Ариана. Трудный путь

Однако у меня они были такие же чёрные, как и у матушки — сказалось примесь индейской крови.

Матушка рассказывала, что Эрминия Тёрнер была хрупкой золотоволосой девушкой. Когда-то.

Потому-то и волосы двоих из нас отливали золотом. Но не белым, а красным. У меня и у Альбуса были каштановые волосы с лёгкой рыжинкой, которая иногда на солнце вспыхивала ярким пламенем на голове. Однако вечером наши волосы были вполне каштановыми.

А вот Аберфорт унаследовал волосы матери, нет, не Блэков, у которых тоже были антрацитовые волосы, но те чёрные пряди, в которых время от времени можно было видеть синий блеск воронова крыла.

Рассматривая себя и братьев в зеркале, вдруг заметила, что мы совершенно одинаково наклонили головы к правому плечу. Обратила внимание братьев на это. Альбус только фыркнул.

— Мы же одна семья! Не удивительно.

Поддавшись порыву, обхватила левой рукой его запястье.

— Вместе? — вопросительно взглянула сначала на Альбуса, потом на Аберфорта. Они переглянулись и оба одновременно кивнули.

— Вместе!

И ладонь Аберфорта легла поверх моего запястья.

— Вместе! — прозвучал и ласковый мамин голос. Её рука прикрыла три наших. Другая — легла на плечи Альбуса, притягивая его поближе.

— Вместе! — добавил своё обещание и отец. При этом придвинул всех нас друг к другу. Нежно и ласково. Удивительно, но мы все поместились в кольце его рук. Так и стояли, замерев, уткнувшись носами друг в дружку. И рук размыкать совсем не хотелось.

Но пора. Всё же надо принимать участие в обряде.

Ведь сегодня — тридцать первое октября. И как бы не называли этот день — "Канун дня всех святых" — Хеллоуин или Самайн-Самхэйн — не важно название.

Гораздо важнее было то, что по древним верованиям именно в этот день Бог-Солнце, чья сила постепенно убывала с праздника Урожая — Ламмас или Лугнассад — первого августа, уступал своим врагам, силам Тьмы и Зимы. Это был их первый час триумфа после периода покорения, и народное воображение рисовало их гордо шествующих с особой наглостью и агрессивностью. По сути это было время, когда исход битвы, произошедшей в мае, менялся на прямо противоположный. Год умирает на Самайн и возрождается в момент солнцестояния в середине зимы. Тогда доминировали силы Света, а теперь силы Тьмы. На холмах и кострах зажигались костры, чтобы отпугнуть ведьм, колдунов, фейри и злых духов, а также очистить скот, который проводили между кострами.

И да — простые люди верили, что все колдуны и ведьмы особенно сильны в это время и совершают разные злодеяния.

На самом деле — Самайн — естественный переход от одной стадии жизни к другой, это день поминовения усопших и напоминания молодым о традициях прошлого. Это время милосердия, бескорыстной помощи своей семье, старым, больным и умирающим. Да, ритуалы Самайна касаются в основном семейных дел, особенно пожилых родственников или тех, кто болен или нуждается в постоянном уходе; они обеспечивают физическую защищенность, помогают преодолеть страхи, изгнать психологических и психических призраков.

Ещё сегодня утром сразу после рассвета в гостиной зажгли в особых подсвечниках новые свечи по количеству человек в семье, живущих в доме на данное время. Считалось, что это приносит удачу, здоровье, любовь. Свечи, зачарованные особым образом так и горели весь день до вечера, пока не пришло время обряда.

Время уже близилось к закату. Самое время напитать семейной силой стены общего для всех нас дома.

Все источники света в доме: светильники, очаги — были погашены, чтобы вновь быть зажженными от нового ритуального огня.

Все переоделись в рубахи из отбелённого полотна — очень простого покроя. Ткань складывалась пополам, по сгибу прорезалось отверстие для головы, полотно окутывало тело и подпоясывалось простой верёвкой. С виду простой. На самом деле в неё были вплетены волосы всех членов семьи, проводивших обряд.

