Дети Бесконечности

— Что это такое? — наконец, спросил он, поняв, что идти до башни ему придется день — а то и больше.

Охэйо лишь пожал плечами.

— Лэйми, я не знаю. Спроси у тезки. Это его мир же.

— Спрошу. Но странный у тебя сын...

Охэйо улыбнулся.

— Уж какой есть. Если б он прилежно мыл посуду и уроки зубрил, — скучно вышло бы же.

— Да уж... — Лэйми поёжился. Похоже, что неприятное ощущение чужого взгляда никуда тут не делось. — Слушай, а твои миры я могу увидеть?

Охэйо фыркнул.

— Лэйми, как ты думаешь, в кого твой тезка удался? Тут-то ещё вполне прилично всё...

Лэйми засмеялся.

— Ладно, ладно, не хвались. Поехали!

Часть III

Лэйми очнулся от холода. Он озяб в стылом осеннем воздухе, без удивления поняв, что обнажен. Несколько секунд он отчаянно пытался поверить, что влажная земля под правым боком ему просто чудится, потом всё же рывком сел, очумело оглядываясь, — на дне усыпанной палыми листьями ложбины, почти под корнями огромного, наполовину вывороченного пня. Вокруг поднимались голые корявые стволы, исчезая в тумане. Было так тихо, словно уши заложили ватой. Лэйми даже потряс головой, передёрнувшись от неприятного ощущения. Он никак не мог вспомнить, как попал сюда, не мог вспомнить даже, что было до этого.

В конце концов, он на четвереньках вскарабкался на склон нависавшего над ложбиной бугра, — в мертвой здешней тишине шорох мокрых листьев оглушительно бил по ушам, — и выпрямился во весь рост.

Он словно попал в страшную сказку. Лес исполинских, изогнутых и скрученных деревьев, бурый ковёр давно опавшей листвы на бугристой земле, заваленной огромными рухнувшими стволами и поросшей редким, тоже облетевшим кустарником, — позднее предзимье. Уже шагов через пятьдесят чёрные кроны таяли в сырой белой мгле, — даже без ветра она жутковато двигалась какими-то странными, спутанными слоями, то открывая, то скрывая смутные силуэты вдали. Ничего себе...

Всё ещё чувствуя себя во сне, Лэйми медленно и осторожно пошел вперед, — куда глаза глядят. Прикосновения босых ног к холодной шершавой земле словно пробили его током, — он вздрогнул и повел плечами, вдруг ощутив себя очень беззащитным в этом сумрачном лесу. Захотелось проснуться... но он же не спал. Или нет?..

Недовольно помотав головой, он побрел дальше, замирая и прислушиваясь, когда что-то вздыхало и шуршало валежником в тумане. Ну да, лес — сложный биоценоз, одно только растительное сообщество, само по себе, существовать не может. Кто-то тут обитает... вон, и норы какие-то чернеют в переплетениях корней. Немаленькие, кстати — руку можно просунуть, вот только почему-то не хотелось. Вдруг там змеи живут? Ядовитые...

Лэйми попытался вспомнить, живут ли змеи в норах, но так и не смог. Заглядывать в них его не тянуло. Ядом в глаз плюнут, или просто в нос вцепятся, — что так, что так радости мало, даже если там и не змея...

Шагов через пятьсот, — он считал шаги просто так, иллюзии ориентировки ради, — впереди показалась широкая ложбина. По её дну беззвучно струился темный ручей или, скорее, небольшая речка. Так как возвращаться было некуда, он спустился к воде и побрел вдоль берега, скрываясь в тени растущих над обрывом деревьев. Под босые ноги то и дело попадался колючий растительный мусор, и ступать приходилось очень осторожно. Лэйми приноровился сперва осторожно касаться земли пяткой, а уж потом переносить на неё вес. Всё это, казалось, происходило во сне.

