Старший брат Одина

— Тот самый Андвари? — переспросил потрясенный норманн.

— Да. Мы давно знаем друг друга. Хотя познакомились мы при печальных обстоятельствах, он не держит на меня зла...

Прометей приподнял голову, словно ища в безоблачном раскаленном небе какой-то видимый ему одному ориентир, и неожиданно устремился в узкий проулочек. Свен и Локи едва успели повернуть вслед за ним.

— Тогда понятно, почему у него самые красивые изделия, какие я видел в своей жизни, — сказал Ильвинг. — Ты купил у него эту серьгу?

— Нет. Мне ее подарила Идун, — ответил Локи.

Свен хмыкнул, но расспрашивать не стал.

— Ты выполнил просьбу Одина? — спросил Ильвинг и покосился на молчаливого грека. Свен так и не понял, в каких отношениях они с Локи и можно ли при нем обсуждать такие важные дела. Однако, судя по всему, Прометей не собирался вступать в разговор. Локи не выразил ни тени неудовольствия по поводу того, что Свен коснулся этой темы, и кивнул.

— И что ты узнал?

Локи улыбнулся и произнес нараспев:

— Хромой может мчаться на лошади,

Однорукий — пасти овец,

Глухой может славно рубиться,

Ослепшему лучше сожженного,

А мертвому чем хорошо ?

Ильвинг понял уже, что эта старая песня — одна из любимых песен бога, но смысл иносказания до него не дошел, и он предпочел промолчать. Прометей снова приподнял голову. На этот раз Свен успел заметить, куда он смотрит. Прометей каждый раз бросал короткий взгляд на чешуйчатый купол храма святой Софии, царившей над городом. Свен заметил, что громада храма просматривается все ближе и четче.

— Вы хотите помолиться? — неуверенно улыбаясь, спросил Ильвинг.

— Что-то вроде этого, — усмехнулся Локи. — Ты бывал там, внутри?

— Да, — кивнул Свен. — Не во время службы, конечно.

— Не обратил внимания, какие там колонны?

Ильвинг задумался.

— Разные, — он взмахнул рукой в поисках подходящего слова. — Как будто собранные из разных храмов. Нет единого образа, что ли.

— Не видел ли ты колонн зеленого мрамора, в прожилках? Или таких, тяжеловесных, в римском стиле? — вдруг спросил Прометей. Норманн вздрогнул от неожиданности, услышав его низкий, с хрипотцой голос. Чем-то этот голос напоминал голос дракона Свафнира, но и не только. Шелест ветра, молчание камня, мудрость и вековая скорбь — все это было в нем. Такого голоса не могло быть у человека.

— Зеленый мрамор там точно есть, — вспомнил Свен. Смуглое лицо Прометея внезапно стало серым, как северное небо. Но Ильвинг не заметил этого и продолжал:— А так, я особенно не приглядывался. Величие этого храма подавляет. Наше капище Одина в Скирингссале по сравнению с этим — просто вонючий сарай.

— Капище Одина в Скирингссале и есть вонючий сарай, — невинно заметил Локи. Ильвинг усмехнулся и уже хотел ответить. Но ётун, бросив короткий взгляд на Прометея, ловко подхватил викинга за руку и протащил на несколько локтей вперед. Там они и остановились, поджидая своего спутника.

— Что я такого сказал? — спросил ошеломленный Свен.

— Видишь ли, — отвечал Локи, отстраненно глядя в придорожную пыль. — Христос не убивает богов в том смысле, в котором понимаете смерть вы, люди. Он поглощает нас, наши тела, наши дела, как огромная мельница, перемалывает, пропускает нас через себя и переваривает. И храм святой Софии — мудрости, как называют его греки, был построен именно так. Этот храм полностью сделан из разрушенных святилищ погибших богов Греции и Рима. Из тел братьев и сестер Прометея...

Внезапно Ильвинг увидел то, о чем говорил ётун. Высокое здание, сложенное из искореженных огромных тел — мужских и женских. Лица, прижатые к задницам, красные язвы на месте отрубленных грудей... Небесный архитектор не стеснялся, когда лепил свой храм.

