Ярл

— А что делать с оружием, у которого рукоять из золота или серебра, с каменьями драгоценными или из дорогой стали вроде гномского железного войлока или рубиновой стали, зеленой и чёрной бронзы? Или с чарами, которое стоит как боевая ладья? А что с диковинками делать. Ну, если такие найдутся?

— Это не оружие, а ценности! — тут же воскликнул Хмег.

— Если есть клинок, которым можно проткнуть чужую шкуру и этот клинок хороший, точно не согнётся в дугу во время удара, то это оружие и оно твоё, Торус. Про рубиновую сталь и драгоценную бронзу то же самое, — ответил я. — Хмег, успокойся. Сам же попросил себе должность.

— Но ведь за некоторые клинки можно весь этот замок купить со всеми слугами, — пробурчал кровник. — Ими никто не машет в бою, они лежат в сокровищнице и только там.

— Неужели ты думаешь, что тут отыщется даже обычный кинжал с рукояткой из серебра или слоновьей кости? Про магическое оружие я и вовсе молчу.

Тот в ответ вздохнул и воздержался от ответа, понимая, что я прав и таких ценных вещей в крепости нам не найти. Ну, или при огромном и невероятном везении.

— Так что по диковинкам? — повторил свой вопрос Торус.

— А по ним я сам буду решать, куда что.

Обустраивался в крепости я надолго и потому качественно. Даже если придёться потом срываться с места, то часть скарба можно и бросить, как бы жалко не было. Но зато лучше встречать врага, буде тот появится под стенами в этот месяц, на который мы застряли здесь, во всеоружии и подготовленными, чем столкнуться с ним, следуя принципу "тяп-ляп, всё равно же бросать".

Глава 6

Через три дня после раздачи чинов я собрал свой первый совет.

— Давир, первым ты докладываешь общую обстановку в крепости, — приказал я мужику. — Слушаю тебя.

— Дак это... два раненых Единому души отдали, зато остальные начали, стало быть, поправляться, лекарки пообещали, что больше смертей не станется, ежели продолжать обиходить их по прежнему. Ворота начали ладить и ров перед ним очищать, ямы волчьи роем. Запустили кузницу, но работает там подмастерье кузнеца, толком сам не знающий, что делать, но хоть подправить топоры способен да пилы. Двух тёлок задрали кошки какие-то, выходить не удалось и пришлось на мясо зарезать...

Я посмотрел на старшего охотника:

— Шол, что за кошки?

— Как маленькие рыси, только цветом серые, словно, пеплом присыпанные. Крупные звери им не по зубам, а вот человека там, козу или телёнка порвать могут стаей. Ту стаю, которая набедокурила с нашим стадом, мы уже выследили и прикончили вместе с котятами. Шкуры у них хорошие, зимой плащ этим мехом подбить — жарко, как у печки будет. Жаль, что весенняя шкурка была, только-только линька закончилась.

— Продолжай Давир.

— Ну-у, так часть домов привели в порядок на площади перед храмом и замком, туда по нескольку семей вселилось. Поля чистим и как умеем пашем, на дням сеять станем, а то посевной материал эдак перележит ещё, никуда не годным станем. Останемся мы тут до осени или нет, но хранить семена опасно уже, только зазря испортим, условий-то никаких нет, а местные погреба все плесенью и грибами заросли. Вот ещё бы священника нам, чтобы службы проводил в храме, народ хочет...

— Нет у нас священника, или сам не знаешь? Пусть молятся, как знают и умеют, Единый простит вас, ведь вера у каждого в сердце и душе, искреннюю молитву он и без проводников своей воли услышит. Ещё что-то есть?

— Дак, основное сказал, там мелочи остались, но их много, — развёл руками собеседник.

— С мелочами сам разбирайся, на это ты и поставлен, — отмахнулся я. — Шон, у тебя что есть интересное, кроме стаи кошек?

