Да, буи ставили матросы с гребных шлюпок.
Потом дело до паровых катеров дошло. Их тоже спустили на воду, и они стали по одному атаковать контур "вражеского корабля". То есть подплывали к буям и подсовывали шестом муляж мины под ограничительный канат так, чтобы он внутри оказался. После чего отходили на исходную позицию, стараясь не задеть по дороге буи или канат-ограничитель.
Не такое простое упражнение оказалось, так как делать это все приходилось на максимальной скорости.
Тут выяснилось, что и скорость у катеров разная. Половина — довольно быстрая, как пояснил Пете стоявший рядом у борта старпом, двенадцать узлов в час. Не то, чтобы запредельная, но на такой скорости вражеский корабль не успевает на катер пушки направить и прицельный выстрел произвести. Так, по крайней мере, считается.
Петя не поверил, что все так просто. Это что же получается, какой-то мелкий катер без проблем может любой линкор потопить? Ведь наиболее ловкие команды успевали, проносясь вдоль контура корабля, ему не одну, а две мины "под брюхо" подсунуть. Даже если сам катер при этом потонет, размен явно выгоден.
Естественно, оказалось, что противодействие ищут. На крупных кораблях стали ставить пушки-картечницы, стоящие не на обычном лафете, а на хитром устройстве, с помощью которого стволом можно хоть "восьмерки" выписывать.
Из такой попасть проще. Но, во-первых, перезарядка долгая. А во-вторых, картечины — это, фактически, обычные пули. Такими потопить катер непросто. Так что атаки минных катеров пока остаются, хоть и рискованными, но эффективными.
Тут начали на цель заходить оставшиеся катера. И оказалось, что они — медленные. Узлов пять дают, не больше. В такие и из обычной пушки попасть можно, если канонир опытный.
Но, оказалось, что это катера — для ночного боя. Маломощная машина скорости не дает, но и шуму мало производит. В темноте враги их просто не заметить могут. А если заметят, поди, выстрели точно.
Не известно, как такие катера в темноте атакуют, но при свете дня мины ловко закидывали. Что, при их скорости, неудивительно.
Ну а потом началось веселье. Скоростные катера стали мины на веревке разгонять. Тут уже промахи пошли. Один раз муляж аж до крейсера долетел.
— Ну, достанется теперь Егорычеву на орехи! — С некоторой долей злорадства сообщил Соловьев. Экипаж был с другого носителя — "Князя Ярослава".
В завершение учений вместо контура корабля катера атаковали плот. Откуда он взялся, Петя, честно сказать, не заметил. С какого-то из кораблей спустили, вроде не с "Князя Константина". Впрочем, это не так важно. Обычный деревянный настил, а что под ним — не видно. Может, понтоны, а , может, и просто пара бревен. Явно ничего дорогого, так как выяснилось, плот — одноразовый, и атаковали его настоящей миной.
Вот тут Петя и получил своих первых пациентов. Нет, экипаж катера, на непросвещенный взгляд, отработал все замечательно. Подошел, практически, идеально, мину матросы сунули шестом под плот тоже очень ловко. И взорвалась она штатно. Только дальше не самый маленький плот (саженей пять в длину и пара в ширину) от взрыва встал "на дыбы", засыпал весь катер щепками, а потом и вовсе перевернулся в его сторону. Похоже, даже зацепил. Вышло эффектно, но выглядело все немного жутковато.
— Эх, глубоко мину сунули, — Прокомментировал произошедшее Соловьев: — Хотели подальше от себя мину подорвать, а вес цели не учли. Да и в бою так делать тоже не стоит. Считай, бортом чужой корабль зацепили.
Петя поддакнул:
— Да, в бою все по-другому, — чем заработал быстрый взгляд старпома, но вопросов или замечаний не последовало.
Катер был с "Князя Константина", так что пострадавшие от взрыва были переправлены прямиком к Пете. Точнее, к его приемному пункту под парусиновым тентом на палубе, сам он туда тоже немедленно подошел.
В общем, ничего особо страшного. Без серьезных травм обошлось. Посекло только тех матросов, что шестом орудовали. Воткнувшиеся щепки (к счастью, не в глаза) Петя извлек, ранки "малым исцелением" залечил. На пару треснувших ребер (матроса собственным шестом приложило) "среднее исцеление" потратил. Еще у всего экипажа катера разной степени контузия была, но при наложении "малого исцеления" ее последствия у большинства почти полностью проходили. Только у одного координация реально нарушена была. Сотрясение мозга? Или что похуже? Хорошо было бы еще всем по "малой регенерации" наложить, но банально стало жалко магической энергии. Это пока ее в накопителе много (спасибо сидению в "давилке"), а сейчас кадет-целитель тратит ее больше, чем накапливает.
Работал Петя под наблюдением старпома Соловьева, который, то ли взялся его опекать, то ли охранял, как собственный трофей. По крайней мере, степень необходимого целительского вмешательства при лечении матросов сам определял на глаз. И попытки получить лишнего, решительно пресекал.
Капитан тоже подошел, постоял некоторое время молча, посматривая на то, как у матросов ранки затягиваются. Судя по выражению лица, был Петиной работой доволен. Потом вдруг резко куда-то ушел, буркнув на ходу:
— Заканчивайте быстрее. И приведите себя в божеский вид.
Старпом и мичман (командир катера) тоже подобрались. Оказалось, заметили, что от крейсера к "Князю Константину" шлюпка направилась.
Петя эту суету как-то пропустил мимо себя, так как заинтересовался изменениями в энергетических каналах, возникающих вследствие контузии. По большому счету, лечение он закончил, и энергетическую систему наиболее пострадавшего от контузии матроса стал изучать больше из любопытства. И тут оказалось, что если с основными каналами все было, как обычно, то более тонкие, которые Петя для себя называл капиллярами, смешались и перепутались. Как это с волосами под ветром бывает. Вроде, все на месте, а на голове чуть ли не колтун образовался. Вот он и стал эти тончайшие каналы расправлять, что оказалось совсем непростым делом. Новые вырастить проще, чем старые распутать.
Однако, постепенно нашел подход. Как всегда, методом тыка. Оказалось, если в капилляры капельку темной энергии направить, они сразу же перестают сопротивляться любым перемещениям. Более того, сами собой выпрямляются. Только "капелька" должна быть совсем маленькой. Тогда ее дальше уже можно не убирать, а проталкивать энергией "жизни". И потихоньку вся энергосистема в порядок приходит. Только медленно. И концентрация требуется полнейшая.
В результате, что обстановка изменилась, Петя понял только тогда, когда обрабатываемый им матрос неожиданно вскочил и, разрывая каналы-манипуляторы, которыми кадет-экспериментатор его лечил, куда-то рванул.
Кстати, это было больно. Не физически, но очень неприятные чувства возникли, и на секунду пропала ориентация в пространстве. Петя не просто завалился, а шмякнулся носом о палубу. Что тоже было больно. Считается, что "клин клином вышибают", и подобное воздействие должно прочищать мозги. Оказалось — заблуждение. Взгляд Петя смог сфокусировать только после того, как на самого себя "малое исцеление" наложил. Хорошо, что наготове его держал, в его плачевном состоянии сформировать заклинание "с нуля" было бы непросто.
Петя обнаружил себя сидящим прямо на досках палубы рядом с парусиновой койкой под навесом, где он только что лечил вырвавшегося от него матроса, а самого матроса — в ровной шеренге, в которую выстроился экипаж катера "Новик" (катера в честь князей не называли, слишком маленькие, что ли), а перед ними целую группу командиров. Включая командира крейсера и всей эскадры капитана Макарова. Это по мундиру можно было догадаться, так-то Птахин его раньше не видел.
Рапорт, видимо, уже был сделан, и теперь капитаны о чем-то тихо переговаривались между собой. В Петину сторону никто не смотрел, его, как будто, специально не замечали.
Сглазил. Макаров повернулся и целенаправленно направился к кадету. Пришлось срочно вставать и попытаться изобразить бравый вид.
— Кто таков? — Голос у капитана был, что называется "боцманский". Вроде, говорит, его не повышая, а ревет так, что любую бурю перекроет.
— Кадет третьего курса магической Академии Птахин Петр Григорьев, направлен к вам для прохождения практики.
— Сам вижу, — Значок Академии, в отличие от орденов, Петя носил: — Специализация?
— Маг жизни. Целитель. Сейчас — на уровне шестого разряда, официально перстень только после выпуска получу.
— Матросов вы чинили? Какие были повреждения?
— В основном, не слишком серьезные ссадины и два треснувших ребра. И контузия. Ничего сложного.
Капитан еще раз глянул на шеренгу экипажа катера. Видимо, численность проверил.
— Более серьезные раны лечить можете?
— Мой потолок — "среднее исцеление". С помощью волевой магии могу немного больше.
— Значит так, Август Генрихович, — Видимо, обращение к капитану носителя по имени-отчеству должно было что-то означать, но Петя в тонкостях морского этикета не разбирался: — Что целителя заполучили — хвалю. Что не доложили об этом... будем считать, не успели.
Потом повернулся к Пете и задумчиво осмотрел его:
— Вы, Петр Григорьевич, с таким выпускником вашей Академии, как Виктор Николаевич Пален, знакомы?
— Знаком. Более того, получил от него наказ представиться, как здесь буду, но до сих пор не успел это сделать. Собирался это сделать при первой возможности, но как-то по службе не получалось.
— Вот и хорошо. Граф как раз на "Князе Михаиле" в этот поход отправился. Так что я у вас, Август Германович, вашего целителя забираю. На флагмане ему место. Со всех сторон, как ни взгляни. Вы уж не обижайтесь. Лечить ему, все равно, всех моряков флотилии, а не только ваших. А с учетом поставленной перед нами задачи, пациенты у него точно будут.
Капитан "Князя Константина" только буркнул что-то вроде "Надо, так надо", а вот старпом Соловьев неудовольствия не скрывал. Но только выражением лица, вслух возразить не решился.
А Пете, который раньше думал, что хорошо бы на крейсер перебраться, теперь эта идея перестала казаться привлекательной. Но возразить тоже было нечего. Ни с Макаровым, ни с Паленом ссориться было не резон. Так что попросил разрешения пойти собирать вещи, с чем и был отпущен.
С чего бы это Виктор Пален на "Князе Михаиле" оказался, было непонятно. Военно-морской флот и город, конечно, между собой связаны, но что генерал-губернаторскому сыну на учениях делать? Посмотреть захотелось?
Однако, даже забавно. Искать встречи с бывшим соучеником Пете не слишком хотелось, хоть и понимал, что игнорировать приглашение нельзя. Вот и оттягивал ее, находя повод в виде занятости на таможне. Хотя визитку или открытку в генерал-губернаторский дворец мог бы уже давно закинуть. Не хотелось с другими лизоблюдами равняться, которых в приемной городского начальника, наверняка, полно крутится.
Но от судьбы не уйдешь. Теперь придется неопределенное время с Виктором на одном корабле жить. А тот командовать любит. Одна надежда, что, помимо Пети на крейсере еще полно офицеров и матросов. Может, Пален ими больше заниматься будет?
Искать бывшего соученика не пришлось. Сам подошел. К Петиному переезду на крейсере заранее не готовились, сам капитан им заниматься, понятно, не стал. Распорядился одному из встречавших его на палубе мичманов обеспечить размещение целителя и спокойно ушел. Тот, в свою очередь, сказал, что каюту сейчас подготовят, и тоже ушел. А Петя так и остался с вещами на палубе.
Свободных кают, у них нет, что ли? Логично предположить, что на крейсере должно быть зарезервировано место для гостей. Например, адмирал на нем свою ставку сделает. Или еще какой высокий начальник почтит своим присутствием. Хотя... Наверное простому кадету высший класс не положен, вот и переселяют кого-нибудь из мичманов. Или кладовку освобождают.
Вот пока Петя и стоял на палубе, к нему и подошел Виктор Пален:
— О, Птахин! Так и знал, что ты здесь окажешься. Далеко пойдешь.
— Тоже рад тебя видеть! Или теперь надо обращаться только "ваше сиятельство"? Или хотя бы "ваше высокоблагородие"? Кстати, мои искренние поздравления с перстнем.
Привыкнуть к перстню мага Виктор еще не успел, поэтому носил его, слегка оттопыривая палец. Зато зеленому камню было видно, что Палену четвертый разряд присвоили. Петя внутренне вздохнул. Ему бы до пятого разряда дотянуться...
— Да ладно тебе! — Пален отмахнулся, но потом задумчиво добавил: — Хотя на людях, конечно, лучше субординацию блюсти. Мы теперь не в Академии, а люди тут разные...
Но сразу же снова заговорил более радостным голосом:
— То, что ты здесь оказался, вдвойне хорошо. Все-таки, хоть и слабый, но целитель. Ты удивишься, но народ в своей массе в знаках отличия магов почти не разбирается. Даже офицеры. Меня несколько раз за целителя принимали. Перстень с академическим знаком путают. (*Камень на академическом знаке указывает на специализацию мага, зеленый — "жизнь". А в перстне разряды идут по цветам радуги, зеленый камень — четвертый разряд). Теперь всех буду к тебе посылать.
— А во-вторых?
— Что "во-вторых"?
— Ты сказал "вдвойне хорошо". Что второе — договаривай.
— А, вдвоем просто веселее. А то я тут единственным магом оказался. Думал Мишка Тропов со мной поедет, так представляешь, не захотел. Зря он так. Раньше хвостом за мной бегал, а тут вдруг таким занятым стал. Как же, маг земли! У него работы по модернизации порта. Как будто раньше без него не справлялись. Зря он так. Или струсил? Хотя, конечно, с его "землей" и "огнем" в морском бою делать почти нечего.
Как-то Виктор говорил бессистемно, перескакивая с одного на другое. Но Петя немного напрягся:
— В каком бою? Мы же, вроде, на учениях?
Пален рассмеялся:
— Ну, ты — шутник! Так я и поверил, что ты тут случайно оказался, — и так же, смеясь, продолжил: — Конечно, учения. Будем отрабатывать блокаду морского порта старинного противника. Этот Томский бей совсем берега потерял. А нам будет потеха. И награды. Вот же нюх у тебя, даже завидно. Небось, на Дальнем Востоке так же все время в нужных местах оказывался. Кстати, почему ордена не носишь?
— Да неудобно как-то. Только на парадную форму их одеваю.
— Твое дело. Но ведь за лишней медалькой сюда отправился. Для коллекции?
Пален снова засмеялся. Вроде, искренне, но все-таки нотки зависти в нем проскакивали.
— Ничего, сейчас и тебе "клюкву" дадут. Или уже на "Станислава" рассчитываешь?
— С "мечами"? В принципе, возможно, но батюшка представления не подпишет. Что бы в протекции не обвинили. Положено не меньше двух лет выслуги, даже на подвиг смотреть не будет. Разве за компанию... Или все-таки нет...
Виктор о чем-то мучительно задумался. Петя краем сознания отметил, что, кажется, есть шанс и ему что-то хорошее получить, но больше обеспокоила формулировка "за подвиг". На подвиги его совершенно не тянуло. Ему бы целым и невредимым в Академию вернуться. Денег уже столько хапнул, что можно планы на жизнь после выпуска строить. И тут целая шкура куда важнее орденов. Тем более, что у него они уже есть. Для молодого человека очень даже приличный набор. И то, что следующий (все того же "Станислава" без "мечей") ему дадут через восемь лет за выслугу, а не через два за подвиги, его вполне устраивает.
