Купец в голос орал, но Петя был непреклонен. Брать на себя ответственность он не будет, так как на этом посту даже не работает, а практику проходит. Оставил его вместе со всем товаром Штерна дожидаться.
В общем, навел шороху. Однако в обед сдача осталась прежней, то есть никакой, и никто к нему на беседу не подсаживался.
Начальник вернулся уже изрядно после обеденного времени. И было видно, что в обед он с кем-то хорошо покушал. И изрядно накушался. Впрочем, на его поведении и способности руководить это никак не отразилось. Разве что был Штерн веселее, чем обычно.
— Ну-с, Петр Григорьевич, — приобняв Петю за талию он повел его к себе в кабинет: — Все по вашим делам весь день хлопотал. Цените.
Вот что на такое заявление ответить можно? Только то, что ценит и безумно благодарен.
— Вот! — Сияя, как золотой червонец (или все-таки "медный пятак") ловким движением фокусника Штерн вытащил из портфеля папку, а из нее какой-то казенный лист. Не просто гербовый, а чуть ли не целую грамоту: — Ваше предписание. Мне было приятно с вами работать, но все-таки таможня — не место для целителя. Дальнейшую практику вы будете проходить по специальности. В должности фельдшера на катере пограничной службы. Вы ведь уже имеете опыт службы на границе? Теперь его расширите.
Говорить о том, что сухопутная граница от морской "немного" отличается, Петя не стал. И так понятно, что слова начальника таможенного поста — простое сотрясение воздуха. Убедился, что с Петиной помощью увеличить поборы с купцов не удалось, вот и решил от него избавиться. А, может, еще из опасения, что градоначальнику о его "художествах" донесет.
— Вопрос с вашим поселением в казарме портовой стражи благополучно решен. Вот еще одно предписание, — Из папки появился еще один лист. Так что не задерживайтесь. Миронов и Голубовский вам помогут переехать.
Куда такая спешка?
— У меня пансион с "Садах" полностью оплачен.
— Ничего не потеряете. Жилье в казарме бесплатное, еда в местной столовой — тоже. А на военной службе, знаете ли, бывает, что и по тревоге поднимают. А вы в "Садах" об этом и не узнаете.
Тон таможенника стал слегка издевательским. Все-таки настучали ему о Петиных доходах. Сильно пакостить не решается, отыгрывается по мелочам.
— Хорошо. Только мне собраться надо, — Петя решил не спорить, бесполезно, а для него не так уж принципиально: — Но вы еще и про место службы брата обещали разведать и по поводу товарища из Академии совет дать.
Штерн вдруг стал очень занят. Чуть ли не бегом стал вынимать и раскладывать на столе какие-то бумаги, но все-таки ответил:
— Про вашего родственника я оставил запрос в жандармерии. Будете там — спросите. Через несколько дней обещали выяснить. За пять минут такие вопросы не решаются. А по поводу вашего товарища — это вы уже сами. Не моего полета птица. Как и вы, — в голосе таможенника сквозь внешнюю нейтральность прорывалась целая гамма чувств, но что там было намешано и что преобладало, Петя не определил. Восторгов в отношении его точно не было.
— Понятно. Спасибо и на этом. Теперь мне, пожалуйста, еще одну справку подготовьте, что я у вас две недели проходил практику.
— И что я там напишу? Что к таможенному делу вы оказались неспособны? — Раздражение все-таки прорвалось.
— Ваша оценка моей работы — ваше право. А вот сам факт работы на таможне прошу отразить.
— Зайдите через пару дней — подготовим. Или даже можете не утруждаться. Вы же на новом месте службы сильно заняты будете. Так что мы, пожалуй, письмо прямо в вашу Академию отправим. Не сомневайтесь, с самой лестной характеристикой.
Ага. Оно и похоже. Кажется, Петя зря стал на справке настаивать. Сильно не повредит, но неприятно. И Левашов порадуется.
Выйдя из кабинета, Петя устало прислонился к стене рядом с косяком.
