— Но они и вправду упали без сознания, — Пете поворот разговора совершенно не понравился. Нутром чувствовал, что вместо ожидаемых наград засветили ему очень большие неприятности.
— Ага, — Теперь пришла очередь опричника говорить с сарказмом: — И вся вооруженная до зубов команда, увидев такое дело, в панике разбежалась. Знаете, на что это очень похоже?!
Ответить он Пете не дал:
— На хорошо спланированную диверсию! Два боевика сдаются в плен и прямым ходом отправляются на прием к Государю. Даже страшно подумать, что они там устроить могут. Обязательств на себя они никаких не принимали, к тому же оба воздушники. У них даже шанс сбежать будет, если паника поднимется. А эти "молнии"! Очень редкая и неприятная специализация. Амулеты щитов против них очень плохо работают, а аурные щиты они очень неплохо пробивают. Кроме вашего, почему-то.
Стасов посмотрел на Петю особенно нехорошо, и закончил:
— Как ответственный за безопасность Государя я этой встречи допустить не могу. И обязательно разберусь, как такое, вообще, возможно стало.
Взгляд опричника еще потяжелел, хотя казалось, что больше уже некуда:
— Пален — воробей стреляный, но желание представить сына героем ему совсем мозги затуманило. А вот с вами вопрос куда как более интересный. Вы с Фиртина-беем без свидетелей разговаривали. И неизвестно еще, о чем договорились...
До Пети дошло, что его назначили крайним. Действительно, а кого еще? Палена? Слишком фигура уважаемая. Хилкова? Тот, вообще, не при делах. К тому же адмирал и князь. Зато Петя — никто. Пустое место. Недоучившийся на целителя мещанин, да еще слабосилок. Такого не жалко. Прихлопнут, никто и не заметит. Очень удобно на него все свалить. А то, что весь заговор существует исключительно в воображении опричника, это уже как Государь решит. И, скорее всего, Великий Князь собственной жизнью рисковать не пожелает. Даже если никакого риска нет.
— Вы очень ошибаетесь, ваше превосходительство. Напридумывали всяких заговоров там, где их в помине не было. Честных слуг Государя в страшных преступлениях на пустом месте обвиняете, — Терять Пете было уже нечего, вот он и закусил удила: — Способности мои, может и невеликие, но не совсем обычные. Возможно потому, что в нашей семье у меня первого способности пробудились. Вот, извольте сами убедиться!
От возмущения или от страха, но чувства у Пети обострились, и "дух" вызвался мгновенно. И столь же быстро и точно метнулся на лоб опричнику. А темная энергия полилась через него почти без усилий. Получилось все куда ловчее и эффективнее, чем раньше. Буквально пара секунд, и голова Стасова со стуком ударилась о столешницу небольшого стола, за которым он сидел. Но в чувство его это не привело.
— Что вы сделали?! — Вскричал Родзянка.
— Продемонстрировал господину Стасову, как я магов вырубал. А то он себе навоображал бог весть чего. Не желаете ли сами попробовать? Создавайте щит, я подожду.
— Да как вы смеете?! — Взревел старичок целитель, но щитами укрылся. И подался вперед.
Вот последнее он сделал зря. От "духа" его щиты не защитили, а вот с кровати он упал на пол. И головой о ножку стола приложился.
— Да что же это такое?! — Теперь уже Пете приходилось решать дилемму — оказывать ли Родзянке помощь, останавливая кровь и тем самым помогая ему быстрее прийти в себя, или дать обоим приходить в себя самостоятельно. В последнем случае есть надежда, что они больше прочувствуют и лучше осознают Петины возможности.
Впрочем, сдвинуться с места Петя не успел. Двери номера с треском распахнулись и внутрь ворвались трое жандармов. А из-за их плеч выглядывал четвертый — коридорный.
При этом офицер (один из жандармов носил майорские погоны) с ходу метнул в Петю каким-то заклинанием. Аурный щит тот уже давно поднял, но теперь поверх него стала образовываться корочка льда. Быстро разрастаясь как по поверхности, так и в толщину. Еще немного, и он в ледяную статую превратится.
