Волчица и пергамент. Том 8

Отчаявшиеся подростки становились невольниками этих братцев-мошенников. Название "бродячий школяр" — очень неоднозначное определение. Это не только те, кто стремится выучиться, чтобы чего-то добиться, но и малолетние преступники, бродившие повсюду под видом первых и занимавшиеся мелким мошенничеством и другими подобными делами.

— А-а-а, до сих пор помню, что я тогда чувствовал...

Они оставили Уинфилд неделю назад. Судя по карте, они были сейчас намного южнее деревни Пасроэ, где встретились родители Миюри. Плавание по морю и по реке длилось уже столько дней, а мир всё оставался бескрайним, что заставляло Миюри ощутить его пространственный размах.

И вот они, наконец, достигли Акента. Обычно охрана на вратах спрашивает о ценных вещах, которые везут путешественники, это чтобы обнаруживать воров и иных преступников, здесь же спрашивали об умении читать и писать. Многие уверяют, что они школяры, так что эта проверка помогает отсеять пришедших с иными целями и умерить пополнение армии бродячих школяров, в то время как злонамеренные подростки только и дожидались будущих своих невольников, которых собирались заполучить с помощью притворной заботы.

При виде кучи незрелых мальчишек, двигавшихся с благодарными лицами к своим поработителям, принимаемым за спасителей, Коулу очень захотелось перехватить их всех.

— Преподобный Коул, — произнёс Ле Руа очень редким для него ровным голосом. — Если у тебя есть воля, ты, рано или поздно, сможешь построить монастырь и приютить всех этих заблудших ягнят. Но пока нам нужно только готовить всё необходимое для этого.

Что бы Коул ни делал, он не мог спасти всех несчастных. Потому надо было отложить на будущее своё беспокойство за этих мальчишек и пересечь врата города школяров Акент.

Обычно при виде оживлённого города Миюри кричала и прыгала от восторга, сейчас она прикрыла лицо руками, зажимая пальцами нос

— Какой тяжёлый запах, — пожаловалась она.

— Запах? — спросил Коул и принюхался, Ле Руа последовал его примеру.

Обычных пыльный запах, присущий лишь бойким городам, запах навоза прошедших по улицам лошадей и животных — ничего особенного, подумал Коул, но Ле Руа что-то уловил.

— А, возможно, это мужской запах? — предположил он.

— У-ум?

— Мужской пол в городах школяров численно превосходит женский, не так, как в прочих местах. Когда-то я привёл монахинь в такой город, их поведение было таким же. И ещё, когда я зашёл внутрь женского монастыря, я и сам действительно ощутил женский дух.

Миюри ошеломлённо посмотрела на Ле Руа, на людей на улице и, наконец, снова на Коула. Потом она приблизила к нему свой нос и произнесла:

— Брат пахнет очень хорошо...

— Йе-хе-хе-хе, — захихикал Ле Руа.

Не зная причины его смеха, Коул, стараясь сохранять спокойствие, осторожно отстранил Миюри.

— Ладно, для начала подыщем жильё. Надо найти по возможности тихое, безопасное место.

— Я знаю хорошее место для книготорговцев. Люди там будут рассуждать о том, какое слово из употребляемых ныне самое длинное, — и Ле Руа с видом превосходства улыбнулся Миюри.

Вот так они и остановились на известном Ле Рою постоялом дворе, Коул и Миюри изображали учеников книготорговца. Их навыки чтения и знание книг были достаточными, чтобы не быть легко разоблачёнными.

Разместив вещи и омыв ноги холодной колодезной водой, они спустились в таверну на первом этаже постоялого двора, там пока было тихо.

— Нам сейчас надо заняться своими делами, пока не приедет преподобный Ханаан, — произнёс Коул.

В первую очередь — найти достаточно бумаги, а потом разузнать о новой земле. Рыцарские состязания в богословии подождут до возвращения Ханаана.

