то2

Несмотря на размах строительства, попытка совместить в одном месте всю технологическую цепочку кроме добычи ресурсов удалась благодаря снижению издержек. Тепло, выбрасываемое без толку из плавильной печи использовалось для просушки дерева, готовки пищи, обжига глазированной посуды и просто для обогрева орков. Отслужившие своё литейные формы перемалывались, повторно используясь вместо песка для следующих литейных форм, керамической посуды или абразива для заточки и полировки стальной продукции, а ненужные избытки шли на отсыпку дороги. Насладившись результатом совместного труда, возвращаю Оркриву в копьё, пора разведать, куда подевалась Зарилми, с момента последней встречи мы так и не виделись.

Не то, чтобы меня это не устраивало, но всё равно интересно, что сейчас с ней происходит. Скользнув в транс, формирую призыв к своей духовной наставнице, и не чувствую отклика. Мой посыл как будто натыкается на какую-то стену, причём это ощущение такое невесомое, что без моей чувствительности я вряд ли почувствовал бы её. Интересно, что же сотворил Пылающий Легион, что предки ещё не в курсе творимого безобразия? Чуть увеличив концентрацию, сосредотачиваюсь на трёх шестигранниках, стоило только подключиться к ним, как мой не отменённый запрос просочился дальше, а вот и долгожданный отклик.

Призрачная шаманка проявляется, сопровождаемая своим неземным сиянием.

— Здравствуй, Аргнак! Давно ты меня не приглашал к себе.

— Обычно ты сама приходила — отвечаю гостье.

— Знаешь, как-то не было желания. Мир за пределами священной пещеры стал не интересным.

— И давно?

— Не знаю. У тебя что-то срочное?

— Пожалуй, нет.

— Тогда я обратно, как-нибудь ещё увидимся — исчезает, а раньше до конца сеанса выгнать было нельзя.

Посидев ещё немного, прерываю транс, выяснить толком ничего не удалось, кроме необычного поведения духа предка.

* * *

То же время, плавильня.

Кузнец Стальных Клыков привёл с собой шестерых учеников, двое из которых были его сыновьями, и хотя помимо бесплатной работы они ещё привезли с собой зерна и мяса, в качестве оплаты, он не считал себя оставшимся в накладе. С прошлой встречи вождей Зарсмтор привёз сведения, что клан Аргнака готов делать оружия по рецепту, что дали предки, и Тартаут поверил в это. Железные наплечники и наручи, с кольцом, прикрывающим шею служили лучшими рекомендациями его словам, как кузнец он отлично знал, сколько нужно потратить труда на такое количество пусть и тёмного, но железа. Вспоминая коридоры на месте рудоносной жилы, он покачал головой, молодой вождь наверняка общается с духами, что открывают ему секреты. За ту половину дня, что он прибыл, отлично выучил систему жестов, что использовались местными кузнецами, а когда его повели ознакомиться с местным производством, понял, зачем это надо. На входе им дали меховые катышки, показав, что те нужно вставить в уши. После, поверх ушей ещё намотали по меховой полоске, и дали обручи с двумя отполированными закопчёнными полосками железа.

Тартаут знал, что они предназначены чтобы беречь глаза, уж слишком сильно светилась жидкая сталь. Надев кожаный фартук с рукавами и крагами, последовали за проводником, распахнув первую дверь, а спустя ещё три шага — вторую. На них пахнуло жаром, светильники с жиром подвешенные вдоль стен давали достаточно света, но вот его стало ещё больше. Надвинув зеркальные полоски на глаза, пошли вперёд и увидели раскалённый добела ручеёк стали, текущий по каналу. Под него споро подкатывали тележки с размещёнными на них формами, похожими на большие плоские тарелки. Перекрывая на несколько секунд нестерпимо яркий поток, подставляли следующие.

