Рекламный трюк

— А что не так в старинных книгах? — удивилась Елена. — Я, вообще-то, никаких не читаю, но мне любопытно. Вроде как антиквариат неизменно в моде.

— Ну, антиквариат — это когда поставил за стекло на полку, и пару раз перед друзьями похвастался. А книги — их читать надо.

— А читать там можно далеко не все, — добавил Антон.

— Это как?

— Видите ли, Елена, — пустился в объяснения проповедник. — В старых книгах много хорошего написано. Но написано это, увы, теми словами, которые автору в голову пришли, а не теми, которые рекомендованы словарем политкорректных слов и выражений. А закон, как там бишь его...

— Закон о правильном словоупотреблении в письменных документах, — подсказал Антон.

— Вот-вот, он самый, он обратную силу имеет. Авторов, понятное дело, с того света уже не достать, а вот обладателю неправильной книги штраф вкатают за милую душу. А если вдобавок в книге есть слова, зарегистрированные как товарные знаки? За каждое прочтение — пошлина.

— Большая?

— Для моего кармана — да.

Чайник призывно зафырчал, прерывая разговор. Проповедник вскочил и опять засуетился. Достал откуда-то три пластиковых кружки, налил кипятку, точным наработанным движением всыпал в каждую по щепотке вкусоформирователя, красителя и ароматизатора чая. Воздухоочиститель уже с минуту добродушно подмигивал зеленым, и Антон медленно стянул маску. Елена с некоторой опаской последовала его примеру, вдохнула, смешно наморщила носик.

— Уже можно дышать, можно, — заверил их отец Никодим. — Здесь, в общем-то везде без маски дышать можно, когда завод на юге не работает. Ну, то есть, если, конечно, привычка есть.

— Эта привычка выльется в болезнь легких, — фыркнул Антон.

Елена стянула с рук перчатки и двумя руками придвинула к себе чашку. Ладошки у нее были маленькие, пальцы — длинные и тонкие. Лак на ногтях был в модном стиле трехмерного голубого тумана, из глубин которого постоянно всплывали золотистые огоньки. Их игра привлекала и завораживала — психотехник, делавший маникюр, был настоящим мастером своего дела. Датчик обратного контроля осторожно подмигнул, предупреждая хозяина о начале чарующего воздействия, но в данном конкретном случае Антон ничего не имел против. Упрятанная глубоко в подсознании пси-программа защитит его от любого зомбирования. Не слишком законно: все-таки программы психокоррекции ставят потребителей в не равное положение, зато очень практично. И с учением согласуется: "тот, кто хочет быть первым, должен уметь выбирать, а не соглашаться". Общество должно равняться на самых успешных потребителей. Тех, кто раз за разом обходит конкурентов и первым урывает самый жирный кусок. Тех, кому благоволит Маммона.

К Антону он явно благоволил. Денег, конечно, жалко, слов нет. Но сидящая рядом красавица, что как бы невзначай касалась его коленом, с лихвой компенсировала недополученную прибыль. Датчик обратного контроля опять подмигнул, Антон его снова проигнорировал. Он был очарован Еленой задолго до того, как в борьбу за любовь вступили высокие технологии. Дальнейшее воздействие, в принципе, существенных изменений уже не вносило, но, зафиксированное компьютером, значительно понижало риск получить в ответ на неосторожный взгляд иск о сексуальном домогательстве. Будь они не в трущобной хибаре, а в экранированной VIP-кабинке приличного ресторана — этот стол уже стал бы полем отнюдь не виртуального поединка... Но всему свое время.

Антон осторожно попробовал чай, на удивление, не плохой. По вкусу его даже можно было оценить на хорошо, хотя резкий нашатырно-персиковый аромат бил по ноздрям. Видимо, проповедник экономил на ароматизаторе, чтобы позволить себе вкусоформирователь получше. Хотя, проживая в дырявой халупе в зоне выбросов промышленного гиганта, он, скорее всего, уже настолько свыкся с местным ароматом, что более слабые запахи просто не воспринимал.

— Ну как? — спросил отец Никодим.

— Замечательный чай, — дипломатично похвалила Елена. — С вашим уровнем — не ожидала...

— Да вот, балую иногда себя на старости лет, — засмущался отец Никодим. — Есть подсластитель, если кто желает.

— Спасибо, — поблагодарила Елена, бесстрашно кидая в свою чашку четвертинку таблетки подозрительно серого цвета.

Антон решил не рисковать: настоящий подсластитель должен быть белым.

— А скажите, отец Никодим, — поинтересовалась Елена. — Если, это конечно, не коммерческая тайна: почему вы отказались от своего основного профиля деятельности? Ну, в смысле, заказное отцовство сейчас очень востребовано на рынке, а вы, я смотрю, мужчина горячий.

Отец Никодим не на шутку смутился.