Шел он теперь почти бесшумно и лишь иногда слышал шорох своих босых ног. Ощущение времени исчезло, — Лэйми казалось, что он без конца, с небольшими вариантами, раз за разом переживает одну и ту же секунду. Думать ему было не о чем, да не очень и хотелось, — тишина и ощущения словно стерли его человеческую суть, превратив его в какое-то крупное животное. Впрочем, ненадолго, — смотрел Лэйми, в основном, под ноги, и потому едва не уткнулся лицом в свисавший сверху паутинный кокон. В нем скалила зубы мумия громадной — в полметра — крысы.

Тихо икнув, Лэйми медленно, как в кошмаре, поднял голову. Между деревьями парила громадная белая сеть, — он не сразу узнал паутину. Там и сям с веток свисали другие коконы, — в них навеки застыли здоровенные нетопыри, такие же крысы и ещё какие-то твари, похожие то ли на больших ежей, то ли на маленьких дикобразов. Точнее, их высохшие мумии. То есть, не высохшие, а высосанные. Лэйми без особого труда представил среди них собственное бренное тело, — и осторожно попятился.

Что-то зацепилось за волосы — казалось, что ветка, но поднятая рука попала в паутину, — липкую и неожиданно прочную. Шарахнувшись от испуга, Лэйми смог вырваться, но паутина задрожала, — и вдруг, всего шагах в десяти, часть склона приподнялась аккуратной круглой крышкой, размером с канализационный люк. Под ней, в темноте, блеснули глаза, — два больших круглых... и ещё шесть, поменьше — вокруг них.

Лэйми вскрикнул от испуга, шарахнулся назад, споткнулся, — и грохнулся на задницу, тут же снова заорав, уже не своим голосом, — в неё впился какой-то острый сук.

Крышка норы захлопнулась, — должно быть, паучину ошарашила звуковая атака. Лэйми вытащил из-под зада проклятый обломок сука, и со злостью запустил в нору. Сук попал в паутину и повис, медленно вращаясь.

Нора приоткрылась вновь, паук взглянул на Лэйми, и с отчетливым ругательством, — впечатление возникло именно такое, — захлопнул крышку.

Лэйми, наконец, пробило, — он откинулся на спину и начал истерично, всхлипывая, ржать. Остановили его лишь холод и боль в сведенном судорогой животе. Он замер, утирая слезы и вслушиваясь в гаснущие отзвуки эха...

Кстати, откуда тут эхо? Причем, только справа, словно там стоит утес или даже целая гора?

Лэйми резко сел, задумавшись, потом встал, сунул в рот пальцы и засвистел изо всех сил, а потом замер, прислушиваясь. Да, точно эхо... справа, от чего-то большого и неровного, — эхо рассыпалось на отдельные отзвуки. Расстояние... наверное, с полмили.

Сжав зубы, он в четыре шага пересек речку, — к счастью, неглубокую, — и вскарабкался на склон. Земля тут полого, но вполне заметно поднималась, и шагов через пятьсот он услышал слабый непрерывный звук, хорошо ему знакомый, — гул генераторов. Электростанция!

Настроение резко прыгнуло вверх. Лэйми ускорил шаги, то и дело кривясь от боли. Ещё шагов через сто земля так же плавно пошла вниз. Теперь к бесконечной песне генераторов добавился отчетливый звук текущей воды. Ну да — электростанция и должна стоять возле реки...

Ещё несколько сотен шагов, — и он вдруг вышел из леса. Сначала густая заросль голых кустов, — под ней пришлось ползти на четвереньках, — потом несколько шагов поросшей жухлой травой земли, — а дальше каменный берег канала. За ним в туман уходила темная стена большого здания. Ура!

Или нет? Раз в этом мире есть электростанция, — значит, довольно много разумных. Они твари любопытные, а лес — дикий, нехоженый. Стало быть, заглядывать в него опасно. Хотя, конечно, тут может быть заповедник. С совсем не страшным зверьём...

Тут же Лэйми подумал, как должны выглядеть здешние обитатели, раз им не страшны пауки ростом в полметра, — и недовольно помотал головой. Пользы от таких рассуждений не было.

Он вздохнул и ещё раз осмотрелся. Моста через канал не наблюдалось, но обложенные камнем берега оказались не очень крутыми, — вполне можно перебраться.

Осторожно спустившись к воде, он попробовал её босой ногой, — теплая, но не обжигает, — и с удовольствием соскользнул в неё. Уф-ф-ф... счастьё всё же есть.