Поскольку у нас дом, а не Мэнор, а Бэзил Фронсак — второй сын, а не Наследник Рода, то Родового камня в подвале не было. Там находился скромный камень семейного алтаря. Возможно, что со временем он сможет преобразоваться и в Родовой камень. Но на это потребуются усилия не одного поколения. Впрочем — дорога начинается с малого шага.

Бэзил Фронсак торжественно протянул каждому из нас большое блюдо, в которое каждый из нас положил какой-нибудь осенний фрукт: яблоки или груши, гранаты, небольшие тыквы, кабачки и другие фрукты, плоды, осенние цветы — такие, как ноготки и хризантемы.

Даже малышка Камилла принимала участие в ритуале — в своей корзинке. Ей в ладошку насыпали несколько зёрен нового урожая, а потом перевернули ладошку над блюдом. Саму корзинку с девочкой поставили на один из лучей многоконечной звезды вокруг семейного алтаря. И она прониклась важностью момента. Молчала и только таращила свои глазёнки на всё происходящее вокруг.

На другие концы звезды по часовой стрелке встали все дети — от младших к старшим. Я, Аберфорт, Альбус, Фанни, Флоренс, Уильям. Все лучи были заняты. Теперь центральная часть. Она представляла собой квадрат, на вершинах которого Бэзил поставил по одной темно-синей свече в подсвечнике, начиная с севера и закончив на востоке, произнося при этом:

— Я вижу свою любимую семью в свете любви и зрелой мудрости, они ценят друг друга и становятся дружней день за днем, искупая взаимопомощью и дружбой все другие слабости и получая радость от взаимной любви.

Поместил на алтарь блюда с дарами осени, аккуратно насыпал круг из розмарина вокруг всех нас, потом выложил вокруг алтаря квадрат из синих непрозрачных камней и прозрачных кристаллов, заключающих этот квадрат в круг, чтобы отсечь любое отрицательное влияние внешнего мира. Положил на алтарь 4 сухих осенних листа.

Зажёг одним взмахом палочки все четыре свечи. Взял один пёстрый лист и поджёг его от первой свечи со словами:

-С этим умирающим листом я изгоняю из своей семьи злобу, соперничество, недоразумения и ссоры. Да будет так! — И остался стоять на вершине этого квадрата.

А все хором повторили:

— Да будет так!

Потом в круг из розмарина шагнула Онорина Фронсак. Она взяла с алтарного камня второй пёстрый лист, подожгла его от второй свечи, приговаривая:

— С этим умирающим листом я изгоняю все внешние дурные намерения, вмешательства в нашу жизнь и сплетни, которые могут ранить любого члена нашей семьи и угрожать нашему единству. Да будет так! — И опять все повторили эти слова.

Теперь в наш круг шагнул Персиваль Дамблдор, он высоко поднял вверх третий пёстрый лист, подожжённый от пламени третьей свечи:

— С этим умирающим листом я изгоняю все несправедливые действия и слова, и конфликты между членами нашей семьи, которые могут угрожать нашим семейным связям. Да будет так! — Снова хор взрослых и детских голосов.

И вот очередь матушки. Кендра Дамблдор взяла четвёртый лист, подожгла его и сказала:

— С этим умирающим листом я изгоняю все собственнические чувства и ревность, так чтобы каждый чувствовал себя защищенным и уверенным в поддержке своей семьи. Да будет так!

После её слов все взрослые одновременно сжали в своих ладонях практически сгоревшие листья, превращая их в пепел. Этот пепел они одновременно высыпали на блюдо, стоявшее на алтаре. Бэзил Фронсак снова взмахнул волшебной палочкой. Синее бездымное пламя охватило блюдо, сжигая всё, что на нём лежало, но при этом не было никакого запаха и жара. Как только на блюде всё догорело, пламя вспыхнуло в последний раз, освещая зал, в котором проводился обряд. Одновременно и свечи, от которых зажигались листья, ярко вспыхнули в последний раз и растеклись. Все разом. Хотя им бы ещё гореть и гореть.