— В каком это, простите, смысле?

— Ну, на улице давно не май месяц, — с легкой полуулыбкой сообщил Антон. — Где-то даже середина сентября.

— Ах, вы о моем скромном наряде?! — сообразил проповедник. — Нет, нет. Это не горячая кровь, уверяю вас. Все гораздо прозаичнее. Да... Путника я приютил на ночь. Он ушел рано утром, не прощаясь. И взял на память все, что смог унести.

— М-да... Так вы еще и гостиничным бизнесом занимаетесь? — Антон с сомнением оглядел убогую хибару. — Хотя, конечно, если нет выбора...

— Вот-вот, — закивал отец Никодим. — Не под забором же ему ночевать.

— Разве в конгломерате не осталось дешевых гостиниц? — удивилась Елена. — Я слышала: мигранты из провинции прибывают регулярно.

— Да, конечно, — согласился проповедник. — Прибывают они регулярно, но не все — легально. А в гостинице обязательно спросят идентификационную карту.

— Нелегальные мигранты?! — воскликнула Елена. — Ой, это же так романтично. Я видео про них смотрела. Тайные тоннели под кольцом безопасности, и по ним к лучшей жизни ползут оборванные люди. Я так и знала, что они существуют!

Антон от души расхохотался, вызвав на лице Елены возмущенное недоумение.

— Ну, не такие уж они и тайные, — пояснил проповедник. — Собственно, это канализация.

— По которой в обе стороны крейсируют отбросы общества, — со смехом добавил Антон.

— Ну, зачем вы так? — с мягкой укоризной возразил проповедник. — Жить хорошо хочется всем, а не только тем, у кого есть деньги на транспортную лицензию.

— Да, — поддакнула Елена.

— Да я не спорю, пусть живут, — сказал Антон. — Только те, у кого нет денег даже на разовую транспортную лицензию и миграционную карту, на какие средства будут жить? Могу вас заверить, что в конгломератах, особенно в конгломератах экономических зон, жизнь практически на порядок дороже, чем в провинции. Нелегалы, конечно, не завязаны на обязательные нормы потребления, но даже это не избавляет их от необходимости что-то есть и где-то спать. Вот они и промышляют воровством да попрошайничеством, пока их не отловит полиция правосудия и не отправит туда, где им самое место — назад в провинцию.

— Да, большой конгломерат — жестокое место, — вздохнул отец Никодим. — Вот я по мере своих скромных сил и пытаюсь сделать его добрее. Ведь некоторым же удается найти свою нишу.

— Очень немногим.

— Возможно. Но, в конце концов, как вы сами правильно заметили, тоннель функционирует и в обратную сторону... Вы чай-то пейте, пейте. Остынет.

— Да, спасибо.

Решив, что собственное мнение не стоит испорченных отношений, Антон поспешил перевести разговор на менее острые темы. Погода, цены, нормы потребления. Отец Никодим пожаловался на современных фармацевтов, лекарства которых лечат только признаки болезни, а вовсе не ее причину. Заверил, что до Великой войны все было совсем наоборот, чем сильно удивил своих гостей. Ведь излечить причину — это самому себе загубить рынок сбыта. Тут даже не маркетинг — простой расчет. То ли довоенные фармацевты строили свой бизнес исходя из гораздо большего числа потребителей, благо экология всегда хромала, то ли, что вернее, проповедник выдавал желаемое за действительное.

Где-то спустя пару часов, когда чайник был выпит, а нейтральные темы так или иначе озвучены, датчик погоды над дверью сменил тревожно-красный сигнал на оранжевый. Дождь кончился. В атмосфере еще висело кислотное марево четвертого-пятого уровня, но и оно быстро оседало.

— Спасибо за гостеприимство. Нам, пожалуй, пора, — сказала Елена, натягивая перчатки. — У вас есть компьютер?

— Нет, — развел руками проповедник. — Зачем он мне?

— А у меня только карточка.

— У меня есть чайные, — успокоил ее Антон, и полез в карман за бумажником. — Сколько мы вам должны?

— Да что вы, что вы, — замахал руками отец Никодим. — Это ж такое счастье — помочь хорошим людям.

— Счастье — это наличие денег, — философски заметил Антон. — О чем я и спрашиваю: в какую суммы вы его оцениваете?

— Я не корысти ради приютил вас, — гордо отрезал проповедник. — А исключительно из любви к ближнему.

— Вот потому и проповедуете любовь к ближнему в нижнем белье, — усмехнулся Антон. — Вот, сотни вам должно хватить на нормальный комбинезон. Обязательно берите с встроенным блоком жизнеобеспечения, пусть даже самым дешевым. Одну тряпку не берите, все по частям дороже выйдет, да и таскать пятикилограммовый ранец за спиной вам уже не по возрасту.

— Ну, только ради возможности нести людям слово божье... — сдался отец Никодим.

— Хотя бы, — подтвердил Антон. — Ну и чтоб самому раньше времени на встречу с ним не отправиться. Зима не за горами.

— Ох, знаю, знаю. Спасибо вам, Антон. Как прекрасно, что есть еще люди, в сердце которых живет не только жажда наживы. Вы заходите еще. Бесплатно. Я вас познакомлю со словом божьим. Уверен, что оно не оставит вас равнодушным. Вот послушайте...

Невесть откуда в его руках появилась все та же потертая книга.

— Извините, нам надо идти, — мягко остановил его Антон.

— Ну, хорошо... Возможно, в другой раз.

— Возможно, — кивнул Антон.

Но маловероятно. Чтобы взять и прочесть чужую книгу, надо получить письменное разрешение издателя и держателя авторских прав, а также уведомить о временном перемещении интеллектуальной собственности полицию Понимания. Слишком много мороки, а эффект, судя по отцу Никодиму, определенно не велик. Лучше за те же деньги посмотреть стриптиз.

Морской торговый порт, 22-й причал.

— Разумно.

Глава 5

"Сорвите Большой Куш и не судимы будете, ибо судят по Результату, а не по трудозатратам"

Откровение Маммоны, пятая заповедь стяжателя

Заключив разовый контракт о романтической встрече вечером, Антон проводил Елену до остановки и посадил на такси, а сам отправился решать вопрос, который не то, чтобы не давал ему покоя, но очень даже интересовал. Тем более, что ситуация, породившая вопрос, косвенно лежала в основе всех недавних неприятностей.

Кафе с оригинальным названием "Кафе на втором этаже" располагалось на втором этаже развлекательного центра "Грохот музыки". Весь первый этаж комплекса занимал огромный танцпол, звуковому оформлению которого центр и был обязан своим названием. Антон заплатил десятку и через тройной шлюз, систему детекторов оружия, взрывчатки и запрещенных видов наркотиков, а также строгий фейс-контроль прошел внутрь. Немного постоял, привыкая к полумраку и вспышкам разноцветных огней.

В разгар рабочего дня посетителей было немного — только у сцены в центре танцпола бились в экстазе с десяток то ли людей, то ли теней — и музыка гремела в полнакала. Даже у самых динамиков почти не сбивала с ног. Ритмы, конечно, из недорогих, но и не совсем дешевка. Все-таки не какая-нибудь открытая танцплощадка, где владельцы, экономя на авторских отчислениях, крутят какого-нибудь Моцарта или Чайковского. Тем не менее, то, что ездило по ушам днем, не шло ни в какое сравнение с тем, что грянет где-нибудь ближе к полуночи, особенно по субботам.

Эксклюзивная музыка, исполняемая только один вечер. Специально для "Грохота музыки" в одной из африканских сырьевых зон, точное местонахождение которой являлось строго охраняемой коммерческой тайной развлекательного центра, сотни дрессированных обезьян встречали восход солнца на восточном склоне горы Килиманджаро боем тамтамов. Единственный кристалл с записью доставляли в Петербургский конгломерат специальным авиарейсом, а далее — в броневике инкассаторов. Никто не мог услышать запись до начала шоу. Никто не услышит ее и после — в самом финале, уже под утро, кристалл торжественно уничтожался.

Впрочем, эта торжественность была скорее данью ценности материала, чем частью программы: к тому моменту на ногах обычно оставалось человек двадцать самых стойких. Да и они, оглушенные и опустошенные, обычно воспринимали сожжение кристалла с равнодушием зомби. А уж если программу вела Алиса, то к утру танцпол напоминал поле великой битвы сразу после ее завершения. Совершенно расторможенная девушка с волосами кислотно-зеленого цвета, по слухам, была из электов, но продюсеры центра вовремя разглядели самородок, отмыли, отчистили и встроили в приличный бизнес. Образования, впрочем, не дали, рассудив, что самобытность и талант могут стать той самой неординарной фишкой, на которую косяком пойдет клиент. Так оно и оказалось. Яркая и экспрессивная Алиса заводила зал с пол-оборота. Некоторые недоброжелатели, правда, поговаривали, что этому в определенной степени способствовал ее сценический костюм, состоящий только из фирменных наушников и большого — сантиметров пять в диаметре — серебряного кольца в пупке. Возможно и так. Главное ведь — это результат, и, если он достигнут, средства были выбраны правильно. И сотни людей, жаждущих выплеснуть накопленную за трудовую неделю энергию к прекрасным ножкам Алисы были явным тому доказательством. С другой стороны, само по себе обнаженное тело, даже столь восхитительных пропорций, в современную эпоху истинной свободы не являлось чем-то неординарным. Где-то даже наоборот. А вот талант плюс эксклюзив за приемлемую цену работал безотказно.