— Ну что, идем? — Сразу же подскочил к нему не состоявшийся приятель Голубовский. Похоже, все в курсе, о чем разговор был и, похоже, злорадствуют.
— Сейчас, дай дух перевести, — Петя закрыл глаза.
И, действительно, запустил "духа" в кабинет бывшего начальника. К нему еще один таможенник чуть постарше подошел. Миронов. Какие в этой организации приняты звания, Петя не знал. Но замечал, что этот тип, вроде как, доверием у Штерна пользуется Видимо, поторопить. Петя сделал несколько глубоких вдохов. И с удовлетворением уловил, что за закрытой дверью, что-то (точнее, кто-то) свалился на пол. С грохотом.
— Генрих Абелевич! У вас все в порядке? — Забеспокоился Миронов.
Ответа, разумеется, не последовало. Новых звуков — тем более. Просто так уйти Пете было неинтересно. Поэтому он проявил инициативу:
— Давайте посмотрим. Не понравились мне эти звуки, это я вам, как целитель, говорю. Так потерявшее сознание тело падает.
Миронов не стал ждать и открыл дверь. Штерн лежал рядом со своим креслом на полу. И, как мстительно отметил про себя Петя, очень удачно при падении приложился о край столешницы. Так что еще и лоб себе разбил.
Немедленно у дверей оказались все служащие таможенного поста.
— Так, Не надо его тормошить! — Решительно приказал Петя: — Похоже на удар, но дайте мне нормально посмотреть. Думаю, что смогу помочь. Не забывайте, я все-таки целитель. Пока только шестого разряда, но моих сил должно хватить. К тому же у меня накопитель с собой.
С помощью все того же Миронова Петя передвинул Штерна, уложив его на спину прямо на полу. Напустив на себя озабоченный вид, склонился над ним.
К счастью (или сожалению?) волноваться за здоровье таможенника не приходилось. Слабоват был Петин "дух". Напустил легкое затемнение в каналы головы, но те довольно быстро сами очищались. Скоро сам бы в себя пришел.
Нет, так дело не пойдет. Выпустив каналы-манипуляторы, Петя подключился к энергосистеме таможенника. Некоторый опыт порчи чужого организма у него уже был (в свое время хахаля Анны так вырубил), к тому же он вполне четко представлял, что делать. Вот эти каналы истончить, эти, вообще, порвать... Все, пусть приходит в себя. Хотя, нет, рано.
— Илья Михайлович! — Обратился он к Миронову: — Не надо мне в ухо дышать. Только отвлекаете. Сейчас я на господина Штерна "среднее исцеление" наложу, и он скоро придет в себя. А вы бы пока лучше мне справку подготовили. О том, что я две недели проходил у вас практику, приобрел некоторый опыт работы на таможенном посту, но был переведен для работы по основной специальности в морскую пограничную службу фельдшером. Генрих Абелевич обещал к моему возвращению из "Садов" подготовить, но теперь ему явно будет не до этого. Вы уж ему помогите, выручите начальника.
Опровергнуть Петины слова мог только сам Штерн, но был не в состоянии это сделать. Петя, на всякий случай, снова "духа" выпустил, и держал его до тех пор, пока бумага не была подготовлена.
После чего убрал не только "духа" но и затемнения, выпущенные тем в каналы таможенника. Заодно и лоб тому залечил. На "среднее исцеление" понятно, не тратился, пары "малых" хватило. Ну а маленький шрам — это полезно. Чтобы лучше запомнил.
Штерн зашевелился и попытался сесть:
— Что со мной?
— Подозрение на удар, — "Обрадовал" его Петя: — Но вы не беспокойтесь. Вам повезло, что я уйти не успел. Через полчаса вам много лучше станет.
После чего повернулся к Миронову:
— Помогите мне Генриха Абелевича в кресло усадить. Нечего начальнику на полу валяться. И мне удобнее долечивать будет.
— А!!! Что со мной!!! — На сей раз в голосе таможенника сквозила паника. До него дошло, что левые рука и нога плохо его слушаются.
