— Сможешь. Главное не мешкай, хрен его знает что тут произойдёт.
Тем временем, Гарри прошипел что-то на змеином языке, медальон открылся и из него с воем хлынул чёрный дым, который тут же был пронзён Сириусом, не давший душе Волан-де-Морта и шанса.
— Теперь, он уничтожен, — прошептал Регулус.
— Этот да, но сколько ещё их осталось? — произнёс я, из-за чего дух с беспокойством посмотрел на меня. — Не волнуйтесь, ваша смерть не была напрасна. Остальные якоря лорда остаются на нас, а вам, надо отдохнуть.
— Спасибо вам, — сказал младший Блэк, — за то что дали мне такую возможность.
— Регулус, — хрипло произнёс Сириус, посмотрев на брата. — Прости меня. Я все эти годы как только не называл тебя, кем только не считал… А ты оказался не таким слабовольным человеком, каким мне раньше казалось.
— Всё нормально братец. Я это заслужил. Мне только жаль, что между нами никогда не было хороших отношений, и мы не успели достаточно повзрослеть, чтобы оценить друг друга. И мама… Прости за то, что тебе пришлось нервничать из-за меня. Я оказался плохим сыном.
Вальбурга ничего не смогла ответить, но этого и не требовалось. Мать, которая, наконец, узнала правду о своём сыне, сможет успокоиться и надеюсь, перестанет кидаться на всех гостей.
— Прощай мама. Прощай Сириус, брат мой, — таковы были последние слова Регулуса Блэка, перед тем как я отправил его назад. Как только кровавые часы перестали работать, и кровь хлынула на пол, ко мне подбежала Миона с бинтом (когда она только успела его найти?). Глаза девушки были красными, она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Я обнял Миону одной рукой, прижимая к себе, и она дала волю своим эмоциям.
— Видишь мама. Хоть один из твоих сыновей оказался достойным членом семьи, — сказал Сириус, когда тишина стала невыносимой.
— Глупости! Я всегда любила всех своих сыновей, какими бы они не были!
— Ага, конечно. А то я не помню, как вы с отцом постоянно ставили Регулуса в пример мне.
— Мы думали, что ты ушёл с верного пути! Ты никогда не слушался и шёл против наших идей, против всей семьи.
— Потому что я не мог уже слушать то что вы говорили. Я вначале из вредности вставал в оппозицию, но потом это стало моим убеждением. Для меня было ниже моего достоинства юлить и приспосабливаться, искать различия между чистокровными и полукровками, считать что чистота крови важнее всего. Поэтому я и сбежал из дома. А вы в ответ, вычеркнули меня из семьи!
— То, что я выжгла твоё имя на гобелене, ничего не означает! Это было сделано в порыве злости, в ином случае ты не смог бы попасть в этот дом и в сейф нашей семьи! Я столько раз пыталась навестить тебя в Азкабане, но мне этого просто не дали сделать!
Женщине пришлось остановиться, чтобы немного успокоиться и продолжить:
— Я только потом поняла, что слишком часто хвалила своего младшего сына ставя тебе в пример, чем и разжигала в тебе сыновнюю ревность. Я забыла самый главный завет нашего рода: семья — важнее чистой крови. Ты имел полное право злиться на нас.
Такие слова заставили Сириуса покачнуться и едва не упасть, Гарри во время подбежал к нему. Блэк смотрел в пол, наверно, минуты две, а когда поднял взгляд на портрет своей матери, было видно что он едва не плачет.
Сколько времени он потерял, сколько нервов потратил, прежде чем смог понять, сколько боли он причинил родным людям. Он и правда был бунтарём, не желая ничего слышать, а на самом деле, родители просто беспокоились за своего сына, и пытались вернуть его на тот единственный путь, который они знали. Это различие поколений не позволило Сириусу и его родителям сесть за стол переговоров и придти хоть к какому-то решению.
