| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Я поудобнее устроился в специально принесённом охраной кресле и ненадолго задумавшись начал.
— Накануне выхода из Петрограда для встречи с вашими силами балтийского моря, я отметил день ангела в кругу друзей. Неплохо отметил, весьма неплохо.
Сушон, непроизвольно усмехнулся. Я знал, что наш бравый Вильгельм, как все моряки, дослужившиеся до адмиральского звания, уважает хорошую компанию под хорошую закуску.
— Утром я проснулся несколько не в себе. И не в том смысле не в себе, как вы, господин адмирал, подумали. А в том, что был я в каюте не один...
Я, уж как смог, поведал Сушону о явившемся мне высшем существе, которое разговаривало со мной не пользуясь речью. Но длинным рассказ не был, чтобы самому не запутаться и не выглядеть фигляром и болтуном.
Немного я сообщил и о том, как должны были развиваться события на Балтике. Сушон недоверчиво смотрел на меня, но не перебивал.
После того, как я замолчал, немец задумался, и, через пару минут, радостно улыбнувшись сказал
— У вас, господин адмирал на Балтике просто отлично поставлена разведка. В этом я вижу основную причину ваших побед.
— Действительно, разведка есть. К моему величайшему сожалению она не так хороша, как вы её только что оценили, но...
Далее мы разобрали несколько схваток и операций русского флота. И вот тут Сушон задумался. Я рассказывал ему кто, когда, куда двигался, и что в это время происходило у германского флота. Дошло до того, что я пересказал ему, не дословно, конечно, разговоры кайзера с братом и другими адмиралами.
Вот тут Вильгельм Антон стал мрачнее тучи.
— Получается, что у русских есть свой шпион в Генштабе?
— Господин адмирал, ну давайте допустим даже это. Но я хочу уточнить один момент.
— Пожалуйста.
— Как вы наверняка знаете, на том совещании у кайзера присутствовали только он сам, его брат, старший адъютант кайзера и то ли трое, то ли четверо самых доверенных адмиралов Кайзерлихмарине. Не могли бы вы мне сообщить, кого именно из перечисленных господ вы считаете русским разведчиком?
Немец растерянно смотрел на меня.
— Но откуда вы, русский адмирал, можете знать о чём говорилось на том совещании?! Я и то, узнал об этом случайно! Это просто мистика какая-то!!
И он уставился на меня ожидая ответа.
Не отвечая на его вопросы, я продолжил.
— Думаю, когда я сменил адмирала Эбергарда на посту командующего Черноморским флотом, вы поручили кому-то из своих офицеров собрать на меня всю возможную информацию.
— Так и есть, господин адмирал. Я должен был знать с кем мне предстоит сражаться. Даже более того, я запросил штаб гросс-адмирала принца Генриха, и получил оттуда всё, что касалось вас и ваших способов ведения войны.
— И вам что-то показалось странным, господин адмирал?
— Так и есть, — немец на несколько мгновений задумался, — я понял, что вы неглупый и решительный человек, способный с имеющимися в вашем распоряжении кораблями доставить много неприятностей туркам, да и моей эскадре тоже.
Однако было непонятно вот что. Вы отличный моряк, смелый и опытный офицер. Но ведь вы, уж прямо скажем, до назначения на должность начальника 1-ой балтийской бригады крейсеров звёзд с неба не хватали. Хороший исполнитель, не щадящий ни себя, ни подчинённых в бою. Но и только! А то, что вы начали творить после этого назначения, иначе как высочайшим профессионализмом и почти гениальностью не назовёшь. На основании предоставленных мне, и тщательно изученных мною сведений, складывалось впечатление, что вы заранее знали какие корабли куда и с какой задачей отправить. И все ответные действия немецкого флота вам известны!
Я молча смотрел на Сушона и мысленно кивал головой. "Ну, ну давай, адмирал, давай! Ты сам должен дойти до единственно правильных выводов. Сам".
