Дементоры, взрывы, опять жизнь учеников в опасности, хорошо хоть в сговоре с Темным Лордом не обвинил! Ага, попадание на Турнир через протекцию Дамблдора, подсуживание, опять опасности, ага, а вот и Темный Лорд, мол, пролез через меня, через моих родителей и погубил кучу народа. Так — так, и что там еще? Опять злые деяния, нападения на учеников, применение Непростительных, ого! Дамблдор играет по-крупному, ну или Франсуа напряг и другие источники, помимо магов, подставленных ему дедушкой. Так-так, анимагия без регистрации, вхождение в доверие к магическим семьям (по заданию Дамблдора, разумеется), незаконное обогащение, распутное поведение и растление несовершеннолетних. Да-да, во множественном числе. И, конечно же, одного со мной пола, ну как же, такой шикарный аргумент! Нападение на Гринготтс, гм, не помню такого, ах да, Дамблдор еще и дела Ордена Феникса приплел.
Аргумент насчет зверского убийства беременной магессы из хорошего старинного рода не звучит, а жаль. Достать воспоминания о Беллатрисе, да отшлепать тут всех по мордасам ими, но ладно, не подставился министр Франции в этом, так все равно промахнулся в другом. Но в целом, если абстрагироваться, то можно только поаплодировать, настолько цельно все подано, одно взаимоувязано с другим и повсюду факты, факты, факты из этих моих пяти с половиной лет жизни в Хогвартсе. Странно, а нарушение Статута — общение с Энтони в смысле — не приплел, не знал? Или Дамблдор решил, что это сомнительный козырь? Но все равно, просто картина маслом.
Итак, 1 сентября 1991 года в Хогвартс приехала жадная и беспринципная магглорожденная Гермиона Грейнджер. Еще ранее она коварно замыслила разное, и поэтому сразу навязалась в друзья к Гарри Поттеру, а также сразу легла под Дамблдора, возможно, что даже буквально, обезопасив себя от проблем с учителями. Честно говоря, больше ожидал намеков на "дочь Грюма", возможно даже от трахнутой давным — давно Аластором Беллатрисы или Нарциссы или еще какой иссы, но Министр решил разыграть карту "магглорожденной". Мол, Дамблдор совсем кукушкой уехал (не прямо так, намеком) на почве любви (почти буквальной) к магглорожденным, и поэтому, попутно с вялой борьбой с Темным Лордом, и то больше, потому что Темный магглов не любил, творил всякое — разное, покрывая выходки магглорожденных, особенно меня. Покрывал во всех смыслах, ага, Министр тот еще мастер двойных и тройных намеков, хоть прямо на курсы к нему записывайся!
Так вот, жадная и беспринципная Гермиона втерлась в доверие к Гарри Поттеру, начала губить отпрысков магических семей, кто ей мешал, подставлять учеников под удары, вести себя вызывающе, нарушать дисциплину, незаконно обогащаться (Локхарта приплел), и всячески разлагать учеников почтенной школы Хогвартс. Попутно, используя волосатую бороду в верхах, оная Гермиона, как Колобок, ушла от расследования в Министерстве безнаказанной, получала дополнительное обучение за чужой счет, а также книги и знания, которые ей были не положены, опасны и даже запрещены Министерством, а тех, кто ей мешал, взрывала, подставляла, отшибала память, увольняла, окаменяла и так далее, в общем, крутилась, как ежик на сковородке.
Попутно Грейнджер сколотила банду из учеников, чтобы прикрыть себя, добраться до знаний, терроризировать других учеников и так далее, и тому подобное. Колдовство на каникулах на фоне всего этого смотрелось сущей безделицей, но о факте полученного Дамблдором разрешения на это самое колдовство Бертран не упомянул. Турнир и трупы, наглые попытки обольщения скромных учеников, постоянные дуэли, ну вы поняли, да, я приехал в Дурмштранг и всех там затерроризировал, а не они ко мне подбегали в очередь? Прямо летал над Дурмштрангом и ухал, ища, кого изнасиловать и срочно женить на себе, а ученики разбегались в ужасе и панике, ахаха. Финал Турнира — понятно, ну и события прошлого года, мол, когда тянуть стало уже дальше некуда, только тогда Дамблдор и соизволил потрясти бородой, и то, подставил Гарри Поттера, в общем, тянул время, чтобы погубить как можно больше магов, расчищая дорогу магглорожденным, а также не пускал меня в бой, чтобы и дальше постель грела. Сюда же каким-то неведомым боком вписывается применение Непростительных, казалось бы, какая магия, если меня в бой не пускали? Но Бертран легко и ловко обходит этот момент, да еще и приплетает к Непростительным, опять же, развращенность моей натуры, соединяет, ставим между ними знак равенства.