— Сейчас, сидите спокойно. Вам вредно резкие движения делать.
Петя снова подключился к системе энергоканалов Штерна:
— А вы знаете, все совсем не так плохо. До удара дело не дошло, похоже, только спазм сосудов был. Совсем вы себя не бережете Генрих Аберевич. Знаете же, что все болезни от нервов, нельзя из-за всякой ерунды переживать. Это я вам, как целитель говорю.
После паузы, во время которой Петя сращивал ранее порванные каналы.
— Так, а теперь пошевелите-ка пальчиками. Левой руки. С правой все в порядке... Уже лучше. Потерпите немного, кажется, я могу вас полностью в порядок привести.
Снова пауза.
— А пока сидите, будьте любезны, подпишите справку, которую господин Миронов за это время подготовить успел. Только аккуратно. Правая рука у вас вполне нормально работает. Сейчас и левая такой же будет.
— Что-то не нравится? По-моему, нормальная справка. Ничего лишнего. Так что не отвлекайте меня, подписывайте. Мне еще вашей ножкой заниматься.
В общем, через полчаса Петя покинул таможенный пост вполне довольный собой и ситуацией. Справку Штерн подписал, печать поставил, и теперь она лежала вместе с полученными предписаниями в выпрошенной для этих целей казенной папке. С оттиснутым на малиновой коже гербом Великого княжества. Красивая.
Хлебного места было немного жаль, но уж больно контора гнилая оказалась. И неизвестно еще, какие возможности открывает новое место службы.
Вопреки ожиданиям Миронов с Голубовским все-таки за ним увязались. Петя уже думал, что после всех событий им не до этого будет. Хотят проследить, что он, действительно, съехал? Зачем?
У ворот домика обнаружилась пролетка с уже знакомым жандармом. Тот, с которым вместе поезд проверяли. Семен Георгиевич, кажется. Этот-то что здесь забыл?
Оказывается, что собирался встретить здесь Штерна. Ничего себе! Неспроста все это. Хорошо, что Петя все деньги уже перепрятал. Как пить дать захоронку его искать собрались. Ну, бог им в помощь!
Пете собираться было особо нечего. Только форму, развешенную в шкафу снова в баул сложить, да разные мелочи в другой ссыпать. Неожиданно таможенники стали ему в этом помогать.
— Господа, вы тут мне в помощь или с обыском?! — Не выдержал Петя.
К его удивлению, Миронов не стал таиться:
— Вы не обижайтесь, Петр Григорьевич, обычная практика. Любого таможенника, когда он свою работу покидает, проверяют. Сами знаете, возможности у нашего брата большие, некоторые злоупотребляют. Ни в коем случае вас ни в чем не обвиняем...
— Но, будьте добры, не препятствуйте! — Весомо завершил за него жандарм.
Врут или нет? Хотя, вполне возможно, такой циркуляр и существует. Только сомнительно, что применяется. Специально ради Пети о нем вспомнили. Ну он о них тоже вспомнит, если случай представится.
Пока же Петя скромно отошел в сторону и смотрел как жандарм быстро и ловко осматривает и ощупывает его вещи. Поцокал языком при виде пистоля.
— Армейский, трехствольный. С Дальнего Востока с собой привез, не скажу, что наградной, но командир заставы оставил мне его на память. Там мою службу высоко оценили, двумя орденами, если не знали, — Добавил он с намеком.
Жандарма было не прошибить:
— Еще бумажник прошу предъявить, — и еще руки тянет.
Тут Петя не выдержал и применил к нему "отвердение мышц" да так, что тот застыл в позе чучела медведя с вытянутыми вперед лапами.
— Это уже превосходит все пределы! Как его фамилия?! Сам он временно отвечать не может.
— Л-лиходеев, — слегка заикаясь ответил Голоубовский.
— Оно и видно. Я вас запомнил, учтите.
