожелательность родителей, чтобы те сами застремились избавиться от проблемного дитятки. Да, старая карга из своекорыстных соображений подстёгивала развитие Лариата, которому стоит отдать ей должное за чрезвычайную эффективность методики, настолько, что Скарлет перехитрила саму себя, угодив в ту яму, которую рыла для другого. А ещё Лариат вспомнил, что в начале года смирился с её злобой, нашёл свою выгоду и даже решился исправить старую каргу, начав с тела — разрабатываемый для неё эликсир в итоге выпил калечный Осборн. Правы книги: легко быть злым и трудно проявлять великодушие...
Вопреки всему, сегодня Лариат засыпал счастливым по весьма особенной причине — первый сексуальный опыт!
Естественно, у маленького взрослого всё было не как у людей — по вполне очевидным причинам недоразвитости физиологии. Отсыпаясь поздней ночью в гостевой спальне виллы Деслентир, Лариат, подводя в сновидении итоги периода бодрствования, смекнул план.
— Дядя Адриан? — Заглянул малец в кабинет патриарха Деслентир, презрев все допотопные запирающие механизмы и с трудом справившись с магией.
— Лариат?! — Взлетели густые брови, а дымящаяся трубка едва не вылетела изо рта. — Твоих баб уже свозят, — процедил патриарх, отвлечённый от вороха бумаг, множащихся из-за начавшегося раскручиваться маховика судостроения.
— Простите, милорды, у меня к дяде сугубо личное предложение, не терпящее отлагательств, — заявила кроха, всего четверть часа как пробудившаяся. — Приватность диалога я сам обеспечу, с вашего позволения...
Адриан внял словам, дав отмашку заморочить секретаря, шурина и толстобрюхего отца жены.
— После женского сеанса я думаю, что окажусь достаточно осчастливленным для того, чтобы сварганить порцию и для вас, дядя Адриан, в качестве извинений за вчерашний кошмар.
— Думаешь?.. — Серьёзно пыхнул капитан, оставив невысказанным оскорбительное предположение о своей инвалидности. В отличие от Скарлет, он не подсел на амнийский дурман — знал, какой и у кого брать, поскольку сам занимался этими контрабандными поставками.
— Если оказать содействие, то наверняка. Вам не требуется воссоздавать утраченные органы или конечности, и я не могу вернуть молодость, но однозначно получиться избавить ваш организм от шлаков и обновить до молодецкого здоровья.
Заинтересованный Адриан выдохнул матерное слово в курительную трубку, а вслух ограничился культурной фразой:
— Какого рода содействие?
— Зелье лечения средних ран, а также магия из соответствующих задаче сакральных свитков и сакрального предмета.
— Продолжай, записываю, — по-деловому кивнул патриарх, что разительно отличалось от вечернего разнузданного поведения под кайфом.
— Все свитки должны быть за авторством клириков, — предупредил Лариат, умолчавший о том, что желательно поклоняющихся той же богине, что и сам Адриан. — Благословение, божественная благосклонность, бычья сила, кошачья грация, медвежья выносливость, лисья хитрость, мудрость совы, величие орла, малый божественный облик. Я могу их попробовать применить на себе или так вытянуть магию, но будет лучше, если на меня их поочерёдно прочтёт жрец. Заряженный предмет — это палящая лупа, фокусирующая свет священной свечи в раскалённый добела луч позитивной энергии.
О, ускоренный обмен веществ с синтезом магической эссенции — это неприятно и больно. Однако и познавательно тоже — того стоило! Лариат очень хотел испытать действие всех означенных заклинаний. К сожалению, свитки божественной благосклонности и малого божественного облика пришлось самому превращать в труху, изымая из них не активированную магию, действующую исключительно на того сакрального заклинателя, кто задействует свиток.
