Командор. Книга вторая. И пушек гром.

Вообще-то Таиса планировала избежать таких переходов, используя свои драконьи возможности пройти пустыню через межпространсво, но чем дальше караван управителя гарема уходил в пустыню, тем больше у неё таяла надежда использовать свои магические способности. Что-то блокировало саму возможность применения магии. Таиса могла превратиться в дракона и унести принцессу и ещё нескольких человек своего отряда, бросив остальных, но этот вариант Таиса не то что сразу отбросила, оставила на крайний случай. А пока она с беспокойством наблюдала, как уменьшаются её особые способности. Но это не мешало Таисе запоминать дорогу — изображая любопытство, она подглядывала, прикрываясь занавеской. Конечно, в пустыне, да ещё и ночью, это довольно трудно сделать. Но, ориентируясь по звёздам (ночи были безоблачные). Таиса запоминала направление, надеясь, что рейнджеры делают то же самое.

По утрам, когда будущую наложницу мыли, приходил аб Брухут и нудным голосом рассказывал правила поведения в гареме, при этом беззастенчиво разглядывая Таису. Видно, стараясь в очередной раз убедиться, что правильно сделал, купив эту девушку, а не остался на аукцион. По человеческим меркам Таиса была сложена безупречно, да и лицо, когда она убрала некоторую грубоватость (притворяясь мужчиной, Таиса сделала свои черты более резкими), приобрело ту девичью нежность, так поразившую Ронкса и Кирмона, когда с неё сняли плащ на осмотре у евнуха. Рейнджерам, да и остальным (ведь теперь придётся всем открыться, что она девушка), можно будет объяснить такую смену внешности женским умением применять косметику, с помощью которой можно сделать лицо не только красивее, но и добиться противоположного эффекта. Чем больше аб Брухут рассматривал Таису, тем больше он убеждался, что не прогадал, поступив именно так, а не остался на аукцион. Евнух уже потирал руки — эта девушка способна стать не только любимой наложницей на какое-то время, но и занять постоянное место в сердце халифа Улумана, этого тонкого ценителя женской красоты. Но женщины очень неблагодарные создания и имеют привычку забывать, кто их благодетель. Вот поэтому Таисе и приходилось каждое утро выслушивать хитрого евнуха, рассказывающего, как ей повезло, что она его встретила и теперь должна быть благодарна мудрому Юсуфу аб Брухуту. Управитель гарема думал, что Таиса ночью спит, поэтому после своих мудрых наставлений заставлял девушку разучивать разные танцы. Дракону это было нетрудно — после бессонной ночи изобразить бодрость и до вечера танцевать, соблазнительно изгибаясь, но изрядно раздражало. Один раз Таиса попыталась притвориться больной, так евнух привёл с десяток лекарей (где он их столько набрал? Неужели возил в своём обозе?). Тела и лица наложницы видеть не положено никому, кроме её повелителя и приставленных к ней евнухов, поэтому лекари мяли ей ладони и щупали ноги до щиколоток (ладони и ступни показывать можно), пытаясь определить недуг будущей наложницы. Надо сказать, что у большинства этих эскулапов руки были потные и липкие, Таиса решила — лучше уж танцевать, чем такое терпеть. Ещё угнетало Таису, что она не может переговорить с Ларри или Гарри, обменявшись наблюдениями и кое-что пояснив.

— Я всё-таки не могу понять, как нашему капитану удалось обмануть этого евнуха. Ведь девушек эти бесполые осматривают довольно тщательно, — говорил один из рейнджеров во время днёвки. Весь отряд разместился под навесом, немного в стороне от фахдарабцев. Тут деревьев было мало, поэтому жара ощутимо донимала людей, делать всё равно было нечего, и рейнджеры, пытаясь уснуть, вели ленивую беседу. То, что Таиса девушка, видели только Кирмон и Ронкс, остальные только знали, что в плащ был закутан капитан "Дельфина", голос-то его слышали все.