Пришлось выпускать "духа" и на офицера. Того хотя бы другие жандармы успели подхватить, упасть не дали. Но на Петю уставились два ствола довольно большого калибра.
— Господа, успокойтесь! — Кадет старался говорить весомо. Получилось не очень, но "петуха" все-таки не дал: — Я просто продемонстрировал их превосходительствам, по их же просьбе, как я османских магов в плен захватывал. А господин майор нас неправильно понял. Но не волнуйтесь, через несколько минут все придут в себя. Мог бы им помочь сделать это быстрее, но из-за этой корки льда подойти не могу. Так что наберитесь терпения. Начальника своего пока можете на кровать положить, чтобы руки не занимать.
Первым все-таки сломать лед и освободиться от нежелательного панциря удалось Пете. Не успела корка льда серьезно разрастись. Но лужа на полу потом будет изрядная. И форма, которую он надел с утра, подмокла. Хорошо хоть, что не в парадной был.
Жандармы нервно жались у двери, нацелив на него пистоли. Но хотя бы не стреляли.
Следом пришел в себя Родзянка. Все-таки целитель.
— Что стоите! — Рыкнул Петя на жандармов: — Помогите его превосходительству подняться.
И добавил (к целителю на всякий случай не приближался):
— Ваше превосходительство! Вам помочь или сам себя в порядок приведете?
Пожилой целитель дотронулся до виска, обнаружил кровь и, по-видимому, применил сразу "среднее исцеление", так как все следы рассечения быстро исчезли. При этом попробовал присесть на кровать, обнаружил там майора, но только покачал головой.
— Ваше превосходительство! — Петя решил, что таиться дальше будет опаснее, чем открыться: — Вы же сами в прошлую нашу встречу видели, что у меня есть небольшие способности шамана. Обучения никакого не проходил, но в Тьмутаракани на рынке мне удалось купить артефакт, который я немного научился использовать. Возможно, совсем не так, как это делал бы опытный шаман, но защиты у магов я от него не обнаружил.
— Покажите! — Родзянка требовательно протянул руку.
Пете делать это очень не хотелось, но, глянув, как у целителя загорелись глаза, решил не спорить. Шутки кончились. Лучше полезного артефакта лишиться, чем жизни. А тут вся его судьба неожиданно под вопросом оказалась. Так что он снял с шеи шнурок и протянул магу свой (украденный у Ульратачи) не то зуб, не то рог. Целитель вцепился в протянутый ему предмет и, похоже, отключился от реальности.
Тем временем на столе заворочался опричник.
— Позвольте, я вам помогу, ваше превосходительство! — Петя срочно наложил на набухающую шишку "малое исцеление".
Стасов выровнял себя на стуле и цепко осмотрел комнату. Задержал взгляд на целителе и лежащем за его спиной на кровати жандармском майоре. Потом — на остальных жандармах. Те поежились и попытались сделать вид, что пистоли у них в руках оказались совершенно случайно.
— Господин кадет сказал, — выдавил из себя один из них: — что по приказу вашего превосходительства тут эксперименты ставили.
— Эксперименты? — Опричник явно что-то решал в уме, но давалось это ему с трудом: — Да, эксперименты.
И после паузы:
— Так что это такое было?
Смотрел он при этом на Родзянку, но тот не реагировал. Ответил Петя:
— Вы, ваше превосходительство, пожелали посмотреть, как же я османских магов на их корабле вырубил. Вот я и показал. На господине целителе, а потом и на майоре. Простите, что и вас зацепило. Но вы сами захотели пережить те же чувства, что и османы. Чтобы лучше их понять.
— Теперь понял, — Мрачно сказал Стасов: — И понял, почему Фиртина-бей предлагал вас на Томы обменять. Думал, он шутит. А теперь надо будет это предложение всерьез обдумать.
— Надеюсь, теперь шутите вы?
