Доминика Грасс

Добравшись до "Приюта путника", Тау сменил на посту Арею. Было ещё не время меняться, но змея тактично смылась, не возражая. В доме на колёсах Закатный разжёг газовую конфорку, и вскоре мы вдвоём пили горячий чай с засахаренными фруктами. В принципе, этого должно хватить, чтобы забыть о простуде. Я надеюсь. Очень надеюсь. А чтобы подкрепить надежду чем-то более весомым, под язык отправилась заветная капелька из маленького флакончика. Временная, но ощутимая помощь моему иммунитету.

Грея свою остывшую душу у доменной печи с именем Тау Закатный, поняла, что сегодня не усну. Время тишины прошло.

Я никогда не была особо разговорчива, молчать неделю подряд не представляло проблемы. Если мама в какой-то мере социально зависима, то я, наоборот, социопатична. Мама обычно страдала от одиночества, а я им наслаждалась.

Но не сейчас. В общении тоже есть своя прелесть. Если в наличии собеседник, который тебе бесконечно интересен и близок по духу. И ничего не мешает. Тема для разговора при таком раскладе всегда найдётся. А уж если каждого интересует решительно всё, что касается жизни, души и личности другого... Ночи для разговора явно недостаточно.

Последняя мысль стала понятна, когда темнота сменилась рассветом. И когда я соизволила заметить, что вот-вот солнце взойдёт...

— Вот чёрт, — выразилась я с чувством. — Я совсем не дала тебе отдохнуть...

— А я и не устал, — пожал плечами марилиту. — И могу продержаться без отдыха ещё суток пять. — Многозначительно стукнул пальцами по своей кружке.

О? Уставившись в собственную кружку с большим подозрением, я так и не смогла вспомнить, когда именно вместо чая там появился кофе.

— Время ещё есть, — легко улыбнулась я. — Давай на рассвет посмотрим.

Мы поднялись на крышу. Полулёжа в кольцах хвоста моего змея, я смотрела на восток. Восход встречали в тишине.

— Куда ты дальше, Доминика? — спросил змей, когда диск солнца оторвался от горизонта. Как-то тоскливо это прозвучало.

Повернув голову, немного удивлённо посмотрела на него снизу вверх. Больше всего сейчас я хочу в город полузмей. И тебе это известно. Но я должна закончить учёбу. Получить отметку и зачёт, чтобы иметь возможность воплотить свои планы в жизнь. Я закончу раньше. Посетить могилу Раа — весомая причина, чтобы послать всех к чёртовой матери.

— Я же рассказывала тебе о практике...

— Ты рассказывала в общих чертах, — сказал марилиту. — А мне нужен подробный маршрут.

— Погоди минутку, — немного подумав, ответила я, и слезла вниз. Взяла свой планшет, забралась обратно и загрузила карту, на которой ещё полгода назад наметила свой путь. — Ну, смотри...

Тыкая точки на карте, я по возможности подробно расписывала, где, зачем и надолго ли буду появляться, и примерные дороги, по которым буду следовать. Где задержусь. Что планирую. Где меня ждут.

Собирать разбросанные вчера по комнате вещи я пошла до того, как проснулись старшие женщины и дети. А когда спустилась к завтраку, внутри уже поселилась пустота. Старая подруга, не покидающая меня надолго. Слегка съёжилась, отступая при виде детей Литу. Сжалась в крохотный комочек, когда я села рядом с Тау. Но беззвучно напомнила, что скоро снова вступит в свои права. Неотвратимо, как ночь после долгого дня.

В путь мы отправились через полчаса. Майра, как самая выспавшаяся, заняла обычное место Тау за рулём. Надо заметить, Закатный водил на порядок лучше, чем Майра и Ареа. Даже в местности, где асфальта никогда не видели.

Тау, убедившись, что дети ведут себя спокойно, забрался на свой наблюдательный пост — крышу фургона. Я, естественно, последовала за ним. Высплюсь как-нибудь потом. Пока что налью кофе себе и захвачу большую кружку для Тау. Закрывающиеся кружки-термосы очень выручали во время движения по не самой ровной дороге.

С благодарностью приняв напиток, змей привычно сменил положение, чтобы я могла улечься в кольца. Продолжил что-то изучать в экране своего универсального коммуникатора.

— Тау, что за груз вы везёте? — первой заговорила я, когда моего любимого напитка, отменного для этой местности, в кружке осталось меньше половины.

Он вздрогнул почти незаметно, но я это ощутила самыми кончиками пальцев, скорее даже угадала. Змей помолчал, раздумывая, спрятал свой КПК в карман длинной рубашки.

— Самый главный наш груз — это дети, — ответил Тау, заработав мой крайне удивлённый взгляд. — Они отправились с ученической группой на экскурсию два месяца назад. Их украли... хотели продать, как экзотическую игрушку... я надеюсь, ты понимаешь, зачем и какой именно игрушкой им предстояло стать.

О, я понимала! Ещё как понимала! Кулаки сжались с такой силой, что я чуть не сломала ручку кружки, которую держала. В нашем якобы цивилизованном обществе рабства официально не существует. Но это не мешает нелегальному бизнесу разных выродков. Дети и молодые женщины — самый ходовой товар.

— Я надеюсь, ты убил всех этих тварей! — прошипела я разъярённой коброй.

Наградив меня задумчивым взглядом, змей с сожалением отрицательно качнул головой.

— Их слишком много на меня одного. На зачистку был отправлен отряд храмовых воинов. Но из расставленной ловушки вырвался только я один.

Змей замолчал. Я ждала.

— Этих выродков грязи, — змей будто сплюнул распространённое среди марилиту ругательство, обозначавшее личность с напрочь отсутствующими моральными ценностями, — изначально не посчитали серьёзной угрозой. Моих братьев выродки убивать не стали — отравили нервнопаралитическим газом, но не добили, решили... как это правильно на ромейском называется? Перековка сознания или зомбирование? Когда под долгими пытками с использованием психотропов личность ломают и превращают в покорного раба. В общем, марилиту — дорогой товар. Живой марилиту — в сто раз дороже...

Он снова прервался, и я коснулась его руки, вложив в это касание всю свою поддержку и сострадание, которыми только обладала. Благодарный взгляд в ответ. Карминовая звезда потемнела до почти чёрного рубина. Даже янтарный цвет каймы напоминал теперь гречишный мёд.

— Четыре недели поисков, — тихо продолжил змей. — Неделю после плена братьев я следил, ждал, искал выход. Детей должны были перевозить. В это время меня отыскали Майра и Ареа. Ареа ведь мать Аери, ей невозможно запретить искать ребёнка... И я решился. За сутки до прихода второй группы. Смог перехватить обоих мелких, перебив большую часть сопровождения. Передал с рук на руки женщинам, и увёл погоню за собой, — мимолётная улыбка ясно показала, что ему, воину Матери Литу, это было даже весело. — Ну а пока большая часть боеспособных ублюдков гонялась за мной, вторая группа без особых усилий вытащила пленных воинов. Только домой мы разными дорогами возвращаемся.

Н-да... я знала, что они не так просты, как хотят показаться, но чтоб настолько... А ведь Тау только что продемонстрировал мне высшую степень доверия. Взаимного доверия...

— Мой маршрут выбран не просто так, — негромко проговорила я. Встретила заинтересованный взгляд. — Я ищу следы своего отца. Я должна знать, как он умер.

Тициановый кивнул, принимая откровенность за откровенность. Верно понял мой ответ и тон. Никто ничего не узнает от меня, никому не скажет он. Улыбнувшись, добавила:

— Сдаётся мне, контрабанды нелегальной в списке грузов тоже хватает?

— Из нелегала — только оружие, — легко признался змей.

О, я даже подозреваю, откуда и для чего стырено это оружие. И одобряю. Любого вида и любого пола выродки грязи должны поскорее вернуться обратно в грязь. В гробах.

В Зурин мы прибыли во второй половине дня.

Змеи решили переночевать в городке, а на утро отправляться в свои владения. Аери некоторое время после внушения Майры и Тау честно пытался "не отсвечивать". Но темперамент не позволил долго изображать из себя спокойного удава и змеёныш снова замельтешил в округе бешеной колибри. Комнаты для отдыха мы снова сняли рядышком, в тихой гостинице ближе к окраине. Одной из двух на весь маленький городок.

Управляющей здесь была пожилая серая марилиту по имени Реса. Она вспомнила и узнала меня, хотя последний раз я была здесь с папой и Раа семь лет назад. Под присмотром этой женщины можно перестать беспокоиться за детей. Я давно знаю, что удачно расположенная в тихом окраинном районе гостиница "Данайды", что-то вроде негласной перевалочной базы для марилиту. И не только для них.

Сегодня до вечера я должна отметиться в конторе, которая взяла меня на практику. Тихо смыться у меня не получилось. Тау, убедившись, что дети в безопасности, направился за мной. И отговорки вроде того, что я давно взрослая и могу сама всюду дойти, он пропускал мимо ушей, сразу начиная страдать избирательной глухотой.

Трёхэтажное здание песочного цвета, располагавшееся ближе к центру городка, за прошедшие годы ничуть не изменилось. Всё так же походило на дорого отделанные бараки или перестроенную казарму.

В это время года здесь должно хватать разных практикантов и помимо меня, но когда мы вошли, в холле оказалось на удивление пусто. Почесав в затылке, я попыталась припомнить, куда дальше. Некоторые мелкие детали, вроде расположения кабинета начальства, со временем куда-то выветриваются из памяти. Особенно если раньше эти сведения не представляли собой никакой важности.

Так... вроде бы мне на второй этаж. А потом направо и до конца коридора...

— О, не ошиблась, — кивнула я своей памяти, оказавшись перед обшарпанной деревянной дверью со следами очень давней покраски и табличкой "Директор". — Ты со мной или здесь подождёшь? — спросила я, повернувшись к Тау.

— С тобой, — произнёс змей как нечто само собой разумеющееся.

Кивнув, я достала из набедренной лёгкой сумки свои документы, пару раз для приличия стукнула кулаком в дверь, и вошла, не дожидаясь ответа.

— Добрый день, — поздоровалась я, подойдя к директорскому столу и плюхнув на него свои документы. — А я к вам на практику.

Только после этого я с любопытством рассмотрела мужчину, начальственное кресло занимавшего. Человек лет шестидесяти, полностью седые, редкие волосы. Бронзовая, как от долгого и прочного загара кожа, явно метис. Часто в таких случаях ромеец отец, а мать залийка. Не толстый, но уже набравший "пивной животик". Хоть пока он сидит в своём кожаном кресле, наверняка не скажешь, но роста явно ниже среднего для ромейцев, обычного для невысоких залийцев. Коротковатая шея, слишком узкий подбородок, тонкогубый рот, широкие крылья ноздрей, но тонкая переносица, прищуренные светло-голубые глаза.

А ведь я его знаю. Смутно, но помню. Семь лет назад этот мужик был то ли замом, то ли секретарём. Точно не припомню. Папа ещё нелестно о нём отзывался.

Пока я рассматривала его, он изучал меня и Тау. И как-то довольно неприязненно рассматривал.

Наглеть, так до предела. Самый безопасный способ при такой линии поведения, это выглядеть не взрослой, а подростком. Полностью уверенным в своей безнаказанности, простодушным, но бесцеремонным ребёнком. Ни разу в жизни мне не дали на вид больше пятнадцати лет, а психотип у меня и так по большому счёту подростковый. Поэтому я присела на краешек стола и поинтересовалась, выжидательно уставившись на "секретаря":

— А где Сергей Алексеич?

Так звали директора в те времена, когда сюда папа со мной наведывался. Добродушного, плотного старика, постоянно пытавшегося сунуть в руки что-нибудь вкусненькое "этому тощему ребёнку, которого совсем не кормят". Изящная я была, а не тощая. Но от вкусняшек никогда не отказывалась.

— На пенсии, — желчно отозвался новый начальник, и наконец-то взял в руки мои документы.

— Жаль, — скисла я. — Такой бодрый был старикан... Я вас помню, вы были замом... — так и не припомнив как звать этого мужика, я осторожно скосила взгляд на отвёрнутую от посетителей табличку, прочла имя в отражении полированной поверхности стола. — Вас можно поздравить с повышением, Гораций Георгиевич?

Не обратив внимания на мой трёп, он пролистал бумаги.

— Так к нам прибыла дочка Грасса... Преемственность поколений, стало быть... А это кто? — и мужик уставился на змея.

— Телохранитель, — лаконично ответил марилиту. Скрестил руки на груди, сделав каменное выражение лица и всем видом показывая, что с места не двинется, если пытаться его выпроводить за дверь.

— Ну да, ну да, вся ваша семейка связана со змеями... Преемственность во всей красе... — пробубнил мужик, что-то сверив в своём компе с моими документами. — А разрешение на оружие у вас, юная леди, имеется?

— Разумеется, — пожала плечами я, припомнив, не забыла ли положить липовое разрешение в папку. — Посмотрите среди бумаг.

Резко повернул ко мне голову, прищурился как-то особенно раздражённо. Наткнулся на мой детский наивный взгляд и растерял часть своего запала. Да, я кое-чему от мамы научилась. Так, по мелочи.

— Вы опоздали к прибытию на две недели, госпожа Грасс.

Чего-о? Мужик, да ты в своём уме? Пока я хлопала глазами, пытаясь подобрать достойный ответ на столь абсурдное обвинение, Тау беззвучно проявился рядом, огромным атлантом нависнув над столом и человеком. Холод в голосе примораживал к месту каждым словом:

— Декан госпожи Грасс должен был отправить вам сообщение о её позднем приезде. Если сообщение не пришло и вина господина декана будет доказана, его ждут неприятности. Если же сообщение было отправлено, но не получено вашей организацией в силу чьей-то безграмотности или невнимательности — неприятности будут уже у вас...

Исключительно правильный тон и линия поведения! Я же всё это ему вчера рассказывала, в том числе мелочи, вроде того, что еду позже основной толпы. А он запомнил и преподнёс в нужном ракурсе.

Директор постарался не втягивать голову в плечи, посмотрел в монитор, поискал что-то в ящике стола.

— Да, действительно. Короткая записулька о вашем опоздании имела место быть... — всё тем же надменным тоном проговорил начальник базы. — И тем не менее, вы явились на день позже, чем должны были, даже учитывая задержку. Ваши... коллеги все явились ещё вчера, — слово "коллеги" в его устах звучало почти как "тараканы".

— Я звонила и оставляла вашему секретарю сообщение, что прибуду на день позже, в связи с транспортными трудностями, — поморщившись, ответила я. — Мне так же известно, что на сбор даются не сутки, а три дня. И отправление к местам практики произойдёт только завтра утром. И ваша личная неприязнь к моему отцу не касается меня, Гораций Георгиевич. Отыгрываться на живых детях за мертвеца-родителя — не самое благородное дело.

Поняв, что не смог подловить, директор, проигнорировав мои последние слова, одним только выражением лица обругал меня с головы до ног, кивнул и показательно вежливо процедил:

— Вы желаете до отъезда занять одну из студенческих комнат, госпожа Грасс?

— Благодарю, но не стоит беспокоиться. Баржа отходить в семь утра?

— В семь тридцать, — поправил директор, перебирая заново мою папку. Вынул нужную бумагу, убрал к себе в стол, достал другую, шлёпнул печать, расписался не глядя, положил сверху присланную из Университета мою корочку практикующегося специалиста, протянул весь ворох мне. — Ваши документы и сопроводительное письмо.