— Наш капитан — девушка, очень красивая девушка, — произнёс Ронкс. Тот же рейнджер спросил:

— Но как такое может быть? Это же был пусть молодой, но парень! Он же начинал с гардемарина, неужели никто не смог заподозрить, что он не мужчина?

— Да и этот парень был смазливым, но сказать, что красавцем... — начал ещё один рейнджер, Кирмон его прервал:

— Многие женщины выглядят красивее, чем на самом деле. Почему так?

— Этого никто не знает — женский секрет, — предположил Ронкс, Кирмон поправил:

— Ну почему же секрет? Косметика, притирания, компрессы, да мало ли что ещё? Женщинам не откажешь в умении скрыть изъяны своей внешности и подчеркнуть достоинства, так чтоб мы мужчины именно на них обратили внимание. А уж сделать наоборот, то есть спрятать красоту...

— Но у капитана Ланик изъянов не было! У той девушки! Она Прекрасна! — горячо возразил Ронкс. Кирмон покачал головой — похоже, его друг и заместитель влюбился. С первого взгляда влюбился, но надо признаться — девушка действительно очень красива. Ларри подозревал, что Талиас девушка, но даже он не ожидал такого — что она столь красива и это при том, что она великолепно фехтует и, как он слышал, виртуозно стреляет из пушек! А Гарри Ронкс продолжал говорить: — И мы сами отдали её в гарем этому местному сластолюбцу!

— Вот тут ты не прав, она сама на это пошла, добровольно, — возразил Кирмон, — ты сам понимаешь, что это единственная возможность спасти лютецкую принцессу. Теперь мне понятна уверенность Талиаса, или как её зовут на самом деле, что она справится одним кораблём и только нашим отрядом. В гарем попала не беззащитная девушка, а проникнет великолепный боец! Она спланировала эту операцию заранее и всё продумала, помните, как вы удивились, когда она сказала, что нужен корабль работорговцев?

— Да, но нам-то что теперь делать? — спросил Ронкс, остальные рейнджеры хоть и не высказались, но были согласны со своим старшим товарищем.

— Выполнять приказ командира, — ответил Кирмон, — она хоть и оказалась девушкой, но остаётся нашим командиром и мы не должны подвести её. Скорее всего, в нашу задачу будет входить обеспечение отхода, после того как Талиас, будем пока называть её этим именем, вытащит лютецкую принцессу из гарема, поэтому сверьте кроки, что нарисовали. Всё-таки рисуете их по памяти, может, где-то кто-то ошибся, а может, что-то пропустил.

Рейнджеры занялись сверкой своих зарисовок пройденного пути. Конечно, хотелось спать, но приказ командира — есть приказ. Да и предположение Кирмона о том, что работа рейнджеров начнётся, когда капитан Ланик вызволит принцессу Изабэль из гарема, были весьма правдоподобными.

Глава четвёртая. Гарем халифа и необычный побег оттуда.

Город Фахдабад был подобен Уганабаду и в то же время совсем на него не похож. Такая же архитектура, такие же узкие улочки, но нет того шума и суеты, присущих припортовому городу. Может, сказывалось отсутствие моря и пустыня вокруг? Хотя настоящей пустыней эту местность нельзя было назвать. Тут были не только песчаные барханы, часто попадались участки без песка, напоминающие глину или плотно слежавшуюся, иссушенную солнцем землю. Были и скалы, выходящие из земли или песка не только острыми зубами, но и плоскими, без малейших трещин, ровными, как стол, проплешинами. Были и оазисы — большие и маленькие. Караван Юсуфа аб Брухута, что вёз Таису, и с которым направлялись в Фахдабад рейнджеры Ларри Кирмона, шёл две недели. Не только потому что там были верблюды и большие повозки, караван двигался не по прямой, а совершали переходы от оазиса к оазису. Дорогу Таиса провела в большом рыдване, больше напоминавшем дом, чем транспортное средство, так как в нём было несколько комнат. В нём она находилась и днём, и ночью — выходить было запрещено. Девушка могла стать наложницей халифа Улумана, а его наложниц нельзя было видеть никому, за исключением служителей гарема, но они все были евнухами. Для Таисы поездка была не в тягость, она даже получала удовольствие. В каждом оазисе её мыли две чернокожие рабыни, делали массаж, натирали тело благоухающими маслами. При первой же возможности Таиса, чуть отклонив занавеску на окне, наблюдала за движением каравана, за Ларри Кирмоном или за кем-то из его людей, которые старались вести себя крайне недисциплинированно, как и положено бандитам-работорговцам. Таисе смотреть в окно не запрещали, но надо было это делать так, чтоб снаружи не заметили. Таиса этим вовсю пользовалась, а когда двигались по Фахдабаду, от окна не отходила. Заприметила дорогу в тот караван-сарай (так здесь назывались постоялые дворы), куда направились Кирмон и его команда.

В гареме Таисе понравилось — её снова помыли и сделали массаж, с гораздо большим усердием, чем в дороге. Затем одели в шаровары и что-то вроде безрукавки, правда, эта прозрачная одежда ничего не скрывала, скорее наоборот. Но Таису это мало смущало, она наслаждалась своим женским обликом, тем, что не надо скрывать грудь и быть постоянно начеку, чтоб чего-нибудь не сказать или каким другим образом выдать свою девичью сущность. Таиса думала спросить у женщин, её мывших, — нет ли здесь каких развлечений, в смысле, чем в этом гареме занимаются в свободное от основных обязанностей время, но потом решила, что подобные вопросы будут подозрительны в устах несчастной, захваченной работорговцами девушки. А поиском принцессы Изабэль собиралась заняться позже, сначала осмотреться на месте. Но первые пять дней Таису не пускали к остальным наложницам. Видимо, считая, что она недостаточно обученная. Учил Таису правилам поведения в гареме по-прежнему аб Брухут, но танцы и пение ей уже показывали вполне профессионально. Если танцы Таиса осваивала довольно легко, ей даже нравились эти грациозные телодвижения. А вот песни... Не могла же она признаться, притворяясь недавно захваченной невольницей, что знает местный язык. Но методы обучения языку были довольно жёсткие, на первое занятие пришла могучая тётка, понимавшая по-альбионски, в процессе обучения побила Таису за недостаточное усердие. Била весьма болезненно, но так, чтоб не оставлять синяков. Синяки на Таисе таки не появились, она могла перенести и не такие удары, а раз в десять, если не в сто, более мощные. Да и этой могучей обучительнице языков могла свернуть шею одной рукой, но Таиса, изображая несчастную девушку, охала и стонала и на следующем занятии продемонстрировала небывалое рвение в изучении местного языка, чем заслужила похвалу своей строгой преподавательницы. Обучение песням, тягучим и заунывным, напоминавшим раскинувшуюся вокруг пустыню, началось через два дня. Учила пожилая женщина, как и первая, не скупившаяся на тычки и подзатыльники. Она их охотно раздавала не только за дело, но и для профилактики. Таиса уже начали надоедать такие методы обучения, тем более что запросто могла уклониться от любого удара, но решила этого не делать, чтоб не раскрыть себя раньше времени. Получив очередной поощряющий подзатыльник, Таиса была предупреждена, что если в кратчайшие сроки не выучит местный язык до уровня плавного пения, то будет строго наказана. Скромно потупив глаза, Таиса на ломаном карберийском заверила женщину, что будет стараться. Та выслушала, покивала и приказала новой наложнице что-нибудь спеть. Местные песни Таисе не понравились, и она немного видоизменила мелодии, сделав их более ритмичными, чем вызвала у строгой учительницы пения интерес и даже одобрение.

