Командор. Книга вторая. И пушек гром.

— О мой господин, да продлятся ваши счастливые дни и приумножится ваше богатство, — ответила Таиса, скромно потупив глазки, — если вы позволите, я бы для услады очей и слуха нашего повелителя обучила таким песням и танцам ещё нескольких девушек. Лучше всего для этого подойдут лютенки, если бы их можно было собрать здесь, в гареме, вверенном вашим заботам...

Таиса замолчала, ожидая, что ответит евнух, а тот быстро просчитал ситуацию: танцы и песни этой наложницы, безусловно, заинтересуют халифа, хотя бы свой новизной. Но они же станут и предметом подражания в других гаремах, что составит конкуренцию гарему, вверенному заботам аб Брухута. То есть новизна пропадёт, значит, надо удержать монополию на это развлечение как можно дольше, и если к таким танцам и песням больше всего предрасположены именно лютенки, то их всех надо собрать здесь. Как это сделать? Выкупить или обменять на других наложниц, не столь важно, но это надо сделать как можно быстрее, пока остальные смотрители гаремов не поняли ценность девушек, уроженок Лютеции.

— Хорошо, — кивнул главный евнух, — я соберу всех лютенок здесь, но ты должна их научить таким танцам и песням в кратчайшее время! Если ты это сделаешь — будешь награждена, а если нет — строго наказана! Повелитель хочет посетить нас на следующей неделе, так что срока у тебя... Сама понимаешь!

— О мой господин! Я буду стараться, очень стараться! — ответила Таиса.

Евнух развил бурную деятельность, и из гарема старшей жены халифа привёз ещё одну девушку лютенку. Девушка уступала в красоте тем двум, что были в гареме, управляемом аб Брухутом. И как Юсуф объяснил Таисе, больше лютенок в гаремах нет. Эта забитая и запуганная девушка, видно, у старшей жены с ней обращались не лучшим образом, явно не была прекрасной Изабэль. Таиса даже пожалела о потерянном времени, надо было уходить с этими двумя, что были здесь. Но что сделано, то сделано, тем более что имён этих девушек Таиса так и не узнала. Поэтому нельзя было исключать такую, хотя и маловероятную возможность, что эта запуганная лютенка и есть принцесса, недаром же она оказалась в гареме старшей жены. Но узнать имена лютенок так и не удалось, свои прежние имена наложницам было приказано забыть и за этим строго следили приставленные к девушкам евнухи, ни на мгновение не спускающие глаз со своих подопечных.

Не желая раскрываться раньше времени, Таиса взялась за обучение девушек с рвением, не меньшим чем это делали гаремные служители, чем вызвала одобрение как главного евнуха, так и его подчинённых. Видя, как строго взялась обучать своих подруг по несчастью новая наложница, плотное наблюдение было ослаблено, даже снято — на третий день остался всего один евнух.

— Как ваши имена? Я имею в виду настоящие имена, а не те клички, что вам здесь придумали, — спросила Таиса, девушки сжались как от удара, а та, что была привезена, заплакала:

— Меня били каждый день, розгами! Главная жена очень строгая, сказала, что будет бить, пока я не забуду — кто я такая!

— А кто ты такая? — быстро спросила Таиса, но девушка не ответила и, закрыв лицо руками, зарыдала. Таиса не стала дальше расспрашивать, было видно, что эта будущая наложница уже настолько напугана, что боится даже вспоминать своё имя, впрочем, и две другие лютенки тоже не признавались, как их зовут на самом деле. Вполне вероятно, что они не чувствовали доверия к Таисе, обучающей их очень необычному танцу и делающей это очень строго.

— Это же неприлично — так высоко задирать ноги! — всё же возмутилась одна из лютенок, самая красивая и державшаяся более свободно, чем другие две. Именно её Таиса приметила, как возможную принцессу, потому как все признаки были на лицо: красива, даже очень, держится более уверенно, чем остальные девушки, да и смотрит прямо в глаза, значит, гордая! Но всё может быть, возможно, это и не принцесса, поэтому Таиса решила устроить побег им всем трём. А гордая девушка продолжала возмущаться:

— Что это за танец?! Если так ноги подымать, то всё видно!