— Греки строили в честь своих богов прекрасные храмы из мрамора, — продолжал Локи. — Возможно, у Прометея были не лучшие отношения со своими родственниками, как, впрочем, и у меня, но ты знаешь, я никогда не хотел бы увидеть золоченый крест над тем вонючим сараем в Скирингссале...

Прометей нагнал их, и они двинулись дальше.

— Так значит, мир между вами, нашими богами, и Христом невозможен? — осторожно спросил Свен.

Локи кивнул.

— Зачем мы идем туда? — осведомился Ильвинг.

Пятнадцать лет назад ему случилось оказаться в яростном и кипящем круговороте отношений между богами. Та, первая, встреча с Локи перевернула всю жизнь норманна. Но Свен знал, что ею же она легко могла и закончиться. Все, кто слишком близко подходил к ётуну, погибали, и Ильвинг уже успел в этом убедиться. Впрочем, Свен знал, на что идет, с того момента, как увидел бога. Ильвинг просто хотел знать, к чему ему нужно быть готовым на этот раз.

— Я хотел бы встретиться с Христом, — просто сказал Локи. — А каждого бога легче всего найти в его собственном храме.

Вскоре они оказались в храмовом дворике, пустынном в это время дня. Свен подошел к фонтану. Вода падала из широко распахнутых пастей двух каменных львов в чашу из красного камня. Ильвинг смочил руки, протер лицо, плеснул на грудь. Затем он перебрался в спасительную тень кипарисов, окружавших фонтан. Локи и Прометей уже стояли там, рассматривая храм. На их лицах не было восхищения чужим искусством и мощью, которые так впечатлили Свена при его первом визите в собор. Они смотрели на Софию тем спокойным взглядом, каким опытный воин смотрит на хорошо укрепленный замок, который ему предстоит взять. В их глазах читалось знание того, что любая твердыня совсем не так неприступна, как кажется.

— Как называется эта пристройка? — спросил Локи.

— Притвор, — процедил сквозь зубы Прометей. — И дверь там серебряная...

Церковный служка в дальнем конце двора уже поглядывал на троих чужаков.

— Ну, мы пошли, — сказал Локи Свену.

Однако попасть в храм ётуну так и не удалось. Едва оказавшись в притворе, он схватился за грудь и согнулся пополам, словно его чем-то сильно ударило в живот. Глаза его закатились, и Локи упал. Свен мигом очутился рядом с ётуном, подхватил подмышки и выволок во двор, поближе к фонтану. Ильвинг еще успел увидеть спину Прометея — тот входил в серебряные двери храма, сильно наклонившись вперед и закрывая лицо рукой, словно преодолевая сильный встречный ветер.

Ильвинг зачерпнул пригоршню воды из фонтана и плеснул на лицо Локи. Ётун открыл глаза.

— Что случилось? — спросил Свен. — Выглядело так, будто тебя насадили на невидимое копье.

— Мне тоже так показалось, — признался Локи. — Где Прометей?

Свен кивнул в сторону храма.

— Он все-таки вошел, — сообщил викинг.

— Посмотри, мне в груди что-то жжет, — попросил Локи.

Ильвинг задрал рубаху друга до пояса, взглянул на мускулистое тело ётуна и молча опустил подол рубахи.

— Ну, чего ты сидишь с лицом девственницы после первой брачной ночи? — окликнул его Локи. — Что там?

— У тебя на груди след от наконечника копья, — медленно произнес Свен. — Раскаленного. По очертаниям очень похоже на детский рисунок, как будто кто-то пытался изобразить рыбу. Тебе надо будет протереть грудь маслом и перевязать. Знаешь, что это мне напоминает?

— Знаю, — усмехнулся ётун. — Клеймо. Только своим тралсам ты ставил его на лоб, верно?

Свен кивнул.

— Теперь Христос знает, где я, и как меня можно убить, — пробормотал Локи. — Зря мы все-таки пошли сюда...

— Так, может, позвать Прометея, пока на него не наложено такое же клеймо? — предложил Свен. В этот момент грек вернулся из собора, пересек двор и присоединился к друзьям. Вид у Прометея был мрачный.

— Пойдемте в таверну, вина выпьем, — сказал Ильвинг.