— Я возьмусь за закупку бумаги, — ответил Ле Руа. — У меня были кое-какие дела с несколькими бумажными мастерскими.

— Тогда мы с братом поищем книг о новой земле или о пустынной территории? Здесь есть большое хранилище, вроде как в Раусборне?

— Нет, лучше обойти книжные лавки.

— Такое продаётся в лавках? — испуганно спросила Миюри, вероятно, опасаясь, что они не смогут позволить себе купить книгу, если найдут её.

— В каждой книжной лавке есть гора подержанных учебников грамматики, — ответил Ле Руа. — Там даже хозяин может не знать всего. Вполне можно отыскать в той горе настоящее сокровище.

Похоже, предстояло сразиться с затхлым воздухом и пылью, что при чувствительном носе Миюри...

— В любом случае на улице полно лавок, торгующих книгами. Для такого города они столь же обыкновенны, как и лавки с едой в обычных городах, вы их встретите повсюду, и разузнать в них о том, что нам нужно, — задача непростая. Так что, как только я разберусь с бумагой, я помогу и с поиском книг... Так что вы двое начнёте с запада?

— Хорошо, — согласилась Миюри.

— А как нам найти кого-то, кто говорит на языках пустынных людей? — спросил Коул.

— Надо будет пойти прямо в гильдию учителей в городе. Учить здесь можно только с одобрения гильдии, так что там должен быть список.

Гильдия, про которую раньше Миюри не приходилось слышать, она заинтересованно кивнула. И вдруг эта умная девушка снизу-вверх посмотрела на Коула:

— Тогда почему? Почему бы тогда сначала не пойти в гильдию, а потом по книжным лавкам?

Коул и Ле Руа переглянулись, и дочь мудрой волчицы в раздражении закатила свои красные глаза:

— Если кто-то в городе знает о пустыне, разве он не будет лучше знать, где искать нужные ему книги?

Хочешь купить хлеба — иди в пекарню, а если мяса — в мясную лавку. Это справедливо, но тут не всё было так просто, здесь аналогию проводить было не совсем верно.

— Помнишь, я говорил, что это город диких собак?

Услышав это, маленькая волчица немного подалась назад и настороженно посмотрела на Коула. Но вместо Коула продолжил Ле Руа:

— Если бы все учителя были независимыми, всё было бы в порядке, но, если они хорошие ловкачи, можно нарваться на некоторые хлопоты.

Единственная дочь опытного странствующего торговца и мудрой волчицы задумалась и быстро нашла ответ:

— Он, что, купит сначала сам, чтобы перепродать нам дороже?

— Несомненно. С такими книгами, если что-то упустишь, ты в проигрыше. Здесь многие занимаются подобными вещами.

Миюри моргнула и снова посмотрела на Коула. Она всегда думала, что странные люди, которые любят читать и стремятся учиться, должны быть такими же до глупости непрактичными и прямодушными, как её брат.

Только в этот момент Коул почувствовал, что люди этого города, вероятно, ближе к Ле Руа или Ив.

— Итак, гильдия в последнюю очередь.

— У-у-у... — с пониманием вздохнула Миюри, вероятно, представив себе, какие потери здесь понёс её брат. — Значит, нам нужно будет в книжных лавках устроить маленькое представление?

— И вести себя так, будто у нас мало денег.

Миюри рассмеялась, посмотрела на Коула и сказала:

— Когда брат увидит книгу, его глаза загорятся ярче моих. Возможно, нам лучше ходить порознь.

Коулу было трудно опровергнуть, он лишь сказал:

— Окружающие могут подумать, что я грежу о прекрасном горном цветке.

— Прекрасном горном цветке... — пробормотала Миюри с выражением, и Коул тут же записал это для неё на вощёной, кем-то забытой дощечке — вполне достойный предмет для постоялого двора книготорговцев.

