— И он тут?
— Ага... если я ничего не путаю, то он где-то справа. Облился своими духами на основе морской розы, блин, на всю камеру несет. Дорвался...
Морской розы? То есть по запаху?
— Ты тоже не видишь?
— Повязка. Самому не снять. Ты как, цел?
— Вроде да. Голова только гудит. А ты?
— Как с похмелья средней тяжести. Чтоб им в том компоте утопиться.
— А что за камера?
— А я знаю? Каменная — стены и пол ощутимо холодные. В длину метра четыре, в ширину чуть больше трех. Сено есть. Удобства в виде дыры в полу есть. Нар и чего-то такого нет, и помолчав, неохотно добавил. — Двери нет...
Тишина сразу стала на порядок мрачнее.
— А как ты с повязкой?..
— Эмпирическим методом, — съязвил напарник. — Ножками, ножками...
То есть пока они с Терхо спали, упорный Макс исползал всю камеру, исследуя, куда они опять влипли? И опознал напарников по запаху... Славке на миг стало остро интересно, чем это он таким опознаваемым пахнет, но он разумно решил отложить этот конкретный вопрос на потом. Сначала стоит определиться с местоположением, самочувствием и планами на будущее. И в самую первую очередь — с повязкой... если нельзя снять себе самому (а ведь нельзя, Макс бы даром не говорил), то может, попробовать вариант "помощь друга"?
Но Макс, похоже, наряду с остальным освоил и чтение мыслей.
Шорох. Ветерок у лица. Тихий-тихий шепот:
— Но я не против и глазами поглядеть... Ты как? Поможешь с повязкой? Самому не снять.
— Спрашиваешь!
После пяти минут взаимных подползаний и нащупываний лиц, трех попыток уцепить зубами край повязки (не ухо напарника и не его же волосы, а именно повязку) и несимпатичного, но яркого фейерверка, когда голова Макса эффектно въехала Славке в челюсть, напарники замерли, боясь шевельнуться. Славка, на боку, с напряженно изогнутой шеей и куском холстины в зубах и Макс, придавивший ему плечо и бок. Как это выглядело со стороны — парням не хотелось даже представлять. И несказанно радовало отсутствие в этом мире камер наблюдения. Хвала богам хоть за эту милость...
— Ну че, тянешь? А то я себя уже мягкой игрушкой у малыша чувствую.
— Нашелся мягкий... кости отовсюду торчат, как у скелета!
— ...обслюнявленной... — безжалостно закончил Макс.
Славка не расхохотался только потому, что побоялся упустить с таким трудом найденный и ухваченный край повязки. Сдавленно хрюкнув, он вцепился покрепче и, игнорируя сдавленное шипение напарника (несколько волос таки попали в захват!), потянул ткань в сторону...
Да будет свет.
Самому Славке свет явился спустя пять-шесть минут, исполненных мата и трудового рвения напарника. И был сравнительно безрадостным, поскольку осветил достаточно крепкие стены без единого намека на окна и, увы, достаточно прочные ремни. Даже дверь, все-таки присутствовавшая в их камере, радости не принесла, поскольку была приподнята над полом примерно на метр (при полном отсутствии лестницы) и замка на обозрение не предъявляла. То есть, скорей всего, была закрыта на наружный засов. Еще меньше порадовал потолок. Ни досок, ни соломы, ни дранки — прочный камень, как и стены. Выбраться проблематично даже дракону...
От обозрения стен внимательные глаза пропутешествовали взглядом к закрепленной на стене светящейся "чешуйке", потом — на безмятежно дрыхнувшего Терхо и, наконец, на ремнях, прочно перевивших ноги и руки...
— Всю жизнь мечтал быть боевым хомячком... — мрачно процедил Макс. — Давай руки, что ли...
Жемчужный. Южный остров в теплом море.