Не обращая на меня внимания, Сушон продолжал рассуждать.
— Вы доставили принцу Генриху столько неприятностей, что он всерьёз обратился к брату с просьбой отозвать несколько новейших линкоров Флота открытого моря и усилить ими свою эскадру. Я помню, что мне рассказывали. Принц был и в ярости на вас, господин адмирал, и в растерянности. Он, хотя и пообещал своему венценосному брату, посчитаться с вами, но явно не понимал, как с вами бороться.
— Я, господин адмирал, конечно сочувствую принцу. Это ведь очень нехорошо — пообещать и не выполнить. Тем более, если обещаешь императору. Но что делать? Судьба такая у принца. Может, нужно было почаще самому выходить в море? Тогда, возможно, мы бы с ним и встретились. Но сегодня разговор не о его высочестве.
-Да-да, согласен с вами. Так как же вы, господин адмирал можете объяснить такое неожиданное превращение крепкого, исполнительного, но среднего по способностям офицера в почти гениального флотоводца, да ещё имеющего разведку, равной которой нет даже у англичан?
Я опять взял паузу. Ну что ему сказать? Правду? Так я сам во всё произошедшее с трудом верю. Опять про божественное вмешательство? Про божьего посланца с огненным мечом? Так ведь точно не поверит, а те зёрна сомнений, что уже запали в его голову просто превратятся в ничто".
— У мня, господин адмирал, оказался выбор. Причём, лучше сказать — ВЫБОР. Это как в русских сказках. Стоит человек на развилке дорог, перед ним камень. А на камне написано — "Направо пойдёшь — коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь — себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь — жив будешь, да себя позабудешь".
И выбрал я прямую дорогу. И получил то, во что вы не верите. Да и я до недавнего времени не верил.
— И что же вы, господин адмирал, получили?
— Знание, господин адмирал, знание. Знание того, кого, когда и как бить нужно. Знание того, как мой флот и армию вооружить, чем вооружить, и кто это оружие сделать сможет. Знание того, что будет дальше с моей Россией и вашей, господин адмирал Германией. И зависит это будущее от того, какой мы с вами путь выберем, господин Сушон. Именно мы с вами.
— Может поделитесь своим планом, — несколько иронично спросил раненый.
— Плана пока нет, господин адмирал, я просто расскажу то, что знаю, но, боюсь, вам это не очень понравится.
И я выдал! И про гибель сотен тысяч людей, про исчезновение четырёх империй, про отречение кайзера, про потерю Германией всех колоний, про полную гибель немецкого флота, про голод в Германии. Не забыл Версальский договор, по которому "культурные европейцы" догола раздели других европейцев, после чего, изгнанные из почти уничтоженных армии и флота кадровые офицеры бывшей германской империи радовались, если им удавалось устроиться на работу официантами. А их жёны и дочери стали побирушками и проститутками, и ублажали толстых и грязных бюргеров, у которых были деньги, просто за еду. Про немецкую революцию, про весь кошмар, обрушившийся на Германию после Первой Мировой или, как её сейчас называют Великой войны.
И вот это сильно ударило по каменному спокойствию адмирала.
— Такое нельзя придумать за несколько минут, господин адмирал. Вы ведь называете фамилии тех людей, которых просто не можете знать. Вы описываете события так, как будто всё это видели своими глазами. И, даже если допустить, хоть на мгновение, что всё рассказанное вами правда, то почему вы так мрачны. Мы ведь сейчас враги. Убиваем друг друга. А всё, рассказанное вами произойдёт только с моей несчастной Германией, — Сушон на несколько секунд приподнялся, опершись на локоть и впился в меня глазами, — или не только с ней?
Мне вдруг захотелось закурить. Просто жутко захотелось. А перед этим жахнуть полный стакан. А потом дать со всей силы кому-нибудь в морду. Предателю Горбачёву, например, а лучше бы ещё и алкашу Ельцину. Да по нескольку раз. И бить, бить, бить, пока не сдохнут.
