Тохта солидно кивнул.
Дарин вытаращил глаза на кобольда.
— Что?! Серьезно?
— Отличное наследство, не понимаю, что тебе не нравится? — невозмутимо заметила Гингема.
— Не нравится?! Я вам скажу, что мне не нравится! Мне не нравится, что в своей собственной квартире я повсюду обнаруживаю недоеденных крыс! В ванной, в коридоре, за холодильником, на балконе...
— За диваном еще, — деловито напомнил Тохта. Он бежал трусцой и делал сразу два важных дела: вспоминал, где припрятаны запасы и в то же время принюхивался к воздуху — не грозит ли опасность.
— Еще и за диваном?!
— Да. И еще в комнате: как зайдешь, там сбоку столик, а под столом...
— И под столом?! Ты во что мою квартиру превратил? Кунсткамера какая-то, а не...
— И на книжных полках не забудь пошарить. Отличные крысы, — не слушая его, мечтательно говорил кобольд. — Жирные, сочные. Теперь все они твои, пользуйся! Мне они, скорее всего, уж не пригодятся. А жаль...
Гингема вдруг остановилась прямо посреди дорожки и впилась взглядом в кобольда.
— Тохта, — медленно проговорила она. — А мне ты ничего не хочешь завещать? Что-нибудь, припрятанное в моем доме, а?
Он быстро отвел глаза.
— Из тебя тоже получился бы хороший кобольд, — прбормотал Тохта. — Такой, знаешь, свирепый и...
— Дальше не продолжай, — остановила Гингема, покосившись на Дарина: того вдруг обуял подозрительный кашель. — Переходи к делу! — железным голосом приказала она. — В моей квартире ты тоже прятал всякую дрянь?
Кобольд вздохнул. В норе у Гингемы имелось полным-полно прекрасных местечек, где так славно можно было припрятать парочку-другую крыс, но...
— В твоей — нет, — признался он.
— Точно?!
Кобольд сделал вид, что обиделся. Не говорить же ему, потомку бесстрашных воинов, что Гингемы он на самом деле слегка побаивался, оттого прятать в ее доме ничего не стал.
— Крысой клянусь! Прятал только в его норе!
И он кивнул на Дарина.
— Ну, спасибо, — процедил тот. — Если б я знал, я бы...
Гингема решила прекратить этот разговор.
— Все, хватит! — она строго посмотрела на Тохту, потом на Дарина. — Предлагаю о наследстве попозже поговорить, а сейчас...
— А если бы в вашей квартире такой паноптикум устроили? — недовольно пробурчал Дарин. — Тогда что?
— Каждый кобольд хранит припасы в своей норе!
— Вот именно, что в своей!
— Хватит пререкаться, мы же на спецоперации!
— Какая, блин, спецоперация, когда у меня в доме повсюду дохлые крысы понапиханы?!
Эта перепалка и стала причиной того, что появление вурдалаков никто не заметил. А когда заметили, было уже поздно: Дарин и Гингема от неожиданности слегка растерялись, а Тохта, пискнув, метнулся в сторону, но так неудачно, что врезался в ноги одного из упырей, отскочил — и тут чья-то сильная рука ухватила кобольда за шкирку и встряхнула, как котенка, так, что зубы бедного пленника громко щелкнули.
Средних лет мужчина поднял Тохту повыше и взглянул ему в глаза.
— Узнаешь меня? Отвечай!
Кобольд всем своим видом изобразил, что он бы рад ответить, да не может: как говорить, когда горло сжимают железные пальцы?
Вурдалак чуть ослабил хватку.
— Это я был тогда возле дома, крысоед! Ты стрелял в нас из арбалета, убил одного, а другого ранил. Откуда у тебя оружие?
Следом неторопливо подошел Кумлер, за ним следом — еще один. Дарин прищурил глаза: невысокий крепыш в кожаной куртке, то самый, что встретился как-то им с Тохтой в переулке. Только тогда с ним было еще двое. Дарин быстро огляделся по сторонам — Зулг и Хагаса — где они?
Кумлер взглянул на Тохту.
— Кобольд, кобольд, — негромко проговорил вурдалак, холодно разглядывая его. — Выродились ваше племя, крысоеды. Настоящие кобольды людей терпеть не могли, а ты с ними дружбу свел! Этак, скоро вы и с гномами брататься начнете...
Меняла что-то захрипел в ответ, но Кумлер только покачал головой.
— Живете с людьми бок о бок... небось, и забыли уже, что они — враги нам всем? Короткая же у вас память...
— Тохта! — тревожным голосом окликнул Дарин. — Ты как?
Кобольд скосил на него рубиновые глазки.
— Э... все прекрасно, — просипел Тохта. — Все просто замечательно!
— Это и есть вурдалаки? — шепнула Гингема Дарину. Он кивнул, не спуская настороженных глаз с Кумлера.
А тот впился взглядом в Гингему.
— Не называй нас так, — в голосе его прозвучала угроза.
На всякий случай Гингема незаметно поправила сумку: вдруг разговор зайдет не туда? А в сумке хранилось оружие, нож охотника за вампирами. Гингема хотела прихватить еще и серебряный десертный ножик, но тот как сквозь землю провалился.
— Как же вас называть?
Кумлер вдруг усмехнулся.
Его усмешка очень не понравилась Дарину. Он насторожился и на всякий случай расстегнул ветровку: под курткой находился обрез, хотя вытаскивать его раньше времени не хотелось
— Меня зовут Кумлер, — ответил вурдалак, рассматривая Гингему. — А ты кто?
Дарин облизнул губы, вмиг ставшие сухими.
— Встаньте за моей спиной, — не спуская глаз с Кумлера, велел он. — Быстрее!
Та недовольно хмыкнула, но спорить не стала.
— Обожаю, когда мужчины начинают рулить ситуацией, — скептически пробормотала она. — Дивное зрелище!
— В прошлый раз нам помешали, — сказал Кумлер. — Поэтому не станем терять время.
— Сначала отпустите кобольда! — твердо сказал Дарин.
Вурдалак бросил взгляд на менялу.
— Он нам еще нужен. Держи его крепче, Гумор!
...Тохта, болтаясь где-то на уровне груди взрослого человека, изо всех сил боролся с накатившей на него дурнотой. Отважного потомка бесстрашных кобольдов сильно мутило: но вовсе не от страха, не потому, что так глупо попался в лапы упырей, а оттого, что висел он высоко над землей, а высоты кобольды боялись и переносили с трудом. Тохта даже на балкон в квартире Дарина не сразу смог заставить себя выйти, а уж тут!
Он попытался было вздохнуть, что Гумор снова тряхнул его, и кобольд поспешно зажмурил глаза: все вокруг — и деревья, и кусты, и люди — качнулось вправо-влево и отъехало куда-то в сторону. Но тут же, вспомнив о главном, Тохта распахнул глаза и принялся таращиться по сторонам: здесь, на дорожке, находилось всего три упыря, а сколько их вообще? И где они? Может, возле кладбища шляются, дожидаясь темноты, а может, сидит в кустах, как раз позади Дарина и Гингемы. С большой сворой, пожалуй, им и не справиться!
Тохта покосился на Кумлера: тому явно не терпелось с ними расправиться, и если он еще этого не сделал, так только потому, что сначала хотел получить ответ на кое-какие вопросы. И Кумлер задал вопрос, но совсем не тот, что ожидал Дарин.
— Откуда ты знаешь повелителя ламий?
Дарин поморгал глазами.
— Ну... э... видел в Лутаке как-то раз, — осторожно ответил он.
Кумлер поднял брови.
— 'Как-то раз'? Хочешь, чтобы я тебе поверил? Лучше скажи, зачем он появился здесь? И почему дал тебе ускользнуть от нас?
Дарин пожал плечами, посматривая на Тохту: вид у кобольда был такой, будто его вот-вот вытошнит.
— Ускользнуть? Это когда?
Во взгляде Кумлера мелькнула злоба: похоже, отношения ламий и вурдалаков никак нельзя было назвать теплыми.
— Когда он скомандовал тебе: 'Беги'!
— Я не слышал, — как можно искренней проговорил Дарин. — С чего бы он мне это говорил? Я и сам удивился, когда его увидел!
