Рука с палочками дергается, вышибая остатки расщепленной двери за спиной, и мы летим сквозь особняк, который качается, кренится, трещит и рушится, все сыпется, пол выгибает и остается только лететь, уворачиваясь от падающих обломков и в любую секунду ожидая удара в спину. Пара комнат пылает, затем сбоку что-то взрывается, и нас бросает прямо в кухню, из меня вышибает дыхание от удара о стену, и что-то хрустит, трещит и ломается. Рука, держащая Луну, ощущает что-то влажное, на платье ее расплывается пятно, да ёпт!
Мне и самому не слишком хорошо, мягко говоря, и не мешало бы хоть раз прихватить хоть что-то полезное, кроме палочек, но как это сделать под такой ураганной атакой? Кухонные шкафчики срываются с мест, рассыпая содержимое, заполняя кухню туманом и запахом специй, заставляя закрыть глаза.
— Акцио мантия! — кричу, почти не слыша самого себя сквозь грохот.
То ли две палочки в руке, то ли удача, да-да, именно удача, наконец-то поворачивается не задницей, и мантия прилетает всего лишь несколько секунд спустя. Вся в пыли и зельях, но часть бутыльков цела, и рык вырывается из груди, ну почему, почему мне не дали времени сделать несгораемый, непробиваемый, крысонепрогрызаемый, адскопламенемнепрожигаемый несессер с расширенным до состояния особняка внутри пространством? Все некогда, все не хватает времени, враги, мать их за ногу, никогда не хотят подождать, пока я доделаю свои проекты, и какого хрена кому вообще от нас надо?
— Партум максима амун! — с двух палочек, не жалея энергии.
Пол под ногами раздается, трансфигурируется в туннель, и лишний материал укрепляет стенки, дает нам несколько секунд пролететь вниз, на выручку Ксено. Луна все еще висит мешком, и не хочется думать, что будет, если вдруг выяснится, что надо тащить двоих, да еще и не имея возможности аппарировать! Туннель, и тени сгущаются, словно снова встает призрак Нового Года, снова мы в Альпах и гоблины готовятся нас зарезать просто так, и в голове постукивает перезвон хрустальных молоточков: "Больше никогда, никогда, никогда, никаких игрищ в добычу, добычу, добычу".
Ксенофилиус находится почти сразу, он придавлен упавшей деталью от своего безумно громкого печатного пресса, но удачно придавлен. Его вдавило между камней, и припечатало сверху, не раздавив, даже сознания не потерял, так, пара синяков, да прочей ерунды, не то, что у меня. Что-то хрипит в груди, и дышать больно, спасает только то, что лечу, почти не двигая телом, но хрен знает, нет времени останавливаться и лечиться, нужно уносить ноги. Антиаппарационный щит сам по себе не возникает, кто-то серьезно подошел к вопросу, и хотелось бы думать, что это кто-то мстит старшему Лавгуду за статьи, но, увы. Что он там думает, когда я залетаю, неся его дочь с приспущенными до колен трусами, так и остается тайной, ибо Ксено восклицает.
— Вы живы, отлично! Я уж думал, подземопотам до вас добрался!
Стоило бы закричать — кто? — и получить лекцию на несколько минут о гиппопотаме, ходящем под землей и любящем чесать спину о фундамент особняков магов, и от которого можно спастись, если дважды подпрыгнуть на левой ноге, перекувыркнуться и съесть стебелек разрыв-травы, прикинувшись мертвым, но времени на эти занимательные байки сейчас просто нет.
Поднимаю Левиосой деталь от пресса, освобождая Ксено, и пока он встает и отряхивается, подбирает отлетевшую к стене палочку, незаметно подтягиваю Луне трусы, пока есть секундная передышка. Мантия с зельями на ней, так, бадьян, бадьян... да вашу ж налево! Все разбилось, остается только шить палочкой, но в этот момент треск переходит в протяжный грохот и земля под ногами мелко дрожит.
— Он возвращается! — подпрыгивает Ксено, что-то придерживая рукой в кармане мантии. — Нужно срочно забраться на дуб!