Миюри взглянула на запись и подняла взгляд:

— Тогда идём рвать цветы! [в китайском тексте приведено пояснение, что выражение "идти рвать цветы" означает: "идти в туалет" — прим. переводчика]

Миюри сказала эти слова с очень довольным видом, и Коулу пришлось ей указать, что девушки так выражаться не должны.

В этом городе было много выходцев из таких стран, о которых Коулу не приходилось прежде слышать. Кое-где попадались подростки, среди бела дня игравшие в карты в тавернах. Но в другом месте, где под карнизом торгового дома было разостлано сено, седобородый учитель рассказывал о логике группе почтительно внимавших юношей, их тёмно-коричневые плащи колыхались на ветру.

Акент — это место, где повсюду можно встретить распущенность и духовный упадок, и в то же время Акент был пропитан жаждой знаний. Люди на улицах не стремились привлечь к себе внимания, как и Коул с Миюри.

Во время поисков в книжных лавках Коулу встретилась группа юношей примерно одного возраста с Миюри, у каждого на поясе висел меч. Часть из них происходила явно из аристократических семей, другие имели потрёпанный вид и толком не знали, как обращаться с мечом.

Этот город оставлял ощущение, сильно отличавшее его от других городов, Миюри даже засопела от волнения, как Коул и ожидал, но держалась очень тихо. Коул задумался о том, как срабатывает его хитрость, к которой он прибег на дороге сюда, а потом, когда пролистывал в книжной лавке рукописи известных справочников грамматики, он понял причину её поведения.

— Брат, будь осторожен со своим кошелем.

Оказалось, что вокруг шныряло столько воров и грабителей, что ей было не до каких-то игр.

— Это настоящая правильно организованная стая диких собак, их территория чётко определена на каждом перекрёстке.

Коул ничего не заметил, но Миюри, похоже, видела всё, сейчас её взгляд был обращён на подростка, стоявшего на перекрёстке, и мальчишку, сидевшего на обочине дороги и рассеяно гладившего бездомную собаку. Но если Миюри была так бдительна, что даже не попросила купить ей прутик мяса, то Коул, не желавший отправиться из Раусборна в Акент, получал удовольствие, прогуливаясь от лавки к лавке. Его взгляд радовали стопки учебников грамматики или справочников по риторике, выложенные в лавках вдоль улицы, во втором по величине городе королевства Уинфилд подобного не увидишь.

У пятой или шестой лавки в переулке Коул заметил кого-то, стоявшего у колодца и читавшего мальчишкам вступление к Священному писанию. Внимание Коула привлекли знакомые слова, время от времени доносившиеся до него, ему так захотелось взглянуть на кипу бумаги в руках человека, чтобы узнать, что там написано, что он отвлёкся от всего прочего.

В этот момент Миюри специально для него нарочито вздохнула.

— Брат, ты что, ребёнок?

Ив сказала Коулу, что он сможет, приехав в этот город, откопать сокровище, и он не мог отрицать, что город очаровывал больше его, чем Миюри.

— Ладно, оставим. Пока я тебя защищаю, ты можешь спокойно читать, если захочешь, верно?

Когда Миюри только-только покинула Ньоххиру, она при каждом подвернувшемся случае обнимала Коула или брала его за руку и льнула к нему, теперь же она, скрестив руки на груди и расставив для устойчивости ноги, держалась позади него, следила за улицей и прикрывала ему спину. Не будучи рослой и крепкой по телосложению, она выглядела маленьким, но настоящим рыцарем.

— Нет... Лучше делай мне замечания, в двух словах...

Миюри несколько раз устремила взгляд к небу, прежде чем усмехнуться. Похоже, она оправдала тягой к книгам его привлекавшее внимание окружающих поведение.

— Какие книги ищешь? — спросил владелец седьмой или восьмой лавки, когда Коул некоторое время простоял у лотка, затем владелец, примерно одного возраста с Ле Руа, пожал плечами и пояснил. — Здесь нечему удивляться, верно? Если ты, как я вижу, обходишь лавки одну за другой, значит, что-то упорно ищешь.

