— Плохо... — Кёллер недовольно покачал головой, — плохо...
— Что плохо?! — не выдержал Министр, — что с преступницей?!
— Думаю, что она уже ушла.
— Смотрите! — опять подскочил Курт (так я скоро неврастеником стану, подумал он про себя), — есть запись, около трёх часов дня молодая женщина с документами наркоманки заходила куда бы вы думали? В дорогой спортзал! У них есть запись — приходила на час по пробному бесплатному билету. К сожалению, видеозаписи нет, она как-то обошла камеру.
— Что за бред? — пожал плечами Министр, — какой к дьяволу ей спортзал? Там сообщники?
Кёллер на несколько секунд задумался: — Всё правильно, именно туда она и должна была пойти.
Все удивлённо молчали. Гюнтер выдержал паузу и снисходительно пояснил: — Она выбросила одежду наркоманки, у неё наверняка были вши, кроме того она куприла в аптеке препараты, вызывающие сильный отёк лица, чтобы сойти за наркоманку. Теперь она выпила мочегонное, раздобыла пробный билет и отправилась в дорогой спортзал потому что там сауна и можно подцепить состоятельного мужчину с яхтой. Там есть несколько залов с бассейнами и общей сауной, лучшего места в три часа дня трудно придумать. Ищите среди дорогих яхт. Хотя, похоже, уже поздно.
— Гюнтер, — коротышка Отто влетел в штаб, — Ахмад точно ничего нам не скажет по электрику, говорит, что насколько мог — помог, а тут ничего не знает. Врёт, конечно. Прессовать его дальше не имеет смысла, я раскручиваю Малика, а пахана под каток?
— Подготовь всё под каток, доставьте его сюда, я с ним попробую поговорить сам. Вряд ли получится, но пусть будет последний шанс. Да, сиди разговаривай с Маликом, я дам знать, как закончится разговор.
— Гюнтер! — сообщили от дальней группы мониторов, — автожиры сбросили буи в четырёхстах метрах от границы, потом приводнились, объявили, что они океанологи из Океанийского Союза, военные пытаются выловить малую подлодку, но говорят, что пока ничего.
— Там и не будет ничего, девчонка уже ушла с ластами и дыхательным аппаратом.
— Вода же ледяная! — удивился Министр, — а зачем два автожира на таком большом расстоянии друг от друга.
— Гидрокостюм. Насчёт вашего второго вопроса тоже всё просто — они пытаются создать у нас впечатление, что ушла и вторая группа, авось мы клюнем. Но мы не клюнем.
— А что по второй группе? Давно ничего не было...
— Леса в местах потенциального укрытия прочёсывает армия под легендой учений. Правда патроны боевые. Пока ничего, но, думаю, ночью у наших клиентов нервы не выдержат и они ломанутся на прорыв, тем более подлодка недалеко.
— Куда и каким способом, Вы думаете, они пойдут, господин Кёллер?
— Наиболее вероятно — через Фризские острова на чем-то вроде мотоплана или же на надувной лодке и потом малой подлодкой. Почему именно там — подумайте сами, у меня дела. На этот раз мы их будем больше встречать, чем бегать за ними.
— Гюнтер, — погранцы сообщают, что в полутора милях от границы стоит на электронном якоре и уже полчаса не двигается шикарная яхта, владелец — сын... тут он назвал имя, от которого некоторые в штабе присвистнули. Его побаивались трогать, тем более, он не дёргался. Так вот, на запросы он не отвечает... Группу захвата...
— Нет, врача и местных полицаев, пусть развлекаются. Потом пошлите кого-нибудь из наших балбесов снять показания на всякий случай.
— Гюнтер! Автожиры взлетели, — буднично сообщила Хейде, курс-норд.
Тот кивнул: — всё, я занят.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Подкатывалась ночь. Голографические очки высвечивали бледную структуру каркаса аппарата, ярко выделяя место проводки. Ровшан, чуть закусив губу, тщательно вёл по воздуху толстым тридцатисантиметровым стержнем, похожим на огромную ручку. Пятимиллиметровая колбаска композитной пасты, выползавшая из отверстия, тут же застывала каркасом маленького самолёта.
Немец с изумлением пялился на конструкцию: — Всё-таки вы серьёзно опережаете нас в некоторых вещах!
