Интересно, во избежание чего. Нести на спине автора ловушки не хотелось. Брать его с собой тоже не хотелось, но пришлось — так договорились. Макс, узнав про договор, скривился и бросил: "И нести тяжело, и бросить жалко". Вообще-то, откровенно говоря, так оно и есть. Оставить мага драконам — нельзя, обещали, отпустить к людям — он слишком много слышал и услышал. Придется пока носить его с собой, отпустим потом, когда уже что-то наладится.
Много ли он выиграл, не знаю — мне ведь тоже было порядком не по себе. И раньше случалось ощущать себя сволочью, но на этот раз... Архат не виноват, что нам надо к Яне и Ирине Архиповне. Не виноват, что хотел позаботиться о своих. А мы с ним поступили по-скотски. Маг обещал, что ловушка не калечит — просто замыкает энергетические контуры, и это ощущается как боль, иногда довольно сильная, но безвредная — потом, когда ловушку снимут. Но все равно — боль. А за что? За то, что он нас накормил и полечить пробовал.
Как ни крути, а подлость. И не первая... и придумал ее ты.
Если переживем визит в город и отыщем своих... если устроим их как надо, если... прежде чем попробовать вернуться домой, надо будет слетать в те горы, о которых рассказывала Ритха. Извиниться.
Кстати, я обогатился еще одним крайне интересным опытом. Вчера мы с Максом занялись грабежом.
Когда мы улетали от Архата с Ритхой, ни мне, ни Максу не пришло в голову вдобавок к драконоловле еще и обворовать брата с сестрой, я имею в виду, взять немного концентратов на дорогу. Не то чтобы я об этом жалел... ну, по крайней мере, в тот момент. А вот вчера, когда уже крылом было не шевельнуть... У драконов большая масса и энергии такому телу, естественно, требуется много. Меньше, чем если бы на нашем месте был динозавр наших размеров, но все-таки нужно.
Макс снова наладился в ближайшую деревню, но одного я его не пустил, а на двоих одежды не было, да и брать с собой мага... я вообще-то не разделяю паранойю, но после Эркки с доверием есть определенные сложности.
Так что мы с Максом просто сидели и обменивались любезностями, когда...
— Один не пойдешь!
— Правильно, пойдем оба, полуголые! Совсем рехнулся?
— Вообще-то трое... голых... почти... — уточнил маг. Видимо, уже представлял, как мы будем делить его одежду на троих.
— Заткнись! — рявкнули мы на два голоса.
— Сам не пойдешь! Если на то пошло, то сейчас моя очередь рисковать!
— Ты — в деревню? Врать сначала научись!
— И научусь!
Макс прищурился:
— А ходить в человечьем облике — тоже научишься? Ты уверен, что в человечьем сможешь?
Я скрипнул зубами. Да что ж у него за манера такая вечно по больному бить? Пока самого не стукнули...
— Я попробую.
— Ну зачем?!
— Не хочу быть захребетником!
— Тьфу ты. Придурок...
— Да хоть...
— Телега! — снова влез маг.
— Зат... — начали мы... и замолчали. Два хищных взгляда сошлись на вырулившей из-за поворота телеге, на которой с обалдевшим видом сидели двое закутанных в шубы мужчин лет сорока. Позади первой тихо катила еще одна телега. На ней возницы не было, и лошадь то и дело непонимающе оглядывалась назад — а потом снова плелась вслед за первой...
Телеги приблизились на расстояние крыла... И тут же нас буквально окатило волной замечательного, сумасшедше-прекрасного, самого прекрасного на свете запаха, от которого закружилась голова, а пасть щедро выделила слюну — авансом.
В телеге везли еду. Судя по запаху — копченую рыбу.
Рыбу! Живот примерился, буркнул на пробу короткой трелью и после короткой паузы перешел на массированное урчание — по-видимому, у него на эту копченость планы уже созрели. На всю. Сразу.
Хозяева рыбы нас заметили не сразу. Причина такого пренебрежения к перегородившим дорогу двум драконам и одному магу была понятна с первого взгляда — один возчик протягивал другому бледно-коричневую тыкву. В таких, специально выращенных с узкими верхушками-горлышками тут держат алкоголь.
