Тальниковый брод

... Проспали. Точней, девушка вскочила на полчаса позже обычного. И сразу испугалась: какой сегодня день? Но память быстро подсунула воспоминание о вчерашнем утре, а потом и дне, когда она и брат с сестрёнкой пололи и поливали картошку. И Лиза выдохнула. Сегодня можно проспать! Никто не упрекнёт, что их очередь работать, а они, как господа, прохлаждаются!.. И почувствовалось такое облегчение, что девушка даже улыбнулась и поспешила на кухню — умываться и ставить кашу на керогаз.

На кухне она уловила странный запах — чего-то сырого. Оглядевшись, увидела, что пластиковое ведро, в котором обычно лежала картошка, чуть не доверху полна воды, а в ней лежат странные куски, которые пахнут сырым мясом и рыбой одновременно. Лиза осторожно тронула один кусок, похожий на отрезанную толстую колбасу. Тот повернулся в воде срезом. Рыба. С мелкой чёрной чешуёй, странная, но рыба. Но когда Серый успел поймать её и принести домой? Некоторое время Лиза смотрела на ведро, потом пожала плечами: встанет — расскажет. Не самая страшная проблема.

Она склонилась над керогазом, зажгла спичку и поднесла к горелке, подкручивая огонь поменьше. Пыхнуло раз — и Лиза привычно отвернулась от вонючего запаха. И резко обернулась, когда пыхнуло второй раз. Некоторое время удивлённо смотрела на керогаз, а потом присела посмотреть, сколько осталось керосина. Посмотрела. Встала, села на табурет. Прикусила губу. И что теперь делать?

— Привет...

На пороге кухни появился сонный Сергей.

— Привет, — безразлично откликнулась Лиза, в очередной раз прокатывая в воображении сцену, как она подходит к тёте Маше и виновато признаётся, что запас керосина в их квартире закончился, а потом слушает нудную нотацию на тему "И как это остальные соседи умеют экономить?" Может, она и младшие зря не переехали к тёте Нине и дяде Гене? Вместе-то наверняка экономней... И что теперь делать? Крупа-то разбухла, но, даже если её посолить, несваренной и холодной будет очень невкусная.

— Ты чего сидишь? — не выдержал брат. Оказывается, он уже прошёл кухню и с удовольствием пьёт холодную воду из чайника. Ладно, хоть в стакан налил её.

— Керосин кончился.

— Совсем?

— Угу. Кашу не смогла сварить. — Она встала, бесцельно покружила по небольшой кухне, прежде чем встать у окна, не видя, что за ним. — Тётя Маша уже встала.

— Хочешь у неё попросить? Лизка, подожди, ладно?

Брат сумел удивить. Но ещё больше напугать, когда Лиза оглянулась: он наклонился над керогазом и что-то делал с ним. Испуганная, девушка бросилась к нему, но вовремя прикусила язык. Сергей, не дотрагиваясь до края, крутил на пальцах кольца, которые она заметила у него, спящего, утром, и бурчал что-то невнятное.

Горелка весело вспыхнула ровными огоньками по кругу, будто в поддоне был полный объём керосина.

— Лизк, прикрути чуть, — попросил Серый, продолжая снимать и снова надевать кольца. — Я пока только учусь, поэтому... (он быстро пробормотал что-то, когда пламя вдруг начало угасать) Поэтому давай сама, как будто меня здесь нет.

— Но Серёжка, — взволнованно сказала девушка, вспоминая упавшую рейну Аталу. — Ты же тратишь огромные силы!

— Что-то я этого не чувствую, а Ориан сказал, что огонь вызвать — это самое лёгкое, — быстро проговорил брат и снова принялся бурчать.

Заклинания, что ли, произносит?

Лиза быстро прикрутила винт, чтобы каша на огне не пригорела, и снова с тревогой уставилась на брата. Устал? Бледнеет? Кажется, нет... Ужасно хотелось поговорить с Серым обо всём, но, кажется, братишка и впрямь сильно сосредоточен на огне... Лиза вдруг вспыхнула надеждой: а если поставить на керогаз ещё и полный чайник, а не ковшик, которым в последнее время пользовались? Кипячёная вода всегда нужна! Питьевую воду носили из овражного ключа на краю парка, но пить её сырой побаивались.

Каша в кастрюльке зашкворчала, начала брызгать лопающимися пузырями. Лиза прикрутила ещё, а потом осторожно спросила:

— Серенький, а ты сам этот огонь регулировать не можешь?

— Пока нет. Я огонь представляю, как будто он в самом деле горит, но по полной. Лизка, приготовь ещё что-нибудь согреть. Мне самому интересно, сколько я смогу поддерживать огонь.

Немного недоумевая: он вызвал огонь, но командовать им не может, а она с помощью пустого керогаза делает это легко! — Лиза тут метнулась к баку с водой и наполнила чайник, как и помечталось. Лилька всё спала, и старшие сидели перед керогазом, радостно улыбаясь, но условившись, что пока младшей ничего не скажут.

Когда девушка заварила иван-чай в фарфоровом чайнике, постучали в дверь. Серый пошёл открывать и вернулся с тётей Ниной, очень смущённой.

— Доброе утро, Лиза. У тебя керосина не осталось? Мне совсем чуть-чуть — своему кофе приготовить. А уж завтра к Маше схожу.

— Тёть Нина, я сегодня целый чайник вскипятила, — с трудом сдерживая радость, что может быть полезной, сказала Лиза. — Горячей воды уже отлила для себя, так что берите чайник и, сколько хотите, в нём воды — хоть всю.

Удивляться соседка не стала. Схватила чайник за ручку и с горячей благодарностью унесла его к себе. А девушка привычно расставила тарелки на столе и пошла будить младшую, но на пороге обернулась и подбежала к брату.

— Серёж, неужели хоть что-то у нас будет хорошо?

— Мы теперь самые крутые, ага? — счастливо сказал Сергей и сам обнял сестру.

Младшую разбудили и привели в порядок на такой скорости, что она, даже проснувшись, только изумлённо взглядывала на старших, почему-то очень оживлённых. И сама оживилась, усевшись перед тарелкой с кашей.

Сначала помалкивали, с удовольствием наворачивая горячий завтрак, а потом, чувствуя всё ту же радость, Лиза спросила:

— Серёж, а что за рыба в ведре?

— Это угорь, — быстро встряла Лилька. — Серенький его вчера перед тобой поймал!

— В смысле — как передо мной?

— Перед твоим приходом в тальники, — неохотно сказал брат.

— Рассказывай уж всё, — велела Лиза.

— Ну что, поймал и поймал. Мы его к иве привязали. Думал — на обратном пути заберу. Ориан-то сначала подумал, что это змея, а они там змей не едят. А потом, когда с Орианом и его пацанами пошли к нам, увидели, как угря жрёт какая-то зверюга. Маленькая. То ли выдра, то ли ондатра... — Серый сопнул носом. — В общем, Макин бросил нож, но зверюга сбежала, а угорь совсем зажёванный. Но пацаны посмотрели и сказали, что его надо нарезать кусками, где зубы зверя не касались. В общем, когда они по запаху поняли, что это и правда рыба, я им половину отдал, а половину отнёс домой, пока они ждали около дома. Ориан сказал, чтобы я соли не жалел — у них есть, если что. Ну, я и сыпанул. И теперь не знаю, что с ней делать дальше.

Дальше... Лиза задумалась. Всю пойманную рыбу Сергей относил тёте Маше, а та варила на всех. А сейчас... Хмыкнула.

— Что делать? А как всегда. Отнеси тёте Маше рыбу и честно признайся, что отвлёкся, а этот зверь её у тебя поел. Мы же варить её не будем. Она и поймёт, что ты правду говоришь, ведь рыбного запаха в квартире нет.

— О! Здорово! — обрадовался брат.

— Серенький, а почему ты так странно на Макина и Зайда смотрел, когда вы вернулись? — с любопытством спросила Лиза.

Сергей вдруг глубоко вздохнул.

— Девчонки, вы не представляете... Ориан-то... человек. Но Макин и Зайд — они оборотни. Честно-честно. Когда мы поднялись к дому от реки, я забежал домой — ну, с рыбой-то. А они сбоку остались. Я из подъезда выскочил, а там Джек лает! Я испугался, мотанул туда. И ничего понять не могу: Джек лает, а эти двое раздеваются. И Ориан их одежду держит. А они на четвереньки как встанут! Джек чуть не подавился! Они чуть крупней его стали!.. Настоящие волки — только маленькие...

Брат замолчал, видимо переживая потрясение заново. А Лиза погладила по голове ошеломлённую Лильку и тихонько, улыбаясь, велела:

— Лиль, рот закрой. Серенький, и что потом?

— Потом мы дом обошли. И они, пока мы шли, с Джеком играли. А он обрадовался. Лизка, ты представляешь? Он им обрадовался. Ну и что с ним играют — тоже. Потом он с нами ходил везде, пока мы чистотел собирали. Ну, мы с Орианом не собирали. А эти снова людьми стали и собирали — по запаху. Джек нас потом до тальников проводил, а дальше не пошёл, хотя Макин его звал. Лиз, а что у вас было?

Девушка медленно пересказала события вечера, и Сергей задумчиво сказал:

— Поэтому ты за меня испугалась сегодня. Из-за рейны Аталы. Ладно. Проехали. Лиза, а сегодня точно туда не пойдём?

— Не знаю. Там запаса трав на три дня. А потом либо мы туда, либо они за нами... — Лиза смолкла. Поболтать хотелось о многом, но у неё есть свои обязанности. — Всё, потом поговорим. А сейчас я побежала к деду Коле. Ему завтракать пора.

Старенький дед Коля вставать почти не мог, разве что с костылями — и то не всегда, поэтому забота кормить и лечить его легла на плечи Лизы. Утром она приносила ему завтрак, а после обеда забегала оставить горячее. И старик сам ей велел, чтобы вечером не навещала. По вечерам, чтобы помочь ему с туалетом и вообще с "санитарией", как это дело называла тётя Нина, ходили к нему соседки.

Прихватив заранее закутанную в несколько полотенец кастрюльку, Лиза вышла из квартиры. Специально надела мягкие тапочки, хоть дед и жил в соседнем подъезде. Дождь не страшен. Лишь бы не наткнуться на Вовку. Мягкие тапочки нужны, чтобы бегать тихо.

На улице Лиза встретила дядю Митю. Он сидел на скамейке, уперев локти в колени и ссутулившись перед каким-то металлическим баком, похожим на тот, в котором мама обычно кипятила постельное бельё.

— Доброе утро, дядь Мить. А это что?

— Доброе, доброе... — Сосед, кряхтя, выпрямил спину и с сомнением посмотрел на бак, будто только что увидел его. — Да вот думаю... Получится ли из него "буржуйка". У Машки в магазине таких штук десять будет. А может, у кого дома ещё найдётся. На всех должно в доме хватить — квартир-то пустующих много. А то керосину уже мало. Машка говорит — в магазине тоже заканчивается. А тут печурку сделать — и хорошо. Дерева для растопки набрали много. Жить будем. Сейчас вот Геннадий выйдет, и обмозгуем это дело — ну, с "буржуйкой" то есть.

Лиза улыбнулась: маленькая печурка — звучит хорошо. Тальника полно — значит, горячая пища у них всё-таки будет. А керосин... Им всем повезло, что их дом недалеко от садового товарищества, в котором порой не просто дощатые домики ставили, но целые избы. А в таких, пока газ не провели, издавна пользовались керогазами. Тётя Маша и запаслась керосином ещё весной, как дачные работы начались. Вспоминая о своём запасе, она крестилась и говорила истово: "Как будто толкнул меня кто заказать побольше!" Правда, от этого запаса сейчас оставались совсем крохи, но начало здешнего житья-бытья всё же прошло легче. Газа нет, электричества — тоже. Но есть тётя Маша и её запасы.

Думая обо всём сразу, Лиза быстро добежала до второго подъезда.

— Деда Коля! — весело позвала она с порога. — Доброе утро! Каша приехала!

Ответа она не ждала и, закрыв дверь, сразу пошла в комнату. Старик спал на своём диване, таком же стареньком, полулёжа на двух подушках. Думая о том, что сейчас придётся умывать его под его же ворчание, потом причёсывать и только под конец кормить, Лиза шагнула к дивану. И закрыла рот.