— Врешь, человек, — процедил Кумлер. — Знаешь, что я думаю? Думаю, что ты должен был передать ему амулет, вот что. За этим он сюда и прибыл! А еще я думаю, что и сами феи не знают, что повелитель ламий тут. Что ж... им интересно будет узнать о нем кое-что...
Он сжал кулаки.
— Клан ламий становится слишком сильным, вот в чем дело. Они стали представлять опасность. Знаешь, что делают в таких случаях?
Дарин снова пожал плечами.
— Нет, — он посмотрел на Тохту. Вид у кобольда был самый плачевный.
— Уничтожают повелителя. Обезглавливают клан. Тогда в племени начинается борьба за власть, междуусобицы и ламии нескоро накопят прежнюю силу.
Дарин неожиданно подумалось, что уничтожить Тесса будет вовсе не таким простым делом даже для фей. Кумлер усмехнулся, будто угадав его мысли.
— Он, конечно, не так прост, но и я тоже... сдается мне, что он хочет забрать амулет не для того, чтобы отдать феям? Но он его не получит! А когда ламия вернется в Лутаку, интересно будет посмотреть, как он станет выкручиваться перед феями. На этот раз ему сухим из воды не выйти!
Тохта некстати кое-что припомнил и отчаянно задрыгал лапами.
— Дарин, Дарин! — просипел он, перебивая Кумлера.
— Чего?
— Совсем забыл! Я тебе не все рассказал: еще одна крыса под ванной, за коробкой с мылом!
Дарин ответил ему сердитым взглядом.
— Ты в своем уме?! Нашел время!
— А что? — полузадушенно продолжал Тохта. — Жалко будет, если все мои припасы пропадут! Бери, ешь, не стесняйся! Мне они уже не пригодятся.
Он закатил глаза и повис в руке вурдалака, словно тряпка.
— Никогда в жизни не отведать мне больше сочного крысиного мяса, не похрустеть косточками молодой, хорошо откромленной кошки!
Гингема насторожилась и тронула Дарина за плечо.
— Не знала, что кобольды едят кошек!
Тохта приоткрыл один глаз:
— Только незнакомых. Твоя кошка в полной безопасности, потому что...
Терпение Кемлера лопнуло.
— Хватит болтать! — рявкнул вурдалак. — Мы явились сюда за амулетом — и мы его получим! Где амулет?! У тебя?
Дарин покачал головой.
— Что ж, — зловещим голосом продолжал Кумлер. — Дело твое. Вы в наших руках и никто не уйдет отсюда живым! С тобой, — он посмотрел прямо в глаза Дарину. — Мы разберемся в последнюю очередь, а пока..
Он повернулся к Гумору.
— Дай сюда кобольда!
Тохта запаниковал.
— Нет, нет, — заверещал он в ужасе. В отличие от Дарина, он знал о вурдалаках гораздо больше и догадывался, что его ждет.
— Погодите, погодите! Он отдаст амулет! Отдаст!
Не помня себя от страха, Тохта что было силы вцепился в державшего его вурдалака.
— Не отдавайте меня ему! Он...
Когти кобольда глубоко впились в руку вурдалака, ярко-красные царапины сразу же набухли кровью.
— Проклятое крысиное отродье! — прошипел Гумор и ударил Тохту по морде.
— Эй, ты! — с тревогой крикнул Дарин. — Не трогай его!
— С него сейчас живьем шкуру сдерут, стоит ли церемониться? — оскалился вурдалак.
Тохта злобно прищурился, ясно представляя себе, как он впивается всеми когтями и зубами в морду вурдалака, но предаваться приятным мечтаниям было некогда: наступал ответственный момент.
Для того, чтобы ответственный момент прошел так как надо, необходимы были вдохновение и удача. Насчет удачи Тохта не сомневался, она не подведет, а для вдохновения живо представил себе бескрайнюю серную равнину, огромную, до зубов вооруженную, армию кобольдов, марширующую в полном воинском снаряжении, а во главе войска (вдохновляться, так вдохновляться!) вообразил себя.
Глаза у Тохты вспыхнули багровым пламенем, и он заверещал во все горло, дрыгая лапами:
— Вперед!
После сообразил, конечно, что по заранее обдуманному плану кричать следовало не 'Вперед!', а 'Давай!', как уговаривались с Дарином и Гингемой, но и так все сошло прекрасно.
Что-то грохнуло так, что уши заложило, затем еще раз и еще. Парк заволокло сизым густым дымом, таким вонючим, что у Тохты глаза на лоб полезли и голова пошла кругом. Дарин предупреждал, что будет сильно вонять порохом, но, во-первых, что такое порох, Тохта не уточнил, а, во-вторых, деваться-то все равно было некуда! В клубах плотного дыма Тохта успел заметить, что Гингема, не теряя обычного хладнокровия, выхватила из сумки еще парочку маленьких пестрых цилиндриков и швырнула на землю перед вурдалаками. Пестрые штучки разорвались с таким треском, что Тохта понял, что он оглох, оглох надолго, возможно, на всю жизнь. Рассыпались огненные искры, закружились в воздухе цветные мелкие бумажки, запахло гарью. Голова у кобольда пошла кругом, однако ж, времени прийти в себя и хорошенько прочистить уши и прочихаться совсем не оставалось, нужно было действовать. Тохта извернулся, полоснул клыками по руке Гумора и шлепнулся на землю, но тут же вскочил на все четыре лапы: бежать, бежать!
План бегства тоже был составлен заранее — на этом настоял сам кобольд, подробно объяснив Дарину и Гингеме, что плох тот полководец, который не позаботится заранее, как унести ноги с поля битвы, если что-то вдруг пойдет не так. До сих пор все шло, как надо, но ноги уносить следовало незамедлительно, пока сбитые с толку грохотом и клубами синего дыма вурдалаки не опомнились.
— Тохта, беги! — крикнул Дарин. — А здорово бабахнуло, а?!
Кобольд понесся первым, только ветер в ушах засвистел. За ним спешила Гингема, последним — Дарин, оглядываясь и держа наготове обрез.
Спохватившись, Тохта подскочил к Дарину и протявкал:
— Арбалет, быстро!
И не дожидаясь, пока парень остановится, рванул с его плеча рюкзак и вытащил оттуда арбалет и мешочек с серебряными болтами.
На ходу Гингема расстегнула сумку и бросила Дарину ключи.
— Давай за машиной! — скомандовала она и остановилась, стараясь отдышаться. Из сумки Гингема вытащила стеклянный пузырек, вытряхнула на ладонь пару крошечных таблеток и закинула в рот.
— Черт побери, мне все-таки не двадцать лет — так бегать!
Дарин заколебался, посматривая на Гингему: не хотелось оставлять ее в парке, но
Тохта взял арбалет наизготовку и решительно проговорил:
— Беги, только быстро!
Дарин тут же исчез.
Кобольд настороженно смотрел на парковую дорожку.
Гингема положила под язык еще одну таблетку и слабо улыбнулась.
— Что, Тохта, сработал наш план?
Он кивнул.
— Наверное, еще никто в мире не боролся с вурдалаками при помощи новогодних петард и фейерверков, а? — продолжила она. — У нас, знаешь, под новый год просто светопреставление с этими хлопушками. Такую канонаду под окнами устраивают, что стекла дрожат!
Тохта прочесал взглядом кусты и дорожки.
— А что это так грохнуло? — спросил он. — Это те маленькие штучки, что на столе лежали? Гадко пахли, кстати!
— Они самые. Возле моего дома магазинчик есть 'Фейерверки круглый год' — пояснила Гингема. Сердце у нее все еще колотилось, как сумасшедшее. — Вот мы с Дариным вчера туда и заехали, прикупили несколько штук. Как думаешь, вурдалаки напугались?
Тохта покрепче ухватился за арбалет.
— Насчет 'напугались' — не знаю, — честно признался он. — Но с толку мы их сбили! Только, боюсь, ненадолго все это...
— Если что, у меня в сумочке еще парочка петард лежит, — сообщила Гингема. — Конечно, во второй раз такого эффекта уже не будет, но...
В конце аллеи показалась новенькая вишневая 'тойота' — машина мчалась прямо через кусты, не разбирая дороги.
В тоже мгновение Тохта обернулся и заметил в конце аллеи Кумлера.
— Быстрей! — тявкнул кобольд и понесся к машине.
— Сильно не гони! — предупредила Гингема, устроившись на пассажирском сиденье. — Ясно?