Глубина тут оказалась изрядная, — он окунулся с головой, вынырнул, отплевываясь — вода, хотя и теплая, отдавала гнилыми водорослями, тухлой рыбой и илом, — и поплыл к другому берегу. Зацепился за камни, замер — вылезать из тепла не хотелось. Между берегов канала клубился пар, видно почти ничего не было. Тепло и равномерные звуки тянули в сон. Лэйми на миг закрыл глаза, — и тут же вздрогнул, очнувшись от внезапно резкого ощущения нереальности. Вздохнул, — и решительно полез наверх. Стылый осенний воздух сразу же впился в обнажённое тело тысячами мелких зубов, к тому же вдоль бровки канала шел забор из колючей проволоки, и Лэйми пришлось, изворачиваясь, ползти под ним на спине, приподнимая ржавые нити руками.

Злой и оцарапанный, он выпрямился, дрожа, и осмотрелся. Широкие и низкие — по пояс — двери здания сразу же сказали ему, что живут тут вовсе не прекрасные эльфы. В следующий миг он услышал неприятный высокий свист. К нему бодро бежало с полдюжины... собак, наверное? — что-то среднее между таксой и крысой, только шестиногое и длиной, пожалуй, метра в два. Бежали твари очень шустро, так что сделать он ничего не успел, — только поднять руки в инстинктивном жесте, когда первая зверюга прыгнула на него.

Мощный толчок едва не сбил Лэйми с ног, — но зверюга его даже не коснулась. На миг она зависла, нелепо распластавшись в воздухе, — а потом упруго отлетела назад, словно врезавшись в резиновую стенку. Остальных это не смутило, — в тот же миг на него бросились сразу двое. Щит устоял и в этот раз, — а вот Лэйми отбросило так, что он отлетел шагов на пять, и не упал лишь потому, что...

Ощутив, что поток непонятной силы, вибрируя, растекается по телу, Лэйми стремительно рванулся вверх. Невероятно, как это...

Пустота в голове лопнула, со звоном осыпаясь осколками. В один миг он вспомнил всё, — своё воскрешение, Охэйо, тепло его рук, когда...

— Аннит, убью, гад! — заорал он... и замер в сырой белой пустоте. Где верх, где низ, где, черт побери, тут земля?

Лэйми кувыркнулся в воздухе, метнулся туда, сюда, — и, наконец, замер, осознав, что ощущение тяжести никуда не делось. Он осторожно скользнул вниз, — и замер над торчавшими из тумана черными кривыми ветвями. Они тянулись к нему, словно миллионы жестких щупальцев. Нет, там ему явно делать нечего...

Вытянувшись струной, Лэйми рванулся вверх, — и почти сразу замер, обожженный холодом. Да уж, особо тут не полетаешь...

Он вновь поплыл вверх, — медленно и осторожно, — но уши вскоре начало закладывать, к тому же с высотой быстро становилось холоднее. В какой-то миг он ощутил, что температура упала ниже нуля. Светлее, между тем, не стало, — похоже, что тучи тут толщиной в несколько километров, никак не меньше. Над ними ему не подняться, — да и что это даст?

Лэйми стремительно скользнул вниз, потом опомнился и полетел медленнее, — насадиться на какой-нибудь сук ему вовсе не хотелось. Туманная мгла под ним тянулась бесконечно, в какой-то миг он даже решил, что угодил в какую-то пропасть, — и почти сразу заметил под собой ветки. Замер, отчаянно дрожа и щелкая зубами.

За время полета он замерз, как собака, — сырая мгла влагой оседала на коже. Ссадины ныли. Ладонь, которой он задел паутину, чесалась. В животе урчало, уже чувствительно хотелось есть. И что теперь делать?..

Лэйми попробовал полететь над кронами... но тут же понял, что затея дохлая, — видно-то всего шагов на пятьдесят, и непонятно даже, в какую он тут летит сторону. Не видно же ни черта...

Стоп, стоп, у него же теперь есть "верхнее зрение"! Вот только как его... ага, вот!

