Мой рассказ купец слушал внимательно, не перебивал, только иногда уточнял какие-то важные для него детали. Среди них о языке — разговор у нас шел на нейтарском, он же спросил, знаю ли общий, межгосударственный, и леванский. Признался, что нет — меня научили после потери памяти только местному. Добавил, что язык мне дался без особых трудностей, так что с новыми также не должно быть сложностей — отказавшая прежде память сейчас не дает повода для беспокойства. При этих словах купец оживился, решил испытать меня. Сказал фразу на своем, а потом выжидающе смотрел мне в глаза. Я задумался на несколько секунд, повторяя про себя услышанное. Многие слова отличались от нейтарского языка, хотя общий смысл понял, а потом старательно, не торопясь, проговорил всю фразу, выдерживая интонацию и произношение.

Результат обескуражил и раззадорил иноземного гостя, сказал уже длинное предложение с меняющейся фонетикой — от вопросительной и восклицательной форм до речитатива. После моего ответа не стал дальше пытать, только высказался задумчиво: — Нанимать такого способного парня охранником — все равно, что закопать талант. Думаю, от него больше пользы будет в другом деле. Но это потом — нам еще идти и идти до дома. Серегей, предлагаю сейчас работу — будешь пока в охране моего обоза, если нужда появится в какой-либо надобности, то поможешь. Оплатой не обижу — положу тебе не меньше, чем в охране каравана. Слушаешь только меня. Если даже начальник охраны будет навязывать тебе какие-то обязанности, то так ему и скажешь, я разберусь с ним. Согласен?

Принял предложение не раздумывая — пристроен к каравану, занят нужным делом за неплохую плату, что еще лучшего желать! Потом, когда прибудем в Леван, подумаю — работать у купца дальше или заняться чем-то другим. Так и порешили — приступлю к охранной службе уже завтра, только вначале с Дамианом сходим по лавкам, подберем подходящие оружие и амуницию. Про себя удивился щедрости сержанта — полное снаряжение мечника стоило больших денег, почти в годовую зарплату охранника. Чтобы хоть немного уменьшить затраты, оговорил со старшим о самом минимуме — из оружия только одноручный меч с небольшим щитом, а доспехи взять легкие — кольчугу со шлемом и гамбезоном. Убедил доводом, что мне нужна подвижность, а не тяжелая защита.

Следующим утром, после того, как сержант освободился от служебных дел, а его возницы погнали обоз на склады, пошли с ним в ближайшую оружейную лавку. В подобном заведении я оказался впервые, с любопытством разглядывал всевозможные оружия на полках и стойках — мечи, ножи, боевые топоры, секиры, луки и арбалеты, стрелы к ним. Доспехов не увидел — по-видимому, у каждого торговца своя специализация. Товар хозяин выставил в открытом помещении, так что покупатели могли вблизи рассмотреть нужную вещь или взять в руки. Кроме нас, в лавке никого не было. Продавец или сам хозяин — дюжий мужчина средних лет, дав минуту оглядеться, подошел к нам и спросил: — Что желаете, люди добрые?

Сержант, кивнув на меня, ответил: — Парню нужен хороший меч, не очень тяжелый. Есть у вас что-нибудь подходящее?

Продавец подвел нас к стойке с мечами, показал пальцем на один из них и пояснил: — Советую вот этот. Привезли его из Зегура — тамошние мастера славятся на всю Гортвану. Из хорошего железа — не криницы, прокован не раз. Можешь, парень, взять его в руки, сам почувствуешь — подходит он тебе или нет.

На первый взгляд, меч выглядел неплохо — достаточной длины, в меру массивный, лезвие остро отточено. Но когда взялся за него, показался мне чужеродным — что-то отталкивало от него. Поставил его обратно в гнездо стойки, стал присматриваться к остальным. Ни один не вызвал даже желания потрогать, в каждом находил изъян для себя — слишком длинный или короткий, излишне широкое лезвие или неудобная для моей ладони рукоять. Первый меч действительно подходил лучше. Уже готов был согласиться на него, когда сержант, наверное, почувствовав, что он не совсем мне по душе, спросил торговца: — Есть еще, кроме, этих?

Тот пожал плечами, после ответил: — Есть еще парочка, но с ними не все ладно, как раз сегодня хотел отдать здешнему мастеру на небольшой ремонт. Если будете брать, то на них дам скидку.

Один из этих мечей привлек внимание какой-то особой красотой, он мне понравился с первого взгляда. Изящный, с плавными переходами, все в нем вызывало ощущение силы и скорости, так и тянуло руку к нему. В ладони он лег также плотно, как и меч Дамиана, мешала только обломленная на треть рукоять. Посчитал этот дефект не столь важным — хороший мастер за день исправит.

— Возьму его, — высказал свое пожелание, сержант кивнул согласно, а потом принялся торговаться с хозяином. Скинул с начальной цены едва ли не треть, после оба ударили по рукам. Взяли еще ножны и перевязь, небольшой круглый щит и пару ножей, а затем распростились с торговцем, довольные друг другом.

Из лавки отправились к кузнецу-оружейнику — его нам посоветовал торговец. Шли недолго, мастерская находилась через два дома. Кузнец со своим помощником правил чьи-то латы, подождали немного, пока он не вышел к нам. Объяснили ему, с чем пришли, тот после недолгого осмотра взялся починить меч, велел мне прийти за ним к вечеру. У него же мы взяли кольчугу и шлем, не пришлось идти в доспешную лавку. Причем за небольшую цену — кто-то сдал их кузнецу поврежденными за бесценок. Он починил, а сейчас предложил нам, когда услышал, что мы идем за доспехами. Тут же примерили — кольчуга оказалась мне чуть маловата, с трудом налезла на гамбезон. Мастер оставил ее у себя, пообещал до вечера подогнать как надо. Вот так быстро, за час, решили с моим снаряжением. Сержант направился к своему обозу, а я к купцу Анри — приступать к работе.

По пути зашел к цирюльнику, тот долго крутился вокруг, пока привел в порядок мои космы и бороду. Зашел еще в лавку взять себе одежду — ходить дальше в армейской форме, привлекая ненужное внимание офицеров и других чинов, не собирался. Набрал целую кипу, от нижнего белья до куртки и мягкой шапочки — батвата, его можно носить под шлемом. Пришлось возвращаться на постоялый двор и отставить в своей комнате покупки, здесь же переоделся в новую одежду. На ярмарку, где торговал своим товаром Анри, пришел уже к полудню. Еще от входа увидел многолюдную толпу, собравшуюся у каравана. По-видимому, со всех окрестностей сюда съехались местные жители, спешили взять нужные им вещи из северной страны в первый день распродажи.

Торговали купцы из дощатых палаток, выстроившихся в длинный ряд. За ними увидел груженные товаром большие повозки, оттуда кто-то из помощников переносил коробки и мешки в палатку. Нашел своего купца почти в конце ряда — он сам стоял за прилавком, а в глубине палатки помощник выкладывал из мешка какой-то товар. В первый момент Анри не признал меня — после того, как я приветствовал его, смотрел на меня озадаченно Так и высказался, когда вспомнил: — Серегей, да тебя не узнать! Весь такой пригожий, хоть ставь за прилавок — всех девок приманишь!

После повернулся к помощнику и позвал: — Арктур, замени меня, мне надо с Серегеем переговорить.

— Будешь пока при обозе, бди за ним. Не так давно у соседа, стоило тому на минуту уйти по нужде, прямо с повозки кто-то утащил мешок с чаем. А приказчик его, как на грех, прихворал сегодня. На стражу ярмарочную полагаться нельзя — они сами могут упереть.

Предупредил купца, что вечером мне надо сходить к кузнецу, забрать свое снаряжение, а потом попрощаться с Дамианом. На ночь же могу остаться караулить товар. Купец согласился и я ушел к обозу стоять на страже. В нем насчитывалось пять крупных повозок с высокими бортами. Каждая почти до верха заполнена аккуратно уложенным товаром, в основном, изделиями из металла — посудой, инвентарем, всякими поделками, бижутерией. В одной из повозок разместили в мешках продукты — сахар, чай, редкие здесь пряности. Так что добра у купца оказалось немало, было ему за что переживать.