Петин вопрос был проигнорирован:
— Иван Казимирович! Родзянка! Да отвлекитесь вы от вашего зуба! Тем более, что у вас таких отродясь не росло. Что вы там так пристально изучаете?
— У Птахина откуда-то оказался шаманский амулет. И он каким-то образом научился им пользоваться. Вы представляете?!
— Вы хотите сказать, что магов он именно с его помощью лишал сознания? Крайне неприятные ощущения, я вам доложу.
— Какая ерунда! Главное, это совершенно неразработанное направление науки. Эти шаманы совершенно не желают делиться секретами. А тут такие перспективы открываются!
— Вы не о том беспокоитесь, Иван Казимирович. Прежде всего, наша задача — обеспечить безопасность Государя.
Целитель поднял совершенно сумасшедшие глаза:
— Разве ему что-то угрожает?
Опричник впервые потерял маску спокойствия с лица. Но тут, на свое несчастье, пришел в себя жандармский майор и попытался незаметно слезть с кровати. Для чего ему пришлось буквально обтечь Родзянку.
— С такими защитниками?! Готовыми в любой непонятный момент прилечь на кровать отдохнуть?!
— Ваше превосходительство, — На майора было жалко смотреть: — Сам не понимаю, как тут оказался...
И с надеждой:
— Прикажете арестовать?
— Кого? Его превосходительство Родзянку? То-то вы к нему так подкатились. Или вы его так охраняли?
Майор не нашел что сказать.
— Идите уж. Впрочем, нет, постойте. Вы маг четвертого разряда?
— Так точно, ваше превосходительство.
— Иван Казимирович! Вы с помощью амулета можете вот так мага заставить сознание потерять?
Целитель снова неохотно поднял глаза на опричника:
— Не понимаю. Он на меня совершенно не реагирует. Кость и кость. Никакой магии.
— А вы, Птахин?
— С помощью амулета? Легко.
— Покажите!
— На ком, ваше превосходительство.
— Вот же доброволец стоит. Целый майор. Или вам только генералов подавай?
Возникла пауза. Петя сделал вид, что очень смущен. На самом деле внутри у него немного отлегло. Обвинение в измене, кажется, прошло мимо. Но расслабляться рано. И Родзянка зуб из рук выпускать не хочет.
— Да отдайте же вы, наконец, Птахину его амулет! — Не выдержал опричник: — Он за него деньги платил. Если не врет.
Последнее уточнение Пете очень не понравилось, но он предпочел промолчать. А вот зуб из руки целителя выхватил. Правда, в ремешок тот вцепился мертвой хваткой.
— Я действую? — Уточнил Петя.
— Давайте!
Майор глянул на кадета очень не ласково, но больше ничего сделать не успел. Осел на пол там, где стоял. И жандармы его в этот раз не подхватили.
— Интересно. И сколько он так пролежит?
— Если помощь не оказывать, минут пять.
— Теперь его! — Указующий перст был направлен на одного из жандармов.
Тот дернулся, но тоже быстро свалился. С небольшим грохотом. Но не разбился, это пистоль по полу поскакал. Хорошо, не выстрелил.
— Помедленнее, пожалуйста, — Не выдержал Родзянка: — Я ничего заметить не успел!
Вид у оставшегося жандарма стал совсем несчастным, а коридорный тихонько исчез.
— Успеете еще! И так телами жандармов всю комнату перегородили, пройти нельзя, — Кажется, Стасов выяснил, что хотел, и даже сделал какие-то выводы: — Птахин! Сколько человек вы так можете без чувств оставить?
Петя прикинул запасы своей "темной" энергии:
— Человек на десять энергии еще хватит. Она особая, не совсем сила "жизни", — Это Петя приукрасил. Энергия, скорее, антипод "жизни", но называть ее "смертью" не хотелось. Слишком неприятно звучит. К тому же, точно-то он не знал: — Потом долго восстанавливаться надо. В отличие от шаманов, я так и не понял, как она восполняется. Но очень медленно.