Проводник пошёл дальше, жестами показывая следовать за ним, хотя кузнец ещё не насмотрелся на обустройство литейни. В следующей комнате пышущие жаром заготовки чуть остывали, где их подхватывали клещами и укладывали на фигурные наковальни, невиданно огромный молот бил по ней, высекая тучу искр, придавая форму и отсекая лишнее, после чего её переносили на аналогичную, и достукивали уже вручную. Несмотря на затычки в ушах и меховую повязку, звук молотов, периодически падавших из-под потолка, ощутимо бил по ушам. Легкость и быстрота, когда часовая работа осуществляется за пять минут до глубины души поразила Тартаута, а ещё он понял, хоть им и открыли способ ковки стали, воспользоваться им они так и не смогут.

12

Глядя на довольное лицо проводника, наслаждающегося произведённым впечатлением на гостей, Тартаут вспомнил день, когда отец в первый раз привёл его в кузню — всё было таким же новым и притягательным, а приобщение к работе с железом казалось столь же таинственным, как и общение шаманов с духами. Сейчас он испытывал нечто похожее, несмотря на весь свой немалый опыт и представление, как всё должно работать. Очнувшись, он увидел, что часть литейных форм, похожих на бочата везут дальше, не останавливаясь. Готовые лезвия совали в шипящую воду, после чего укладывали на другую тележку, как только та заполнялась, её увозили дальше. Орчёнок, убедившись, что гости уже пришли в себя и успели осмотреться, жестом позвал их дальше. Небольшой коридор разветвлялся надвое, налево уходили тележки с формами, а направо отправилась одна из гружёных готовыми лезвиями. Тартаут показал, что хочет последовать за формами.

Проводник, кивнув, провёл их в помещение, заставленное тележками. Периодически прикатывали новые, а кузнец, отойдя от шока новизны, прикинул, что они уже давно вышли за пределы кузницы, и кто знает, сколько ещё помещений скрывается под землей? В дальнем конце комнаты был следующий коридор, поворачивающий направо, и, пройдя в него, они оказались там, куда свозилось необработанное оружие. Здесь вдоль стены были расположены точильные круги, оббитые кожей, рядом были деревянные вёдра с водой и какой-то мелкой крошкой, смочив которую наносили на лезвие и точили на круге. Присмотревшись, Тартаут не заметил, кто вертит круг.

Пройдя дальше, они заметили несколько дверей, проводник, отрицательно покачав головой, не позволил их открывать, ведя их мимо. Наконец, открыв дверь, они оказались в помещении с деревянной мебелью, представляющей из себя собранные из плоско напиленного дерева и чурбачков полки. На более высоких и широких была еда, а на низких сидели орки, эту еду уплетающие. Сняв краги и фартуки, повесили на торчащие из стены крючки, и расположились за одним из столов. Кузнец Стальных Клыков убрал из ушей затычки и снял с головы обруч, разбираясь с его устройством. К обручу были присоединены две пластинки, благодаря тому, что изображение передавалось с одной на другую, свет стали не попадал сразу в глаза. Крепление позволяло сдвинуть конструкцию на лоб что бы не мешала работать с не такими яркими вещами. Потерев пальцем уголок, стёр слой копоти, увидев отполированную поверхность. Умно, он помнил, как у него болели глаза в прошлый раз, когда он провёл первую плавку и был вынужден смотреть на раскалённую сталь, шаман его вылечил, но каждый раз исцелять глаза после ковки было совсем не весело.

— Задавайте вопросы, если будет можно, я отвечу — подал голос молодой проводник.

В голове их была масса, и кузнец задумался, какой лучше задать первым.

— Мы ведь уже не в кузнице?

— Нет, мы в столовой.

— Столовая?

— От слова "стол" — орчёнок похлопал по большей мебели — здесь едят и отдыхают от жары и грохота.

Прислушавшись, Тартаут различил доносящийся из-за двери шум, но он не мешал.

— Это всё Аргнаку подсказали духи?

