Даже вельхо здесь жизни нет.
Вода горькая, еды только чтоб с голоду не умереть, день и ночь ветер, не укутаешься по брови — кожу вмиг посечет. Черные лишайники, кусачая плесень, песчаная лихорадка. И чудища из пустыни...
Даже самые наивные новички быстро понимают, что никакие героические деяния по защите их тут не ждут. Их сюда привезли не для сражений и героической защиты родной земли. Совсем нет.
Они прибыли умирать. Жить и работать, сколько смогут, надеяться на прощение (а ведь некоторые и не понимали даже, чем провинились!) и в конце концов пополнить местное кладбище.
Будьте вы прокляты, ублюдки из Нойта-вельхо! Твари лицемерные.
"Главное — честность, дети мои. Вы можете задать любой вопрос. Наказания не будет"
Только забываете предупредить, что за неудобные вопросы можно поплатиться зачислением в "героические защитники Северного Форпоста". Что там почти невозможно выжить. И оттуда невозможно выбраться, не освоив Шаг. А как его освоишь в таких условиях?
Счастье еще, что они не сломались и не скатились в дикость, в тупое бессмысленное существование, в жизнь по правилам преступивших. Они живут — и у них даже хватает силы и злости притворяться перед самодовольными мразями из "проверяющих".
Но если сегодняшний новичок не врет, то у выживших "защитников" появилась надежда.
Во-первых, один из новеньких (точнее, одна) начала осваивать Шаг, не сообщив об этом Наставнику. Во-вторых, новички рассказали про город диких магов...
Толстый лес. Приют для личинок
Вечер — любимое время у личинок. Время, когда сделаны все задания, выполнены работы, залечены (если ты, конечно, не наказан) ссадины и ушибы. Время, когда постель ждет усталое тело, но так сладко посидеть у костра, наслаждаясь покоем, пока наставник, тоже уставший, ослабил бдительность и сидит за своим "отчетом. Все знают, что для Наставника Фельхетса отчет — одна из его любимых тыквенных бутылочек, но какая разница! Главное, что он у себя, и личинки могут побыть одни...
И поговорить.
Просто поболтать, как обычные люди, чья жизнь — не бесконечное служение Нойта-вельхо.
— А еще говорят, это один из самых старых приютов. Здесь даже драконьи чешуйки сохранились.
— Где? Где?
— Да вот же, светятся!
— Ух ты... — в любопытных глазах девочки отразились не просто ровно светящиеся чешуйки — там просто костер разгорелся. — Неужели про драконов правда?
— Что правда? Что они раньше людям чешуйки дарили? Правда-правда. И не только чешуйки.
— Тихо вы! — обрывает третий из сидящих у огня. Он даже голову поднимает, хотя до сих пор, сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стволу дерева. — Обалдели про это самое в полный голос болтать?
Тишь. Потрескивание веток в костерке. Шум веток над головой. Стрекот птички-ворушки, негодующей, что надоеды-люди все не уходят в свое гнездо. Птица все надеется, что удастся подобрать крошки от их ужина. А они сидят и сидят.
— Ночь уже! Ночь! Чив-чив!
Тихий голос тощего мальчишки:
— А еще говорят, что они... — боязливый взгляд назад, и тень наставника на подслеповатом окошке явно успокаивает, — что магия в нас... это от драконов. Мне старший брат сказал по секрету. Он у меня умный.
— Враки!
— Не враки!
— А вот и враки!
— Тихо, говорю! — третий мальчик резким движением кидает в снег корку, и громкая "перебранка" налетевших птичек-ворушек успокаивает выглянувшего из окна Фельхетса. Птички и птички, что с них взять.
— Это не вранье. Магию дарят драконы. Они недавно... только это секрет!
— Да мы обещаем молчать. Правда, ребята?
— Конечно! Первый раз, что ли. Говори, что там...
— В пригорье есть такой город.. у меня там сестра замуж вышла, она не вельхо... была.
— Что значит — была?
— А то. Мне отец недавно весточку прислал.
— Ну да, твой везде найдет...
— Нечего завидовать!
— Так вот. Налетели драконы, он забеспокоился за Мельтису, разузнавать стал — а все глухо, никаких вестей, как вымерли там все... Или запрет наложили. Он туда, он сюда — а тут сама Мельтиса письмецо прислала: так и так, мол, отец, я теперь маг. И муж мой, и дети, и вся наша улица. И почитай, что весь город. Все, кого дракон магией окатил, сами вельхо стали...
— И про это молчат?!
— Само собой, молчат, дурак, что ли? Кто про такое сказывать будет, если Наставники другому учат? И ты молчи.
— Знамо дело, промолчу.
— Целый город магов... — зачарованно повторяет девочка. — Вот бы куда попасть.
Лидо, город, в полумерке от несостоявшегося Вельхограда.
Одноименный Питари и к своему имени, и к своему прозвищу относился равнодушно. Имя его на древнем означало "камень", что не так уж плохо, а прозвали его Деревяшкой, что тоже не выводило из себя.
Прозвище Питари дали не за медлительность или, спаси Пятеро, тупость. Когда надо, боец-силовик из десятки Меча был не хуже других и в быстроте, и в умении добраться куда надо, и чаровать затаиться, насколько нужда велит.
Просто даже среди силовиков Питари выделялся исключительным равнодушием и бесчувственностью. Он жил приказом и по приказу, искренне недоумевая, чем порой бывают недовольны бойцы его десятка и вообще сотни Меча.
Приказано отловить внезапно снявшихся с места сектантов? Пожалуйста, ничего сложного. Приказано принять помощь Ловчих? К лучшему. Приказано расплатиться с ними за помощь какой-нибудь девицей из отловленных? Ничего трудного. Поймать и передать Наставнику беглых личинок? Само собой. Не слушать их жалобы на помянутого Наставника? Не будем слушать.
И так далее.
Вот после истории с сопливыми личинками Лаус Джалмари по прозвищу Ветерок и сказал ему, кривя губы:
— Ты вообще когда-то сомневаешься, послушный наш?
— В чем?
— Ты слышал, что они говорили? Личинки? Неужели так трудно было подождать? Они же просили, парни из сторожи говорили. Просили подождать кого-то из родителей, хоть кого-то, не отдавать этому...
— Так и что? Приказано ж, — не понял Питари.
— Драконий хвост, хоть нас подождать мог?
— Приказано было сразу.
Ветерок смотрел-смотрел, потом сплюнул:
— Что с тебя взять... деревяшка!
И ушел.
С тех пор и повелось: Деревяшка да Деревяшка. Да что, с прозвища беды нет...
Плохо другое — в десятке его стали сторониться. Особенно когда Ветерок главным стал. Хотя и это к лучшему, наверное — что толку в общих выпивках? Денежки-то лучше поберечь.
Последнее время десяток и вовсе какой-то не в себе. Не нравится, вишь, что так срочно сюда перебросили, да задание третий раз меняют. То пробраться в этот психованный город и вызнать, чем там дышит посланная Рука. То затаиться там и по сигналу атаковать. Теперь и вовсе простое дело: споймать и приволочь посланцу Нойта-вельхо несколько пленных горожан, желательно магов, причем лучше дитенков.
А какая разница? Дитенков еще и проще!
Собираясь, Деревяшка присматривался к своим — десяток собирался молча, без обычных шуточек, но и без выбрыков вроде Ветеркова "На детей руку не поднимать!". Поняли, наконец, что жить-работать надо по приказу. Какая разница, дети там, не дети. Не их же дети? Хорошо, что все это поняли. Все теперь по приказу, все правильно.
Он был даже доволен.
Поэтому Питари здорово удивился, когда у прохода — считай, в самом городе! — его крепко приложили "статиком". Хватая воздух неподвижными губами, он недоуменно таращился на лица бойцов своего десятка.
Прошуршали шаги, и рядом присел Ветерок:
— Вот что, Питари. Мы идем в город.
— Чшто?..
— ...и никого хватать не собираемся. И атаковать тоже.
— А?... как...
— А Нойта-вельхо и их желтокожие "друзья" или кто они там... могут засунуть свои приказы в задницу. Это свободный город, единственный свободный. И мы постараемся, чтоб он таким и остался.
— Вы... что... задумали... вы к ним?
— Ага. Мы идем к ним. С тобой или без тебя, выбирай.
Слухи о городе, который хотели переименовать в Вельхоград, замолчать не удалось. Они ширились, они ползли, они летели.
И остановить это не получалось.
Город.
Ирина Архиповна устала.
Маги неплохо ее подлатали, у нее даже суставы теперь не болят, да и сердце работает как часы, но даже здоровый организм может банально измотаться.
Она работала на разведсеть (а та очень неплохо работала на них), она старательно обучала вязальщиц (их теперь была целая мастерская), она общалась с купцами, добывая деньги и сведения, работала со стихийно образовавшимся правящим советов в лице дорогих товарищей из Руки и Правителя города, занималась с Пало и Видо, развивая доставшуюся ей магию и добиваясь, чтобы странный побочный дар, причудливая случайность, работал хоть сколько-нибудь упорядоченно.
А еще была Яночка и ее мальчики, и обход города на предмет предотвращения штурма, и беседы с предполагаемыми лазутчиками, и женсовет, представьте, в городе все-таки образовался!
Мыслимо ли все успеть одному человеку?
Но она как-то успевала.
Только уставала очень.
Сейчас надо купить что-то вкусное (сготовить уже не успевала) и скоренько собираться в местную больницу. Яночку сегодня обещают домой отпустить, и так задержали из-за непутевой бабушки. Приходила-то она каждый день, да надолго, но присмотр за больным ребенком лучше все ж таки будет в больнице, чем в таком "доме". Так решили здешние медики.
Ну да сегодня Яночку все равно выпишут.
Что ж, в комнате порядок, чисто, тепло и уютно, постель готова, подушка для Яночкиного дружка тоже, осталось только... а это что?
Листок на столе, по-здешнему в трубочку скрученный...
Развернула.
И пошатнулась, нашаривая стул, дрожащими руками прижимая листок, счастливо улыбаясь и не замечая проступивших слез.
Письмо было на русском. И подписи под строчками были те самые. Родные.
О господи...
Письмо
"Бабушка Ира! — бежали по листу плотной тонкой кожи торопливые буквы. - Непутевые внуки шлют Вам и одной шустрой любительнице мультиков большой привет и извинения, что все так вышло со встречей в прошлый раз.
Так уж случилось, что нам помешали встретиться.
Но от нашей неугомонной детки успели узнать, что вы живы и с вами все хорошо.
Так и есть?
Как ваше здоровье? Не зацепило ли вас с малышкой во время того неудачного праздника? Хватает ли вам с ней на жизнь? На всякий случай посылаем небольшую помощь, выберите сами, что вам больше пригодится.
Это письмо дойдет через хорошие руки наших добрых знакомых, но как говорит Ваш второй внук (тот, кого боги обделили доверчивостью, зато благословили удачей в делах торговых) лучше поберечься, чем обжечься и параноик — второе название долгожителя. А в здешних местах задержались те добрые люди, благодаря которым дорога завела нас так далеко от родных мест. Не встречались ли они Вам? Нам пока нет, но вот следы их трудов на благо здешнего общества попадаются постоянно. А наша семья, увы, пока не готова к встрече с носителями столь высокого разума, доблести и общечеловеческих ценностей. Согласны?
У нас все неплохо. Наши небольшие трудности со здоровьем благополучно уладились. Более того, нам удалось найти общину, где селятся те, у кого схожие проблемы, и получить там приют и помощь. Так что сейчас у нас все хорошо.