— Можно подумать, что твоя одежда что-то скрывает, — ехидно заметила Таиса, тронув прозрачные шаровары девушки. Такие широкие штаны были надеты на всех наложницах, если они что-то и скрывали, то не за счёт плотности ткани, а потому что та собиралась складками. Но складки были ниже бедёр, на бёдрах ткань была не то чтоб туго натянута, но складок не было, да и поясок, поддерживающий эти штанишки, был тонкий и завязывался слишком низко. Выше пояса была только тоненькая и прозрачная полоска ткани, едва прикрывающая середину груди, оставляющая всё остальное полностью открытым. Девушка, с неодобрением глянув на свои шаровары, хотела что-то возразить, но Таиса не дала ей этого сделать: — Ты танцуешь не на площади, а перед повелителем, да будет он благословенен тысячу лет. — Это было сказано на местном языке, для внимательно наблюдавшим за процессом обучения евнуха (как выяснилось, он не понимал по-лютецки, больше ориентируясь на интонации, поэтому Таиса и говорила таким строгим голосом, словно вычитывая девушек, возможно, тем самым пугая их ещё больше, но другого выхода не было). Таиса продолжила:

— Когда ты пойдёшь на ложе к повелителю, то на тебе и этой одежды не будет! И если ты не понравишься халифу, тебя накажут, строго накажут!

Девушка смутилась, видно, она всё же надеялась избежать подобной участи, ещё не совсем понимая, куда же попала, а может, и осознавала своё положение, но гнала от себя эту мысль. А вот наложница, которую привезли из гарема, управляемого старшей женой, снова залилась слезами, видно, уже видела подобные наказания. Девушка, всхлипывая, стала рассказывать:

— Если кто-то из наложниц не понравился халифу, то её бьют, но уже не розгами, а плетьми! За этим строго следит старшая жена!

— А ты была у халифа? — спросила вторая наложница, которая в разговор не вмешивалась, а только молча слушала.

— Нет, — помотала головой девушка и добавила: — Но я видела: наложниц всегда бьют, после того как они побывают у халифа!

— Если не понравится — бьют, а если очень понравится, то всё равно бьют. Старшая жена находит повод придраться, так? — спросила Таиса и, получив подтверждающий кивок, сделала вывод: — Старшая жена боится потерять своё влияние на халифа, вот в тот гарем, которым командует, и выбирает не самых красивых наложниц и старается не обучать их разным тонкостям обольщения. При этом девушек ещё и запугивают, чтоб не было попытки понравиться халифу. А поскольку у этой женщины ещё и садистские наклонности, то от избиения других наложниц она ещё и удовольствие получает.

Из дальнейшего разговора Таиса узнала, что нынешняя старшая жена халифа, бывшая наложница, которой удалось подсидеть прежнюю старшую жену. И теперь она боится, чтоб подобного не произошло с ней. Вот она и старается нагнать на нынешних наложниц страху. Показать, кто является хозяйкой гарема и что по её приказу с любой из девушек могут поступить, как она захочет. Пользуясь благорасположением халифа, старшая жена третировала не только младших жён и наложниц, но и евнухов. Вот те, особенно Юсуф аб Брухут, старались подобрать ей замену — девушку, чтоб не уступала красотой, но в то же время покладистую и кроткую, на которую можно оказывать влияние. Таиса слушала, картина внутригаремного противостояния прояснялась. С одной стороны, это было хорошо — к халифу его старшая жена направляла только преданных ей наложниц (получается — эти девушки ещё не были у Улумана), остальных же приводила к покорности довольно жёсткими методами. С другой — плохо, под раздачу садистке могла попасть и лютецкая принцесса, а здесь в гареме то, что она принцесса, роли не играло. За себя Таиса не боялась, она могла легко выдержать погружение в кипящее масло (так тут чаще всего наказывали непокорных), а не то что какую-то порку.