Мир ощутимо раздвоился. Чуть подумав, Лэйми послал свой "третий глаз" вверх. Мгла, мгла, мгла... но всё более светлая, — и вдруг он вырвался под ослепительное сияние солнца. Контраст после сырой мглы оказался оглушающий, — солнечный свет хотелось пить и пить...

Лэйми "замер" между бездонной синевой неба и бесконечным полем белых туч. Красиво... но ничего больше тут нет. Вздохнув, он вернул "третий глаз" к себе, — и вновь погнал его вперед, но уже параллельно земле.

Лес... лес... лес... страшные глубокие овраги, огромное болото с проблесками черной страшной воды... снова лес... какие-то постройки из толстенных бревен, стадо здоровенных зверюг, похожих на раздутых шестиногих быков... а это, похоже, здешние разумные — не пауки, слава богу, но твари, поразительно похожие на тараканов, — шестиногие и шестирукие, причем ноги их кончались небольшими копытцами, а четырехпалые руки росли из тела прямо над ногами. Покрыты они, впрочем, были не хитином, а зеленоватой кожей, и в их коротких округлых... мордах?.. лицах?.. Лэйми мерещилось что-то, надуто-мультяшное. Во всяком случае, они вовсе не казались противными, несмотря на отчетливо различимые хелицеры и жвала. Занимались эти... шестираки или как их там, — делом совершенно мирным: срезали с низких кустов что-то... у, какие, похожи на помидоры, только синие, — и складывали их в корзины, закрепленные на спине. С таким вот количеством рук работа шла очень споро.

Лэйми погасил "третий глаз", вздохнул, — и соскользнул на землю, где и сел, задумавшись. Страх прошел, как дурной сон, — стало даже обидно за собственную глупость. А вот голод — увы, остался.

Он встал и пошел кругами в поисках чего-нибудь съедобного. Лес его теперь уже не пугал, — завораживающая музыка ветвей, торжественная тишина, из белой мути проступает что-то, поначалу страшное, а приглядишься — забавное, и, в конце концов, он набрел на полуоблетевший куст с красными овальными ягодами — кисловато-сладкими, как карамельки. Их не вполне хватило, чтобы утолить голод, но, двигаясь дальше, Лэйми разжился горстью орехов и парой здоровенных грибов с коричневыми шляпками, — непонятно, съедобных ли, но, мудро рассудив, что Сущность не может помереть от отравления, он задумался, как их готовить. Испечь на костре — угу, а как его развести, не имея не то, что спичек, но и вообще ничего?..

Лэйми задумался. Вообще-то, он может летать, — и даже двигать разные, в том числе весьма массивные предметы... Стоп, стоп, — а если попробовать не толкнуть что-то, а захватить побольше воздуха и сжать его вокруг, например, ветки? Ведь воздух при сжатии нагревается же...

Быстро собрав подходящую кучу дров, Лэйми замер, примериваясь. Дело вышло неожиданно трудным, — толкнуть-то что-нибудь просто, а вот обхватить и потом сжать...

Он промучился, наверное, полчаса, пытаясь создать полностью замкнутую сферу, взмок без всякого костра и разозлился. В конце концов, пришлось прибегнуть к помощи рук, словно обхватывая ими созданный купол. Ощутив, наконец, упругое сопротивление плененного воздуха, Лэйми резко сжал его...

Бах! Дымящиеся обломки веток полетели во все стороны, Лэйми грохнулся на зад, обожженный и ушибленный. Огонь-то зажечь ему удалось... только вот давление после того, как он убрал "купол", никуда не делось.

Почесав все пострадавшие места и сказав несколько нехороших слов по своему адресу, Лэйми попробовал ещё раз. Теперь он действовал осторожнее... и всего через минуту, донельзя довольный, сидел у весело потрескивающего костра. Лишь теперь он оценил, как много может значить огонь, — единственный источник тепла и света во враждебном и холодном мире, защита от хищников, отрада глазам, наконец... и грибы можно печь на прутике. Да, добывание огня — независимо от способа, — есть чудо и магия, самая настоящая: вот ничего не было, а вот уже и тепло, и весело, и чушь всякая не лезет больше в голову...