— Крупной дичи в окрестностях мало, видать, те уроды тёмные всех разогнали, но зато нашли несколько полян с кроликами. Нор там — сотни! Всю траву и кустарник на пять сотен шагов вокруг полян сгрызли. За раз по полсотни зверьков добываем, и их количество не убывает. Но опасные они, набрасываются, если сбиваются в кучу в пару дюжин. Когти и зубы толстую кожу сапог легко рвут, у меня уже пара женщин покалеченный в лазарете лежит.

— Серьёзно покалечены? — нахмурился я. Чёрт, мне ещё калек не хватает в отряде, и так раненых половина активной части населения крепости лежит, прикованными к койкам.

— Да не, — махнул рукой охотник, — не страшно. Жилы не порваны, а мясо срастётся быстро, через недельку уже встанут, хотя на охоту брать начну дней через пятнадцать, а иначе только обузой со своей хромотой станут. Мне бы за них парочку мальчишек взять, я уже и присмотрел себе нужных.

— Знаю я. Каких ты присмотрел, — сердито произнёс Юнг. — Не отдам! Ярл, он у меня лучших наблюдателей и гонцов хочет забрать, они у меня только всё видят, так ещё и науку воинскую постигают.

— Воинов не трогать, Шол, — сообщил я. — Выбирай из кого другого или обходись оставшимися силами, ведь видишь же, что народу у нас нет свободного.

— Эх, — тяжело вздохнул охотник, — да и так обхожусь, господин. Да только тяжело же детям да бабам, одним рожать, вторым расти нужно, а не рваться под неподъёмной ношей.

— Зато живы будут. Что ещё по охоте?

— Есть озеро большое почти в дне пути от крепости, пешему часов пять идти налегке до него. Рыба и водные зверьки там водятся в изобилии, бобров видел размеров с барана, но караулить надо, а это опасно, ведь по темноте идти придётся назад.

— Тогда не стоит рисковать. Кроликов хватает?

— Хватает, господин, даже запасы делаем понемногу.

— Елах, что там с припасами? — обратился я к хозяйственнику, бодрому старичку с чуть заметным горбом, с большой плешью, обрамлённой седыми волосами, с живым ясным взглядом ярко-синих глаз.

— Коренья в основном, чуток мяса вяленого да копчёного, — начал бодро он докладывать. — Вот соли мало совсем, господин. Полмешка осталось, на неделю этого только и хватит. А без соли мяса не заготовить впрок никак, — и развёл руками. — Птица наша гнездиться начала, нужно яйца отбирать на приплод, а то всё на кухню уходят. Стало подъело траву под стенами, нужно бы подальше отвести. А так-то всё у меня.

— Манса, ты что скажешь?

Манса, это наша главная повариха сухонькая, прямо под стать хозяйственнику, отвечающая за общий котёл.

— А нечего сказать, господин. А то сами не видите, что почитай одну траву и жуём. Вам кусочки мясные побольше даём, а себе сплошь требуху да мослы...

— Манса! — хлопнул ладонью по столу Давир. — А ну цыц! Растрещалась тут своим языком! Господин на то и господин, чтобы был сыт и мог думы решать, а не мечтать о тарелке гуляша!

— Да я же не в упрёк! — всплеснула бабулька ладошками. — Ой, простите меня, ваша милость, ляпнула не подумав.

— Разберёмся с продуктами, дай время обжиться, — ответил я. — Сейчас дай ответ по существу: хватает людям еды, как со здоровьем после этого, животами не страдают?

— Да я что — плохо готовлю, чтобы животами люди маялись?! Что ж вы такое говорите, ваша милость!

— Манса!!! — рыкнул бургомистр.

— Хватает еды, хватает, — скороговоркой произнесла та, бросив сердитый взгляд в сторону Давира. — С жиру не бесятся, конеш, но и слюной голодной не истекают. Кто землю копает да дрова таскает, тот поболее пайку имеет, раненым опять же отдельно варим на густом бульоне, деткам навара хоть и меньше достаётся, но тоже не болтушка водяная ещё и молочком балуем с яичками куриными, а разные проходимцы и за стенами нажрутся! — и бросила опять сердитый взгляд в сторону, только на этот раз его удостоился его Шол.