Ровшан не ответил, придирчиво проверяя ещё тёплый скелет надувного самолёта, напоминавший проволочную скульптуру экстравагантного дизайнера-футуриста. — Можно натягивать обшивку, — хрипло выдавил он вместо ответа. Усталость начинала брать своё. Ничего, он потерпит, недолго осталось.
Немец молча развернул рулон странной ткани, послушно следуя указаниям океанийского шпиона. — Вот тут и тут может сломаться, — тихо, но с напором подчернул старый инженер.
— Не должно, здесь поддержит надувной модуль. На, посмотри в очках.
Немец тщательно рассмотрел виртуальную конструкцию — было чётко видно что было уже закончено и где и что нужно ещё сделать. Потом степенно кивнул, — хорошо сделано. А вот эти клапана на обшивки они что, для динамической поддувки в воздухе?
— Да, набегающий поток автоматически поддувает модули, даже если будет серьёзная утечка, жёсткость не потеряется. Скорость полёта 120, но может дать и 140.
Немец с уважением кивнул, стараясь не показывать виду, но голос хрипел всё сильнее: — вы так печатаете свою малую авиацию?
— Нет, — пока это безумно дорого, материал, качественный ручной стереопринтер и прочее. Это для ммм... специальных ситуаций, когда нет других вариантов. Вообще такой аппарат на несколько полётов, потом материал начинает сдавать. — Ровшан говорил, доставая из сумки несколько раздвижных трубок тут же прилаживая их к конструкции.
— Помоги мне поставить движок, вдвоём сподручнее. Давай сюда винт...
Тихо пискнул сигнал тревоги. Поставленный маленьким дроном на верхушке дерева детектор засёк опасность.
Ровшан отработанным движением бросил поверх почти собранного самолётика маскировочную сетку и несколько припасённых ёлочных лап.
Они заползли под большую ель, скорее чувствуя, чем слыша зависшего в нескольких десятков метрах полицейского дрона. Дрон сделал несколько зигзагов над мокрыми деревьями, метнулся в сторону, завис в полукилометре, порыскал несколько минут и умчался за горизонт. Заряд у него, всё-таки не бесконечный.
— Площадь поиска большая, — тихо сказал немец, — не хватает дронов контролировать. Он почти не мог говорить, голос садился, сильно болело горло. Почти двое суток в холодном весеннем лесу, да ещё в его годы. Он старался не показывать виду, но становилось всё хуже.
— Да, но если засидимся, то скоро найдут. Мы сделаем ошибку и нас увидят, а если нет, то рано или поздно облава дойдёт до нас.
Заканчивали самолётик молча, уже в темноте. Это был третий дрон за сегодня и седьмой за два дня. Несколко раз они меняли место, уходя от сжимающихся клещей облавы, но бензин в мотоциклах заканивался, топлива оставалось только на самолёт. Когда проходил спутник, Ровшан советовался с кем-то по закрытой Нейросети. Был вариант подлететь ночью поближе к Гамбургу и постараться залечь там, но их ориентировки на каждом углу, а ещё напарнику на глазах становится хуже. Лекарства помогают, иначе он бы вообще слёг, но лекарств целевого действия нет, взять их сейчас негде и всё равно ему надо лежать, а не бегать. Будь Ровшан один, он мог бы сделать схрон и зарыться, цепь обычных солдат вряд ли обнаружит, а потом он, наверное, смог бы выжить в лесу нужное время, но это если один. Нет, надо уходить сегодня ночью. Как там Ореанна?
Мотоциклы закопали в размокшей лесной промоине, через пару лет грозившей превратиться в небольшой Тогда уже будет всё равно. Главное, сейчас было легко копать. Пока возились, было уже одиннадцать. Ровшан устроил напарника поспать под елью, а сам только пару раз отключался в самогипнозе на пятнадцать минут. Ещё раз пролетал дрон, но вдалеке. Деревья поскрипывали под усиливавшимся ветром. Накрапывал мелкий протвный дождь. Пришло сообщение со спутника — к утру будет сильный шквалистый ветер, дождь со снегом, непогода идёт с севера. Их летающий презерватив такого не выдержит, времени очень мало. Ещё сообщение: Ореанна прошла, она на подлодке. От этого внутри разлилось счастливое тепло. Ну что-ж, теперь и им пора, надо будить напарника.