Как у вас в городе?
Сейчас мы путешествуем по королевству, и если нашу дорогу благословят Пятеро богов, возможно, вскоре нам удастся обнять вас, дорогая бабушка.
Пока обнимаем крепко-крепко и готовим подарки к встрече. Поцелуй за нас неугомонную дрессировщицу и ее "муфту" с хвостиком.
Ждем и надеемся"
Ваши внуки Слава, Макс.
Ирина Архиповна прикрыла глаза.
Объявились, наконец.
Живы, целы, здоровы. Нашли свою дорогу. Помощь отыскали... Друзья у них появились.
Слава богу.
Теперь перечитаем, что они в своей шифровке накрутили.
Ага, шифровке. Не очень умелой, но все же.
Написано по-русски, но взывание к местным богам и кое-какие речевые обороты — явные следы попытки стилизации под местные правила составления писем. Янку по имени не назвали, ее помянули по имени лишь раз, и то по неполному. Как не раз уже замечала старая разведчица, для местных эта разница очень ощутима, по неполному опознать шансы на порядок меньше. Значит, мальчишки действительно опасаются... и при этом считают, что русский язык — не преграда для желающих почитать их послание.
И о чем нам это говорит? А ни о чем хорошем.
Во-первых, такие желающие есть. Во-вторых, они знают — или могут знать — русский. И в-третьих, друзьями их назвать трудно.
Вот, тут об этом почти прямо сказано:
А в здешних местах задержались те добрые люди, благодаря которым дорога завела нас так далеко от родных мест. Не встречались ли они Вам? Нам пока нет, но вот следы их трудов на благо здешнего общества попадаются постоянно.
Молодцы, мальчишки. Ну уж если она, ворона старая, догадалась, то им, молодым да шустрым, как говорится, сам бог велел. Ага, Туманова, все пятеро сразу. Ближе к делу.
Добрые люди, значит? Намек явно Славкин, Макс вряд ли читал товарища Булгакова. Добрые люди, хозяева загадочных технических устройств, отправивших четверку москвичей в дальние края. Задержались здесь? Следы их трудов на... хм, трудов во благо общества. Тоже намек, тоже Славкин, только вот радости от него маловато. Что-то эти господа радетели за общественное благо здесь натворили. И встречаться с ними мальчишки явно не хотят. Согласна, думаю, и нам не стоит. Не подвело ее, значит, чутье, велевшее сидеть в городе тихо и обзаводиться агентурой, не засвечивая свое происхождение и умения. Разве что вязанье пришлось показать, но это мелочи.
Сделаем зарубочку на память и что там дальше?
Не зацепило ли вас с малышкой во время того неудачного праздника?
Зацепило, конечно. И еще как! И Янка, и она сама схлопотали магией что называется, от души: не просто энергию получили — с уже полусформированным даром! Маяться ей теперь с предсказаниями до... да сколько получится.
Посылаем на жизнь...
Что-что?
Ирина Архиповна второй раз споткнулась об эту фразу взглядом и нахмурилась. И возмущенно потерла лоб. Еще не хватало! Им с Яночкой на жизнь как раз хватает (много ли надо старой и малой?), а вот парням в дороге...
На подушке ничего нет. Или это как раз местный оборот вежливости, приписанный ради конспирации?
Не оборот.
Из-под подушки, не замеченный вовремя, торчал тонкий шнурок из сыромятной кожи. Точь-в-точь мышиный хвост, хоть кошку зови. Но такое никакая кошка ловить не будет. Хотя бы потому, что весит оно чуть ли не побольше кошки.
Вот паршивцы!
Два мешочка их той же сыромятной, непрокрашенной кожи были тяжелыми не зря. После того, как из первого на кровать посыпались вперемешку серебряные резанки и золотые целики, женщина думала, что готова к чему угодно. Но из второго посыпалось просто золото. Небольшие золотые самородки разной величины и формы, самый крупный — с Яночкин большой палец.