Соответственно, выведя образ жадной, циничной, развратной, злой магглорожденной Грейнджер, желающей погубить как можно больше магов и "своровать их магию" в образном смысле, намеком подав образ, что магглорожденные как пиявка на теле магмира, присосались и раздуваются, Министр переходит к текущим событиям. Все ровно, гладко и четко — из неприязни к гоблинам, а также жадности и желания получить денег на халяву, потому что любовнице (разумеется, принужденной силой в силу моей развратной натуры) не хватает (слышала бы его Луна!), я снес им поселение. Чего не снес сразу филиал Гринготтса, Министр умалчивает, ну да оно и не важно, наверное. Желая прикрыть свои делишки, я проткнул мечом Гарри, подчистил память свидетелям, Дамблдор помог с остальным, а заодно попытался прикрыть собственную бороду, так как его план провалился, и конференция с ним не согласна.
Ну надо же, как близко к цели попал, и теперь, когда последует опровержение, будет опровергнут и этот тезис, до кучи. Мастерская уловка, но если не знать об истинном положении вещей, ее и не заметишь. Дамблдор весь в белом, ничего не прикрывал, никого не подставлял, оно само так получилось. Аудитория, слегка подуставшая от описания моих злодейств за прошедший час, уже не прожигает дырки взглядами. Так, слегка посверливает, не более. Была даже парочка оценивающих взглядов с намеками, особенно, когда Министр упирал на нетрадиционные отношения и в целом на мою развратность и похотливость. Казалось бы, ведьмам такими и положено быть, летать на черенке метлы, если вы понимаете, о чем я, но у собравшихся, разумеется, другая точка зрения. Да, рамки многих вещей в магическом мире шире, но вот нравственность — на уровне 19 века и представлений викторианской эпохи, на чем и играет умело Бертран, взывая к аудитории с призывами. Мол, развратные магглорожденные ведут наступление и хотят погубить нас, погубить весь магический мир, нужно дать отпор, и усилить Статут, иначе все, конец, растление мира и налетание на небесную ось.
— Таковы причины того, почему я заявил протест, — скромно добавляет в конце Министр Франции.
С не озвучиваемым вслух, но подразумевающимся посылом, мол, он борец за правду и счастье, не смог смолчать. Спросить бы еще, откуда он столько конфиденциальной информации нарыл, да ладно уж, не будем портить Дамблдору его триумф. Дедушка Альбус, конечно, пидарас, но прямо сейчас он наш пидарас, и партию надо доиграть до конца, хотя бы ради прошлых его заслуг и помощи. Но вот потом!!! Никогда больше!!!
— Мисс Грейнджер, вам есть, что сказать? — поворачивается ко мне Мабонга.
— Не считая того, что половина этого — вранье, есть, — встаю, ощущая покалывания в ногах.
— Даже если половина этого правда — то протест все равно в силе! — кричит Франсуа.
— А вторая половина — вторжение в частную жизнь, а также конфиденциальная информация, — добавляю невозмутимо. — Но у меня, в общем-то, вопрос не об этом. Как рассказ Министра Франции влияет на подлинность воспоминаний?
— Они подделаны!
— То есть вы хотите сказать, что я разбираюсь в Легилименции и подделке воспоминаний лучше, чем маг-эксперт всемирной конференции магов?
— Вам помог Альбус Дамблдор! — не выдерживает Бертран.
Аллилуйя. Теперь можно спихнуть на дедушку и пусть он крутится, как бородатый ежик.
— Тогда его и надо допрашивать, не так ли? Я не спрашиваю, откуда вы добыли все эти сведения о моей жизни и почему так пристрастно их подали, нет, вопрос лишь в подлинности воспоминаний, не так ли? Если они подлинные, то и все остальное тогда...
— Невозможно достоверно проверить мага уровня Альбуса Дамблдора, — неожиданно говорит Мабонга, поглядывая вверх. — Тем более, такого сильного легилимента, всегда останется возможность, что нас обманули.
— Не говоря уже о том, что сцена из воспоминания могла быть разыграна искусственно! — добавляет Бертран. — Но так как вы торопились, то не продумали все детали, отсюда и маги, подчиняющиеся гоблинам и прочие несуразности!
— Как-то обидно слышать, что я не в силах придумать достоверную постановку, — заявляет Дамблдор, уже спускающийся вниз. — Зачем бы мне вообще нужно было придумывать такую низкопробную ложь? Я уж не говорю о самом обвинении во лжи, за долгие годы я слышал много выдумок в свой адрес, но ни одна так и не подтвердилась.
Дамблдор оглаживает бороду, встает напротив Бертрана, спокойный, уверенный в себе. На меня не смотрит. Быстро, четко, за десять минут, Дамблдор разносит в пух и прах все аргументы Министра Франции относительно моего прошлого, ясно показывая, что он и был тем, кто слил информацию. Дедушка Альбус упирает на спорные моменты, демонстрирует их ложность, и так далее, и так далее. Аудитория, надо заметить, немного оживляется, наверное, устали слушать о моих зверствах, руках в крови по локоть и прочих извращениях.
— Как нам тут говорила мисс Грейнджер, — демонстрирует оскал Бертран, — это не отменяет вопроса, даже двух вопросов.
— Я слушаю, — спокойно говорит Дамблдор, продолжая оглаживать бороду.
Этакий старый и всё понимающий мудрец, шапочка, очочки, борода, визуальный образ на сто четыре процента.
— Альбус Дамблдор, вы — пристрастное лицо, и, как сказал Верховный Чародей Мабонга, невозможно до конца проверить мага вашего уровня, а значит, возможность подделки остается, это раз. Отношения мисс Грейнджер с мисс Лавгуд, это два. А также...
— Что касается первого, то найдется маг, который подтвердит мою искренность, — улыбается Дамблдор, перебивая собеседника.
— Кто?
— Николас Фламель.
Упомянутый Николас встает и являет себя общественности. Гм, а и не скажешь, что ему за шестьсот, мужчина средних лет, без особых особенностей и все тут.
— Франсуа, — Фламель вскидывает руку, не давая Министру Франции, уже открывшему рот, заговорить, — ты же не собираешься обвинить меня в том, что и я продался Альбусу Дамблдору?
Шепотки, жесты магов, похоже, за всем этим стоит какой-то пласт истории, что-то огромное, известное присутствующим, но не мне.
— Нет, — отвечает через силу Бертран.
— Что же касается второго вопроса, — спокойно продолжает Дамблдор, словно ничего и не случилось, — то, как Глава Рода, мисс Грейнджер вполне в своем праве, кого выбирать в жены. Наследница старинного магического рода, по-моему, вполне неплохой выбор.
Дамблдор демонстрирует знакомый мне свиток, и Бертран слегонца бледнеет.
— И поэтому теперь, — Дамблдор встает на трибуну и голос его разносится по залу, — раз претензий большей нет, я предлагаю уважаемой конференции вернуться от обсуждения личной жизни мисс Грейнджер к тем новостям, которые она принесла! Мы уже потеряли сутки, и кто знает, какие еще коварства успели измыслить и воплотить в жизнь за это время гоблины?! Не исключено, что они уже готовятся коварно ударить в спину нашим детям, или бегут за границу с нашими деньгами, а может и то, и другое!
— Сжечь их Адским Пламенем в их норах! — вскакивает кто-то из делегации Франции, и зал прорывает.
— Убить!
— Долой!
— Решим вопрос с гоблинами раз и навсегда!
— Они посягнули на магов — их нужно наказать!
Зал заводится с пол-оборота, прорывает, не хуже, чем в первый день, только теперь в криках вместо магглов фигурируют гоблины, и невольно думаю, что маги, наверное, просто давно никого не сжигали и массово не геноцидили, вот и накопилось. Судя по виду Дамблдора, именно этого он и добивался, и значит можно тихо, бочком, удалиться под бочок к Луне. Чувствую, что Дамблдор смотрит вслед, но молчит, и это хорошо, внутри что-то щекочет, требует вбить его в землю по уши и останавливает, как ни странно, только одно: гоблины. Дамблдор натравил их, я убил, и мы оба по локоть, плечи, по уши, с головой в этой кровище и дерьмище, словно какие-то блядские сообщники, связанные навеки совершенными преступлениями.
Нет, нужно уйти, иначе ничем хорошим такой ход мыслей не закончится.
Глава 23
3 января 1997 года, Швейцарские Альпы
Выражение на лице Луны встревоженное, ну оно и понятно. Ушел сказать пару предложений, вернулся спустя два часа, что тут можно подумать, кроме плохого?
— Идем в номер, — говорю ей, — нужно полежать немного.
— Тебе плохо?
— Конечно, ей плохо, — уверенно заявляет целитель, объявляясь рядом. — Вы совершенно не жалеете свой организм, мисс Грейнджер!
Свой? Немного рановато говорить о своем, хотя полтора года принюхивания мозга и тела не пропали даром. Ну а раз не свой, то чего жалеть? Воруй, убивай, развращай малолеток!
— Очень жалею, поэтому и иду отдыхать.
— Вам нужно пройти осмотр...
— Луна мне его проведет.
— Но она не целитель!
— Зато моя жена. Или вы намерены создать нам условия для первой брачной ночи прямо в палате?
Грубо, несдержанно, зряшно, но сил уже нет. Все равно перед всей конференцией обо всем этом объявили, достали, показали, так какая разница? Не сенсация года, конечно, но и скрывать теперь что-то, смысла нет. Опять же, целитель смотрит ошарашенно, замолкает, и я тащу Луну прочь, пока есть возможность. А то навалятся люди в белых мантиях и повяжут нас обоих. Обеих.
— Ты же говорила..., — шепчет Луна.
— Да не насрать ли, что я там говорила! — отвечаю в сердцах, громко, на весь коридор. — Когда Дамблдор уже объявил обо всем на всю конференцию! Объявил о нас!
— Ооо, — Луна округляет рот, и тянет букву, словно пытается пропеть ее. — Я думала, мы объявим об этом в день моего совершеннолетия.
— То есть тебя это не волнует?
— Мы совершили обряд перед лицом Леса, остальное не так важно, — пожимает плечами Луна. — Теперь можно не прятаться? Теперь нам дадут отдельную башню в Хогвартсе?
— Пинков под жопу нам дадут, это запросто, — бурчу под нос.
Ну да, с чего бы Луну волновала политика и прочие предательские дела? Ее волнует то, что здесь и сейчас, и она собственно... хм, а ведь забавно, если подумать. Останавливаюсь посреди коридора и смотрю на Луну, та останавливается и смотрит на меня в ответ, спокойная и уверенная в себе, во мне, во всем вокруг. Точно так все и было три с лишним года назад, только вместо коридора был вагон в Хогвартс — экспрессе, и она подошла первой, ошарашив меня заявлением про мужских мозгошмыгов. Да-да, точно, так оно все и было, только забылось в ходе этих бурных событий, а теперь вот всплыло.
Равно как и мысль о том, что наша история очень похожа на Джинни и Гарри. Жил себе Гарри и жил, потом Джинни набежала и, восхищенно заглядывая в рот Гарри, утащила его к себе в Нору. Луна, может, и не так энергична, как младшая Уизли, но на свой лад тоже умеет добиваться своего. Луна в роли Джинни, а я в роли Гарри Поттера... гм, гм, точно мы же не довели до конца одну сценку. Совместить? Или все же стоит, наконец, взяться за ум и начать ограничивать похотливого выдра? Или вначале взяться за задний ум под Луной и потом посмотреть на два ее высших, ладно, ладно, средних образования?