Вспомнилась история моего Советского Союза. Яркая, героическая, но короткая. И его гибель, вопреки желанию 92% населения этого Союза. От рук предателей-правителей, собравшихся на свой шабаш в Беловежье. Ельцин, Кравчук и Шушкевич.
И адмирал Сушон, похоже, что-то увидел на моём лице. Может увидел, как я сглотнул из-за выступавших на глазах слёз, а может окаменевшие скулы. Он, побледнев, откинулся на подушку и что-то прошептал. Мне послышалось — не верю, чёрт бы вас побрал, Бахирев, не верю.
Молчал Сушон, закрыв глаза. Молчал я, отвернувшись к окну. Тишина реально давила, и, похоже, не только на меня.
Через несколько, тянувшихся, как показалось годы, минут Сушон прошептал:
— Германия погибнет, Россия погибнет, турки с австрийцами тоже... Адмирал, зачем тогда всё это? Для чего?
— Только для того, чтобы клятые англо-саксы и евреи-банкиры богатели, адмирал, только для этого и задумана эта война. И единственное что им мешало,что их страшило, это начало сближения России и Германии. Для островитян и их кузенов из-за океана это страшный сон — союз Российской и Германской империй. Лягушатники сразу подожмут хвост и кинутся к нам, макаронники просто замрут от страха на своём сапоге, а австрийцы послушно пойдут за вами туда, куда вы их пошлёте.
Как потомственный военный, тем более военный моряк, Сушон был очень далёк от экономики и принципиально далёк от политики. Поэтому мои слова вызвали у него искреннее недоумение. Пришлось популярно объяснять то, что в конце двадцатого века знал почти любой житель России. Рассказывать про "истинно британские ценности", про "честное слово истинного британского джентльмена", который никогда не нарушает слово, а только меняет его смысл. Про пиндосов, которые впитали все "истинно британские ценности", добавив к ним привычку настоящего быдла обманывать и отнимать у слабейшего то, что "представляет стратегический интерес для САСШ". Немало рассказал про Ротшильдов, Рокфеллеров, Морганов и прочих Круппов и Тиссенов. Про то, как богатейшие люди развитых стран меняют понятие "моя страна" на "мой бизнес". Немного добавил про капиталиста и триста процентов прибыли, не упоминая дедушку Томаса Даннинга. Упомянул в разговоре термин транснациональная корпорация, а потом и объяснил, что это такое. Рассказал о том, как правительство одной и той же страны поставляет оружие, продовольствие, а, главное, деньги всем воюющим странам, ведь это же "только бизнес, ничего личного".
Рассказ был весьма сумбурным. Я, то говорил спокойно, то перескакивал с темы на тему, сжимая кулаки. И вдруг я посмотрел на Сушона. Я замолчал, таким было выражение его лица. Недоумение, обречённость и ярость одновременно.
— Вы не можете этого знать, этого не может знать простой адмирал, — почти прошипел Сушон сквозь стиснутые зубы, — вы не должны этого знать.
— Не могу, не должен, но знаю, — негромко ответил я, и снова повернулся к окну, — и мне почти пятьдесят.
— Но Германия никогда не капитулирует!
— Капитулирует, адмирал, ещё как капитулирует, и не один раз.
— Никогда!!!
— Иных слов я от вас, господин адмирал, и не ожидал услышать. И всё же. Вы будете продолжать лечиться именно здесь, и, думаю, что со временем у вас появится желание ещё раз со мной поговорить. Просто сообщите о своём желании персоналу госпиталя. Как только у меня выдастся свободная минутка, мы встретимся, а пока просто подумайте над моими словами. Главное, подумайте над ответом на вопрос — кому действительно выгодна эта война и то, что русские и немцы героически истребляют друг друга. Подумайте, господин адмирал.
Я поднялся из кресла.
— Честь имею! — и вышел из палаты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