— Говорят, она приказала ту старшую жену зашить в кожаный мешок и утопить в колодце! — с придыханием поведала одна из девушек, Таиса с усмешкой возразила:

— Ну это вряд ли. Колодцы здесь слишком ценятся, чтоб их загрязнять бывшими женами. Из такого колодца пить уже нельзя будет, а их гораздо меньше, чем жён. Её, скорее всего, просто бросили в пустыне.

Таиса пришла к выводу, что затеянное ею привлечёт внимание ревнивой женщины и она постарается не допустить этих танцев и пения перед светлыми очами халифа, возможно, даже попытается искалечить исполнителей. Как она это сделает? Трудно сказать, но что такая попытка будет сделана, в этом сомнения не было. Получается, надо ускорить побег, только вот как объяснить этим дурёхам, что Таиса их собралась спасать, а не просто похитить из гарема? Таису ещё волновала судьба рейнджеров: не предпринял ли жадный аб Брухут попытки их устранения? Такая возможность оговаривалась с Ларри Кирмоном, и он должен держать ухо востро, не только не позволяя убить себя и своих товарищей, но делать вид, что такие попытки не достигли успеха чисто случайно. Таиса надеялась, что у неё есть ещё пару дней, всё-таки надо было разведать пути отхода, хотя бы — как выбраться из этого гаремного лабиринта.

Но осуществить нормальную подготовку к побегу у Таисы не вышло, всё получилось немного по-другому. Внезапно Таису и её подопечных вывели в общий зал, где проводили занятия со всеми наложницами. Увидев красивую женщину в сопровождении команды дюжих евнухов, невольница из гарема старшей жены халифа сжалась и попыталась спрятаться за Таису:

— Сейчас нас будут бить, — чуть слышно пролепетала девушка.

— Зачем? — удивилась Таиса, вроде до сих пор всё было хорошо, а теперь такой неожиданный поворот.

— Наложница должна быть покорной и знать своё место. Старшая жена халифа Улумана за этим бдительно следит. У себя в гареме она приходит каждый вечер и выбирает тех, кого надо наказать, теперь и сюда добралась!

Такое самоуправство в своём гареме аб Брухут, может, и не допустил, во всяком случае постарался бы защитить ценных невольниц, чьим видом хотел привлечь внимание халифа. Возможно, спрятав их или подсунув под расправу старшей жене халифа других, малоценных со своей точки зрения, но старший управитель в этот момент отсутствовал в своём гареме. Скорее всего, свой визит старшая жена и подгадала к этому моменту или сама подстроила отсутствие аб Брухута, остальные местные евнухи боялись ей перечить.

— Танцевать как можно более вяло, ноги не подымать, петь заунывно, — прошептала Таиса лютенкам, понимая, зачем сюда явилась старшая жена халифа. Видно, та поняла замысел своего конкурента и теперь постарается этому воспрепятствовать, её красота увядает, и она может скоро халифу наскучить. А хитрый аб Брухут подсунет более красивую наложницу с оригинальными танцами и песнями, тем самым доказав, что может развеять скуку халифа как сейчас, так и в дальнейшем.

Уже немолодая, но ещё красивая женщина шла вдоль стоящих, как солдаты на плацу, наложниц. Её внимание привлекла Таиса, может тем, что из любопытства не опустила глаза, а может потому, что была новенькой. Или же потому, что была очень красивой, и старшая жена почувствовала в ней возможную соперницу. Таиса перед визитом к Юсуфу аб Брухуту постаралась на славу — умело наложенный и магически закреплённый макияж (так чтоб его нельзя было смыть) сделал просто красивую девушку — необыкновенной красавицей.

— Ты, — ткнула пальцем в грудь Таисе старшая жена халифа Улумана, — как тебя звать?