Но темно не стало. От алтаря продолжал исходить свет. Тусклый, но можно было увидеть волнение на лице дяди Бэзила. И вдруг он рухнул на колени, протягивая руки к алтарю.

— Не может быть! Камень Рода!

Глава 13.

Я никак такого не ожидала. И только в изумлении таращилась в центр помещения, где стоял — теперь уже Камень Рода. Родители сориентировались быстрее. Оба одновременно сделали шаг назад, потянув при этом и нас — членов семьи Дамблдор прочь из круга, образованного лепестками розмарина. Так что там остались только члены семьи Фронсак. И маленькая Камилла, разумеется. Её ведь официально приняли в семью её матери. Возможно, и поэтому сработали законы Магии. Защити слабого, раздели кров с несчастным. Работает и тут? Не знаю.

Однако усилия дяди Бэзила и тёти Онорины не пропали даром. Более двадцати лет они напитывали скромный семейный алтарь своими чувствами, приносили дары, делились своей магией, приводили к семейному алтарю своих детей. И вот — теперь они вознаграждены по заслугам. Нет, этот Камень не означал появления нового Рода. Это был символ Младшей ветви Рода. Но и это тоже давало некоторые преимущества по сравнению с обычными членами семьи. Чем больше ветвей в Роду, тем он сильнее. Особенно, если они не отделяются от него, а наоборот, соединяются в единое целое.

Да и Камень Рода в доме позволял закреплять на нём семейные клятвы, создавать полноценную защиту дома, подпитывать и заряжать амулеты, которые носили все члены семьи, периодически меняя их на Камне. То есть — одни преимущества?

Нет, владение Камнем Рода налагало на семью и большую ответственность. Уже нельзя было просто отмахнуться от чьей-либо просьбы, как от чего-то несущественного.. . Ведь этот проситель вполне мог стать вассалом Рода, что в свою очередь ещё больше укрепило бы семью. Или наоборот — отказав кому-то, можно было навлечь на всех нехилое проклятие, которое бы Камень Рода отразил. Но сам при этом мог и потерять часть накопленной магии, снова становясь обычным куском камня, который всего лишь используют для проведения ритуалов. Нельзя было посрамить Чести Рода. И это — не пустой звук. Недаром каждый член семьи просто обязан был выучить Кодекс Рода буквально назубок.

Всё это тихонько рассказывал нам отец в гостиной, куда мы удалились, чтобы не мешать семейному обряду.

Я всё так же сидела на коленях у отца, между ним и мамой сидел Альбус, тесно прижавшись к обоим. А с другой стороны мамы примостился Аберфорт. Было так тепло и уютно сидеть всем вместе перед камином, ожидая всю семью Фронсак.

Вскоре появились и они. Обряд был закончен. Наступало сумрачное утро.

Дядя Бэзил подхватил учащихся и отправился с ними прямиком в свой кабинет в Хогвартс.

А мы тоже собрались и отправились к себе в Годрикову Лощину.

И снова потекли один за другим дни, наполненные учёбой и играми — с Аберфортом или с соседскими детьми.

Я очень старалась — мама разработала специально для меня вариант зелья Памяти. Облегчённый вариант. Она не удивлялась моей жажде знаний. Занималась с нами и языками, и музыкой, много читала вслух.

И отец не возражал против усиленных занятий — наоборот часто приносил для меня интересные материалы от своего приятеля Лаэртуса. Мы вместе с ним разбирали те или иные записи, а потом обсуждали их. И Аберфорт работал вместе с нами. Иногда то, чему училась я, было ему уже известно. Тогда он помогал мне, показывал на собственном примере.

И пусть у нас дома не было запаса старых семейных палочек — Род-то не Древний, но всё искупалось энтузиазмом и желанием, чтобы никогда больше не повторилась та сцена, после которой я и очнулась в тельце Арианы.