Твою мать, где ж я тебе сейчас дуб найду? Стоит нам высунуться из особняка, как сразу вжарят, для этого, так и думаю, и трясут здание, как грушу. На Адское Пламя может контроля не хватает, а внутрь сами лезть не рискуют, или еще что. Или нашли сигналки — ведь два пояса не сработало, а баньши только постфактум! — и сразу решили не рисковать. Подловили, блядь, со спущенными трусами! Опять!
— Держите, ми..., — начинаю говорить, протягивая ему Луну, но меня опять прерывают.
Да вашу ж Машу ж! Дайте полминуты, Луну подлечить, да я выйду к вам, вылечу на крыльях любви и магии! Но нет, блядь, грохот заканчивается закономерным финалом, и потолок рушится на нас, прямо ощущается, каким-то шестым чувством, как там, наверху, оседает и рушится весь особняк, вздымая столбы пыли, грохоча камнями, как рассыпается весь уютный мирок Лавгудов.
А я ведь только-только решил, что наконец-то пришла передышка!
Ксено успевает поймать брошенную мной ему Луну, и теперь что-то колдует над ней, словно забыв о том, что нас заперло в подвале. Я держу потолок, Люмос, плавающий в переполненном пылью воздухе, и пытаюсь как-то трансфигурировать подпорки, нарастить опоры. Ощущение натурально, как будто раздирает на части, сознание плывет и качается, и фоном приходит понимание, почему маги такого не делают. Кривые, косые, пьяные колонны из камня все же подпирают потолок, он же пол, в несуществующем уже особняке Лавгудов.
Чуть отпускаю потолок, и он держится, держится!
Не успеваю обрадоваться, как потолок раскрывает, словно огромным консервным ножом, слепит и глушит, а пылью забито все, до легких, осталось только отхаркнуть несколько черных комков.
— Вот они! Убейте их! — гремит чей-то торжествующий голос.
Глава 2
А поговорить?
Молча взмахиваю палочкой, ударяя в землю под ногами невербальным Редукто, примерно в направлении голоса, чтобы в них во всех полетела куча комочков земли. Правда, если они прикрыты щитами, то уловка не сработает, но времени нет, и его нужно выиграть, секунду, две, проморгаться, отбиться хоть как-то, Ксено с Луной на руках сейчас и с пикси не справится, не то, что с магами!
— Протего Максима!
Щит прикрывает, еще секунда отыграна, уже видны какие-то двигающиеся тени, нужен какой-то козырь! Големы? Долго! Под землю? Ударят вослед! Самому ударить пламенем? Можем сгореть, это не туннели гоблинов! Аппарация? Все еще не работает!
— Энгоргио! — вослед бутыльку с зельем.
Зелья так не увеличить, в них магия, но бутылек, стеклянную оболочку, вполне! Вражеские маги на инстинктах бьют навстречу, и стекло разлетается, их осыпает градом осколков, и в это же мгновение взлетаю, с шумным выкриком.
— Лапидем Вивум Карцерум!
Свечой вверх! Уклон, вираж, удар!
— Редукто Максима!
Три мага, зажаты в оковах, четвертый на свободе — он первая мишень! Метнуть вперед шарик ожерелья, одновременно с этим увеличивая его и посылая вослед разрезающее заклинание. Щит и Редукто гасят друг друга, и мага утыкивает острыми щепками, как ежика, и он валится назад, прямо на камни и обломки, из-под которых сиротливо выглядывает остаток кухонного стола.
Меня зацепляет за ногу и сбрасывает с небес, прямо мордой об развалины, со всего размаху, и едва успеваю выставить Подушку. Загустевший воздух лопается, и ухожу от заклинания взлетом, два мага сосредоточенно и молча колдуют, атакуют меня, и ощущение такое, словно я огромный недовольный шмель на веревочке, норовящий то ли вырваться, то ли ужалить обидчиков. Третий сосредоточенно снимает оковы с собратьев, и я атакую еще раз.
— Инфрасонус!
Но отчаяние, боль и начинающий закрадываться страх делают свое дело, заклинание выходит ослабленным, цепляет лишь одного из врагов, и второй тут же наносит удар.
— Фините! Протего! — отбиваю в последнюю секунду.
