В лапах Xviii века: Дочь кузнеца

Что ж, на этом пока можно было и остановиться, а как батя придет домой — обсудить этот вопрос с ним.

— Чудные картинки ты рисуешь, — с интересом разглядывая нарисованный прямо угольком на дощечке чертеж, произнес машин отец.

— Такие картинки в будущем чертежом называют, — пояснила Маша, — По таким вот чертежам мастера детали к машинам разным делают... Здесь вот я изобразила машину ту стиральную в таком виде, словно пилой ее кто поперек распилил.

— Непривычно мне картинки такие видеть, — задумчиво произнес Василий Никитич, — Но задумка-то понятна мне. Пожалуй, коль привыкнуть к тому, так такими рисунками пользоваться и впрямь удобно будет.

— В будущем ни один мастер не возьмется за работу, коль не дадут ему чертеж такой, чтобы по нему можно было б в точности деталь сделать, с размерами со всеми да с указанием ошибки допустимой при изготовлении их. За то детали потом с точностью одна взамен другой встают, да подгонки не требуют.

— Далеко, знать, ремесла в будущем-то зашли, — задумчиво произнес машин отец, — У нас и на тульском-то оружейном заводе мастера навряд ли то смогут. Но с машиной твоей трудности великой построить ее не вижу я. Да только не будет у купцов к ней интереса...

— Я понимаю это, — согласилась Маша, — Покуда право-то крепостное не рухнет — барину-то любому дешевле будет девок дворовых стирать заставить, а не за машину такую деньгу отдавать. Рабский-то труд — он ничего не стоит... А у простого-то люда на то и денег не будет. Потому и мыслю я, что надо нам такой товар делать, какой бы барей да купцов в первую-то очередь заинтересовал бы. И здесь как раз впору придутся те втулки-то под оси разные, о каких я говорила.

— Сделать так, чтобы телеги при равном-то количестве лошадей больше груза везти могли — дело хорошее, — согласился Василий Никитич, — Как и усилие, на вращение осей разных затрачиваемое, уменьшить — оно тоже полезно было бы. Думаю я, купцам да заводчикам втулки такие дюже полезны быть могли бы. Только как же ты сделаешь так, чтобы втулки те одна взамен другой-то подходили бы?

— Коль втулки те их бронзы лить по модели выплавляемой, так после отливки уж можно точность-то неплохую взять. А уж чтобы их вконец в размер нужный подогнать сделаем для того развертку специальную...

Приспособление, которое нарисовала Маша, на классическую развертку походило мало. Скорее это было что-то вроде небольшого ручного расточного станка. Ось в центре, к которой закреплялся резец. Две направляющие втулки, через которые она должна была проходить. Ручка, за которую предстояло расточной модуль. Да оправка для центровки заготовки.

— Главной-то сложностью здесь будет ось эту сделать так, чтоб она ровною была, — показав ее на чертеже пальцем, задумчиво произнесла Маша, — Ну да сделаем и ее. А уж поначалу-то и без нее обойдемся вовсе. Сделаем для втулок этих притир деревянный да им и будем втулки те точить, да размер по пробке специальной размер проверять...

— Пожалуй, идея-то твоя стоящая, — после долгого раздумья согласился машин отец, — Да только вот бронза-то дюже недешева ныне... Где б еще деньги-то взять такие, чтобы на комплект втулок тех твоих для телеги хватило...

Глава 9.

С чем-чем, а с вышивкой в XXI веке Маша практически дел не имела. Видела, правда, у бабушки постельное белье с вышивкой — в основном, с природными' видами. Цветы, деревья, цветущий сад, играющие под деревом котята или сидящие на ветке воробушки выглядели так красиво и — насколько это возможно для вышивки — реалистично, что волей-неволей засмотришься... Однако бабушка умерла тогда, когда она была совсем еще маленькой, а мама вышивать не умела. А в более взрослом возрасте стало уже как-то и не до вышивки. Так и не научилась она этому делу в XXI веке — о чем теперь немало жалела.