Они тащили эвакуационный самолёт метров двести до поляны с длинным пологим косогором. Оставалось ещё немного топлива для насоса, чтобы надуть аппарат. Это хорошо, качать ножным насосом совсем не хотелось. Очки помнили и подсвечивали путь, найденный ещё утром, там при взлёте можно не бояться было коряг и камней. Немец придирчиво проверил хорошо ли надута скользкая секторная взлётная лыжа, колёс у них не было. Хорошо, что трава мокрая! — просипел напарник.
Ровшан кивнул и пошёл укладывать в маленькой пещерке почти все вещи, выставив таймер термоликвидаторов на два часа ночи. Если инфракрасный детектор дрона засечёт это, то уже всё равно.
Тёмная тень скользнула по косогору и неожиданно легко прыгнула выше верхушек деревьев.
— Ну вот и полетели, Марта! — одними губами сказал немец. Из всего, что у него было, оставалась только капсула с пеплом.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
— Все резервы перебросить на патрулирование береговой линии, особое внимание на Фризы, — отдал распоряжение Кёллер, — с севера идёт непогода, дождь со снегом и порывистый ветер. Фигуранты ломанутся или в ближайшие час-два, или уйдут к Гамбургу. Поднимите там местную полицию. Думаю, наши друзья пойдут чем-то вроде складного мотоплана. Скорость у него небольшая 60-80, но нельзя исключать будет больше.
На пол упала большая тень: — Гюнтер, — что с Ахмадом-то делать? Будешь заканчивать или что? — спросил тяжёлый бас.
— Да, Рольф, сейчас пойду договорю с ним. Отто, когда подам сигнал 2 — начинай с Маликом. Пока я говорю, вызывать меня только если совсем срочно.
Маленький толстенький Ахмад с хитрой улыбкой и лукавыми глазками выглядел хозяином лавки восточных сладостей или, на худой конец, торговецем арабскими коврами. Однако, он держал в кулаке один из самых проблемных криминальных районов всей Европы. Давить на него дальше было бесполезно. Оставались только пытки, но тут они могли не дать результата, хитрый Ахмад мог упустить какую-нибудь незаметную деталь и всё.
Однако и без пыток неприятностей у него хватало — за два дня эти ищейки раскрутили столько, сколько подторможенные вялые полицаи не смогли найти за все эти годы. Бригада Ахмада умела прятать концы в воду, но тут за них взялись лучшие профессионалы Европы. Коротышка Отто показал папку и сказал прямо: — будешь и дальше играть в несознанку, сядешь на двадцать лет. В папке, наверняка, были не все козыри, но и тех хватало. Ахмаду сейчас 50. Двадцать лет... Много.
Старый бандит честно помог людям Кёллера два дня назад насколько было возможно и поначалу вопросы к нему кончились, откуда старый Гюнтер узнал, что Ахмад мог помочь найти главного фигуранта?! Этого не должен был знать никто из доверенных людей, но кто-то его сдал. Когда-то давно была соврешена незаметная ошибка, вот он результат.
Шурша откатилась дверь комнаты допросов, вот и Кёллер. Ахмад попытался устроиться поудобнее на жёстком, привинченном к полу стуле.
— Ну что, подумал?
— Я уже всё сказал, мне нечего добавить.
— Ты можешь пойти по программе защиты свидетелей, я это устрою...
— А смысл? Прятаться как крыса до конца жизни? Ссучится перед всей братвой? Все, кто подписывался за меня, окажутся запомоенными. Это неправильно. И ещё, насколько я понимаю весь лютый кипежь, тот, кого вы ищете — человек старого Фейсала. Я не знал этого, но это без разницы. Сдать человека Фейсала — это подписать себе смертный приговор. Они никогда не отступятся и никогда не забудут. Давайте заканчивать это. Оформляйте свои бумажки.
Кёллер молча открыл папку.
— Вот как, значит, как вы благодарите меня за помощь!
— Мы обещали помочь тебе, Ахмад, если ты поможешь нам. Ты не полностью помог нам и я тоже не полностью вытащу тебя из задницы. Вот всё что я могу для тебя сделать, — сыщик взял из папки три листа и подтолкнул их через стол, — прочитай и подпиши.
— У Вас своеобразный юмор, — Ахмад широко улыбнулся, — подписать признание что работал в террористической организации в добавок к организации преступного сообщества! Я даже не знаю, как Вам вежливо ответить на такое оригинальное предложение.