Невидимая привязь дергает меня обратно, и нужно рассечь ее чем-то, но не успеваю. Все силы уходят на то, чтобы закрываться от заклинаний двух магов, мечась в воздухе взад укушенным ежиком, и пытаясь придумать новый выход.
Мантия летит вниз и снова.
— Энгоргио!
Прощай, костерост, я знаю, что ты там был! Мантия тут же вспыхивает синим пламенем, и на врагов льется дождь из оставшихся зелий, град осколков, склянок и бутылочек, какого-то мусора и обгорающих кусочков ткани. Но самое главное — мне на выручку приходит Ксено!
— Ступефай! — ударяет он в спину третьему магу, пытающемуся освободить собратьев от оков.
Тот падает, оглушенный, и тут же Ксено самого атакуют в ответ, в него врезается луч заклинания, взрезает, почти что перерубает ногу и бок, задевает Луну, которую Ксено все еще держит, и кровь брызжет, словно из водопроводной трубы под давлением. Меня трясет и подбрасывает, и горячий, обжигающий ком ненависти прокатывается по телу, и ближайшего мага тоже режет, пополам, а потом ему взрывает голову, и тело его превращается в фарш, пропущенный через мясорубку, а потом взбитый в блендере. Второй маг пытается уследить за мной, но я уже захожу ему со спины, и маг падает, не в силах повернуться из-за оков, начинает их расколдовывать, и тут же получает булыжником сверху, огромной глыбой, которую он все же удерживает заклинанием и отбрасывает.
Но теряет при этом внимание и пару драгоценных секунд.
— Сдохни, пидор! — и валун, без всякой магии, обрушивается ему на голову.
Конечно, необязательно было поднимать булыжник самому, но я сейчас неспособен связно соображать, скажите спасибо, что способен соображать хоть как-то. Меня трясет, подбрасывает, кидает, и швыряет к Луне и ее отцу. Кровь, разрезы, грязь, паника — что делать? Как делать? — и трясущиеся руки у нас у всех. У Лавгудов из-за ран, у меня из-за не совсем здоровой головы. Но все же, опыт и практика, я способен хоть как-то соображать и палочка взлетает ввысь. Да, здесь нихрена ни больница, а зелья мои опять все спустили в унитаз — это просто проклятие какое-то! — но кто сказал, что у нападавших не найдется пары пузырьков по карманам?
Палочка торопливо летает, швы выходят неровными, но кровь уже остановлена, и это главное сейчас. Пара пузырьков экстракта бадьяна, осторожные нападающие и тем запаслись, и этим, и сигналки обошли, и щит поставили, что до сих пор работает, но все же сами себя перехитрили. Сразу бы внутрь вломились, сразу бы нас и порешили, а так промедлили, дали время очухаться и кое-как отбиться. Гибель Лавгудам уже не грозит, зато время, время, время, опять поджимает и хватает за жопу, а ну как еще отряд нагрянет или люди сбегутся?
— Придерживай его, — говорю Луне.
Та все же пришла в себя, после подкачки энергией, бледная, еле стоит — шатается, а я ей еще и Ксенофилиуса сую! Старшему Лавгуду сейчас бы на койку в Мунго, да хирургов, целителей и колдомедиков пачку, переделать после моей криворукой штопки, но нога уже не отваливается и требуха наружу не лезет, уже хорошо. Жить будет, какое-то время, а там еще подлатаем!
— Папа, — чуть не плачет Луна, придерживая Ксено, и сама заваливаясь.
Проклятье! Вздергиваю оглушенного мага.
— Инкарнцеро! — отбираю палочку и посылаю заряд энергии, издевательски крича. — Аква Вита! Агуаменти!
Энергия вырывает его из оглушения, вода тут же бодрит и ошеломляет. Новая волна ярости бьет в голову, и палочка, словно сами выписывает фигуру.
— Круцио!!!
Мага рвет, плющит, из его груди рвется отчаянный крик боли, а из моей — удовлетворения. Вот так! Насрать на последствия Непростительных, вот тебе за Луну! Вот тебе за Ксено! Потом пробивается мысль, что Ксено надо спасать, а для этого надо снять антиаппарационный щит. Палочка опускается, и маг падает на землю, захлебывается кровью из прокушенного от боли языка, что-то хрипит, мычит и дергается, как связанный червяк, тянется рукой, словно хочет вырвать себе сердце.