Оригинальность исполнения Таисой местных мелодий привлекла к девушке внимание и старших евнухов из гарема, их представительная делегация явилась в отведенные покои новой наложницы, во главе с аб Брухутом. Таиса немного удивилась количеству служителей гарема, оказалось, их почти сотня! Поэтому Таису для демонстрации музыкальных способностей перевели в другие покои, более обширные и удобные, там и оставили. В новых просторных покоях Таисы была не просто баня, а с большим бассейном, да и служанок было раза в два больше, массаж теперь делали не девушки, а три дюжих евнуха, довольно усердно делали, но Таисе понравилось. Юсуф аб Брухут решил поразить своего повелителя не только красотой выбранной им наложницы, но и вокальными данными, надо сказать, что голос у Таисы был красивый и звучный, покрывавший очень широкий диапазон (вообще-то диапазон был гораздо шире — от пронзительного визга, от которого закладывало уши, до могучего драконьего рёва, это Тайша могла проделать и человеческим горлом), поэтому слушать пение новой наложницы приходили все свободно передвигающиеся по гарему невольницы. У халифа Улумана было всего четыре жены (остальные наложницы), и у каждой жены был свой гарем, где она и заправляла. Вернее, управлял главный евнух — смотритель гарема. Но старшая жена, пользуясь благорасположением халифа, подмяла главного евнуха своего гарема под себя и теперь пыталась наводить свои порядки во всех гаремах. Этот гарем был владением второй жены Улумана, самой старшей по возрасту, но не по положению, и здесь фактически командовал почтенный Юсуф аб Бурхут, подыскивающий ей замену. Таису такое положение дел несколько смутило: прекрасная Изабэль могла оказаться в другом гареме! А перебраться из одного гарема в другой у простой наложницы не было никакой возможности, и Таиса решила начать поиски именно в этом гареме. Ставку она сделала на пение, ведь песни петь ей не запрещали, а на каком языке она споёт — это её дело. Если же это не так, то, подумаешь, изобразить ещё раз страдания от битья той дюжей тётки — такая мелочь для обладающего драконьей шкурой.

Таиса настолько усердно изучала местные язык, танцы и песни, что ей разрешили выходить в общий зал, где собирались все невольницы. Там можно было общаться только на местном языке, за этим строго присматривали суровые евнухи, поэтому определить национальность невольницы было очень трудно. Да и не было гарантии, что принцесса Изабэль находится именно в этом гареме. Таиса, как ей казалось, нашла выход — она запела песню на лютецком языке, но так, как поют в халифатах — так же заунывно и тягуче. Две девушки вскинулись, услышав родную речь, они были явно лютенки. Одна была очень красива и вполне подходила на роль прекрасной Изабэль, вторая, нельзя было сказать, что дурнушка, но всё же уступала первой. С этой девушкой Таиса и решила поговорить и стала искать удобный повод. Вскоре такой повод представился, а поскольку оригинальными песням новой наложницы заинтересовался аб Брухут, Таиса решила усилить впечатление от своих музыкальных способностей, немного изменив ещё и местные танцы, добавив в них новые телодвижения. Искусно исполняемый танец живота, это очень красиво и привлекательно, но когда его перед тобой танцуют каждый день... Это начинает надоедать, халифу становится скучно, а когда повелителю скучно, он может придумать себе другое развлечение, например: кого-нибудь медленно сварить в кипящем масле, а уж кого... Фантазия халифа безгранична, тут и высокое положение главного евнуха может не спасти.

Таиса пела и исполняла танец живота, обильно перемешав его с элементами канкана. Надо сказать, получилось очень вызывающе и даже излишне темпераментно, к тому же так петь и танцевать обычный человек не смог бы, но не Таиса, использовавшая свои особые возможности. Юсуф аб Брухут видел очень многое, но от такого танца он пришёл в восторг:

— Это то, что развлечёт нашего повелителя! Развеет его скуку! Да будет благословенен наш повелитель и тот день, что я увидел тебя!