После этого Петя демонстративно снял китель, вывернул все карманы, выложил на стол часы, бумажник, горсть мелочи, ручку-самописку. Сам открыл бумажник, продемонстрировав лежащие там купюры:
— Убедились?! Около двухсот рублей. Моя стипендия за два месяца. Неполная. Мне еще за ордена доплачивают.
При виде дорогих часов и самописки у таможенников жадно блеснули глаза, но возразить им было нечего.
После чего сложил свои вещи по баулам, а те закинул в пролетку. После чего уселся на козлы и пустил лошадь шагом в сторону таможенного поста:
— Пролетку в жандармерии оставлю. Этот невоспитанный господин так еще полчаса простоит. Потом в себя придет. И можете продолжать с обыском. Могу сразу предупредить, что под окном есть тайник. К сожалению, пустой. Я проверял. И прощайте.
Появление Пети на посту в экипаже привело таможенников в некоторое смущение, но ворота ему открыли без пререканий:
— Ваши остались в моей комнате обыск проводить. Воздержусь от комментариев. Не думал, что наша совместная служба так закончится. Надеюсь, больше не увидимся.
Кстати, сам Штерн его проводить не вышел.
До жандармерии доехал без происшествий. На двух экипажах — по дороге поймал извозчика и перегрузил к нему свои вещи. Подогнал пролетку к дежурному в будке:
— Это ваша. Распорядитесь, чтобы прибрали.
После чего пересел к извозчику и поехал по адресу, указанному в предписании. Заходить не стал. Ставрахи явно не тот человек, которому имеет смысл жаловаться на его приятеля Штерна. А по поводу места службы брата, все равно, еще не успели ничего узнать, если, вообще, собираются это делать. Зайти — доложиться, после того как устроится, наверное, следует, но пока он еще не устроился, да и не к спеху все это.
Казармы оказались... как казармы. Снаружи — обычные для Тьмутаракани стены из ракушечника, даже украшенные рельефом, видимо, в греческом стиле. В вопросах архитектуры Петя совершенно не разбирался, помнил только, что в самом начале обучения в вечерней школе, когда они только учились писать, учителя требовали разделять уроки простыми орнаментами. Вроде как, греческими. Вот что-то похожее было и на стенах казармы.
Внутри же было совсем тоскливо. Деревянные нары с соломенными тюфяками. Укрываться бедным солдатам приходилось, видимо, собственной шинелью. Жуть.
В общем, когда оказалось, что Петю здесь никто не ждет, и служить придется на носителе "Князь Константин", он очень обрадовался. Что такое "носитель" Петя не знал, но был уверен, что там будет лучше, чем здесь.
Выяснилось это все, правда, не сразу. Пете пришлось изрядно побегать вместе с вещами по территории казарм, форта и штаба флота. Вот именно в последней организации им, наконец, заинтересовались. Причем не в кабинете, а в приемной контр-адмирала, куда Петя сунулся уже с отчаянья. Там оказался относительно молодой человек лет тридцати — капитан (нет, старпом в чине капитана третьего ранга) вот этого самого "Князя Константина", который от нечего делать (сам ждал приема) начал расспрашивать странного кадета откуда он и как сюда попал. После чего очень оживился:
— Целитель? Шестого разряда? Маловато конечно, но лучше, чем никого. Давайте-ка ваше предписание.
Скрывать Пете было нечего, протянул оба.
— Что за бред! — Неожиданно эмоционально воскликнул моряк: — Что вам там делать? Вшей гонять в казарме? Нет, это так оставить нельзя.
Тут как раз его пригласили в кабинет, где этот господин и скрылся вместе с Петиными предписаниями. Самого кадета с собой не пригласил, но тому уже было все равно. Точнее, даже интересно. Плавать на кораблях ему раньше не доводилось, так почему бы не провести практику так, чтобы самому было интересно? Деньги-то он уже добыл. А то, что они в захоронке лежат — целее будут. Надо надеяться, никто до конца практики их не найдет.
Капитан третьего ранга Соловьев, он же капитан-лейтенант (сложно у этих флотских) вышел через полчаса:
