Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

Еще немного сзади, короткими перебежками от калитки к калитке, перемещались Литтл-Уингингские кумушки, и вся эта процессия (которая, без сомнения, останется в памяти обитателей городка на долгие, долгие годы) медленно, но неотвратимо смещалась к дому мистера и миссис Дурсль.

Гарри немного потряхивало, все же он участвовал в настоящей, как говорила миссис Кейн, операции в первый раз, но здоровенный седой полицейский умудрился погладить большим пальцем его ухо, не ослабляя хватки. Гарри стало поспокойнее. Тем более, что миссис Бересфорд и мисс Стрит временами улыбались ему из толпы сплетниц.

Когда они приблизились к дому Дурслей, в окне на втором этаже мелькнула круглая физиономия Дадли, и Гарри даже сквозь окна услышал его поросячий визг. Спустя несколько секунд из дверей дома выскочила тетя Петунья, с ужасом уставившись на удерживаемого главным полицейским городка племянника.

— Что случилось, мистер МакФергюссон? Неужели Гарри…

Странно, но к ужасу миссис Дурсль примешивалось не беспокойство — пусть даже не за племянника, а за свою репутацию — а нотки торжества. «Впрочем, ничего странного, — запоздало подумал шотландец, — Визит племянника в сопровождении полиции только подтвердит ее же сплетни о мальчугане».

— Здравствуйте, Петунья, — миссис Кейн выступила вперед, — Мне неприятно говорить об этом, но Ваш племянник…

— Что он натворил?! — тетя уже почти визжала, при этом нотки торжества в ее голосе уже полностью вытеснили ужас, она уже явно предвкушала и наказание для мальчика, и долгие жалобы и сетования своим приятельницам, и их пусть и лицемерное, но сочувствие. Однако миссис Кейн сохраняла невозмутимость:

— К сожалению, он разбил в моем доме окно. И уничтожил стоящую на подоконнике китайскую вазу.

— Как?! — это проорал уже совершенно багровый дядя Вернон, появившийся из дверей вслед за тетей. Вот у того ни капли торжества не было — видимо, та позапрошлогодняя хэллоуинская история с разносом дома была все еще слишком памятна для него и его кошелька. Не будь рядом с Гарри мистера МакФергюссона, тут-то Гарри и настал бы скорый и бесславный конец.

— Камнем, мистер Дурсль. Он подобрал лежащий на дороге камень и бросил его прямо в мое окно!

При этих словах на лицах Вернона и Петуньи проступило некоторое облегчение. Камнем в окно — это было плохо, но нормально.

— Зачем Вы это сделали, мистер Поттер? — вступил в разговор суперинтендант. — По-моему, раньше Вы не были замечены в таких шалостях.

Самовнушение — великая сила. И Вернон, и Петунья Дурсль уставились на МакФергюссона с таким недоумением, словно он только что наградил Джека Потрошителя Орденом Британской Империи. Как это не был замечен?!

— Да всем известно… — Петунья не закончила фразу, поскольку МакФергюссон взглядом прервал очередную ее тираду:

— Извините, миссис Дурсль, я должен расспросить непосредственного участника этого прискорбного события, — глубоко внутри себя суперинтендант негодовал, любая нормальная тетка постаралась бы выгородить пусть даже и не очень любимого племянника, а не топить его, ну да он никогда не питал иллюзий относительно этой семейки. — Итак, в документах полицейского управления случаев хулиганских действий с Вашей стороны ранее не зафиксировано. Почему же Вы разбили камнем окно миссис Кейн?

— Я… Я хотел прогнать сову.

— Сову? — мистер Дурсль вытаращил глаза и столкнулся со столь же удивленным взглядом мистера МакФергюссона.

— Чем же Вам не угодила сова, мистер Поттер? — МакФергюссон попытался вложить в слово «сова» максимум презрения к пернатым. Впрочем, памятуя восемьдесят первый и Джима Бейкера, это было нетрудно.

— Они… Они странные. Я хотел прогнать ту, что сидела на столбике около дома миссис Кейн, но не попал, — мистер Дурсль с удивлением заметил, что они с мистером МакФергюссоном кивнули с совершенно одинаковым одобрением.