Приближались зимние каникулы. Вначале были планы, что мы будем принимать участие в Ритуале в семье Фронсак. И только потом переместимся домой. Но в свете происшедших событий дядя Бэзил сначала доставил Альбуса к нам, а потом уже вернулся к семье.

Сегодня и они, и мы будем проводить ритуалы раздельно. Они — потому что обрели Камень Рода.

Мы — потому что наш Камень Рода, лишившись Онорины Фронсак, немного ослаб. Теперь требовалось нечто, усиливающее его силы. И как раз семейный ритуал в день зимнего солнцестояния должен сработать в нужном направлении.

И очень удачно получилось, что именно перед приездом Альбуса на зимние каникулы прибыл и наш троюродный брат — кузен из Штатов. Удивительно, насколько матушка походила на своего отца и смогла что-то передать и нам, настолько этот мальчик, да нет же — подросток, походил на бабушку Эрминию. Худощавый, стройный, со светлыми золотистыми волосами — совсем не похожий на индейца. Как же трудно ему, наверно было в семье, где все черноволосы, обладают бронзовым загаром и славятся своей Многоликостью. У него же пока был обретён только второй лик — он мог перекидываться в ворона. Это неплохо для разведчика, но недостаточно для охотника. Поэтому, хоть он и прошёл испытания для юношей племени, Совет старейшин решил, что он принесёт больше пользы, обучаясь хитростям и наукам за океаном.

А он и не возражал. С детства любил находить новые знания. Ходил на занятия в посёлок недалеко от стойбища. На его счастье тамошний священник, увидев в индейском мальчике тягу к знаниям, сделал всё, чтобы передать ему весь багаж своих знаний и умений. Обучал его греческому языку и латыни. Даже научил его играть на пианино, которое каким-то невероятным образом вдруг оказалось в их маленькой церквушке.

Юный Оливер — ему пришлось принять крещение, чтобы учиться в школе. Таково было условие отца Брауна.

Старейшины разрешили ему сделать этот шаг к знаниям. Они надеялись, что он сможет продолжить обучение дальше, поскольку отец Браун выправил мальчику документы на имя воспитанника колледжа святого Патрика — Оливера Твиста. Видно, у священника было неплохое чувство юмора вкупе с отлично подобранной библиотекой — не только по богословию, но было много и художественной литературы.

Его индейское имя звучало в переводе на английский как Танцующее Облако. Или Танцующий в Облаках — кому как больше нравится. Он и впрямь напоминал по внешнему виду облачко — такой же лёгкий, воздушный.

Но любое обучение стоило денег. Не то, чтобы семья не могла обеспечить его. Нет, конечно, могла — были и золотые украшения инков, и драгоценные камни майя, и золотой песок ацтеков — сокровища давно ушедших с исторической арены племён, скрывшихся с глаз белых людей.

Но тогда могли возникнуть вопросы. А попытки скрыть что-то редко приводят к хорошему результату. Тем более что от этого мальчика ожидали помощи в связях с широким миром. Поэтому идея Белой Куропатки отправить своего младшего внука (младшего — из известных в племени на тот момент) на обучение далеко за океан, нашла свой отклик в умах Мудрых Многоликих. Всё на благо Рода! Там тоже был в ходу этот девиз.

Так что к нам совершенно официально приехал племянник моей матушки — погостить, набраться сил после тяжёлой болезни.

Альбус встретил его настороженно — он же пока не был посвящён во все родственные связи. Так что перед Ритуалом снова пришлось всем расстаться с капелькой крови, чтобы дать клятву хранить семейные тайны от чужих глаз и ушей.

И следствием этой клятвы стало присоединение Оливера к нашей семье.

Так что он принимал участие во всех приготовлениях к празднику зимнего солнцестояния.

Опять же — как бы не называли этот праздник — Йоль или Рождество Христово, благодарили ли в этот день Митру или Осириса, главным было то, что считалось, что в эту — самую длинную ночь в году — все существа, которые бродят во тьме, свободнее всего, а