— Империус! — и в этот раз никакого сопротивления.
Потому что маг уже не сопротивляется. Разум его угасает от боли, да и телу, кажется, чего-то нездоровится. Приступ злорадства, этакого удовлетворяющего мщения, и одновременно с этим хватаю его, трясу, ору в лицо.
— Где вы поставили щит?! Где?! Зачем вы напали?!
— ...убить... не зря, — выдает тот, и внезапно плюет смачно.
Утираю слюну и кровь, и бью его головой об камень, заставляя пораскинуть мозгами. Как говорится, что совой об пень, что пнем об сову, только тут у нас маги и камни.
— Вингардиум Левиоса! — и мы взлетаем.
Все выше, и выше, и выше, и выйдем потом мы за щит, и в каждом движении... что?!! Испытанный в Альпах рецепт неожиданно оборачивается проблемой. На горизонте встает пожар, огромный столб, словно там был выброс на нефтяном месторождении, и где-то там же находится "Нора". Смотрю вниз, особняк уже не особняк, словно все тот же ребенок-великан, построив дом из песка, охладел к творению и растоптал. Оседает пыль, валяются трупы, и вкупе с пожаром в "Норе" это не просто наводит на подозрения, паранойя ревет сиреной морского буксира.
— Луна, держи палочку наготове!
— Ты такая смешная в этих розовых носочках, — отзывается та. — Еще бы рог тебе...
Луна приставляет руку ко лбу, вытягивает палец.
— и ты была бы самая прелестная единорожка на свете!
— Все ясно, Луне больше не наливать, — бормочу под нос.
Но она хотя бы в сознании, не зря под руководством Помфри усирался. Да и самому легче, не колет в груди на каждом вздохе, правда ощущение сдавленности и корсета еще есть, но оно не помешает, в отличие от Луны. Но я не могу тащить ее и Ксенофилиуса, и сражаться одновременно, и не могу бросить "Нору". Аппарировать в Мунго, и потом обратно сюда? Но кто сказал, что это промедление не станет роковым? И кто сказал, что если не аппарировать прямо сейчас в Мунго, то Лавгуды не умрут? А может и не "Нора" вообще горит?
— За ногу тебя! — рычу в свой адрес.
Слишком много вопросов без ответов, и промедление буквально смерти подобно. Откуда-то сверху валятся еще маги на метлах, и атакуют, молча и сразу. Щит! Левиоса и защита ломаются, словно сделанные из стекла, мне обдирает правую руку, и всех нас швыряет вниз, давит, словно все тот же ребенок-великан решил прибить муху. Этих тоже четверо, две двойки, и у меня только один выход.
Еще один шарик летит к атакующим и те шарахаются в стороны, выдавая свое знание моих уловок. Свечой вверх, до потемнения в глазах, таща за собой Ксено и Луну за руки. Заклинания пролетают мимо, ниже, и прямо под ногами вспухает взрыв, и почти в то же мгновение я вырываюсь за пределы щита. Нет времени сосредотачиваться, придумывать, со мной двое, чем меньше будет дистанция аппарации, тем лучше, и образ "Норы" вспыхивает перед глазами.
Аппарация.
В лицо ударяет жаром, трещат брови и волосы, и палочка взлетает, ставя щит, а тело отпрыгивает прочь. Толку с щита никакого, и палочка крутится по новой, выбрасывая воду, обливая нас всех троих. Клубы пара, все заволакивает, и я торопливо тащу Луну и Ксенофилиуса прочь. Аппарировал ближе к "Норе", дурак безмозглый!
Из клубов пара выскакивает какая-то тень, проносится было мимо и тут же замирает.
— Ступефай! — и тень падает.
Пламя надвигается, и меня разрывает, отбегать дальше, тащить тело, пытаться пробиться к дому и понять, что происходит? Еще тени, и едва успеваю выставить щит, когда пар разрывает, скомкивает и сминает, отбрасывает прочь. Какие-то маги, лица незнакомы, но намерения не оставляют сомнений.