До вечера ничего подозрительного вокруг не заметил — наверное, вид бдящего верзилы отпугнул воришек. Сдал пост приказчику и отправился к кузнецу. Он к моему приходу заканчивал ладить насадку на обломок рукоятки, прямо при мне наклеил кожу и отдал, только предупредил не трогать до завтрашнего утра — пусть хорошо схватится. А кольчуга уже была готова, я примерил ее — теперь в самый раз, не оттопыривалась и не обтягивала. Плотно закрывала тело от шеи до колен, руки по локоть. Вес в ней набрался изрядный, едва ли не десяток килограммов, но все же вдвое, а то и втрое меньше, чем в сплошных пластинчатых латах.

Мечник в кольчужном доспехе

Попрощался с Дамианом тепло — я остался благодарен ему за участие ко мне. Возможно, спас ему и другим обозникам жизнь, когда защищал от нападения грабителей, но не рассчитывал на такой щедрый дар. Еще раз убедился — этот мир, насколько жестоким он не был, все же не без добрых людей. Пригласил сержанта и прежних попутчиков в трактир, угостил ужином из самых лучших блюд, заказал всем хорошего вина. Сам не пил — мне ночь не спать, но посидел с ними за компанию пару часов, а потом ушел, распрощавшись с добрыми напутствиями друг другу.

Уже настала ночь, лежал на повозке, разглядывал темное небо, светящиеся звезды и думал. Скоро год, как я в новом мире, понемногу уже привыкал к нему. Все реже вспоминал прежнюю жизнь, она казалась далекой, даже призрачной. Смирился с мыслью, что здесь навсегда, и надо искать свою долю и счастье. Верил, что оно обязательно придет, только и мне надо постараться, чтобы приблизить его.

Глава 6

Караван оставался в Верном еще два дня. За это время ближе узнал Анри, познакомился с его помощником и возницами. Ни с кем из них каких-либо приятельских отношений не завел — слишком различались наши интересы и склонности. С тем же купцом, взвешивающим окружающих своим прагматичным умом — нужны ли они ему, есть ли от них выгода, — обращение складывалось в рамках службы — ни больше, ни меньше. Кроме охраны помогал в подсобных работах — что-то перенести, оказать небольшую услугу покупателям, сходить куда-то по поручению хозяина.

На ночь я оставался с обозом, остальные же уходили в постоялый двор. Спал вполглаза, просыпался от любого шума — обычно крепкий сон теперь стал чутким. Наверное, от моего внушения — быть начеку. В первую же ночь поймал воришку — пацана, пытавшего стянуть мешок манной крупы. Проснулся от глухого звука — как будто что-то упало. Прислушался — кто-то возился в дальней повозке, различал едва слышимый шорох. Встал, стараясь не шуметь, тихо, на цыпочках, пошел в ту сторону. Уже вблизи увидел при свете луны маленькую фигурку вора, спускающегося с высокой повозки на землю. И когда он потащил чуть ли не волоком тяжелый мешок, схватил его за ворот.

Пацана отпустил, пожалел. Он от испуга лишился речи, смотрел на меня выпученными глазами и не отвечал на расспросы: — как зовут, где родители, зачем ему этот мешок. А потом заплакал тихо, со всхлипом. Я не выдержал, махнул рукой в сторону выхода: — Уходи.

Утром увидел его вновь, он стоял неподалеку от нашего обоза, не решаясь подойти. Узнал по огромным глазам, сейчас, при ясном свете, разглядел мальчика лучше. Совсем еще ребенок, лет десяти, худенький — одна кожа да кости. Как еще умудрился поднять двадцатикилограммовый мешок и перекинуть через высокий борт?! Увидел, что я смотрю на него, подошел несмело, а потом заговорил: — Дяденька, возьмите меня с собой. Я буду делать все, что скажете, только возьмите меня.

Оторопел от этих слов — как это взять, он же не щенок, которого можно подобрать, а потом посадить на цепь. Да и зачем мне такая обуза, сам еще не устроенный! Не стал сразу отказывать мальчику, повторил вчерашний вопрос: — Как тебя зовут и где твои родители?

— Санчо, а родителей у меня нет. Папа умер на войне, когда я был маленький, а мама умерла в прошлом году от чахотки.

— И что, других родных у тебя разве нет?

— Есть дядя, мамин брат, только он прогнал меня — я украл из кладовки колбасу и съел.

— Зачем украл или он тебе не давал кушать?

— Давал, только мало. Я все время хотел есть.

Вот незадача — не знал, что делать. Прогнать — рука не поднималась, принять — тоже несподручно, неизвестно, как у меня все сложится. Понимал малыша — его, по-видимому, никто не жалел, а тут кто-то отнесся к нему добром, вот он и потянулся. После колебаний решился, сказал ему: — Подожди здесь, сейчас узнаю и приду.

Застал Анри в палатке и попросил на минуту переговорить с ним. После его кивка сказал: — Хочу взять с собой одного мальчика, сироту. Будет ли мне позволение на то?

Тот посмотрел на меня удивленно, видел по выражению его лица, о чем-то хотел спросить, но передумал, только высказался: — Если тебе надо, то разрешаю. Но не в ущерб делу и смотри, чтобы он не натворил — отвечать будешь сам. Расходы на него вычту с твоего содержания.

Так у меня появился приемыш, день и ночь находившийся при мне. Вел с ним разговоры, как он жил до сих пор, чем занимался, кроме воровства. Сразу предупредил, что подобного проступка больше не должно быть, иначе распрощаюсь немедленно. Санчо побожился, но все же приглядывал за ним — чужая душа потемки, пусть и детская! Изо всех своих малых сил он старался помочь мне, я же давал ему посильные задания, учил несложной работе, проверял за ним и поправлял. Постепенно привязывался к расторопному и смышленому мальчику, открывшему мне свою душу.

Ранним утром третьего дня караван вышел из Верного и направился на юг к Деверу, такому же небольшому городку на приграничном тракте. Шли неспешно длинной, растянувшейся на добрый километр, цепочкой. В караване насчитывалось более полусотни крупных повозок с упряжеными в них тяжеловозами и еще несколько крытых кибиток, в которых располагались купцы, вернее, часть из них. Анри же ехал с нами, на передней фуре, только примостил там место для себя. Я большее время проводил на задней повозке в полном боевом облачении, не расслабляясь под жарким солнцем. Во время привалов подходил к Анри, он иногда давал какие-то указания, но старался не отвлекать меня от охраны обоза.

Переход до Девера прошел спокойно, никто не потревожил нас в пути. Прибыли в этот город засветло, остановились в торговом дворе — постоялом дворе с ярмарочной площадью. Места на наш немалый караван хватило, заняли свое торговое место с палаткой. Возницы распрягли лошадей и отвели их в конюшню, Анри с помощником отправились занимать комнаты в постоялом дворе. Я уже привычно остался с обозом, только снял доспехи, рядом со мной примостился Санчо. Поужинали взятыми для нас из трактира тушеным мясом и кашей, мальчик вскоре уснул на приготовленной мной лежанке. Сам лег рядом и незаметно задремал, просыпаясь от постороннего шума.

В предрассветный час меня что-то разбудило, какое-то тревожное чувство. Ничего подозрительного не увидел и не слышал, но все же встал с лежанки и, прихватив меч, пошел тихо обходить обоз. Никого здесь не обнаружил и уже собирался возвращаться к своей повозке, когда краем глаза заметил крадущуюся тень. Присмотрелся, увидел двоих с мечами в руках, они подбирались к закрытой на ночь двери в постоялый двор. Только хотел поднять тревогу и напасть на грабителей — в намерении ночных гостей у меня сомнения не возникли, как со стороны ворот к ним присоединилась еще группа. В свете луны насчитал два десятка вооруженных злоумышленников, собравшихся войти в дом.