Таверну Свен нашел достаточно быстро. Благо, он шел по проторенному пути. Вывеска гласила, что заведение называется "Красный лев", под надписью красной охрой была намалевана фигура, весьма отдаленно напоминавшая царя зверей. Полностью оправившийся от невидимого удара Локи отправился за вином, а Ильвинг и Прометей уселись за неприметным столиком у стены.

Грек снял свой плащ и аккуратно положил его рядом с собой на лавке. Свен невольно задержал взгляд. Сзади на плаще была вышивка, которая сразу заинтересовала Ильвинга, но которую он смог толком разглядеть только сейчас. Выполненная разноцветными шелками и золотой нитью, она изображала птицу, причудливо изогнувшуюся в языках пламени.

— У вас красивый плащ, — заметил Свен и спросил, указывая на вышивку: — А что это за птица?

— Это Феникс, бессмертная птица, та, что погибает в пламени и возрождается из пепла, — ответил Прометей.

Ильвинг обрадовался, что удалось завязать разговор с этим малопонятным чужаком. Он на собственном примере знал, что у Локи всегда очень необычные друзья, и ему хотелось понять, каким образом Прометей связан с его богом.

— Вы ас греков? — поинтересовался Свен.

— Нет. Я титан.

— Титан?

— Как это будет по-вашему... — Прометей прищелкнул пальцами и нахмурил монументальный лоб в поисках нужного слова. — Великан, ётун.

— А вы с огнем никак не связаны? — после минутного раздумья спросил Ильвинг.

— Теперь я понимаю, — отвечал Прометей, с любопытством и одобрением глядя на норманна. — За что Локи так тебя любит...

Свен смутился и сменил тему:

— В храме вы нашли, что искали?

— В общем, да, — ответил Прометей. — Теперь я знаю, кто такой Христос, что он хочет. И как его можно уничтожить. А что случилось с Локи, почему он не смог пойти со мной?

— Его ударило чем-то невидимым, — сообщил Свен. — Так, что на груди остался ожог шириной в ладонь, очень похожий на клеймо.

— Клеймо, — повторил Прометей и погрузился в тягостное раздумье. Свен с напряженным интересом наблюдал за ним. Вдруг титан сморщился и яростно заскреб себя по спине. Прометей посмотрел на викинга дикими глазами и повернулся, жестом показав, чтобы Ильвинг посмотрел, в чем там дело. Свен выполнил его просьбу. Прометей снова повернулся лицом к Ильвингу. По телу у него пробежал неприятный холодок, когда он увидел расширенные застывшие зрачки Свена.

Северянин сглотнул.

— У вас там то же самое, что у Локи, — сказал он. — Ожог, похожий на неумелый рисунок рыбы.

Тут появился Локи, вальяжно помахивая бутылкой. За ним шла служанка с лицом замученной старой лошади и несла кружки для друзей.

— Что мы такие грустные? — весело спросил ётун.

Прометей очнулся, откупорил бутылку и ловко разлил. Свен жадно припал к своей кружке. Локи чуть отхлебнул и с грохотом отставил свою.

— Ужасная кислятина! — почти простонал ётун. — Как я хочу нашего простого пива!

— Да, у вас в Ётунхейме делают славное пиво, — согласился Свен. — Вернешься домой, попьешь в охотку.

— Мне больше некуда вернуться, — ответил Локи.

— Как так? — переспросил Свен.

— Андвари только что из Ётунхейма, — сообщил ётун. — Он был на последнем альтинге. В числе прочего, там говорили и об убийстве Бюлейста. Решили, что нельзя требовать у одного брата виру за другого. Меня просто решили изгнать из страны.

— Ну, ты можешь ведь жить и в Асгарде, — неуверенно сказал Ильвинг. — Ты раньше жил там...Или нет?

— В Асгарде, — задумчиво повторил Локи. Свен вспомнил, что есть такой Бальдр, а еще — Тор. Да и Браги совсем не обрадуется возвращению ётуна.

— Мой дом — твой дом, — сказал Ильвинг. — Почему бы тебе ни остаться с нами в Исландии? В Асгарде ты всегда будешь лишь одним из богов, а здесь ты будешь единственным живым богом.