Сириус медленно подошёл к портрету своей матери, прижался к ней лбом, положив ладонь туда, где была рука его матери, и очень тихо прошептал со всей горечью в голосе:
— Прости меня, мама.
Глава 50. Лицом к лицу.
Медальон, из-за которого погиб Регулус Блэк, был отдан Сириусом Кикимеру. Тот был так рад тому, что последняя воля его любимого хозяина, была исполнена, что даже перестал ворчать и говорить себе под нос. Как я узнал у того же домовика, с Краучем-старшим всё было гораздо лучше, чем когда он только прибыл в этот дом. Винки хорошо ухаживала за бывшим хозяином, да и Кикимер помогал, по приказу Блэка.
В доме Блэков я пробыл до самого вечера, где мы обсуждали дальнейшие планы, а заодно и рассказали Сириусу всё, что мы вообще знали.
— Алекс, — начал Сириус в конце разговора, — я хотел бы поговорить с тобой насчёт…некоторых твоих умений.
— Я так и подумал, — ухмыльнулся я.
— Это не шутки. Я не могу заставить тебя отказаться от изучения тёмной магии, но я должен знать: Ты осознаёшь то, что ты делаешь?
— Твоя семья прекрасно управлялась с тёмными способностями. А что насчёт меня… Для меня это своеобразная защита и усиление. Из-за того, что я инквизитор, обычные магические способности вдвое слабее чем должны быть. А вот при помощи тёмной энергии, я могу хотя бы усилить себя и защитить, если что-то произойдёт.
— Всё в порядке Сириус, — успокоил Блэка Гарри. — Алекса мы знаем уже давно, и если что, мы за ним присмотрим.
Блэк на секунду погрузился в свои мысли.
— То, что Алекс с этим справится, я не сомневаюсь. Я просто должен был услышать от него самого, в его уверенности. Меня больше беспокоит то, что вы мне рассказали. Волан-де-Морт набирает силы и это уже отмечено несколькими событиями. Но если, как вы говорите, у него уже есть тело, пусть и детское, то это уже очень плохо. Мда уж, вы вроде ещё дети, но уже такое устроили.
— Все претензии к седому чудику, — проворчал Рон.
— Сам ты чудик, рыжий, — начал я говорить.
— Если найти все его крестражи, то можно будет навсегда избавиться от него, — вклинился в разговор Драко, не обращая внимание на наш с Роном разговор. — Но сколько у него их еще?
Я уже собирался сказать, но во время замолчал. А как мне потом объяснять это знание? Так что лучше мне помолчать. А за столом уже развернулась настоящая дискуссия по поводу количества крестражей Реддла. Кажется, я слышал что Рон говорил о ста крестражах. Загнул немножечко, дружище. Естественно, предположение Рона было с треском опровергнуто. Я почувствовал прикосновение к моей порезанной руке.
— Болит? — спросила Миона.
— Уже нет. Лучше скажи, как ты после такого происшествия?
— Всё хорошо. Просто… Грустно от того, что брату Сириуса пришлось погибнуть, чтобы мы приблизились к уничтожению Волан-де-Морта.
Я взял ладошку Мионы в свою, крепко её сжав и посмотрел ей в глаза.
— Его смерть не была напрасна. Регулус Блэк совершил поступок, на который не каждый смог бы пойти. А вот если мы остановимся и сдадимся, тогда смерть каждого человека, который погиб и еще погибнет в войне с этим уродом, станет напрасной.
Девушка кивнула, слабо улыбнувшись. Я на несколько секунд задумался, и в голове проскочила одна интересная, но немного пугающая меня мысль. Озвучит её я смог только тогда, когда застолье закончилось и все начали собираться.
— Миона, как ты смотришь на то, чтобы я познакомился с твоими родителями?
— Ты с ними и так знаком, — смутилась девушка.
— Они знают меня как твоего друга. Но не как твоего парня.
Щёки девушки стали ещё румянее от смущения, от чего я улыбнулся. Но я не получил ответа.
— Или ты против? — добавил я в свой голос рычащие нотки.
— Нет, не против. Просто…
— Просто что? Стесняешься меня?
Миона помотала головой, продолжая смущаться. Я подошёл к ней, обняв и посмотрел ей в глаза.
— Тогда в чём дело? — решился я всё-таки спросить. Неужели есть какая-то серьёзная причина, или я чего-то не знаю?
— Мой папа… Он человек строгий, и считает, что пока мне не исполнится двадцать, мне рано думать о любви.
— Ты боишься, что твой папа убедит меня оставить тебя, я прав?
Девушка кивнула, старательно пряча от меня взгляд. Эх, значит с её отцом и вправду придётся разговаривать, и очень серьёзно. Блин, мне немного страшно об этом думать. Тихо зарычав, я поцеловал Миону в губы, постаравшись вложить в этот поцелуй все свои эмоции к ней.
— Послушай, — сказал тихим голосом, когда смог заставить себя оторваться от губ девушки, — единственное, что может меня заставить отказаться от тебя, это моя смерть, а я как-то не планирую в ближайшем будущем умирать. Со всем остальным, мы справимся. Ты мне веришь?
— Тебе я верю, — так же тихо ответила Гермиона.
— Вы закончили? — раздался насмешливый голос Сириуса. — А то мне вообще-то, надо доставить Гермиону домой.
Недовольно зарычав, я отпустил свою девушку.
— Увидимся, — быстро сказал я, прежде чем Блэк исчез вместе с Мионой.
* * *
Чёрт! Кто меня за язык то тянул, когда я предлагал встретиться с родителями Гермионы? Етишкин-кот. А я ведь от данного слова не отказываюсь. Иногда я жалею, что я не являюсь полным уродом, иначе мог бы начхать на то что я говорил и мне не было бы стыдно. Ни капельки.
В субботу, за два дня до конца каникул, я стоял на крыльце дома Грейнджеров, мелко дрожа от нервов. Дверь мне открыла мама Гермионы.
— Привет, Алекс. Ты к Гермионе?
— Здравствуйте, мэм. Да, я пришёл к вашей дочери. Нам же через два дня в школу возвращаться, вот и захотелось прогуляться.
Чёрт, что я несу? Идиот! Как же хочется себя стукнуть по голове.
— Проходи. Гермиона, наверно, тебя уже ждёт, — с весёлой улыбкой сказала миссис Грейнджер, впуская меня внутрь дома. Пройдя через порог, я наколдовал цветы и подарил их женщине.
Обстановка внутри была классная. Если в доме Блэков местами присутствовала мрачная обстановка, то тут хозяева старались сделать так, чтобы у мрака не оставалось и шанса на появление. И у них получилось.
— Мистер Грейнджер, сэр. Здравствуйте, — поприветствовал я мужчину, когда тот вышел из гостиной. Следом за ним вышла и Миона, которая также нервничала как и я.
— Здравствуй, Алекс. Проходи в гостиную, поговорим.
Жёнушки-воробушки! Не нравится мне это что-то. Делать нечего, пришлось идти за отцом Мионы, и садиться на предложенный мне стул. Девушка села рядом со мной, её родители сели напротив. Я опять попал на очную ставку. За что???
— Итак, ты собираешь вести мою дочь на прогулку? — начал отец Мионы, внимательно осматривая меня.
— Так точно, сэр! — ответил я, выпрямив спину. Что поделать, слабая привычка из прошлого, когда я служил в армии.
— И куда ты собрался её вести?
— Ну… Я об этом ещё не думал. Рассчитывал просто погулять, в парк сходить там, — отвечал я, чувствуя себя как на допросе у следователя.
— Обычно, друзья созваниваются и вместе решают куда они хотят сходить, — смотря прямо мне в глаза, сказал мистер Грейнджер.