Здесь Петя соврал. С помощью кинжала все восстанавливалось очень даже быстро. Но про него он совсем говорить не хотел. Во-первых, отберут, а ему такое оружие самому пригодится. А во-вторых, больно уж страшную смерть этот кинжал нес. Как бы в чем нехорошем не обвинили. Церковники магов, обычно, не трогают, и смотрят на их занятия сквозь пальцы. Но производство мумий точно не одобрят.
— Тем более. Пожалуй, вы меня убедили, что османские маги и впрямь могли испугаться. Такое не забудешь. Но тогда вам, Птахин, придется поприсутствовать на приеме у Государя. Я вас поставлю недалеко от османов. Головой ответите за их приличное поведение!
Как-то Пете было не по чину за что-либо отвечать на столь значимом приеме, но его никто не спрашивал. Вместо этого Стасов минут пять пытался заставить Родзянку вернуть Пете его то ли зуб, то ли рог, но тот ни в какую не соглашался. Максимум, чего от него удалось добиться, это самому побыть на приеме и постоять рядом с кадетом, дав тому подержаться в это время шаманский амулет.
Пока спорили, пришли в себя жандармы. Собственно, их пробуждение и положило конец пререканиям сановных старичков, напомнив им, что их дела здесь закончены. Так что очень скоро Петя остался в одиночестве.
Думать о делах своих скорбных отправился в ближайший трактир. Такие переживания если не запить, так хотя бы заесть надо было. Экономить не стал, взял целого поросенка с кашей. И, что самое странное, успешно с ним справился. Сам от себя такого не ожидал.
Гулять дальше не пошел. Вернулся в номер отяжелевшим, осоловевшим, но с заметно поднявшимся настроением. И неожиданной мыслью о том, что послеобеденный сон, принятый у солидных купцов и которого у него никогда не было, придумали совсем не глупые люди.
Однако поспать ему не дали. В дверь номера забарабанили без всякой деликатности. Поневоле родилось кране неприятное подозрение, не жандармы ли вернулись? Неужели Стасов передумал и опять его в чем-то подозревает? Поэтому дверь он отпер с мученическим выражением на лице и фразой:
— Ну, сколько же можно?
Снаружи оказался чиновник-распорядитель Пуговкин. Тоже недовольный и очень озабоченный:
— Что это вы Петр Григорьевич заперлись и так долго не открываете? Быстрее собирайтесь. Их превосходительство вас срочно к себе требует!
Очень захотелось ответить; "Что? Опять?", но Петя сообразил, что сейчас речь идет о другом "превосходительстве" — генерал-губернаторе Палене.
— Минуточку.
— Поторопитесь!
Петя стал переодеваться в парадную форму. Хорошо хоть, что рьяный чиновник ему помочь не пытался, хотя чуть ли не подпрыгивал на месте от нетерпения. Но что-то все им раскомандовались. Понятно, чин у Пети пока небольшой, да и тот формально не оформлен. Кадет. Но и Пуговкин — не генерал. Так что специально не копался, но и особо спешить не стал.
Ну, хотя бы экипаж был снаружи. А то Петя было заподозрил, что Пуговкин от избытка рвения его бегом бежать заставит. И в экипаже уже обнаружились Мышкин с Макаровым. Значит, не один он срочно потребовался. Или господа сами решили присоединиться? Как-то на них чиновник-распорядитель косился с каким-то сомнением во взоре. Но молчал. Как, впрочем, и все остальные. Макаров, как всегда, стеснялся проявить излишнюю суетливость, Мышкин почему-то не хотел вести разговоры при Пуговкине, а Пете было банально все равно. Он никак дрему разогнать не мог.
До особняка оказалось неожиданно довольно далеко. Петя по наивности предполагал, что все аристократы рядом с дворцом живут. Оказалось, нет. Зато у графа Палена в столице оказался даже не дом, а городская усадьба. С довольно приличным куском земли, расчерченным присыпанными песком аллеями и украшенным статуями в античном стиле.