В сундуке с приданым тоже немало было вышитых вещей — но сделаны они были в совершенно ином стиле. В отличие от бабушкиной вышивки, здесь уже преобладал геометрический орнамент — ромбы, прямоугольники, многоугольники, завитушки, крестики, да состоящие из этих же элементов изображения растений, животных и даже людей. Но и это мало что давало девушке. Научиться вышивке, изучая готовый узор на вещах, пожалуй, можно было бы и самостоятельно — только вот времени и труда на это дело уйдет дофига и чуть побольше. Так и пришлось снова обратиться за помощью к Кате — хотя Маше уже все чаще становилось стыдно за то, что отвлекала подругу своими проблемами.

Но когда-то надо было все же заканчивать и это дело. А то вон даже рубашку банальную доделать все никак не получается... Не ходят сейчас в одежде без вышивки — и все тут! Как ей уже до этого Катя поясняла, вышивка-то нынче не просто для красоты делается. Она считается защитой от нечистой силы! Так что не было ее сейчас разве что на нижних рубахах.

— Чудная у тебя рубаха получается, — с интересом разглядывая получившуюся рубашку, произнесла Катя, — Никогда такой не видывала. В городе, наверное, в таких ходят?

— Но ведь красиво получается. И удобно, — заметила в ответ Маша.

— Может быть, — произнесла Катя, — Ты ведь шила, тебе оно и виднее будет. Да только вот в первый раз вижу чтобы кто-то шил так...

Ну да, вид ее рубашки для этого времени несколько непривычный — это Маша уже давно знала. Нынче-то рубахи шьют из нескольких прямых кусков ткани. В итоге получалась мешковатая традиционная русская рубаха, которая в нынешнее время была главной одеждой русских крестьянок. Шить ее было, конечно, гораздо проще — да и расхода материала, пожалуй, меньше выходит. Только вот привыкнуть к такой одежде упорно не получалось...

Впрочем, начала-то Маша нововведения в области одежды с того, что сшила себе привычного вида нижнее белье... И самой большой неприятностью тут было то, что хлопковые ткани пока не имели большого распространения в России. Но данный момент это было иноземной диковинкой, купить которую далеко не каждый был в состоянии. Пришлось обходиться льняной тканью. Следующим этапом дошло дело и да рубашки — которая, несмотря на свободный крой, все равно заметно отличалась своим видом от традиционной.

Однако нижнее белье никто не увидит. Рубаха, несмотря на необычный фасон, все же оставалась в рамках приличий. Но вот вздумай она завтра сшить штаны... Этого не поймет никто — и именно оно было обиднее всего. Ходить в юбках да в сарафанах было откровенно непривычно, но ничего не поделаешь... Приходилось соответствовать принятым нынче нормам морали.

— Странная ты последнее время стала, Мариш, — задумчиво произнесла Катя, — То не помнишь того, что все знают да умеют. А то вдруг диковинки городские делаешь... И знаешь... Вот вроде говорю с тобой как прежде, а тут вдруг скажешь чего — и словно с другим человеком уж общаюсь...

— Скажешь тоже — с другим человеком, — усмехнулась Маша, — Просто знаешь... Вот живешь порой привычно, не думаешь ни о чем. А тут вдруг случится что-то такое — и словно другими глазами на мир глядеть начинаешь... На что прежде и внимание не обращала — о том вдруг задумываться всерьез начинаешь.

— Знаю, — кивнула в знак согласия Катя, — Но все равно чудно мне такое видеть. А меня ты, Мариш, шитью такому сможешь научить?

— Конечно, — согласилась Маша.

Благими намерениями... Научить-то Маша сможет наверняка. Только не получится ли с того отрицательного эффекта? С той же спорыньей вон предупредила — так чуть не подставила тем подругу. А как те же ее братья или родители отнесутся к новому фасону одежды? Вдруг решат, что уж дюже он неприличен и побьют за это? Или же сочтут переводом впустую материала?

Нет, сначала надо будет всем вместе этот вопрос со всех сторон обдумать. А там уж и решить, стоит л Кат такую одежку сшить. Она-то, к счастью, девушка благоразумная — если поймет, что лучше с этим не связываться, то на рожон не полезет.

Только как же все это противно! Особенно со спорыньей — уж как хочется подруге помочь, да только ж как это сделать? Объяснять про вред спорыньи еще и ее братьям с родителями? Так за такое разъяснение и до обвинения в колдовстве недолго... Решат еще, что это она специально 'второй хлеб' околдовала дабы род людской извести. Они-то, в отличие от Кати, особого доверия к ней не испытывают. А раз так — вариант оставался единственный. Нужно было каким-то путем получить от барина для Кати вольную... Только как?

Впрочем, эти мысли вскоре оказались отодвинуты на задний план работой. Нужно было смотреть за тем, как Катя занималась вышивкой — и стараться повторить. Как сразу поняла Маша, ни о каком мулине в эти времена не шла и речи. Для вышивки использовали самые обычные льняные или шерстяные нити. Применялись при этом две технологии вышивки — крестом и гладью. Сами технологии особой премудрости не представляли — Маша поняла их очень быстро. Вот только теоретическое знание и практический опыт — две большие разницы. У подруги это дело получалось легко и привычно — а вот повторить оказывалось куда сложнее. Вышивка получалась какой-то кривобокой и неаккуратной, ровные квадраты и ромбы превращались в какие-то трапеции и параллелограммы, завитушки — в стружку из-под токарного резца при обдирке заготовки, а уж делать более сложные фигуры Маша пока даже и не пыталась.

— Ну вот как-то так, — промучив ее несколько часов, наконец-то решила прерваться Катя, — Как видишь, сложного тут ничего...

— Сложного ничего, — согласилась Маша, — Только вот опыт надо дюже большой иметь...

— Ничего, — улыбнулась Катя, — Научишься еще. Не велика беда-то...

Что тренироваться придется еще прилично — это Маша прекрасно понимала... Впрочем, оно ведь в любом деле так. Сразу-то не становятся ни высококлассными станочниками, ни хорошими инженерами, ни опытными водителями... Так что ничего — научится она еще и вышивке. Только на сегодня хватит уже. И так уж устала этим делом заниматься — а ведь еще и от работы по дому никто ее не освобождал.

— Послезавтра Покров день будет, — вдруг перевела тему для разговора Катя, — На жениха-то не собираешься гадать?

— Нет уж, — даже испугалась Маша, — Я пока замуж не тороплюсь!

— Не боишься в девках-то засидеться?

— Не боюсь, — отрицательно мотнула головой Маша.

Уж лучше одной быть, чем с кем-нибудь, кто будет относиться к тебе по 'правилу трех К'... А таковых нынче как раз большинство. Тем более, что к одиночеству она и в свое-то время успела привыкнуть — так что оно ее не тяготило...

— Ну смотри, — задумчиво произнесла Катя, — Хотя в чем-то я с тобой согласна, Мариш. Коль за нелюбого-то мужика замуж выйдешь, свету белого невзвидишь, все кругом проклянешь... Но и больно уж тянуть-то с замужеством не след тоже...

— Ты сама-то во второй раз замуж не собираешься?

— Разве ж девок-то молодых на селе мало стало? — пожала плечами Катя, — Да и кому ж я нужна такая? Сама ведь знаешь, как на меня все кругом словно на прокаженную какую смотрят. Слыханное ли дело — самому барчуку-то перечить посмела...

Как прокомментировать такое циничное отношение к девушке — у Маши просто не находилось слов. Ее ж чуть не запороли за это — но при этом ее же еще и виноватой считают! Виноватой в том, что поступила так, как совесть велела? Такая логика была для Маши просто дикостью. Это ж фактически получалось так, что жертва преступника виновата в том, что она, видите ли, спровоцировала этого преступника на агрессию против себя! Хотя, пожалуй, даже те, кто и относится к Кате с сочувствием, все равно будут делать вид, что согласны с окружающими — чтобы не накликать на себя господского гнева. Вот они, те самые так любимые монархистами патриархальные нравы русской деревни!

— Сволочи! — буквально прошипела Маша, — Баре, значит, что бы не творили — всегда в своем праве будут...

И самое интересное — что ведь с формальной точки зрения помещики эти творили беззаконье хоть с юридической, хоть с церковной точки зрения. Но при этом почти никогда не несли за свои дела ответственности. Впрочем, это было и понятно. Когда страной правили такие же дворяне, которые занимались тем же самым, кто же станет привлекать кого-то к ответственности? Сами-то зачастую целые гаремы из крепостных имели... Привлечешь сейчас к ответственности одного — стронется с места целая цепочка, которая в конечном счете может для самих же боком выйти. Богатые дворяне против безнаказанного насилья и крепостного рабства — все равно, что пчелы против меда... Вот так вот капля по капле и скапливалась та ненависть, что выплескивалась то в пожарах крестьянских восстаний, то в убийствах помещиков и их прислужников, а то и в огне революций...

— Ну да, — согласилась Катя, — Они ж ведь баре... Могут заставить, могут наказать. И мало кто рискнет ослушаться их воли...

— Но ты ведь решилась...

— Решилась, — согласилась Катя, — Хотя и сама диву даюсь, как мне на то смелости хватило...

И опять это омерзительное чувство собственного бессилия хоть как-то повлиять на ситуацию... Хотелось сказать что-нибудь хорошее, как-то обнадежить, пообещать, что все будет хорошо... Хотелось, чтобы Катя была самой счастливой. Только вот Маша прекрасно понимала, что все эти обещания были б просто лицемерьем. Не обещай того, в чем не можешь быть уверена, что сможешь сделать.

На том и распрощались... Что ж, она не привыкла ничего забывать. Придет время — заплатят еще господа за все то, что творили со своим народом. С такими как Катя. С такими, как те крестьянские девушки, кого регулярно насилуют 'высококультурные' дворяне у себя в деревнях зачастую уже с возраста в двенадцать-четырнадцать лет, а иногда и того младше. Педофилы проклятые! Ничего, придет еще пора расплаты за все свои злодеяния...

Глава 10.

Помимо того, что Покров день считался в русской деревне началом свадебного сезона, он, прежде всего, означал окончание сезона летних полевых работ. К этому времени урожай был уже собран, зерно обмолочено и заложено на хранение в амбары, морковь с репой выкопана, капуста убрана, озимые посеяны...

Поэтому на смену летним работам приходили те, что традиционно считались 'зимними'. Прежде всего, конечно, готовили дома к предстоящей зиме — поправляли крыши, законопачивали мхом появившиеся за лето щели. Готовили к зиме сани. После чего мужчины принимались за плотницкую работу. Делали себе домой, а порой и на продажу, мебель, домашнюю утварь, деревянную посуду. После же 22 октября, дня Якова-древопильца, начинался и сезон заготовки дров — не на этот уже год, конечно. На следующий.

Заняться ремонтом дома пришлось и Маше — и вот тут-то она в который уж раз пожалела об отсутствии благ цивилизации XXI века! Перебирать крытую дранкой крышей было откровенным мученьем... К счастью, большую-то часть работ взял на себя батя — он заготавливал новые дощечки и заменял ими растрескавшиеся за лето. Маше при этом пришлось лишь помогать, занимаясь вспомогательной работой — принести, подать, придержать...

— А в будущем на большинстве домов крыши металлические... — когда с ремонтом крыши было наконец-то покончено, задумчиво произнесла девушка.

— Это ж сколько денег крыша такая стоит? — удивился Василий Никитич.