— А ты уверен, — с интересом спросил Локи. — Что люди захотят иметь такого бога, как я? Даже своих родственников мы крепче всего ведь любим издали, а я вам чужой. Да и сосед я, сам знаешь, беспокойный.

— Каким бы ты ни был, ты — бог, — пожал плечами Ильвинг.

— Спасибо тебе, Свен, — улыбнулся Локи.

— Если хотите, я могу взять вас с собой, — сказал Свен. — На моем драккаре как раз не хватает двух гребцов.

— И когда ты выходишь в море?

— Я могу отчалить хоть сегодня. Жду только попутного ветра.

Боги переглянулись.

— Прометею в Афины надо, к Олимпу поближе, да и я наверно с ним вместе отправлюсь, — сказал Локи. — Ты же через Внутреннее море не пойдешь?

— Нет, — покачал головой Свен. — Я сюда пришел через северные реки, и обратно собираюсь идти так же. Но я могу взять тебя, Локи, если ты, конечно, хочешь.

— Да нет, — поразмыслив, отвечал ётун. — Отсюда и на Север все земли уже находятся под властью Христа. Если я с тобою буду, ты не доберешься до Исландии. Даже до первого волока не дойдешь... Мне тоже надо выбираться отсюда через Внутреннее море. Там все южное побережье находится под властью Аллаха — это один из братьев Одина, так что я договорюсь как-нибудь....

Свен задумчиво уставился в свою кружку.

— У греков есть греческий огонь, — сказал он тихо. — У арабов — лучники, которые стреляют без промаха. А у меня даже лоцмана нет, чтобы идти через Геллеспонт и Джеб-аль-Тарик...

— Христиане разграбили множество наших храмов, — сказал Прометей. — Те, что стояли на самом виду, если можно так сказать... Но о тайных святилищах, вырубленных в сердце скал на необитаемых островах, мало кто знал. Греки любили нас, и жертвовали много красивых и драгоценных вещей.

Титан выдержал паузу и спросил:

— Что вы скажете, Свен, о храме, доверху наполненном золотом?

Ильвинг вздрогнул и поднял глаза.

— Я знаю эти моря, как вы — зазубрины на своем мече, — продолжал Прометей. — Я могу провести вас через Геллеспонт.

— А я — через Джеб-аль-Тарик и проливы рядом с твоим островом, что кишат морскими змеями, — подхватил Локи. — Что же до хозяев этих морей, то клянусь тебе, Свен, ни одна даже самая маленькая рыбачья лодка не заметит нас.

— Хорошо, — сказал Ильвинг и мрачно добавил: — Теперь я понимаю, что чувствовал Тюр, когда положил руку в пасть Фенриру ...

— Ты, в отличие от Тюра, имеешь дело не с асами, — холодно заметил Локи.

— Это наш новый лоцман, Прометей, — бодро представил титана кормчему Свен.

Гаук решил, что Свен хочет заменить его этим кудрявым чужаком, и смертельно оскорбился.

— Если вас не устраивает моя работа, вы могли бы предупредить об этом заранее, — тихо сказал кормчий.

— Да нет же, Гаук, — терпеливо сказал ярл. — Ты лучший кормчий во всей Исландии, и ты знаешь это. Прометей проведет нас через Геллеспонт и Джеб-аль-Тарик.

— Геллеспонт и Джеб-аль-Тарик? — растерянно переспросил Гаук.

— Да, — энергично откликнулся Свен. — Мы пойдем домой через Внутреннее море.

— Но, мой ярл... — пробормотал ошеломленный кормчий.

— А что ты скажешь, если твоя доля, да и доля каждого, увеличится в два, три раза? — вкрадчиво спросил Свен, и добавил: — Причем получишь ты ее чистым золотом?

От согласия Гаука зависело многое. Викинги не находились в личной зависимости от своего ярла и могли легко покинуть его, если не одобряли его решений. В смысле, если им казалось, что риск в каждом конкретном случае не уравновешивается выгодой. Поскольку оценка грядущих выгод — дело сложное, решения кормчего, как опытного в походах человека, обладали большим весом. Если бы от Ильвинга ушел Гаук, воины покинули бы ярла без промедления.