Впрочем, мистер Дурсль испытывал должный пиетет к полиции Ее Величества, тем более, что начальник полицейского участка, судя по всему, тоже чувствует неприязнь к этим птицам. Ну, а то, что ненормальный племянник хоть на что-то реагирует так, как полагается добропорядочному жителю Литтл-Уингинга, понизило градус его справедливого негодования. Проклятые птицы! Да, мелкий засранец вляпался в неприятности, но слава богу, это были хотя бы совершенно нормальные неприятности.

— Итак, мистер Поттер, у Вас не было намерения причинить вред имуществу миссис Кейн?

— Не было, сэр. Извините.

— Извиняться Вам придется перед пострадавшей. Миссис Кейн, Вы подтверждаете слова мистера Поттера?

— Подтверждаю, офицер. На столбике действительно сидела самая настоящая сова. Не могу представить, что она забыла в городе днем.

Возможно, вопрос о том, что могла делать сова днем посреди городка могла бы внести ясность мисс Фигг, но мисс Фигг (на всякий случай, уж очень близко она, с точки зрения полицейского, стояла к некоторым странностям вроде тех же сов) как раз сейчас сидела в участке и составляла заявление о пропаже одного из своих драгоценных котов. Каковой кот, совершенно случайно, вот уже третьи сутки подряд ежедневно лакомился свежей печенкой в клетке на чердаке того же самого здания и не изъявлял никакого желания столь гостеприимный чердак покидать.

— Ну что ж, я не вижу никаких причин вмешиваться в это дело и тем более оформлять какие-то бумаги. Если, разумеется, обе стороны договорятся о возмещении ущерба имуществу миссис Кейн. Есть возражения?

Возражений не было. Миссис Кейн тетя Петунья провела в гостиную, а Гарри был торжественно посажен дядей Верноном под арест в чулан (причем при водворении внутренности чулана загораживала, во избежание слухов, могучая дядина спина, ведь чулан в качестве места наказания вполне соответствет правилам хорошего тона, а вот в качестве постоянного места жительства, пусть даже и малолетнего хулигана — уже не вполне). На этот раз Гарри достал книжку «Пятнадцатилетний капитан» какого-то француза с очень похожей на дядино имя фамилией Верн, но, в отличие от дяди, этот француз совершенно не был нудным и Гарри увлекся. Разговор на кухне проходил спокойно — обычно крикливые дядя и тетя не орали, а, пожалуй, подлизывались к спокойной и деловой миссис Кейн. Мальчик едва успел спрятать книжку, как только щелкнул замок.

— Вот что, парень, — дядя Вернон был намного менее зол, чем ожидал Гарри, черт, да он даже казался довольным! — Если ты думаешь, что мы обязаны оплачивать еще и твои хулиганства, то ты жестоко ошибаешься. Отрабатывать ущерб тебе предстоит самому. Сейчас ты пойдешь с миссис Кейн и будешь работать у нее три раза в неделю до тех пор, пока полностью не рассчитаешься за стекло и вазу. А чтобы не страдала твоя тетя, которой ты в это время помогать не сможешь, ты будешь получать половину денег, которые принято платить помощникам по дому и приносить ей. Вторая половина пойдет в возмещение ущерба. Ты все понял?

— Да, дядя.

— Отлично. Выметайся. Начинай отрабатывать прямо сейчас: леди нужна твоя помощь в покупках. И если миссис Кейн на тебя хоть раз пожалуется…

Ххах! Разумеется, она пожалуется. Но не сразу и только для того, чтоб никто не подумал, что они подстроили всю эту историю с несуществующей совой (а также вполне реальными окном, камнем и вазой) специально.

