Тем не менее, мое безразличное поведение медленно, но верно приносило свои плоды. Джинни все же смогла понять вполне очевидные вещи. Постепенно ее активность начала сходить на нет.

В начале октября меня пригласил на беседу директор Дамблдор. Ну, вот, началось. Как бы не "спалиться".

— Вызывали?

— Заходи, мой мальчик! — Дамблдор, одетый в светло-серую мантию с цветочным орнаментом по вороту и манжетам, приветливо улыбался, сидя за своим столом. Слева от него располагалась клетка с фениксом.

В кабинете уютно. Множество полок с книгами, картины прежних директоров, различные безделушки, артефакты и вообще, странные и непонятные предметы. Все создавало спокойную и приятную атмосферу.

В центре всего этого великолепия располагался хозяин кабинета. Он всем своим видом изображал мудрость и глубокое понимание, как моих собственных проблем, так и полное осознания всех глобальных и мировых процессов.

Может я и предвзят в своей оценке, но так мне, по крайней мере, казалось, глядя на его лицо и манеру поведения.

Профессор, по канонической традиции, предложил мне чаю и сладостей. Я вежливо отказался и от первого, и от второго.

— Ну что, Гарри, обиделся на старика? — спросил Директор.

— Простите, сэр? — с самых первых минут я начал "гонять" простенькие мысли — как защита от легилеменции.

— На то, что я ограничил твои финансы.

— А, вы об этом... Да, не скрою, мне неприятно. И разве я в чем-то провинился? — я не стал скрывать обиды. Пусть дедушка "выворачивается". Если захочет.

— Понимаю тебя, — Дамблдор грустно улыбнулся. — Но и ты постарайся понять меня — все для твоего блага.

— Да? И в чем же оно заключается? — я особо не наглел, но и так просто сдаваться не собирался.

— Ох, Гарри, когда профессор Макгонаггал сообщила, что твои траты явно не соответствуют твоим потребностям, мне пришлось принять такое неприятное решение.

У меня в голове мелькало множество язвительных намеков, и неудобных ответов. Но пришлось помолчать. Я же вроде маленький мальчик, который к тому же, не умеет объективно мыслить и оценивать людей.

— Все мои траты, в основном, шли на учебу и все, что с ней связано, — я выкатил "пробный шар". — Да, можно было сэкономить, но в Хогвартсе я не один такой. Вон, на Слизерине полно тех, кто тратит гораздо больше.

— Мальчиков украшает скромность, — глубокомысленно заметил Директор.

Что ж, как взрослый, здесь я с ним согласен. И аргумент неплохой.

— Детские сейфы для того и служат, чтобы помогать детям. А количество денег в них определил не я, а покойные родители, — я поерзал в кресле.

— Да, в этом ты прав, — согласился Директор. — Но я твой опекун, и мне тревожно наблюдать за такими тратами. Тем более, ты ни с кем не советуешься. И сам принимаешь решения. Это похвально, но в таком возрасте так легко ошибиться...

— Но пока же не ошибался, — я добавил в голос просящих интонаций. Вообще, говоря откровенно, мне совсем не хотелось показывать свои карты. Я всеми силами старался произвести впечатление независимого, самостоятельного и обидчивого мальчика со сложным характером, которым, пусть и нелегко, но возможно манипулировать.

— Кто знает? — если это и намек, то я его не понял. Затем Директор произнес длинную речь, которая, по идее, должна убедить, что со временем я все пойму, и более того, одобрю сложившуюся ситуацию. Ведь всё обернется к моему благу. И когда я научусь правильно относиться к своим деньгам, мне все станет совершенно ясно. И вообще, на данном жизненном этапе лучше почаще советоваться с опекуном.

Ага, пой птичка, пой. Я не стал ничего возражать и спорить, так как ситуацию изменить не смогу. А на мой вопрос, когда этот запрет будет снят, Дамблдор ответил общими фразами о моей сознательности.

Потом начался серьезный разговор. Дамблдор резко переменил тему и совершенно неожиданно спросил, откуда я знаю русский язык. При этом, я в этом уверен, он попытался прочитать мои мысли.

Я принципиально не смотрел ему в глаза и не скрывал этого. Он же знает про мои занятия ментальной магией с Флитвиком, и в курсе, что я уже владею некоторыми приемами.

А желание скрыть собственные мысли объективно и объяснимо. Покажите такого мага или даже магла, который хочет, чтобы его мысли прочитали и узнали?

Так что я нисколько не скрывал, что не хочу, чтобы меня "читали". Опять-таки, пусть это работает на образ своевольного и непокорного ребенка.

В голове я почувствовал легкую щекотку, так, словно кто-то еле слышно проводит перышком. Но я был готов именно к такому развитию событий, и как мог, защищался.

Я сделал задумчивое лицо и поведал ту же историю, что раньше рассказывал Флитвику.

Конечно, я понимал, что иду по очень тонкому льду. И главный мой козырь в том, что меня всё еще недооценивают. И считают мальчишкой. Необычным, талантливым, но все же мальчишкой. И это пока спасает.

Впрочем, намекая на Волан-де-Морта, я не боялся открыть Америку. Ведь сам Дамблдор знает, что я крестраж. И все то, что я ему говорю, укладывается в его теорию. Более того, подтверждает её. И я сам пытался подтолкнуть его к таким выводам, что все дело в Темном Лорде, а не в том, что в теле Поттера находится совершенно другой, взрослый человек.

А феномен с русским языком объяснить достаточно легко. В окружении Лорда находились русские — Антонин Долохов и Игорь Каркаров. Значит и он, теоретически, мог выучить этот язык. А вот почему русский, а не, например, французский или какой другой язык, пусть Дамблдор сам ломает голову. Надеюсь, он спишет это на непонятный магический выверт.

Кстати, немного забавляет имя Долохова — Антонин. Сдаётся мне, он простой Антон. А это изменение сам себе приписал для красоты и создания некоего древнего ореола. Вообще-то, не будь и он и Каркаров Пожирателями, было бы перспективно познакомиться поближе именно с русскими магами, а через них выйти и на Россию. Ведь о своей Родине, ее магии и колдунах, я вообще ничего не знаю!

Наша увлекательная беседа с Директором продолжалась около часа. И если Дамблдор и узнал что-то важное и интересное, то вида не подал.

Я же понял одно. Дурить мозги Директору хоть и сложно, но можно. И он не рентген, который просвечивает насквозь и видит каждую мысль и мельчайшие детали.

С другой стороны, он явно не использует всей силы. Мне вообще кажется, что он малость самоуверен. И считает всех остальных значительно слабее себе. Вообще-то, так оно и есть, но такой факт расслабляет и одновременно ослабляет Дамблдора.

Вот и со мной он общался с этакой снисходительной ленцой, с еле ощутимым "барским" тоном. Возможно, мальчик по имени Поттер его и не замечал, но я временами улавливал эти снисходительные нотки.

И еще — думаю, он старается соответствовать образу светлого и доброго мага. И некоторые методы просто не может себе позволить.

Например, грубо "вскрыть" чужие мысли. Даже если потом можно применить Обливэйт.

Я тешил себя надеждой, что Дамблдору хватило того, что он смог увидеть в моих мыслях — ведь это прекрасно подтвердило всю его теорию и те факты, что он знал о Поттере, Темном Лорде и крестражах.

Но мне расслабляться нельзя ни в коем случае. Думать, что я здесь самый умный и хитрый опасно для здоровья. И занятия окклюменцией прекращать нельзя ни в коем случае. А кто ее мне преподает? Правильно, Флитвик. Так что вопрос с ученичеством для получения в будущем Мастера по боевой магии и дуэлингу откладываем на несколько месяцев. Сейчас важнее другое, а дальше посмотрим.

После беседы с Дамблдором некоторое время ничего особенного не происходило.

Всё шло спокойно.

Правда, временами просматривая Карту Мародеров, я обнаружил очень странную вещь. Драко и его помощники со Слизерина словно следили за Джинни Уизли и несколько раз пересекались с ней. И хотя эти встречи чаще всего были обставлены, как случайность, меня этот факт немного заинтересовал. Неужели Драко влюбился? Бред, конечно, но мне стало любопытно наблюдать за телодвижениями Гоха и его банды.

Глава VII

Как-то раз мы сидели за завтраком, когда к нашему столу неожиданно подошли Рон Уизли, Симус Финниган и Дин Томас.

Все трое выглядели воинственно.

— Эй, Малфой, есть разговор! — Уизли постарался говорить спокойно, но я видел, что он зол. Очень зол.

— Да? — Малфой ответил лениво, врастяжку и соизволил повернуться в их сторону.

— Какого Мерлина ты постоянно ошиваешься около моей сестры? — Рон насупился и сжал кулаки. — Что тебе от неё надо?

— Я? С чего ты взял? — Малфой постарался изобразить безразличие, но немного покраснел.

Хм-м. Любопытно.

— Ты мне тут не крути! — Рон чуть не закричал. — Она мне сама вчера вечером пожаловалась.

— Мы просто пару раз встретились в коридоре, — Драко перехватил мой удивленный взгляд. Еще бы мне не удивляться. С чего это он не нападает, а оправдывается? И вообще, позволяет так с собой разговаривать.

— Отвали, Уизли, — Драко немного пришел в себя.

— Отвалить? — Рыжего поддержал Симиус. — А кто на ее мантию прицепил следилку? Уж не ты ли?

— Следилку?

— Да, нам близнецы ее показали, — Рон дернулся, словно собираясь достать палочку.

— Откуда я могу знать, где она шляется? И где нацепляла этих следилок?

— Да ты... Да я...

— Так, тихо, ребятки, — я встал между ними. — Брэк!

К нам присоединилось несколько старшекурсников, староста и конфликт удалось погасить.

Гриффиндорцы вернулись за свой стол. Рон напоследок крикнул Малфою, чтобы он держался подальше от их семьи.

— Не хочешь ничего сказать?— спросил я Гоха уже в конце завтрака, когда он окончательно успокоился.

— Хочу, но не могу. Извини, Гарри. Пока не могу. Это не моя тайна.

— Ладно, проехали, — я хлопнул его по плечу. — Но если понадобится помощь — зови.

— Договорились, — улыбнулся Драко. Кажется, он был доволен, что так легко отделался, и я не стал на него наседать.

Я же до вечера обдумывал его странное поведение и реакцию Рона. А потом меня осенило. Ох, какой же я тугодум!

Все объясняется просто — Драко ищет следы дневника Реддла! Похоже, Малфои хватились пропажи и провели расследование. А на кого могло пасть подозрение? Правильно, на сумасшедшего эльфа. Вероятно, старшие Малфои сумели установить, что дневник оказался в сумке Джинни Уизли. Вот Малфой и крутится около нее, ища концы. А помогают ему в этом "вассалы" со Слизерина.

Ну ладно, пусть ищут... Я им пока ничего не скажу. Они же вот про Добби тоже не спешат карты раскрывать.

И ещё... Надо попросить Флитвика, пусть научит находить следилки. Заклинание полезное. Вдруг и на мне что-то висит?

А в ноябре произошло то, чего я никак не ожидал.

19 ноября, вечером, за два часа до ужина, Герми отправилась к профессору Макгонаггал заниматься трансфигурацией.

А на ужин, когда мы с Драко спрашивали друг друга, где наша подружка, за своим учительским столом поднялся профессор Дамблдор.

— Дорогие мои, — он широко раскрыл руки, словно собираясь обнять весь зал. — У нас произошло страшное событие. Ученица Когтерврана, Гермиона Грейнджер найдена окаменевшей в одном из коридоров. Сейчас она в больничном крыле, ей уже лучше.

Мы с Драко переглянулись. А потом выскочили из-за стола и побежали в больничное крыло.

К Герми нас не допустили. Мадам Помфри не позволила пройти в палату, сказав, что девочка все еще плохо себя чувствует. Собственно говоря, она не окаменела в полном смысле этого слова, так как окаменение оказалось не постоянным, а кратковременным. И сейчас она медленно "отходила". Но сейчас она хоть и чувствует себя плохо, но основная опасность позади.

Мы еще около часа проторчали под дверьми палаты. К нам присоединился весь второй курс Когтеврана, и еще много кто. Ребята обменивались мнениями, думали, что случилось, предлагали свою помощь, а я вообще ничего не мог понять.

Что начался неканон — понятно. Но кто это сделал? Василиск, скорее всего, отпадает. Да и не мог он по идее выбраться. Здесь нужен змееуст , а я вроде такой один в Хоге. Да и дневник вне игры...

А если не василиск, то кто? И с какой целью? И это случайность, или нет, что под заклинание попала наша подружка?

Так ничего не придумав, мы попросили мадам Помфри оставить у кровати Герми гостинцы — фрукты и шоколад, чтобы когда она очнется, то могла перекусить и немного взбодриться, зная, что друзья ее не забыли.

А потом пришлось возвращаться в гостиную.

В своей комнате мы с Драко, Горцем и Корнером пару часов никак не могли заснуть, обсуждая, что же это могло быть. До этого, через старшекурсников и Флитвика удалось выяснить следующее:

Герми действительно была на занятии у Макгонаггал. Занятие закончилось в шесть вечера. Другие ученики ушли. А Герми немного задержалась, и потом возвращалась в гостиную Когтеврана в одиночестве.

А дальше, в одном из коридоров, ее кто-то и подловил. И свидетелей происшествия нет. Ну, или они не хотят себя афишировать.

В общем, как не прискорбно так думать, но пока мы с Драко ничего поделать не могли. Надо ждать, когда очнется Герми, расспрашивать ее и уже тогда создавать полную картину происшествия.

На следующий день, после обеда, мы с Драко сразу направились в больничное крыло. Я по привычке из прошлой жизни взял пару мандаринов и сок — надо же больную подбодрить.

Серый, осенний свет заливал больничную палату. Множество кушеток и кроватей, с заправленным бельем, стояло рядами вдоль стен и ждало своих пациентов.

Пахло совсем не так, как в магловских больницах. Там запахи йода, антибиотиков, хлорки. Здесь же превалировали другие ароматы — зелий, трав и снадобий.

Герми — бледная, с заострившимися чертами лица, находилась во всей палате одна. Увидев нас, она начала шмыгать носом.

Мы присели около кровати с двух сторон, и я взял ее ладошку.

— Ну, как ты, Герми?

— Вроде хорошо, — она вздохнула, — мадам Помфри говорит, что самое опасное позади. Теперь буду выздоравливать. И это заклинание оказалось не чистым Окаменением, а его разновидностью, завязанным на оцепенении.

— А что с тобой случилось, что ты помнишь? — спросил Малфой.

— Я шла от профессора Макгонаггал по коридору. Уже стемнело. Потом завернула за угол на третьем этаже, там картина с двумя рыцарями на конях и дамой между ними, помните?

Я кивнул, место более-менее знакомое. Там "развилка" из двух коридоров, пересекающихся под прямым углом, да еще и лестница.

— Мне показалось, или я услышала, что как будто позади кто-то есть. Я уже хотела оглянуться, как вдруг поняла, что не могу этого сделать. Меня ударили сзади заклинанием, и я упала вперед. Всё... Больше не помню. Очнулась уже здесь.

— Да, не густо, — я вздохнул. — То, что ты ничего не видела, это ясно. А может что-то успела услышать, или запах какой почувствовать?

— Вроде нет, — Герми задумалась. — Кажется ничего такого...

— Это точно, Кэнди? — как-то мне не понравилось, как она ответила.