Остров был крупный. На нем спокойно умещалось и несколько гор, старых и поросших буйными местными лесами, и просторные долины, и два озера (третье, маленькое, тоже было, но в такой лесной гуще, что увидеть его можно было только сверху), и прибрежные скалы, поросшие съедобными ракушками и нежно-зелеными водорослями, и пляжи с золотым песком.
Прямо-таки сад Пяти на земле.
Однако моряки, корабли которых изредка заносило к здешнему архипелагу, приветливый остров избегали так, словно там жили легендарные гнилокогти, мифические существа, по преданиям бабок-дедов, разносили по земле моровые болезни. Моряки старались в эти воды не заплывать вообще, но если несчастливая судьба заносила их в Пенный архипелаг, предпочитали высаживаться за водой и припасами на два других островка. Они, хоть были и поменьше, и на подходах к ним из воды торчало куда как побольше негостеприимных скал-рифов, однако жутких слухов про них не ходило. И если уж команда высаживалась на берег, не напоровшись на риф, то, она, как правило, возвращалась на корабль живой и в полном составе.
А вот Жемчужный этим похвастать не мог.
С него не возвращались.
Вообще.
Бывало, и не раз, что к острову приплывал не один корабль. Но даже это ничего не меняло. Стоило людям высадиться, над приветливыми прохладными лесами и гладкой водой залива начинал подниматься невесть откуда взявшийся туман. Тогда на острове могло послышаться несколько криков. Иногда — треск ломающегося дерева и грохот... А потом, когда туман исчезал, оставшиеся корабли спешно поднимали якоря и уходили прочь, добавляя в копилку жутких легенд свою историю.
И все-таки на проклятом уже не одним поколением моряков острове кто-то жил.
Этот странный дом с белыми куполами нельзя было увидеть с воды — мешали скалы. Впрочем, даже те, кто увидели бы и дом, и окно, открытое теплому ветру и затянутое непонятной золотистой сеткой, не поняли бы назначения довольно многих предметов.
Для чего в просторном зале белое сооружение, похожее на увеличенные в несколько десятков раз и соединенные домики улиток? Почему на входе в каждую комнату обязательно висит серый диск, словно нарезанный на четыре дольки? Почему вместо удобных чешуек-светильников на потолках и стенах закреплены длинные голубоватые прямоугольники?
И с кем говорит человек в ярко-желтой одежде, если он в комнате один? Ведь не считать же его собеседником золотисто-белую коробочку, которую он держит в руке? Хотя... она, кажется, ему отвечает.
— ...сведений нет.
— Как это — сведений нет?! Кто, по-вашему, должен был эти сведения добывать?! Я?! Почему нет данных с точки номер пять?
— У нас не было приказа входить в город.
— Приказ? Приказ?! А на то, чтобы застегнуть брюки утром, вам тоже должен поступать приказ?! А на то, чтобы сожрать за ужином дополнительную порцию, как вы это делаете каждый вечер?! Вы совсем обленились, анкул! Мне поставить вопрос о вашем переводе домой?
После короткой паузы коробочка горячо забормотала:
— Нет... с почтением прошу: нет, хост. Я исправлю недочеты в работе...
— Тьфу. Исправите? Исправляйте, только побыстрее. Какие сведения от нашего контакта из столицы?
— Э-э... хост... его лейсольды... наемники... тоже не вернулись. Новых объектов пока не...
Коробочка полетела в стену. Брызнули осколки.
Поселок Рейиккен. Славка.
— Ну вот. Когда драконы вдруг сошли с ума, то сошли не все. Сначала это были только молодые. Старшие вроде как ловили их и пытались вылечить — так они говорили. Потом что-то у них тоже случилось. Огонь был долгий, гром и пепел. Пропали, мол, они на какое-то время. Потом вернулись, стали разносить по городам и поселкам цветы да семена. Растут вроде как в любое время года, запах их в разум драконов приводит... на краткое время, однако дракон, какой бы безумный не был, успеет от людей отлететь и буйствовать станет уже в месте безлюдном. А потом, мол, все наладится. А как — не понять. Армо рассказывал, что по их Книге драконы тогда уже плохо говорили, тяжко понять было. А вскорости и вовсе онемели.