— Как будет угодно госпоже, — ответила Таиса, как её научили лютецкие девушки. Ответила, нарочно коверкая слова, словно плохо знала язык. Хозяйка гарема криво усмехнулась:

— Госпоже угодно показать тебе твоё место, замарашка! Я тебя так и буду называть — Замарашка! Мне говорили, что ты тут придумала новые танцы и поёшь не так, как должна петь покорная невольница! Так вот, я хочу на это посмотреть! Показывай!

Тут взгляд старшей жены упал на наложницу из её гарема, усмехнувшись, женщина приказала Таисе, при этом показывая и на лютенок:

— Она тоже пускай танцует и поёт! Все танцуйте и пойте, ну?!

Таиса стала танцевать, задавая темп, если это и было что-то среднее между танцем живота и канкана, то в наихудших, наименее зрелищных проявлениях. Был не только танец, была ещё и песня под стать танцу — медленная и визгливая, Таиса старалась, а лютенки поняли опасность визита старшей жены и вовсю подыгрывали своей музыкальной наставнице. Молчали и евнухи гарема аб Брухута, может, они и поняли, что делает Таиса, но вмешиваться не желали (возможно, боялись гнева старшего евнуха, а возможно, и жены халифа).

— И этим старый Юсуф хотел привлечь внимание повелителя? — усмехнулась старшая жена. — Не впечатляет, скорее наоборот! За это и будете наказаны! Начинайте с замарашки!

Старшая жена хотела показать свою власть и возможность распоряжаться судьбой наложниц, пусть и из чужих гаремов. А то, что повод для наказания смехотворен — это ерунда! Главное, наказать, вернее, показать, что она это может безнаказанно делать!

Повинуясь команде своей госпожи, два чёрных невольника схватили Таису, сорвали с неё ту скудную одежду, что на ней была, и бросили на топчаноподобный диван. Били широкими ремнями, так чтоб не оставлять явно видимых следов. К назначенным двадцати ударам старшая жена приказала добавить ещё десять. Таиса сначала не поняла — почему? А потом догадалась, во время экзекуции она молчала, а должна была бы кричать. Но сейчас Таиса не знала, что делать, вроде после такого количества ударов — она уже не в силах кричать. Застонав, девушка имитировала потерю сознания. Её переложили на соседний диван, а старшая жена указала на ту лютенку, что возможно была принцессой, показала именно потому, что та была красивой.

— Пятьдесят ударов! — последовал приказ хозяйки гарема. Таиса, чуть приоткрыв глаза, увидела, как у девушки задрожали губы — судя по той реакции, что ожидали от Таисы, даже двадцать ударов вынести было очень трудно, а пятьдесят должны были убить девушку. Словно подтверждая догадку Таисы, старшая жена произнесла, обращаясь к девушке:

— Замарашка перед тобой получила хороший урок, если она выживет, то будет знать, кто здесь хозяин. А ты послужишь примером того, что будет со слишком гордыми!

Таиса поняла, что эту девушку старшая жена, увидев в ней возможную соперницу, хочет забить до смерти, и скорее всего, в назидание новенькой. Разбираться, кто из этих троих принцесса Изабэль не было времени, возможно, именно её положили на освобождённый от Таисы топчан. С девушки, как и с Таисы, сорвали одежду, и невольники собрались приступить к порке.

— Не так быстро. И зачем же одежду рвать? Ведь она халифу недёшево обошлась.

Невольники и старшая жена с удивлением смотрели на поднявшуюся, избитую до полусмерти девушку. Явных синяков и тем более кровоподтёков на ней не было, всё-таки евнухи старшей жены бить умели — сказывался большой опыт, но эта девушка не то что встать — сесть бы сама не смогла, а она стояла и улыбалась! После такой порки она должна была неделю лежать, перед тем как смогла бы встать, если бы вообще смогла это сделать. Первой опомнилась хозяйка гарема, она закричала, скорее, завизжала, показывая на Таису: