Тени ледяной пустоши

Наша игра в гляделки продолжалась довольно долго. Я с любопытством наматывал круги довольно высоко в небе — и точно так же описывала лохматой башкой круги чудовищная тварь. Ради эксперимента и подтверждения одной моей догадки я даже отлетел подальше... Ну-ну. Псина только лениво встала, — честное слово, я чуть не рухнул на снег от изумления, когда сумел полностью оценить ее габариты! — встряхнулась и, сделав пару шагов в мою сторону, снова улеглась на снег.

Шикарно. Вляпался, Раалэс? Вляпался. Кажется, ты искал что-нибудь, что можно загнать, убить, разделать и съесть? Вот, пожалуйста. Перед тобой несколько сотен килограммов свежего мяса. Вперед, загоняй, убивай, разделывай и ешь, пока не лопнешь. Только перед этим не забудь своей стае отнести немного еды. Ну, чего ты ждешь? А, ты понял, что потенциальная еда куда сильнее тебя и сама не прочь употребить тебя в качестве главного блюда на обед? Вот тут прощения просим, пан, но вы сами заказывали "много еды". Ее агрессивность, разумность и степень защищенности не уточнялись! Так что получите-распишитесь.

Итак, что у меня имеется из оружия? Когти — в количестве девяти с половиной слегка пострадавших штук на слишком длинных и тонких пальцах, чтобы их можно было счесть серьезным оружием против такого противника. Клыки — две крепких, хоть и давно не чищеных штуки. Коса — одна бесполезная штука... Вернее, топорщащееся во все стороны помело абсолютно разной и непонятной длины — заклинило поделку леди Исаниу, что ли? Потому что раньше в жизни не доставлявшие мне столько хлопот, как здесь, волосы после нескольких усекновений принялись отрастать вместо положенного до одной им известного уровня. Так что теперь я больше напоминал взбесившегося льва с нечесаной гривой, в которой каждая шерстинка мало того, что имеет свою длину, так еще и торчит в свою сторону. Ну да ладно — мне от этих волос толку не особо много, особенно сейчас, когда в полный рост стоит вопрос: "Что делать с неожиданной находкой?".

Впрочем, пока я раздумывал и наматывал километраж над снегами, "находка". исчерпав свое терпение, перешла к активным действиям.

Следующая ментальная атака была проведена безукоризненно и буквально по всем правилам: сперва — широкая волна, вдребезги разбившаяся о мои щиты и призванная их ослабить, затем — целая серия коротких и очень сильных импульсов, густо замешанных на боли, которая должна была окончательно добить щиты, а под занавес — мощный посыл: "УМРИ!!!", долженствующий если не убить, то вырубить меня окончательно. Ну классика! Точь-в-точь, как по учебнику. Вот уж не думал, что подобной техникой, изученной вдоль и поперек и отточенной до последнего импульса, владеют не только умники из моей Академии, но и совершенно непонятного происхождения четырехлапые твари.

Ага-ага, по правилам и схемам. От и до. Вот только на меня подобные ухищрения в настоящий просто практически не действуют. Заклинило, однако! Еще когда я провалился в снега в непотребно-окровавленном виде. Общаться со мной — общайся, сколько влезет, а вот атаковать — извините-пододвиньтесь!

А вот в следующий момент мне резко стало не до смеха: вслед за ментальной атакой тварь немыслимым, невозможным и совершенно неожиданным для меня прыжком взвилась в воздух...

-... твою мать!!! — Взвыл я, невероятным усилием воли удержавшись в воздухе, взлетая повыше и орошая снег и шкуру мягко приземлившейся на все четыре лапы пса кровью.

Как я не свалился в тот же момент — не знаю. В глазах буквально потемнело от боли, попавшую на зуб твари ногу словно сунули в кипящее масло. Эта мразь одним-единственным укусом ухитрилась содрать мне почти все мышцы ниже колена. Как же больно!

Сквозь черные пятна в глазах я сумел разглядеть окровавленную морду неприлично довольной твари... А в следующий момент до меня дошла волна удовольствия и злорадного торжества. Тварь и не сомневалась, что я больше не представляю какой-либо опасности. Ликуешь, мразь? Ликуеш-ш-ш-шь?!!

Утробно заурчав и усилием воли отодвинув все — и боль, и эмоции — на задний план, я резко бросился вниз. А в голове гудела набатом только одна, совершенно лишняя сейчас мысль: "Почему не сработал мой щит?".

* * *

В себя я пришел от того, что какой-то умник от души прошелся наждаком мне по раненой ноге. Взвившись от боли в воздух и от души пнув агрессора, я рывком развернулся в сторону неожиданной атаки.

Чтоб тебя!.. Это оказался всего лишь Барбос. Невесть как оказавшийся тут Барбос, сейчас изумленно таращащийся на меня, при этом вывалив из пасти шершавый, словно терка язык: мол, ты чего? Я ж помочь хотел! Рану зализывал!

Кстати, нога и вправду болит куда меньше, чем можно было ожидать... Да и — хвала регенерации! — подживает потихоньку. Неужто действительно мне просто зализывали рану, а не пытались сожрать? И сколько я вообще тут провалялся?

Спокойно, Раалэс... Спокойно. А то еще своим начнешь глотки рвать, не разобравшись. Вдох-выдох. Успокоился? А теперь сел, огляделся, нашел недавнего противника и узнал, что с ним.

Впрочем, искать и не пришлось: на перебуровленном, полурастаявшем и багровом от крови снегу лежала обезглавленная тварь. Ну как обезглавленная... Буквально выкрученная и оторванная голова валялась чуть в стороне от тела. Пустые глазницы, выдранные рога, буквально раздавленный череп... Сама же тварь больше напоминала груду окровавленной плоти, нежели что-то конкретное. И все вокруг — буквально все! — было перемазано кровью, словно после пиршества людоедов. Снег вокруг, я сам, морда Барбоса, попытавшегося мне было зализать ногу, даже небо имело черно-багровый с отдельными синими переливами цвет...

От увиденного меня затошнило. Я, конечно, знал, что в разъяренном состоянии вовсе не божий одуванчик, что чтобы не просто рвать глотки — а вот так... Не смотря ни на что — противно. Просто противно.

Впрочем, от не очень убедительных попыток заняться самобичеванием меня отвлекло громогласное урчание моего желудка — и мгновенно нахлынувшее чувство голода.

Я перевел кровожадный взгляд с собственных покрытых кровью и еще непонятно чем рук на Барбоса, отчего бедная псина буквально взвизгнула, плюхнулась на снег и на пузе попятилась от меня. Вот честно, я даже обиделся: неужто я настолько страшный? Хотя...

Смерив оценивающим взглядом нервно подергивающего хвостом пса, я перевел взгляд на раскромсанную груду плоти неподалеку. Дикое, невесть откуда взявшееся чувство голода заглушило голос разума; я едва ли не пускал слюну при виде свежего, сочного мяса, к тому же, собственноручно добытого... и неважно, каким образом! Интересно, а оно вообще съедобно?

"Съедобно", — коротко подтвердил Барбос и, стараясь не приближаться ко мне и особо не поворачиваться взглядом, демонстративно откусил и прожевал большой кусок. Непроизвольно я зарычал: это моя добыча! Только я имею право на первый кусок! Вон!!

Барбоса как ветром сдуло: умная псина отбежала метров на тридцать, выбрала относительно чистый и не залитый кровью пятачок и устроилась там. Правильно, вот и сиди!

А дальше мою соображалку отключило напрочь: помню, как я пытался встать на ноги и потерпел в этом сокрушительное поражение... Помню, как я яростно рычал на сунувшегося было ко мне снова Барбоса, снова цепляясь не желающими гнуться пальцами за снег... Помню запах: металлический и какой-то холодный запах темно-бурой песьей крови, смешанный с горечью моей собственной синей... И одно, особо отчетливое воспоминание: окровавленная шкура побежденного великана, пара взмахов обломанными когтями — и я, урча от жадности и прикрыв глаза, не обращая внимания ни на что, вцепился в сочащееся кровью мясо.

Глава 6.

Кто с чем к нам придет, тот от того и помрет!

Погода была ужасная, принцесса была прекрасная... Правда, вместо принцессы у нас была обладающая практически полноценным человеческим разумом юная, уже достаточно сильно подросшая на моей крови и мясе убитого собаковидного монстра пустоши самочка, нахально отзывающаяся исключительно на "Баньши" — уж больно голосок, как простой, так и мысленный, у нее был громкий! Пара ее не менее разумных, но куда более тихих братьев являли собой достойных младших — и только младших! — принцев, Шарра с Тузиком, переименованным в свое время в Турриза, составляли достойную правящую королевскую чету. Барбос же, также отказавшийся в свое время отзываться на свою кличку и теперь с гордостью носящий имя Варрос, являлся кем-то вроде любимого дядюшки. Ну, а я так — хранитель, кормитель, оберегатель, кататель на собственной спине (опытным путем выяснилось, что высоты щены не боятся), добыватель пропитания и вообще клановое сокровище, которое надо любить, беречь и периодически пускать кровь — так, разнообразия ради и всеобщей пользы для.

В настоящий момент эта самая принцесса увлеченно жевала мою косу... вернее, то, что от нее осталось — в настоящий момент срезанный пук волос, лежащий рядом со мной на снегу, уменьшился, как минимум, вдвое и больше напоминал клок белой пакли. А я, нещадно матерясь, пытался с помощью когтей, спущенной с убитого когда-то мною пса и кое-как выскобленной при помощи все тех же когтей и ременной пряжки шкуры, собственной срезанной шевелюры, лома и такой-то матери починить штаны... Вернее, то, что от них осталось — три тряпочки, две веревочки, на раздражение целехонький ремень из толстенной кожи с металлической пряжкой и лоскут ткани, прикрывающий самое дорогое. Выходило плохо... Но ведь выходило!

Угу. Рыболовная сеть у меня выходила, не иначе. Причем, очевидно, на кита — сквозь дыры вполне могла бы пролезть любая уважающая себя крыса. Ветхая ткань расползалась под руками, рассыпалась на отдельные ниточки, оставляя после себя только непонятные буро-коричневые ошметки. Нда...

В итоге, плюнув на бесплодные попытки обрести свое призвание в качестве реставратора, я расстелил перед собой местами недовыскобленную, местами подранную от излишнего усердия, клочкастую и отвратительно воняющую шкуру и призадумался. Пусть то, что осталось от рубашки, уже благополучно рассыпалось в клочья... Без штанов, пусть даже и фасона "фиговый листочек", я ходить категорически отказываюсь! И дело даже не в том, что мне холодно, а в том, что я не хочу окончательно терять остатки того, что делало меня цивилизованным человеком. Пускай сидеть голым задом на снегу я могу с таким же успехом, как если бы восседал на любимой кровати... Но должны же у меня остаться хоть какие-то понятия о приличии?!

Добрым словом помянув Саилу, в свое время заставившую меня под ее чутким руководством перепортить... эээ... переделать себе кучу рубашек, я хрустнул суставами пальцев. Так, сперва не мешает хотя бы просто доскоблить шкуру и еще раз протереть ее снегом — вдруг она перестанет вонять с такой силой? А потом надо будет сообразить, как именно сшить себе хоть какие-то штаны... Или можно будет обойтись юбкой? А что, ходят же шотландцы в килтах! И ничего, никто над ними не смеется. Хотя бело-клочкастая шкура не очень-то похожа на классическую ткань в клетку... В общем, задача-минимум — привести шкуру в божеский вид! А там уже будем посмотреть...

* * *

"Что это?" — высунулась из-под моего локтя любопытная мордочка Баньши. Зажмурившись от очередного всплеска головной боли, — ну вот как этим тварям удается пробиваться через все мои щиты? — я коротко ответил:

— Одежда.

"Оу-дежжжь-даа?" — мурлыкнула тихо подошешдая Шарра и внимательно обнюхала получившегося у меня портновского уродца. Чихнула — ну да, как бы я ни старался, от шкуры все равно продолжало нещадно нести мокрой псиной — и перевела на меня внимательные, прозрачно-серебряные глаза. — "Это что?".

Ну да, перед кем я тут пытаюсь выпендриться...

— Вторая шкура, — более понятным для псов языком пояснил я и, держа на вытянутых руках свое творение, поднялся на ноги.

"Вторая шкура. Зачем? Глупо. Странно. Хранящий стаю — без шкуры. Почему только половина шкуры? Глупо, смешно, странно, забавно, помочь-показать-направить..." — Нахлынули на меня неоформленные, больше походящие на образы, чем на отдельные слова, и от этого еще более сильные мысли Шарры и ее дочери. Взвыв от боли, — сильны, сволочи! — я выронил одежку и, обхватив голову руками, рухнул на колени.

— Заткнитесь!! — Вырвался у меня вопль души. Дамы испуганно примолкли — зато всполошились до того мирно дремавшие "охотники". Все четверо, угу. Да чтоб вам!

Собрал в кучу все свое недовольство, раздражение, боль — и от души выплеснул это "в народ". Помолчите же, наконец!

Испуганный тявк, сменившийся коротким переливчатым воем — и все заткнулись. Слава всем богам, вместе взятым! Тишина. Наконец-то. Ох, моя голова-а-а... Она мне еще дорога, как память о прожитых годах — и позволить выжечь себе мозги каким-то собакам, пусть даже и обладающим разумом, я не собираюсь!

Придя в себя, снова поднялся на ноги — а коленки-то подравали, да... — и поднял со снега свое убогое творение, прикидывая, где же у них все-таки перед, а где зад.

О чем это я? Да о штанах! Хотя назвать это нормальными штанами язык бы не повернулся даже у меня: две невероятно уродливые, разной длины и кривые-косые толстенные трубы мехом внутрь, грубо сшитые через проковырянные где когтями, а где и зубами широкие "вентиляционные отверстия" вместо ниток тонкими косичками моих же волос (для надежности) и соединенные сверху с неким убогим подобием то ли шорт, то ли юбки... Любой мало-мальски разумный человек при виде получившегося у меня монстра сначала взвыл бы от отвращения, а потом удрал, куда глаза глядят. Но я был доволен. Мне было тепло! И самое главное — больше не приходилось сидеть голым задом на снегу! Что еще для счастья надо? Разве что нормальная кровать, нормальная еда и крыша над головой вместо вечно темного неба... Но за неимением всего и сразу надо учиться довольствоваться малым! А то и этого не будет, угу.

Эх, жизнь моя, жестянка... Жрать — нечего, ибо пару случайно заблудших призраков-Теней я на пару с псами сожрал, даже не поморщившись. Шарра — опять подозрительно округлилась... Чую, светит в ближайшее время нам новое пополнение стаи. Последняя моя одежда превратилась в решето, так что я вынужден изображать Робинзона Крузо — разве что исходных материалов у меня в разы меньше. Ремень, в котором пришлось проколупать очередную дырку, потихоньку рассыпается, превращаясь в кожаную труху. И даже банального кастета при себе нет...

А самое страшное даже не это, а то, что я благополучно потерял чувство времени. Я не мог сказать, сколько я провел среди снегов, даже если бы мне пригрозили немедленным колесованием с последующим сожжением на костре: мне просто не от чего было оттолкнуться, чтобы вести подсчет времени. От моментов пробуждения? Так я никогда, сколько себя помню, не страдал регулярностью сна, а уж если припомнить последние пару лет моей жизни, так вообще — я спал, когда выдавалась взможность, и столько, сколько было в данный момент свободного времени. От степени ветхости моих тряпок? Ну-ну. С учетом того, какой образ жизни мне приходится вести, да и тот факт, что и до этого никакая одежда на мне целой дольше пары десятков дней не продержалась... В общем, это тоже не вариант.