— Армо — это...
— Ну тот парень-личинка, с которым мы в одном Приюте жили, помнишь, я рассказывал? Он из драконоловов был. У них, мол, хранятся предания о старых временах. Если он не врал...
Растормошенный напарниками Терхо сначала впал в панику, оказавшись в камере. Причем кого именно он больше боится видеть в роли похитителей путников, драконоловов, вельхо или драконоверов, напарникам добиться не удалось. По версии Терхо, все были хороши. Ловчие шкуру спустят, добиваясь, где драконы, драконоверы прибьют по-тихому и скажут, что знать ничего не знают, ну а вельхо запихнут в подвалы до конца жизни.
Про драконоверов ему тактично не поверили. И он пустился снова пересказывать о них все, что знает. И не знает, тоже. Дошло и до историй, рассказанных похищенным у сектантом магом-личинкой.
— Ага, — вступил в разговор эксперт по вранью — Макс. — Если бы он врал, цветов бы не было вообще. К тому же они реально успокаивают. Интересно, если тут так боятся драконов, то почему не сажали их везде, где можно и нельзя?
— А тогда за людей вступились боги. И сажать стало не надо.
— Это тоже твой приятель сказал?
— Он не приятель! Он сбежал!
— Сбежал? — Славка подобрался. Что-то в этой истории было... — Разве из вельхо можно сбежать? Ты не говорил.
— Ну вроде как нельзя... но ему почему-то не дали подорожника на место, и он обиделся. Расстроился. И пропал ночью.
— Сначала не дали должности... медленно проговорил Макс. — А что, всем дают?
— На церемонии? Ну да.
— Не дали должности... а потом он пропал. А скажи-ка мне, друг Терхо... а из кого состоят эти ваши Подвалы? И есть ли список, кто там сидит и за что? Вы вообще в курсе про это?
В желтом свете чешуйки лицо Терхо медленно стало белым.
— Я никогда... я не знаю... вы думаете?
— Лично я — думаю, — Макс снова откинулся на солому. — Очень удобно иметь место, куда ты можешь сплавить тех, кто опасен власть имущим. Место, про которое никто не спросит и уда никто по доброй воле не полезет.
— А мне вот интересно другое. Что за боги вступились за людей? И как это проявилось? Терхо, не спи.
Вельхо с усилием отвлекся от исказившейся картины мира.
— А? А-а... ну... в разных концах мира появились посланцы богов. И стали убивать драконов и ловить.
— Как интересно. То есть сами боги явиться не соизволили? Макс, тебе эти божьи посланники никого не напоминают? Из нашей истории? Кортес и ацтеки, которые посчитали его богом. Святые отцы...
— Сказал бы я тебе, кого мне это еще напоминает, — скривился Воробей. — Желающих урвать себе кусочек на чьих-то проблемах. Прям плюнуть некуда — обязательно кто-то стоит и с благостным видом провозглашает, как сильно он желает тебе помочь. Только отдай ему все что имеешь и залезь в долги до конца жизни. Всего лишь! Интересно, кто же тут так хорошо наварился, а? Ап! И у драконов проблемы. Ап! Проблемы у людей! Ап! И как по волшебству являются посланники богов — все в белом — и все это решают. И наверняка до конца жизни в шоколаде! Блин, еще драконов бы спросить — они-то это "Время Безумия" как видели?
Он перевернулся на живот и уставился в стенку. Так, словно росший на стенке мох — самое интересное на свете зрелище.
— Макс... Слав... вы что такое говорите? — голос у мага был тихий-тихий. — Разве так может быть?
Воробей задумчиво пробормотал:
— И пришли они, и спросили: кто из нас истинный посланник бога? И услышали в ответ: а я никого не посылал...