— Если не знаешь, спроси. Я отвечу, как всё закончится, можешь прислать небольшое пожертвование в фонд благоустройства города. Ты в курсе о новом законе, в курсе, что наше демократическое государство придало ему обратную силу?
— Слышал, конечно, но не вникал, благодаря усилиям Ваших ребят я был очень занят последние дни.
— Ты давно и легально получил германский паспорт, но по новому закону лишить германского гражданства могут в двух случаях — если заявитель целенаправленно лгал при подаче заявления или если он является участником террористической организации. Второе ещё требует разъяснений законников когда стал являться, но одно несоменно — если на момент подачи заявления ты состоял в террористической организации и не указал это в заявлении на гражданство — да-да, всем смешно. Так вот, если это имело место и доказано, то ты будешь выслан в страну, откуда прибыл, если ты не осуждён немецким судом к настоящему моменту. В твоём чистосердечном признании сказано, что ты состоял в организации, но не совершал никаких тяжких преступлений от её имени. У полиции пока тоже нет на тебя практически ничего для суда. Мы можем придержать бумаги из папки и я обещаю тебе устроить высылку в течение трёх суток. В Европе ты, естественно, больше никогда не появишься.
— Что будет с моими людьми?
— Твои ближайшие помощники и особо активные пацаны сделают также, если ты им это настоятельно посоветуешь. Вот спискок тех, кого тебе надо будет убедить. Если они не подпишут, то сядут. Надолго.
Ахмад несколько раз прочитал список и первый раз за эти дни на мгновение потерял контроль над собой. Лицо перекосило что-то среднее между оскалом и нехорошей улыбкой: — Я понял, кто меня сдал, господин Кёллер! Дурачок Малик! Как только я раньше не догадался! Видимо, старею.
Внезапно Ахмад рассмеялся чистым, почти детским смехом: — Нет-нет, господин Кёллер! Я даю слово, что не буду его убивать! Мои пацаны тоже. В этом не будет необходимости, — он почти задыхался от смеха, — подумать только, он решил занять моё место! Я даже говорить никому из братвы не буду! Ха-ха-ха...
Продолжая смеяться Ахмад взял ручку и поставил внизу протокола число и подпись.
В соседней комнате Малик уже увлечённы выкладывал всё, что знал. Сам Кёллер гарантировал ему, что всю верхушку их бригады срежут подчистую и перетасуют карты так, что он останется главным. Исполнялись его самые безумные мечты. Малик был уверен, ему "попёрло", это только начало.
На срочной летучке Отто доложил по Малику. Резидент был известен кое-кому в криминальных кругах как Муса, безупречно говорил на арабском, турецком и немецком языках, свободно изъяснялся на английском, французском и фарси, понимал славянские языки. Пять лет назад Муса пытался выкупить у алжирской братвы некую секс-рабыню. Алжирцы посчитали Мусу лохом и решили "кинуть", а когда тот не отдал деньги без товара, то есть попросту ограбить. Поехавшие на встречу с лохом хозяин и начальник охраны криминального борделя бесследно исчезли. Охранник борделя (частного дома на окраине Мюнхена) был застрелен, рабыни разбежались. Брат хозяина, он же совладелец, пытался погнать волну но вечером следующего дня умер от сердечного приступа, от него же (пока был жив) стали известны некие детали. Алжирские "авторитеты" вышли на Ахмада, который отдалённо знал Мусу. Ахмад разъяснил алжирцам, что Муса крайне опасный, но придерживающихся строгих понятий авторитет, за которым стоят очень серьёзные люди. Подписываться под алжирцев и бодаться с Мусой и его крышей он не будет и им не советует. Алжирцы порешили закрыть тему и объявили своей братве, что покойные сами виноваты, так как пытались вершить беспредел. Серьёзной бригадой неудачливые рабовладельцы не были, особых связей у них тоже не нашлось, так мелкая банда беспредельщиков. В общем, на том и порешили. Чтобы не привлекать внимание полиции и СМИ была разыграна дешёвая сценка — нашли двух беглых рабынь, те дали показания полиции что слышали звуки ссоры и выстрел, а потом видели как убежали двое фигурантов, которые потом оказались пропавшими. Это удовлетворило всех, полиции по результатам расследования заявила, что начальник охраны и хозяин подпольного борделя в результате конфликта застрелили охранника, после чего скрылись и были объявлены в безрезультатный розыск.