Как будто из тёплой квартиры вышла в осенний холод улицы. Холод был настолько ощутим, что Лиза почувствовала, как её собственная горячая кожа, разогревшаяся от утренней радости, от завтрака и небольшой пробежкой — всего лишь от одного подъезда к другому, но ведь бегом, потому что появилась надежда, которую однажды придётся открыть всем, потому что всем это нужно! — покрывается мурашками.

Она стояла в двух-трёх шагах от мёртвого старика и, чувствуя себя... странно, думала только об одном: эта обязанность перестала существовать вместе с дедом Колей, а ей почему-то всё равно. Но что хуже — она думала не о том, что старика жалко. Она думала о том, что лишний рот в их положении... "Не хочу об этом думать! Не хочу! Почему я об этом думаю?! Я не безжалостная! Я целительница, а значит, должна пожалеть его! Но почему... Я же должна быть милосердной! Я целительница!" Лиза видела себя со стороны: стоит, прижимая к животу кастрюльку, равнодушная, странно только, что слёзы бегут настоящие, не выжатые, а она всё равно продолжает думать о лишнем рте...

Холод пробрал до костей. Поневоле содрогнувшись, девушка пришла в себя. Слёзы вытерла и вышла в коридор. Постояла перед дверью к тёте Маше и постучала.

Та открыла сразу.

— Чего с утра дубасишь? — недовольно было начала она и осеклась, всмотревшись.

— Дед Коля умер, — бесстрастно сказала Лиза. Постояла, не видя никого в пелене подступающих слёз, и разрыдалась.

Пришла в себя, сидя на кровати. С удивлением обнаружила на плечах чью-то кофту, а в руках вместо кастрюльки с кашей — стакан воды. На стуле перед ней сидел Егорка, который держал в руках полотенце.

— Лизка, не плачь, а? — прогундосил он, сам весь зарёванный.

Девушка посмотрела на него бессмысленно. Перед глазами всплывали последние дни со стариком. Особенно один момент: дед Коля заснул после завтрака, и она, Лиза, перемигнувшись с Лилькой, протянула над ним руки к сестрёнке. Пустырник узнали обе. Но как же поздно она поняла, что два других растения — не из их мира. Глядя на Егорку и не видя его, Лиза вспоминала старика и думала о том, что у него, скорее всего, не выдержало сердце. Одно дело — быть инвалидом, к которому часто приезжают его дочери. Другое — лежать целыми днями в странном мире, где нет привычной заботы родных, а есть горькое убеждение, что он для своих недавно таких приветливых и сочувствующих соседей всего-навсего... лишний рот.

— Тётя Маша где? — наконец сумела спросить она.

— У деда Коли, — вздохнул Егорка. — И тётя Клава там, и тётя Зоя, и тётя Нина. Только тётя Аня не пошла — говорит, что и так с сердцем плохо. И тётя Надя тоже — она детей не может оставить, а сидеть с ними некому.

Внутри Лизы всколыхнулась злость: а ты, Егорка? Тётя Надя, которой нет и тридцати, живёт на твоём этаже — далеко ходить не надо! Почему же ты не пошёл ей помогать? Ведь всего лишь проследить, чтобы малышня не разбежалась куда не надо!

"Остановись, — велела она себе. — Егорка как ты. Он сидит дома, потому что дома легче всё пережить. Ты-то должна его понимать. Легче всего осуждать — говорила мама. А ты попробуй почувствовать, как ему плохо. Он же тоже плакал!"

— Лизка, ты где? — крикнул из прихожей Сергей. — Лизка!

Девушка промолчала. Заговори она сейчас — опять будет рыдать в голос. Вместо неё откликнулся Егорка.

— Серый, мы здесь!

Таща за собой Лильку, брат ворвался в комнату и сразу подтолкнул сестрёнку к Лизе. Впрочем, та и сама рванула к старшей сестре. Лиза поймала её, ощутила тепло малышки, которая тут же устроилась у неё на коленях, обнимая её за шею.

— Лиза, Лиза, пойдём домой!

Почти следом в комнату вошла тётя Маша, которая подтвердила:

— Идите-ка домой. Нечего тут... А мы деда подготовим... — Она споткнулась на слове и только сердито повторила: — Идите домой! Лиза, ты каких-нибудь своих капелек попей, ладно? Смотри — обязательно попей.