Терхо непонимающе переводил взгляд с одного на другого.
— Это из ваших божьих заповедей?
— Это анекдот, — вздохнул Макс. — Блин, мы-то как нарвались... Где сейчас эти ваши божьи посланцы?
— Ушли.
— Просто так ушли? — уточнил Славка. — Или оставили после себя что-то?
— Законы...
Напарники скривились, как от зубной боли.
— Ну конечно... а заодно приборчики, которые сюда срабатывают.
— К нам, между прочим, тоже. Слав, а оцени юмор, а? Мы от одних "желающих помочь" попали сюда, где они тоже неслабо порезвились. Интересно, сколько их всего?! И сколько они уже подмяли?
— Кнопок было девять основных и пять вспомогательных. Комбинаций море.
— Супер! — Макс подбил рукой солому и снова с размаху рухнул на это колкое ложе. — Магов не хватает.
Терхо, кажется, перестал понимать нас совершенно:
— Где не хватает? — кротко спросил он.
— Тут! — рявкнул Воробей. — Люди! Драконы! Бандиты! И у всех одно общее: все они нас ловят и запихивают в подвал. Тебе не смешно?
— Ну...
— Драконы? — донеслось от двери. — Вы с ними... вы... ну здравствуйте, остай покупатель... сберегли монеты от разбойников?
Макс приподнялся на локте.
— И вам доброго дня, почтенный... — медленно проговорил он. — Вы вроде говорили, что все решаете миром?
Глава 27
Они знакомы? Славка почувствовал, как замер рядом Терхо Этку.
Они знакомы...
В отличие от Макса, Славка с закрытым псевдорелигиозным обществом, именуемым сектантами-драконоловами, знаком не был — то есть в реале с его представителями не встречался. Но, пока Макс в драконьих пещерах лечился, хулиганил и "учил молодых драконов плохому", Славка занимался сбором данных. И довольно успешно. На настоящий момент у него имелась и карта Уровней пещер (полная двух Верхнего и Среднего и пока фрагментарная — третьего, нижнего, самого секретного), и доступ в драконьи "мастерские". И более-менее подробная раскладка по драконьим Стаям. И поверхностное пока знание драконьей версии здешней довольно своеобразной истории. И, разумеется, сведения обо всех более-менее значимых слоях социума...
В том числе и о драконоверах. Особенно о драконоверах. Первоначально, сразу после так называемых Времен Безумия, это было объединение довольно разнородных группировок. Сюда вошли немногие уцелевшие представители прежних конфессий, довольно много ученых и специалистов, непосредственно связанных с драконами и потому имеющих о них точные знания, не поддавшиеся коррекции вследствие общего психоза. Присоединилось к ним и некоторое количество (весьма небольшое) магов — в основном книжников-историков, ведь кому как не им было знать, откуда к людям здешнего мира пришла магия! Публика из прежних "властных структур", оставшись после перемен не у дел, тоже пополнила сообщество. И, наконец, костяк драконоверов и основную часть составили обитатели предгорий и других земель близ драконьих территорий — сел, небольших городков, селений и поселков. Ревнители и хранители традиций, они с опаской и подозрением встречали любые изменения. Они спокойно внешне встречали и провожали возносящих молитвы новым богам — но при этом никаких молитварей на их землях почему-то не возникало. Они не выходили с протестами, но преследуемые властями беглецы-сектанты почти всегда бесследно растворялись на местных просторах.... Они исправно платили увеличившиеся налоги, не забывая при этом немного поворчать, и слушали приказы новых властей. Но стоило Поднятому или Возвышенному всерьез наступить им на больную мозоль — и в поселке-городке по непонятным причинам вспыхивал пожар (или обвал, или иное бедствие), и чересчур активному представителю власти приходилось направлять излишек сил на восстановление жилища. А особо непонятливым — переезжать (в трудных случаях после второго... или третьего стихийного бедствия).