Пока Астраселу напевно молилась на сидящего в медитации Лариата, за ширмой в той же комнате Адриан отмокал в роскошной латунной ванне, которую приобрели ещё в прошлом веке на пике славы Дома Деслентир, купив у джиннов из города Брасс на стихийном Плане Огня, отчего ледяная вода в ней сразу становилась тёплой. Огонь — очищает, так проповедует владычествующий над этой стихией Коссут. Это был важный фактор для успешности всей процедуры, проработанной Лариатом во сне и проконтролированной наяву — для вящей славы, знаний и опыта. Самое сложное заключалось в том, чтобы исхитриться тайно добавить в эликсир пару капель крови, своей и фамильяра.
Естественно, Адриан, полнясь чужой магией и её материальными носительницами, стал прекрасным объектом для внедрения — проекции сознания. Просчитать поведение мужика труда не составило. Астраселу помогала купать своего осоловевшего после эликсира патриарха, в горячей воде потеющего противной жижей с тиной — пока Лариат придерживал голову. Клирик не только и не сколько диагностировала заявленные результаты: самолично очистила грязную воду в латунной купели и в конце во второй раз, под шумок, так сказать, освятила её пробиркой из рукава, чтобы при последнем омовении вернуть заблудшего агнца в лоно Селунэ — как велел жрице долг капеллана Дома Деслентир. Женщина увела всё подмечающего мальчика, фамильяр которого в последний миг успел за углом на стене оставить волшебные уста: от простого совета наведаться на виллу Хунаба для обмена подписями и заверениями бухгалтерских документов — у опомнившегося Адриана случилась железная эрекция.
И вот Лариат загорал на городском пляже, подставляя спинку летнему солнцу, а Дог и вовсе зарылся в горячий песок и крепко уснул, позволяя спроецировать его соглядатаем в тело Адриана как раз примерно в тот момент, когда его венценосная карета наконец-то подъехала к вилле Хунаба. Не мысли, но все сенсорные ощущения взрослого организма — как того и желал скрытный затейник.
О, у маленького взрослого не находилось слов описать тот массив новых для него и реально взрослых ощущений, что он испытал, воровато разделяя их с настоящим мужиком. Адриан, едва войдя в кабинет Амонра, поставил свою статуэтку приватности, а потом прямо на столе бесцеремонно и силой взял хозяйку, рвя её одежду в клочья. И в кресле, и на полу — в различных позах. Как дятел целый час долбился в её дупло, не унижая болью в очко, как ещё вчера днём хотелось сделать Лариату, сумевшему за ночь простить бабку, но не настолько, чтобы испытывать угрызения за науськивание на неё настоящего мужика. Адриан не насиловал, как портовую шлюшку исключительно ради своего удовольствия, а жадно и собственнически тискал ухоженное женское тело, раздражая эрогенные зоны ради ласкающих его слух рулад. Измождённой Амонра так понравилась жёсткая и продолжительная е
* * *
, что она на второй раз сама вызвалась и даже согласилась сперва вылизать волосатую задницу и яйца, а потом глотала фаллос по самый корень, лишь бы "Кру-уто-ой Ка-апи-ита-ан" вновь её тр
* * *
в том же невыносимо сладострастном ритме дятла. О, она уже не отбивалась и не вырывалась, а страстно целовалась, старательно извиваясь и подмахивая — увеличивая обоюдный экстаз в новой серии позиций с фантастично фееричным оргазмом...
Никаких клубочков. Никаких эссенций. Никаких кристаллов.
Превосходно выспавшийся Лариат вспомнил себя трёхлетней давности.
Немного пьяные ощущения, как бывало после взбирания на горку с пещерой или слишком усиленного дыхания полной грудью, что голова чуть кружится. Маленький взрослый приоткрыл глаза, одновременно обрадовавшись и удивившись: не он светился призрачно голубым, а сам воздух спаленки пропитался магией настолько, что стал излучать мягкий свет.
Маленький взрослый блаженно поворочался в совершенном счастье и неге! Сколько лет он мучался с мифриловой одеждой, сколько декад возился с мифриловым бельём, а вот стоило хоть разочек отдохнуть без всяких осознанных сновидений, как вуаля — мягче шёлка! Наконец-то произошла сублимация опыта работы с мягкой паутиной, шёлком, хлопком, леном, шерстяной пряжей и прочими нитями. Сладостная улыбка мальчишки растянулась почти до ушей, сияющих бриллиантами.