Шагая за миссис Кейн и толкая перед собой доверху загруженную тележку с продуктами (да, пожалуй, пожилой леди дотолкать все это от дверей супермаркета до стоянки машин было бы и вправду трудновато), Гарри думал, что мистер МакФергюссон, наверное, тоже не совсем обычный человек, как сам Гарри или мисс Стрит. Ведь он ясно ответил на вопрос Гарри: «Спинным мозгом чую, с этими совами что-то не так, и значит, Вернон скорее всего так же думает. Эти твари наверняка попадались ему на глаза, так же как и мне, в моменты странностей. Так что то, что ты якобы кидал камень в сову, немного его остудит». Почему он назвал попный мозг спинным? Ну, наверное, полицейским просто не положено произносить слово «попа».

* * *

Работать по дому у миссис Кейн было намного приятнее, чем у тети. Во-первых, миссис Кейн поручала Гарри только действительно нужные дела. Тетя Петунья все время пыталась почистить чистое и перемыть мытое, а миссис Кейн фыркнула и объяснила, что это из-за отсутствия более интересных занятий. Нет, ее дом был чистым и аккуратным, но он был живым, а не стерильным, наподобие кабинета школьной медсестры. И Гарри это нравилось.

Во-вторых, она никогда не висела над душой, контролируя каждую мелочь, а со второй недели вообще отпускала Гарри в лавку бакалейщика совершенно одного, давая ему деньги. Поначалу Гарри боялся, ведь иногда приходилось иметь дело с огромными суммами, в двадцать и даже пятьдесят фунтов одной бумажкой. Но продавец в лавке оказался вполне доброжелательным, и Гарри успешно научился приносить сдачу. Один раз пришлось ехать на автобусе в соседний городок, надо было отвезти саженцы приятельнице миссис Кейн. И Гарри с этим тоже успешно справился. А когда не справлялся — миссис Кейн объясняла ему, в чем он неправ, и как сделать так, чтобы исправить ошибку.

Впрочем, ошибался он редко, потому что мыть полы и посуду, ухаживать за цветами и живой изгородью, и даже готовить Гарри умел и так. Правда, умел он готовить только совсем простые блюда, вроде тостов или яичницы, но миссис Кейн обучила его и кое-чему посложнее, вроде французского лукового супа, пудинга или спагетти с морепродуктами.

Работа занимала часа по два в день, три дня в неделю, и после первой недели Гарри принес тете шесть фунтов. Деньги тетя немедленно отобрала с недовольным выражением лошадиного лица (возможно, она мечтала о миллионах?), но на ужин все же положила Гарри дополнительно маленький кусочек курицы.

Еще шесть фунтов — другую половину заработанного — миссис Кейн отдала самому Гарри. Тот удивился и попытался деньги вернуть — ведь надо было, как говорил мистер МакФергюссон, возместить ущерб.

— Мистер Поттер, — миссис Кейн, из тех же самых соображений безопасности теперь вела себя с мальчиком более официально даже не на людях, — бросая камень в окно, Вы следовали моим указаниям. Поэтому на самом деле никакой вины на Вас нет и возмещать ущерб на самом деле не нужно. Ответственность лежит на мне, и это мое собственное имущество. Так что Вы мне ничего не должны.

— Но Вы же сказали сделать это ради меня?

— Не только. Во-первых, мне тоже интересно общаться с Вами.

— Правда?

— Правда. Я, знаете ли, одинока, а подруги не так уж часто заходили ко мне даже до всей этой истории. А человеку обязательно надо с кем-то общаться, чтобы оставаться человеком. Во-вторых, Вы мне действительно помогаете, и эта помощь сильно облегчает мне жизнь, так что я тоже в выигрыше. И если для того, чтобы получить помощника, которому я доверяю, и одновременно интересного собеседника, надо было разбить окно и вазу, то это небольшая цена.

— Но я слышал, что китайские вазы очень, очень дорогие.

— Старые китайские вазы, мистер Поттер. Старые. Вот они-то действительно настоящие произведения искусства, и в колониальные времена предприимчивые джентльмены, не щадя своих сил несшие в Китай бремя цивилизации, — тут миссис Кейн саркастически усмехнулась, — привезли в Англию достаточное количество таких диковин для того, чтобы такая ваза в семье стала признаком респектабельности и достатка. Я, конечно, не стала бы уничтожать одну из таких редкостей ради нашей маленькой операции. Но сейчас китайцы производят очень много грубых дешевых поделок, в том числе и ваз, имитирующих такие редкости. Одну из них Вы, мистер Поттер, и поразили своей недрогнувшей рукой. Кстати. Как Вы думаете, почему я специально купила именно китайскую вазу?

