-Эй таксист, Сусанин мать твою, ты куда меня завез? -окликнул Александр извозчика.
Первое впечатление, что ошибся 'водитель кобылы', еще пока по Набережной улице вдоль Большой Невки ехали были сомнения, а теперь, когда свернули на Батальонный переулок и подавно. Слева пустырь заросший лесом, справа тянуться до самой реки огороды, зреет капуста на грядках и еще какие-то неопознанные сельхозкультуры. Собственно и самой 'улицы' и 'набережной' нет еще и в помине, а есть просто грунтовая дорога вдоль берега реки и домики обывателей, приткнувшиеся по сторонам без всякого плана, а вроде чуть ли не центр города. Впрочем, Петербург так 'удачно' размазан по островам, островкам, мысам и берегам Невы, и ее притоков, что сразу и не определишь, где находится центр, а где окраина.
-Не извольте беспокоится ваш-сиясь, мы купцов Нобилевых знам, вона контора фабрична. Прежде Шервудов была, а теперича ихняя! -и мужик указал на ничем не примечательный одноэтажный дом на правой стороне переулка.
Александр скептически оглядел окрестности и самого 'водилу' заодно. Номер тринадцать на мятой жестяной бляхе, 'счастливое' число, а так ничего необычного... спутанная борода, кафтан зимне-летний демисезонный, помятая шляпа с полями под 'господский' цилиндр косящая и легкий, неистребимый запах сивушного перегара. Обычный извозчик, а значит и привез куда заказывали, иного 'Сусанина' в Питере летом не найти, все они на одно лицо и окрестности столицы должны знать. Экипаж тоже обычный, ветхая пролетка кое как склепанная и связанная проволокой и веревочками на 'живую нитку' и лошадь неизвестной породы, если по размерам судить — 'лошаденка', как их аборигены называют. Остается теперь только расплатиться с 'таксистом' и дальше следовать пешком, на своих двоих. На улице никого, улица словно вымерла, обычное явление на окраинах, 'норот' где-то занят, то ли в огородах копается, то ли иным способом зарабатывает себе на хлеб насущный, 'баре' же если гуляют, то обычно в центре.
Где же у нас заводская проходная, что 'в люди вывела меня'? Деревянный домик больше смахивает на частное владение купца Пупкина и компании. Если только за высоким забором видна пара кирпичных труб и верхний этаж строения, которое, возможно, является заводским корпусом? Местность к реке понижается и заводской офис стоит наверху, а сам завод в низине, и со стороны проходной отчасти скрыт высоким забором.
Домик, как домик, таких в Питере много, один этаж с мезонином, семь окон на улицу, плюс одно в мезонине-чердаке, обшит снаружи тесом, палисадник с невысокой оградой, крашенная красным суриком крыша кровельного железа. Однако, по ряду признаков здание скорее производственное, а не жилое, в палисаднике вместо цветов произрастает лишь пышная крапива, а некогда белые и кружевные занавески на окнах давно посерели от пыли. Адрес тот самый, что указан в газетной рекламе 'Нефтяных двигателей системы капитан-лейтенанта Можайского'. Если только таблички с номером не имеется в наличии — традиция питерских окраин, но не ошибешься, дом первый по переулку, других перед ним нет. Не заметно и вывески, вместо нее только темный прямоугольник не выгоревшей краски остался, недавно сняли.
-Не придирайся чувак... девятнадцатый век и паровозы пока еще чайники, -сказал сам себе Александр в утешение и направился ко входной двери.
Здесь его ждал сюрприз, вопреки обыкновению дверей оказалось более одной. Секунду-другую пришлось потратить на раздумья, в какую же из двух следует ломится? Левая, видимо, ведет в сам дом, правая заменяет турникет проходной, не открывать же всякий раз для пропуска людей ворота, тем более что на могучем гиганте 'расейской' индустрии трудится две сотни рабочих максимум, а скорее и того меньше.
Удар кулаком, глухой звук... и рука повисает в воздухе, а мозг обжигает догадка, а что ты собственно попаданец делаешь, к кому ты пришел? Кто такой этот Нобель и что мы про него знаем? Шведское-поданный коммерсант, заводчик... российский. Людвиг Нобель, владелец питерского заводика, динамит не изобрел, заслуга его брата — Альфреда, но какая в сущности разница? В двадцатом веке промышленно-финансовая 'империя' Нобелей исчезла, их активами распоряжается Нобелевский фонд. Прослеживается прямая аналогия с Проектом, с твоими 'хозяевами' ведь там тоже некоммерческий научный фонд, призванный развивать бла-бла-бла... знаем мы эти сказочки, наслышаны уже. Фонд имени нобелевской братвы непосредственно исследования не финансирует, с другой стороны премии они уже давно вынуждены давать кому попало, скоро начнут поощрять представителей сексуальных меньшинств за выдающуюся разработку задницы... политика, будь она неладна. Какой вклад в развитие мировой науки внесли Горбачев или Солженицин? Под микроскоп ведь их 'достижения' не разглядишь, по сути — закамуфлированная плата за предательство и не фонд им премию назначил, а государственный департамент одной всем известной заокеанской страны. Налицо прямое противоречие воле основателя фонда Альфреда Нобеля, в таких условиях 'они', руководство фонда, поневоле могли изменить практику поощрения и перейти к непосредственному финансированию науки, как и... таинственный Проект поступает.
Недавно ему удалось случайно 'вычислить' страну, где находится головной офис Проекта. Их сетевому администратору еще предстоит 'собаку съесть' на обеспечении безопасности, а пока же имеются кое-какие дыры, одной из которых Александр и воспользовался, когда искал для себя доступ к сети интернет в обход 'хозяев'. Между прошлым и будущим сообщения передаются с помощью 'фидошного' программного обеспечения, так проще — ведь связь осуществляется по схеме точка-точка, но вот дальше до головного офиса уже работает полноценная электронная почта со всеми ее заморочками и приятными бонусами. 'Лох-админ' Проекта, сидящий на том дальнем конце возле аппаратуры межвременной связи не считает нужным вырезать из заголовка письма служебную информацию о почтовых серверах, через которые пролегает маршрут. Отсюда можно сделать и определенные выводы, Проект, главная их контора, находится на сервере, где после точки идет суффиксом SE. И в справочники смотреть не надо... это национальный домен верхнего уровня для родины живущего на крыше Карлсона и одного, как бы российского пока предпринимателя.
Александру невольно захотелось остановиться и подумать... слишком уж замысловато все складывается, винегрет из Можайского, Нобеля, Нобелевского фонда, Проекта и попаданцев в качестве приправы. Как бы наука не оказалась лишь прикрытием для очередной 'стрижки бабла', а в прочем, ему все равно, ведь на условия Проекта он согласился и теперь 'пить боржоми' уже поздно.
Три минуты усиленного избиения двери, эффекта нет, глухо как в танке, ревком закрыт и все ушли на фронт? Александр подумывал и об ином пути проникновения на территорию механического завода Людвига Нобеля. Забор для него не преграда, вот только не хотелось с первых же шагов портить отношения с работодателем последнего и самого важного кандидата.
Последний пинок от души, доски двери едва не треснули от сильного удара. Надо же — сработало, внутри проснулись, слышны старческие шаркающие шаги.
-Погодьте... счас открою! -глухо доноситься голос откуда-то изнутри здания.
Скрипнула дверь и на пороге появился классический вахтер века 19-го. Отставной старый вояка с парой потемневших серебрянных 'Егориев' на старом мундире. Единственная примечательная деталь — у этого ветерана левый рукав пустой, безжалостная война отщипнула часть его плоти. А так почти норма... морщинистое лицо, седые баки и прямая спина, выправку здесь в солдат вбивают практически навечно.
-К кому изволите пожаловать? -сразу же осведомился дед.
Нежданный гость объяснил к кому и по какому делу, Можайского здесь знают, заметно, но вот как дела обстоят с пропускной системой? На всякий случай он и паспорт захватил по старой привычке. Самый нежелательный вариант принят, 'их знали только в лицо', вахтер пропускает своих, благо их немного и запомнить не трудно, для остальных требуется или записка, или личное распоряжение кого-либо из 'начальства'. Главный 'барин' в городе, остальные 'инженера' в цехах и где-то на заводском дворе пропадают, и потому распоряжение отдать некому, в конторе пусто — шаром покати. Раньше для таких случаев у вахтера был отдельный мальчик на побегушках, но Александру снова не повезло, сегодня дед на смене один.
-Забрали давеча Ванятку мово, к делу слесарному учить. Таперича вам, господин хороший оказии ждать надо, мож кто пойдет с им и цидулку передам. Вона скамейка у нас для вашей милости.
Сидеть и ждать, ждать... как часто здесь так приходиться. Ладно хоть дед компанию составил и оказался весьма разговорчивым, особенно когда заморским табачком его угостили. Поговорили о политике, ветеран крыл чуть ли не матом нынешнего царя... 'Разврат, народ от рук отбился!', о событиях Польше, злободневная в Питере тема. 'Бунтуют — всех пороть!', и о недавних пожарах в городе, виновниками которых дед счел все тех же поляков и неких 'скубентов'.
-Руку то где ты оставил? -из вежливости спросил Сашка, ожидая услышать в ответ стандартное: 'Крым' или 'Кавказ'.
Не угадал он, редкий случай, ветерана покалечило турецкое ядро в 1829-ом под Силистрией в Болгарии. Так, что это даже не 'николаевский', а скорее 'александровский' солдат, их остались в настоящее время считанные единицы, последний динозавр среди млекопитающих.
Оказии пришлось ждать примерно полчаса, за праздной болтовней время пролетело быстро, только вроде сели на лавку, как уже пылит и брякает железными сочленениями на ухабах в начале улицы извозчичья таратайка, едут к Нобелю, к остальным обитателям Батальонного переулка посетители приходят пешком.
-Никак господа Барановские к нам пожаловали? -со знанием дела прокомментировал прибытие новых действующих лиц вахтер.
Мир тесен, с Барановским-старшим Александр уже раз встречался в Соляном городке, личность в Петербурге известная. Степан Иванович 'гуру пневматики' прямо мирового масштаба, и вдобавок заслуженный профессор Гельсингфорского университета, и прочая и прочая. А вот Барановского-младшего он сегодня видит впервые, и выглядит тот обыкновенным подростком лет пятнадцати-четырнадцати, но глаза отцовские — умные, проницательные. С первого взгляда понятно, что парнишка не 'балбес', как многие в таком возрасте. Сам же Степан Иванович обладает довольно оригинальной и запоминающейся внешностью, никак не укладывающейся в местные шаблоны. В ходу у аборигенов среднего возраста приняты три типовых варианта 'растительности' на лице: 'старорежимный' — бакенбарды влево-вправо, некоторые отращивают их чуть ли не до пояса, 'французский' — бородка острым клинышком и торчащие в стороны тонкие перья усов под 'Наполеона-3', 'прусский' — густопсовая кудлатая бородища, последнего и придерживается большая часть населения. У Барановского-старшего свой собственный неповторимый имидж, ни с кем не спутаешь, и борода коротко подстрижена и усы относительно небольшие и аккуратные.
Старший узнал Александра, как положено... рукопожатия и вопрос о цели визита.
-Какими судьбами, вас, Штейн занесло сюда? От телеграфного дела Нобель отстоит далеко, если я не ошибаюсь?
Пришлось объяснятся вкратце и не вдаваясь в подробности, оказалось, что и с Можайским 'отец русской пневматики' знаком не шапочно.
-Не пускают? Не беда, сейчас Володя сбегает...
Поскольку 'мальчик' для 'побегушек' появился, ждать пришлось недолго, не более пятнадцати минут. Пока они стояли у ворот, то слегка разговорились, оказывается, Барановские приехали проверить, как выполняется их заказ на детали для модернизации 'духохода', пневматического локомотива.
-Обижает меня капитан-лейтенант, дескать воздух на чугунке пару не конкурент. Рекомендует присмотреться к его нефтяным двигателям. А у вас какое мнение на сей счет?
Александру приходится крутиться и отговариваться, не его область интересов, и чуть было он опять не ляпнул: 'слаботочка', 'электроника' или нечто из той же оперы про себя! Следить, ой как тщательно следить надо за языком попаданцу, когда собеседник не дворник Тихон, а человек, для которого страницу в БСЭ отвели. Тезке — зачет, насчет тепловозов определенно угадал направление развития. Что же у нас в ХХ-ом веке на пневматике ходит? А почти ничего, кроме как... постойте, торпеда, да у него же в сарае валяется одна 'дура' в сборе и еще россыпью пара экземпляров как минимум, бесполезный подарок профессора. Вот бы их и 'подогнать' Барановскому-старшему в качестве презента, но и нельзя, и не время пока, и в планы Проекта никаким боком данная акция не входит.
Прибежал Володя, принес записку 'Пропустить. М.', коротко и ясно, дед-вахтер одобрительно крякнул и...
-Пожалуйте вашмилость, проходите!
Пожалуйте, так пожалуйте... Александр положился на своих проводников, Барановские не первый раз у Нобеля в гостях, и знают кто и где располагается.
Цех механической обработки, внутри грязненько и уютненько, заготовки свалены прямо на землю то тут то там, приходится пробираться между грудами железа и чугуна, вообщем-то привычная картина для небольшого заводика даже ХХ-го века. Отличия есть, взгляд шарит по стенам, и не находит искомого, где же трубопроводы высокого давления и кабельные лотки и главное — ни одного плафона освещения над головой... необъяснимая пустота, лишь не крашенный красный кирпич кругом со всех сторон.
-Что, не как у вас? -заметил недоумение спутника Барановский.
-Освещения здесь нет совсем? Они же и вечером работают, неужели в потемках?
-На потолок взгляните, там трубы газовые проложены и рожки-светильники.
-Открытым огнем... прямой путь к пожару?
Барановский только кивнул в ответ, местным не привыкать и 'что горит — то божья власть'. По потолком и в самом деле много занимательного, кроме ржавых газовых труб виднеются вращающиеся валы со шкивами, от них ремни ведут к оборудованию.
Фрезерных, шлифовальных и расточных станков Александр не приметил, зато токарных насчитал целых семь и все в работе, ни один не простаивает. Знакомая машинка по урокам труда в школе, был у них один такой еще 'лендлизовский', но вполне живой и бодрый станочек-ветеран. Надо же, здесь в памяти зияющего провала нет, а вот трудовика и одноклассников вспомнить не удается, до сих пор лакуна.
На ближайшем токарном станке средних лет мужик что-то увлеченно вытачивает, длинная спиралевидная стружка выползает из под резца, на проходящих мимо — ноль внимания. Станок заслуживает отдельного описания, вроде токарный он в 19-ом веке токарный, да вот детали... Передняя бабка, задняя бабка и длинная, массивная станина — к ним вопросов нет, за сто лет практически не изменились и вряд ли изменятся еще через сотню. Шпиндель с суппортом примитивной конструкции, но узнаваемы с первого взгляда, их ни с чем иным не спутаешь. Коробка подач слева отсутствует, как буржуазная роскошь, крути работяга руками маховичок, нет защитного щитка и лампы подсветки. И самый 'отпад' — никаких следов гитары сменных колес и коробки скоростей... вместо них имеется набор шкивов в виде юлы с наружной стороны передней бабки, дешево и сердито. Как переключают скорости вращения шпинделя Александр так и не понял, видимо есть некое приспособление для перестановки ремня.