— Если человек интересуется книгами, в этом нет ничего такого, — нетерпеливо ответила Миюри, заставив владельца лавки рассмеяться.

— Я давно здесь не был и, вот, немного забылся, — смущаясь, сказал Коул.

Смутился он, потому что не был уверен в своих способностях лицедея, однако сказал он правду. Книга в его руках, как и другие на лотке, книгой, собственно, не была, просто стопка бумаги плохого качества, исписанная даже более корявыми буквами, чем писала Миюри когда-то. Но грязные от рук края бумаги указывали, что книга сменила многих владельцев. Если к такой книге прикоснуться, тут же одна за другой всплывают в памяти картинки из прошлого.

Владелец удивлённо посмотрел на неопределённую улыбку Коула, в которой смешались радость и боль.

— А, так ты раньше был здесь школяром?

— Тебе надо было добавить — "бродячим".

Владелец слегка вздёрнул голову и понимающе кивнул.

— Может быть, когда ты был маленьким, тебя вышвыривали охранники моего отца.

Многие бездомные школяры могли клянчить в лавках еду или пытаться украсть по приказу старшего брата бумагу, чтобы потом перепродать её.

— Город оставляет то же ощущение, что и раньше.

— Люди только сильно сменились. Если не считать нашу лавку, то лавки, оставшиеся от прошлого поколения, сохранись только вон там, наискосок от нас напротив.

Миюри была поражена, в её родной Ньоххире, будь это купальня с горячим источником или конюшня, или перевозка грузов лодками, любое занятие передавалось из поколения в поколение, и лодочник даже не задумается о лавке.

— И что... по-прежнему в ходу мошенничества с учебниками? — спросил Коул, пробежав глазами по прилавкам вдоль улицы, и глаза владельца потеплели.

В лавках на улице могли попадаться люди с книгами плохого качества, даже без переплёта, но цену за них запрашивали немалую, эти люди сосредоточенно читали книги, чтобы создать противоестественный интерес у прохожих.

— Судя по твоему голосу, ты сам крепко пострадал от этого мошенничества, так ведь?

Обучают здесь, конечно, чаще в устной форме, потому записи, например, учителей очень важны, а там, где есть спрос, подоспеют и алчные люди.

— Именно так, — вдруг вмешалась Миюри. — Потом он, много задолжав, сбежал, и по дороге его приютили мои родители.

Владелец вытянул шею, переключая на неё внимание, после её слов он чуть улыбнулся и вздохнул:

— Это милость Божья. Он время от времени всё же что-то делает.

Священнослужитель, услышав это, не знал бы, чем ответить — упрекнуть ли, рассмеяться ли. Однако и в действительности некоторые школяры здесь иногда вдруг исчезают.

— Итак, ты домашний учитель? Или служишь в частной часовне? Какие книги ты ищешь?

Похоже, у владельца лавки уже сложилось впечатление о Коуле как о человеке, знающем, что такое город школяров. Сосредоточенно и вдумчиво искать книги — это значит ослабить настороженность книготорговцев.

— Вообще-то я ищу книги о пустынных землях.

— О-о?

— Лучше всего сказки или легенды.

Владелец понимающе посмотрел на Коула с Миюри. Миюри он счёл ребёнком торговца, живущего где-то далеко. Достаточно распространённым было после необходимого домашнего обучения отправлять детей или племянников на отдалённые земли, чтобы они там действовали в интересах торгового дела семейства. А в настоящее время в качестве учебников грамматики часто использовали книги с историями.

— Пустынные земли. Когда-то в городе жил известный учёный по этой части.

Владелец достал из-под лотка толстую книгу для учёта. Переплетённая в кожу, она разительно отличалась от книг на лотке, сами страницы её были из пергамента, а не бумаги. В ней, должно быть, вёлся учёт тех книг, которые приковывали цепью к шкафу или полке для книг.