— Так вот почему мои люди подгоревшими остатками питаются! Твоих рук дело, карга ты старая! — ахнул поражённый Шол и немного привстал с лавки. — Да я тебе остатки волос выдергаю сейчас, на возраст не посмотрю. Значит, мы жизнями рискуем, что бы ты у котла брюхо наедала, а ты нам свинские помои в миску?!

Если и хотел он напугать бабку, то сильно ошибся, скорее, только повод той дал ещё сильнее невзлюбить охотника. После его слов она вскочила со своего места и выдернула из-за пояса бронзовый черпак на дубовой толстой ручке, с которым никогда не расставалась с момента назначения на должность.

— Ах ты, охальник! На старую женщину решил руку поднять? — закричала Манса и рванула в обход стола к обомлевшему от её прыти Шолу, потрясая половником. — Вот я сама тебе сейчас волосёнки пообрываю!

— Стой, Манса! Стой! — остановил я окриком разбушевавшуюся повариху. — Шол, вернись на место.

Когда в зале наступила тишина, я как мог доходчивее и достаточно корректно пояснил, что больше таких цирковых выступлений не потерплю.

— Теперь по проблемам. Манса, охотников голодом не морить, половина всех продуктов приносит отряд Шола, и если он начнёт сам себе кошеварить в лесах, то в котле ещё меньше станет мяса, это ясно?

— Ясно, ваша милость. Да только по их сытым рожам на глазкам блудливым вмдно, что не дичь они скрадывают, а тешат плоть свою. Вот зачем этот мурлок себе столько женщин забрал, да ещё самых крепких и пригожих?

— Ах ты... — поперхнулся охотник.

— Накажу!!! — рявкнул побагровевший от злости и стыда за своих подчиненных Давир. — В камере оба сидеть будете! На воде!

— А я сам выберу камеры, чтобы поглубже, потемнее и подальше от храма, — добавил я. — Не посмотрю на заслуги и возраст.

— Простите, ваша милость, — сгорбилась Манса, проникнувшись серьёзностью моей угрозы.

— Елах.

— Да, господин?

— Начинай отбирать яйца, только совсем уж не оставляй детей да раненых без них, им силы нужно набирать.

— Да что ж я, совсем без разумения? — вздохнул тот. — Лишнего не заберу и людей не обижу. А что по пастбищам?

— Далеко не отводить, а то совсем без скота останемся, налети какая стая тварей или хищников, а пастухи не успеют довести стадо до ворот. Там кто присматривает, детвора немощная?

— Так и есть, — кивком подтвердил мои слова собеседник. — Самый старший только семь годков справил три месяца назад, а младшему пять стукнуло неделю как.

М-да, прямо как в войну на моей Родине всё обстоит, тогда так же сопляки у станков становились на табуретках и ящиках, чтобы дотянуться, коров гоняли, пешком у них под брюхом проходя.

— Тем более. Сам понимать должен какая на них надёжа.

Раздав указания, я выпроводил гражданских и Юнга заниматься делами, оставшись с кровниками.

— Хмег, Торус, что там с загадочной дверью?

— Всё по старому, ярл, — ответил мне Хмег. — Не берёт её ни сталь, ни огонь, ни таран. Видно, на славу зачарована сама и камень вокруг, из коего сложена стена. Зубило и то царапины не оставляет даже на дереве, уж молчу про петли да полосы укрепляющие на этой демонской двери. Что же там хранится-то такое ценное?

— Ты у меня спрашиваешь? — хмыкнул я. — Самому интересно.

— Может и не хранится, а ход подземный закрывает, — предположил Торус.

— Может и так, — согласился с ним я, потом спросил. — По оружию и ценностям что? Какие дела?

Первым взял слово Торус, назначенный моей волей главным оружейником.

ЗАМОРОЖЕНО