Рты мужиков стали приоткрываться для вопля, краем глаза я заметил, что Макс тоже шевельнул челюстью, собираясь что-то сказать, но маг нас опередил.
— Отдайте груз и останетесь живы! — скомандовал он. — А иначе мои драконы пообедают вами!
Я ошалел. Макс, судя по отвалившейся таки челюсти и вставшему гребню — тоже.
— Во дает... — пробормотал он.
До возниц сообщение дошло не сразу.
— Чего? — после паузы спросил один.
Второй сказал: "Ик" и полез в бутылку — то есть посмотрел внутрь тыквы, как бы спрашивая, не оттуда ли взялось неожиданное препятствие. Видимо, в говорящих драконов оказалось поверить труднее, чем в грабеж. Но тут Макс закашлялся (тоже слюной захлебнулся, что ли?) и этот кашель, который, кажется, показался им рыком, дивно прояснил способность соображать и скорость реакции. С телеги мужики скатились горохом.
— Забирай!
— Все бери! И рыбу, и остальное!
— А... а... а мы пойдем, ага?
— Нет! — вельхо, уже вцепившийся в борт телеги, рывком поднял голову, — А ну раздевайтесь!
— Э-э... в каком смысле? — на редкость дружно поинтересовались жертвы ограбления.
— Во всех!
Макс поперхнулся. Я непонимающе уставился на спятившего вельхо.
— Зачем?
— А чтобы меня больше не грабили! — выдал тот. — Город скоро, помните?
— Мысль... — фыркнул Макс. — А ты ничего... подаешь надежды.
Мужики это мыслью явно не считали. Они шумно сглотнули.
— Да нешно вам рыбы мало? — довольно хрипло выдавил один. — Вона гляньте какая... крупная, солененькая... а духовитая какая!
Так, Славка. Докатился. Тебя уже не только за грабителя — тебя за людоеда принимают. Я инстинктивно глянул на Макса, но помощи от того сейчас не было никакой — он сунулся мордой под крыло и судя по хриплым кашляющим звукам, не то ржал сейчас, не то рыдал. Думаю, все-таки первое. Нашел время! А животу, видимо, надоело ждать, когда его покормят. Или он воспринял нахваливающего рыбу мужчину как конкурента? Так или иначе, он выдал такую трель, что бедные жертвы бухнулись где стояли.
— Не надо!!!
— Мы это... тощие! И жесткие. И костлявые. И неаппетитные. И... и...
— И вы не одежда, — подсказал Макс, на миг высовываясь из-под крыла. — А нам нужна одежда.
— А?
Новость о том, что драконам нужны их штаны и шубы, возницы восприняли уже без особого удивления. Действительно, какие мелочи после говорящих драконов и предполагаемого съедения. Один и правда принялся раздеваться, причем попытался снять штаны, не вылезая из тулупа и сапог, второй робко поинтересовался, почему бы нуждающимся в одежде драконам не глянуть во вторую телегу?
— А что на второй телеге? — придвинулся Макс.
— Дык бабы наши шьют зимой... для городской лавки... одежку-то... Только господин... а куды ж вы ее оденете?
— И мы не зеленые! — осенило в этот момент второго мужика дополнительным аргументом. — Вот! Чего?
Макс снова сунул голову под крыло. Не знаю, что его так развеселило, но легенда о злых драконах готовилась дать трещину. "Не зеленый мужик" озадаченный реакцией на свое заявление, топтался на месте, поглядывая то на меня, то на подозрительно кривившегося вельхо... мда... Вельхо тем временем щелкнул чем-то, и груда рыбы высыпалась в снег. Еще чуть-чуть, еще немножечко...
— Мужики, а выпить у вас еще есть?
— Э?
— Пара тыквочек... — под моим взглядом жертвы приуныли... — Ну, пяток.
— А ну живо по тыкве за наше здоровье!
— Э? Эге ж!
Этот приказ они восприняли с гораздо большим воодушевлением. Выудив по тыкве из складок тулупов, несчастные жертвы ограбления единодушно выглотали содержимое, крякнули и пожелали "здоровья всем присутствующим". Макс сдавленно (из-под крыла) поинтересовался, входят ли драконы в число присутствующих, получил утвердительный ответ и снова закатился в припадке нервного смеха. Это уже прямо истерика какая-то. Мужики тем временем целеустремленно вскрыли по второй, жалуясь, что после такого с одной не заберет... Лошади философски смотрели на быстро пьянеющих хозяев и, кажется, готовились заменить собой пресловутый автопилот.
Я покопался крылом в связках, заполняющих вторую телегу. И правда одежда. Больше женская, но и мужские штаны есть. И рубашки вон... я выкинул пару кип подходящих вещичек.
— Слышь, ты дай им чего-то... — простонал Макс. — Ну чего там положено... ну не жмись, отдам...
К чему он это сказал, я не понял, зато понял вельхо — и, покопавшись за пазухой, сунул сельчанам по монете. Те, икнув от неожиданности, тут же предложили выпить за здоровье щедрого мага и добрых драконов.
Ограбление быстро превращалось в фарс.
— Идите уже, — сквозь зубы процедил наш "главарь", пробиваясь через поток благодарностей. — Драконам обедать пора.
— Доброго аппетиту, — пятясь задом и сжимая в руках снятую шапку, пожелал один мужик.
— До свиданьица! — поддержал второй.
Это Макса добило.
Дракон рядом... нет, он не зарычал, он хрюкнул, явно пытаясь сдержать хохот, и ткнулся мордой в прикрывающий груз тент. Его трясло, крылья ходили ходуном, и хвост судорожно дергался
— Макс, ты что?
— Доб... доброго аппетита! — буквально провыл Макс, орошая тент выступившими от хохота слезами. — Слышь, грабитель, тебе груз отдали, пожелали здоровья и аппетит нагуливать! Ой, не могууууу....
К городу мы подлетели ночью. Крылья отваливались, тела бурно протестовали, так что в ворота решили стучаться утром. Когда отдохнем. Так что мы сели (скорей обвалились) куда-то в лес неподалеку от дороги и отрубились.
Пробуждение вышло своеобразным. Вопли, брыкающийся на моей лапе маг (нашел где спать!) и верещащее непонятно что у самых глаз.
Огромным усилием я сосредоточился на крохотном темном пятнышке, вьющемся у морды. Спросонья глаза никак не желали фокусироваться.
— Штуша... — вдруг тихо и очень мягко проговорил Макс. — Штуша... маленький... нашел нас? Хозяйку покажешь?
Глава 16.
Мы встретимся! Обязательно встретимся!
Шум на улице не стихал. Близился праздник Перелома зимы, который длился неделю, и сегодня горожане активно готовились. По традиции у каждого дома на двери обязательно должна была появиться плетеная из соломы кукла в веночке (сколько в доме женщин, столько в венке косичек), а на столе под знаками пяти богов — хоть один горшочек с веткой аруты. Куклам каждый приходящий гость должен подарить хоть какое-то украшение, хоть нитку цветную на худой конец — на счастье дома. Кому-то, говорят, и двери по два раза менять приходилось — если подарков было чересчур много и петли не выдерживали...
Одним горшочком аруты, впрочем, люди тоже не обходились. Уважающие себя люди покупали, как минимум пять — по числу богов. Гибкие желтоватые веточки, попавшие в тепло с зимнего холода, первый день "плакали" — по блестящей кожице скатывались с почек крохотные капельки смолы, на второй — набухали почками, на третий — выстреливали нарядными бело-красными "сережками", длинными, с нежным горьковатым ароматом. И так они могли стоять до самого праздника Схода, прихода весны, когда укоренившуюся уже веточку было принято с песнями высаживать в землю. Хорошо потом отдыхалось и в садах, и в арутовых рощах...
Так что сейчас горожане, забывшие про драконов и прочие несчастья, вовсю покупали-продавали все необходимое для будущих праздников...
— Арута! Срезана сегодня! Подготовлена для посадки!
— Бусы! Бусыыыыыыыыы!
— Горшочки глазурованные, горшочки с рисунком, горшочки, горшочки, горшочки!
— Арута для посадки!
— Горшки для посадки!
— Арута!
— Горшки!
— Горш.. тьфу ты, арута!
— Куклы, солома, бусы... кукла, солома, бусы... Куклы...
Мужская рука мягко толкнула верхнюю рамку окна. Галдеж стих.
— Итак?
Слово мягко легло в негромкий шум сдержанных разговоров, и от него, как круги на воде, по комнате расплеснулась тишина. Фыркнул и умолк северянин Пало, на полуслове оборвал свои подсчеты самый старый из команды Бира Майеке, поднял руку, останавливая собеседника, молчаливый Вида. Последними перестали размахивать руками вечные спорщики Эвки Беригу и Пилле Рубин. А их сосед Гэрвин выдохнул с явным и весьма понятным облегчением. Вот же бестолочи, сколько раз уже влипали из-за этой привычки — не передать! Учишь их сдержанности, учишь, да что там говорить — сами ведь уже наставники, сами объясняют новеньким, как важна точность движений и сдержанность... ведь самопроизвольную активацию знаков через невербальное воздействие никто не отменял! Пусть нечасто и не у всех, но впечатанные в сферу знаки могли срабатывать не только через направленное усилие, но и вот так, комбинацией случайных факторов: эмоция-жест-искра... результат, как правило неожиданный и неповторимый (именно поэтому, кстати, вельхо и запрещено употребление глюшь-травы... прочих туманящих разум веществ заодно).
И все равно в пылу спора молодые вельхо постоянно забывались и пытались добавлять весомости своим аргументам через рукомашество. И снова нарывались. В прошлый раз, года три назад, на одном важном обсуждении Пилле Рубин вот таким же случайным жестом нечаянно размягчил всю доступную мебель в жидкую кашицу, отчего все, естественно, попадали. А к тому же перемазались в бывших столах-стульях с ног до головы и сказали дорогому коллеге массу добрых слов. Интересно, чем сейчас дело могло кончиться?
Но тишина уже наступила. "Рука Нойта-вельхо", прибывшая по требованию правителя города для расследования инцидента, была готова к обсуждению первых результатов.
— Слово?
Обычно такой вопрос всегда вызывал некую паузу — по традиции, разговор начинал самый младший, а потом слова "о наблюдениях" давались по линии старшинства. Каждый докладывал о своей доле исследованного, пытаясь выстроить наиболее полную картину событий... Потом, как правило, старшинство отодвигалось в сторону и начиналось собственно обсуждение — выявление связей, выводы, прогнозирование последствий. Здесь звания были уже не важны, здесь на первый план выходило иное, а именно наблюдательность, способность к анализу, да и фантазия была не последним делом, так что официальный ранг на время забывался. Вспоминался он только при подведении итогов...
Впрочем, в такой сложившейся группе, как эта, паузы и так не возникло.
— Мое! — тут же отозвался на приглашение главы Гэрвин (именно он был здесь младшим). Не поднимаясь со скамьи, он подтянул к себе лежащий рядом ящичек и заговорил, одновременно один за другим выкладывая на стол одинаковые кругляшки мерителей энергии и разнообразные "зарядки", похоже, "копи" и заготовки для амулетов. — Значит, так... Относительно вероятности появления драконов в этой местности факты таковы: энергонасыщенность — уже по первым замерам — очень высока, почти семьдесят единиц, и это несмотря на то, что прошло уже восемь дней. Копи почти не нужно заряжать — они заполняются практически самопроизвольно, моя, например, емкостью на восемь единиц оказалась заряженной за время в семь раз меньше стандартного.
— Ого...
И правда "ого" — мерители-то почти сплошь красные, прежний цвет, цвет полированной древесины, сохранил лишь узкий краешек по ободку. Это ясней ясного свидетельствовало о высоком уровне насыщенности энергией.