Потянувшись исследовать результат, Лариат ощутил и двеомеры внутри себя. Огромадный ком великого рассеивания магии стал эдаким центром притяжения, вокруг которого вращалось стандартное заклинание рассеивания магии — оставшееся одно из четырёх таких вложенных. Прошлым вечером имелось и ещё четыре, которые Саршел Бирюзовый при помощи диковинных обручей напрямую передал от себя к настойчивому реципиенту, но у них всех сработал временной триггер в точности, как и предполагалось. А в самой глубине грели душу четыре заклятья малого рассеивания магии, что Лариат разучил в церкви Гонда — они остались в сохранности.
"Вот и ответ", — подумал маленький взрослый, поняв причину перенасыщенности воздуха магией. Ничем не скованный организм свободно вытягивал энергию из окружающего пространства, затем происходил выдох — срабатывал триггер или один из двеомером просто вырывался из ауры самоучки, рассеивая обратно всю скопившуюся магию. Вот только почему-то вся эта мана оставалась в спальне вместо втекания в Плетение Мистры.
Сконцентрировавшийся Лариат осознанно и контролируемо разрядил сперва малое заклятье, затем оставшиеся в единственном числе. Лишь после великого — призрачно-голубые клубы магии разметало во все стороны. И у него самого внутри засосало — да и обычный голод подал голос из живота. Зато как легко и свободно! Не зря угрохал прорву драконов за обучение и передачу двеомеров рассеивание магии! Его застарелая проблема решалась примитивным образом: просто выпустить магию из всех пор вместе с потовыми выделениями — сама испарится или смоется в душе. Не совсем то, вернее, совсем не то, что применил Саршел на острове или что Лариат выучил в храме Гонда, однако так "спускать пар" распирающей изнутри магии показалось вполне действенно — давно бы научился! Но нет ведь, дрожал над каждой капелькой магии, как распоследний скупердяй! Устыдившийся Лариат про себя заручился, что обязательно научиться самостоятельно сплетать двеомеры обычного и великого рассеивания магии, как они единообразно изложены в трёх книгах заклинаний, изученных без ведома их владельцев, но недопонятых без посторонней помощи того, кто получил системное образование.
Увы, вместе с магией рассеялся и эффект "шёлкового металла", но Лариат его прекрасно запомнил — не будет проблем повторно и осознанно придать магической энергии необходимые свойства. Хоть к мифрилу, хоть к стальной кольчуге.
Полакомившись сладким и сочным яблоком, запечённым с мёдом в огненном дыхании Дога, Лариат поддался нетерпению своего фамильяра — до побудки брата ещё более часа! Достав из потайного кармашка свиток ускорения, маленький маг освежил память и произнёс командное слово. Магия потоком влилась в его тело, разгорячив и напружинив мышцы. Лариат помчался в темень на пробежку, играя в перегонки с летящим рядом фейри-дракончиком. И хотя действие магии двеомера со свитка продлилось менее десяти минут, маленький маг успел наконец-то уразуметь принцип его работы! Быть может, это так проявила себя магия хитрости лисы и мудрости совы с приобретённого у Саршела мужского комплекта бриллиантовых серёжек мысленной интуиции, в совокупности придавших Лариату мудрость старца, а интеллект вовсе делавших сверхгениальным — отцу нужен именно такой набор для противостояния извращённому уму бывшей волшебницы Коринны.
Как хватило ума и чутья осознать то, о чём таком мудрёном толковалось в описаниях двеомера полёта. Ветер унёс прах очередного осыпавшегося свитка и подхватил взлетевшего мальца, в голос засмеявшегося посреди ночного леса, что аж какая-то сова заугукала. К концу действия великолепного полёта Лариат вдохновенно соткал фантомные крылья, подражая в этом мистеру Гедуву, только не пернатые, а кожистые. Опыт пребывания в теле фейри-дракончика очень помог, а главное — не мешались тенета мифриловой одёжки!