— Наверное, чтобы не врать тете и полицейским?

— О, Вы делаете успехи, молодой человек. Действительно, если есть возможность говорить правду, врать не стоит. Хотя бы для того, чтобы не запутаться. Лучше умалчивать о некоторых деталях, как в этом случае. И люди сами с огромным удовольствием обманут себя. Кстати, это тоже манипулятивный прием, если Вам интересно: говорить правду, но не всю, а только ту часть, которую выгодно сказать в настоящий момент. Кстати, Вернон и Петунья так боялись узнать стоимость этой вазы — ведь они сами убедили себя в том, что она была очень дорогой — что теперь Вы можете бывать у меня как минимум до следующего лета. Они будут уверены, что Вы все еще гасите долг. А поскольку тетя будет получать от Вас деньги каждую неделю, да к тому же и будет видеть Вас значительно реже — извините, но Ваше присутствие в доме тревожит ее, — Гарри кивнул, он уже привык к таким вот семейным отношениям, правда, он сказал бы не «тревожит», а «бесит», — то она вряд ли даже будет интересоваться, когда Вы полностью расплатитесь из опасения услышать что-то вроде «на следующей неделе».

Вообще, манипуляция была одной из их любимых тем для разговоров после того, как Гарри заканчивал работу. Они подробно разобрали запись разговора миссис Кейн с тетей Петуньей (миссис Кейн, оказывается, держала в сумочке включенный диктофон, это было, конечно, незаконно, но никто не сообирался никому говорить об этом — ни тете Петунье, ни властям). Пожилая леди даже показала Гарри несколько стоящих на полке книг, написанных, как показалось Гарри, итальянцами, потому что их фамилии заканчивались на «и» — Карнеги, Чиалдини и еще кто-то. Однако миссис Кейн сказала, что это американцы и именно они наипервейшие в искусстве манипуляции, потому что они мастера рекламы. Или наоборот — они мастера рекламы потому, что превратили манипуляцию в науку.

Для примера миссис Кейн включила телевизор, и они разобрали несколько рекламных роликов. Гарри попробовал читать эти книги, они оказались сложными, но не очень. Но миссис Кейн попросила Гарри, во-первых, уделять им не больше получаса в день, а потом переключаться на отобранные ей детские книжки. Потому что жизнь состоит не только из манипуляций, а специально написанные для детей истории показывают ее более многогранно. Хорошие истории, разумеется. Ну и, во-вторых, эти взрослые книги нельзя было брать в дом дяди и тети — просто «Белый Клык» американца с английской фамилией Лондон или «Оливер Твист» Диккенса были вполне нормальны для возраста Гарри, а вот слишком умные книжки тоже могли быть сочтены странными или, скорее, ненормальными.

Еще у миссис Кейн («Совершенно случайно!» — сказала она с улыбкой, и Гарри задумался о таких вот «случайностях», не в данном случае, тут-то все было ясно, а вообще) оказался полный комплект учебников за всю начальную школу, и минимум по часу в день они проходили материал за прошлые годы. Следующим летом Гарри надо было сдавать экзамены, и лучше чтобы его оценки были высокими. Гарри рассказал, что тетя наказывала его, если он получал лучшие оценки, чем ее обожаемый Дадликинс, но миссис Кейн подмигнула Гарри и сказала, что за оставшееся до школы время он вполне в состоянии придумать что-то, что поможет избежать таких проблем. И Гарри придумал — он вспомнил одну из поговорок мисс Деллы: «Умеешь считать до десяти — остановись на восьми», и решил, что до самых экзаменов будет специально делать несколько ошибок в каждой письменной работе и давать специально неполные или тоже частично-ошибочные ответы. Миссис Кейн одобрила план, и сказала, что если Гарри удастся воплотить его в жизнь, то в восемнадцать он вполне может попытаться поступить на Секретную Службу Ее Величества.