Ага, только вот друзья на свидания не ходят. Ну, может я и загнул, но мы с Мионой уже не просто друзья. Ну что же, поехали.
— Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер… Понимаете я… — на меня внезапно напало косноязычие и лёгкая дрожь. Я заёрзал на кресле, сидеть стало немного не удобно. Да что же такое, почему я боюсь? Я же не на смерть иду, в самом деле! Негромко зарычав, я постарался себя перебороть, и посмотрел в глаза отца Мионы, — в общем, я люблю вашу дочь, и мы встречаемся с ней с ноября прошлого года.
Реакция у обоих родителей была почти одинаковая, они сильно не удивились, а значит уже догадывались. Единственное различие — мама Мионы смотрела на меня и на свою дочь с улыбкой, а вот отец моей девушки смотрел на меня таким взглядом, что мне инстинктивно хотелось бежать. Надо признать, сила воли у Адама Грейнджер присутствовала, и была достаточно сильной, но спасибо Дрейку, благодаря которому я научился соперничать с такими людьми. В том, чтобы быть волком, всё-таки есть свои плюсы.
Следующие пару часов мы провели за более детальный знакомством (а точнее допросом), где отец Мионы что только обо мне не спрашивал. Он, наверно, многое знал от своей дочери, но ведь не всё. И не всё узнает, я как-то не стремлюсь рассказывать о том, что я убивал людей. Не так поймут. А вот когда допрос закончился и миссис Грейнджер внезапно пошла на кухню, позвав с собой Миону, я вновь стал нервничать. Как не кстати, я бросил взгляд на стену за спиной хозяина дома, где помимо различных фотографий, на специальном стенде висело два пистолета военного образца. Опаньки!
— Значит, ты встречаешься с моей дочерью? — разорвал тишину отец Гермионы.
— Да сэр. Это так. И я на самом деле люблю её, и буду защищать.
— Судя по тому, что я видел в её глазах, она считает точно также. Но не слишком ли вы молоды для этого?
— Любви все возрасты покорны, — с лёгкой улыбкой процитировал я строчку из романа Евгений Онегин, но быстро успокоился. — Мистер Грейнджер, те слова, о том что я люблю вашу дочь, сказаны не только на эмоциях. Мне пришлось посмотреть в глаза своему страху, а потом мне пришлось собраться с мужеством, чтобы это понять и сказать Гермионе. Я был очень рад, когда узнал что это чувство оказалось взаимным.
— Ты ведь понимаешь, что Гермиона мой единственный ребёнок и вся моя жизнь, — продолжил Адам Грейнджер, внимательно изучая меня. — Ещё недавно, я отправлял свою маленькую девочку в школу, а теперь она не переставая говорит об одном молодом человеке, который сегодня пришёл в мой дом.
— Сэр я… — начал было говорить я, но хозяин дома прервал меня.
— Я понимаю, это естественный ход вещей, просто, как я считаю, в вашем возрасте ещё рано влюбляться. А теперь, я должен задать два вопроса, которые обязан задать любой отец.
Лицо отца Гермионы стало таким строгим, и я бы даже сказал, злобным, что я едва не вжался в стул.
— Что у тебя было с моей дочерью?
Сначала я не понял вопроса. Спустя несколько секунд, мне медленно стал понятен смысл этого вопроса, и я понял, что отчаянно краснею. Я даже не думал об этом, рановато еще, но с учётом того какие бывают нравы, этот вопрос был справедливым, хоть и очень внезапным.
— Я…Сэр я никогда… Я имею в виду… То есть… Мы с ней… — мне пришлось заткнуться, так как от этого вопроса, у меня не произвольно появились не те мысли.
Видно, моей нервозности было достаточно, чтобы хозяин дома перестал буравить меня взглядом.
— Тогда ещё один вопрос. Какие у тебя намерения насчёт моей дочери?