— Такие вопросы надо задавать вождю — серьёзно, но беззлобно отвечал проводник, задумчиво перебирающий пальцами кожаный браслет на левой руке с неизвестными тёмными камнями, чем-то напоминающими руду.

— Обучиться работать мы сможем, с такой оснасткой любого охотника можно научить "ковать" — проскочивший сарказм в его голосе заметили и на соседних столах — но как эта учёба поможет нам в родном клане?

— Экскурсия ещё не закончена — не смущаясь, ответил его собеседник — Я показал только основную линию, рецепт предков соблюдён в точности, мы лишь сделали вместо десяти горнов одну печь, там жар сохраняется лучше и уходит меньше угля. И хорошая продувка уменьшает проковку, сводя её почти на нет.

— Кстати, мы так и не увидели мехов, чем же вы нагнетаете жар?

— Мехами, конечно. Но размещать их в том же месте — мешать работе литейщиков.

Подошедшая орчанка принесла на большом плоском блюде семь горшочков необычной формы и с десяток лепёшек, расставив перед посетителями, удалилась. Тартаут вглядывался в неизвестную посуду, высота её была вдвое больше, чем ширина, а форма была прямоугольной, со скруглёнными краями. Стенки его были тонкими, в таком еду не поваришь, горловина была во всю ширину, с небольшим внутренним уступом, крышка уже отсутствовала, а горячее содержимое источало приятный аромат мяса и пряностей. Кроме того, он был из блестящей глины, секретом которой владели только Разящие Топоры и Степные Бегуны. Принюхавшись, гости стали пробовать мясо, приготовленное неизвестным способом. Кусочки были плотно уложены, между ними почти не было бульона, несколько пряных трав оттеняли приятный вкус, заставляя не отрываясь работать ложками. Поев, кузнец взвесил освободившуюся посуду, по толщине стенок она был тоньше пивных кружек, и смысла в такой посуде он не видел, впрочем, не спеша критиковать работу неизвестного мастера.

— Что это?

— Горшок.

— Я про рецепт приготовления мяса.

— А, это тушёное мясо, но мы зовём её тушёнкой. Готовить не быстро, но вкусно и сытно.

Вернувшаяся орчанка прервала разговор, унося пустую посуду.

— А почему у горшков такая странная форма?

Проводник помялся, видимо вопрос был из запретной области, или мог таковым быть. А может, именно в этой части он не получал никаких инструкций, и не знал что ответить.

— Давайте просто продолжим экскурсию, я покажу меха — наконец ответил он.

* * *

Ранее, закладка основ продовольственной безопасности.

Вопрос с обеспечением едой в краткосрочной перспективе был закрыт, зима позволяла хранить много мяса, не напрягаясь, ледник на стадии проектирования тоже был заложен, но мне нужна была мобильная еда. Вяленное и копчёное мясо годились на эту роль, но срок годности в одно лето был слишком мал для моих целей. Выбор мой пал на тушёнку, храниться она может несколько лет, транспортабельна, а в леднике без потери съедобности может перенести не один десяток лет.

Полузабытые воспоминания, как экспедиция на северный или на южный полюс сделала закладку продуктов в вечной мерзлоте, чтобы не везти лишний груз и подъесть это на обратном пути, сменила маршрут, так и не добравшись до этих припасов. Годы спустя закладка была найдена, а дегустатор отметил отменный вкус продукта, после чего сделали ещё множество подобных продуктовых схронов, что периодически проверяют на съедобность и вкус.

Мне доступен металл, но жесть мы ещё не производим, к тому же мне неизвестны все секреты, а делать сталь нержавеющей адамантитовыми присадками — расточительно. Остановил свой выбор на глазированной посуде. Благодаря прессам я могу придать любую форму, кроме узкогорлых, остановился на прямоугольной — так в ящик влезет больше банок. Чтобы горшки не бились, спроектировал пресс и для защитного слоя, покрывавшего банки подобно чехлу. Или, скорее банка вставлялась внутрь защиты, подобно матрёшке.

С мясом всегда идут кости, большая часть съедается волками, но и остатков немало, из них будет вариться костяной клей, что смешав с опилками и придав форму прессом, получим так необходимую защиту от боя. На крышки и чехлы, что пойдут сверху них был сделан оттиск с гербом Разящих Топоров и названием "мясо талбука" и "мясо копытня", с расширением ассортимента сделать новые штампы не составит проблемы.

* * *

Воспоминания о наладке производственной линии заставили рот наполниться слюной, а живот заурчать. Не удержался, достав из запаса тушёнку из копытня, подковырнув защитную крышку, поставил горшочек в огонь. Конечно, её можно есть и холодной, что я иногда делаю, но в разогретом виде она становится ещё вкуснее. Защитная оболочка затлела, разгораясь, помогая разогреть содержимое, а я слежу за игрой огня, гуляющего по плоскому боку, высвечивая различные узоры и превращая в пепел прессованные опилки.

Снимаю с огня разогретый горшок и телекинезом убираю крышку, добираясь до вкусного содержимого, такая еда — это и самостоятельное блюдо, и заправка в похлёбку, и начинка для пирогов. Утолив голод, начинаю готовиться к трансу. Вызывать Зарилми не планирую, хочу слетать на разведку к священной горе. Расчертив ритуал, помогающий поисковым заклинаниям дренеев, упрощённый и переделанный мной на собственный манер, сажусь в середину. Копьё кладу на колени, в левую руку беру шестигранники, а в правую открученное топорище. Главный посох придаст сил и обеспечит запас маны, шестигранники позволят лучше чувствовать дорогу, а второй, предназначенный для тонких исследований, обеспечит максимальную чувствительность.

В этот раз не пренебрёг и травами, помогающими шаманам в духовных запросах, концентрация мне может потребоваться для других целей, кроме поддержки транса. Горький дымок щекочет ноздри, наполняя кровь своим содержимым, прикрываю глаза, чтобы тут же взглянуть на мир глазами Хенкечи.

Концентрируюсь на шестигранниках, ощущая их связь с остальными, взлетаю и максимально ускоряюсь, желая быстрее достигнуть границу Награнда. Время летит незаметно, сколько я смотрю на проносящиеся снежные просторы подо мной непонятно, но вот и моя цель. Теперь снизиться, медленно и осторожно двигаться вперёд, обращая внимание на всё, что может вызвать подозрение. Примерно на последней четверти пути к горе обнаружил знакомое препятствие, что мешало мне дозваться до своей духовной наставницы.

Приближаюсь к завесе, всматриваясь в эту искусственную аномалию. Что можно было про неё сказать — явно работа мастера. Кроме того была ещё одна странность — я, даже будучи духом ранее ощущал тот умиротворяющий поток, что шел от священной горы, а сейчас его не было. Похоже, барьер двусторонний, во всех его функциях я не разобрался, но полагаю, смогу проникнуть внутрь. Слёту такую задачу не решить, но у меня есть дорожка из кристаллических шестигранников, что имеют между собой связь, а ещё духи умеют ужиматься до размеров тотема, чем я сейчас и воспользуюсь.

Странные ощущения, будто всё вокруг становится гигантским, а ты как будто проваливаешься, дополнялись чувством переполняющей меня энергии, уплотнение сконцентрировало нашу составляющую. Уменьшение пришлось провести в несколько этапов, привыкая на каждом к своим размерам и успокаивая энергетику, в сжатом виде это было сделать труднее. Предел достигнут, но я не смогу проскочить внутрь, не зацепив плетения, а соваться наобум — страшно.

Чтобы полёт и мытарства не оказались напрасными, вглядываюсь в едва заметные линии, запоминая их расположение исходящие от них ощущения. Теперь, "подсветим" их — посылаю запрос на связь с предками, регистрируя, как отзывается пелена.