| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На самом деле, выбор транспорта меня несколько удивил — я ожидал чего-то более скоростного, удобного и простого. Потом мне пояснили — пересекать границы крупных городов и субдиректорий могло быть опасным, потому что датчиками можно отследить любой междугородний перелёт частного сферолёта. Артур оказался немногословным напарником, чему я несколько обрадовался. Перекинулись всего парой слов — оказалось, что он тоже был ветераном войны с Югросью. Правда, на этом наше сходство и кончилось — он, в отличие от меня, служил в железнодорожных войсках и был скоро комиссован.
Гораздо важнее теперь была моя биография. Точнее, не моя — Стояна Сиднеина. Краткая история его жизни, кадры из его жизни, отдельные привычки были прошиты теперь у меня в 'подкорке' после сеанса просмотра биографии. Подразумевалось, что этого для работы достаточно, а остальное Стоян 'забыл' во время карательных мер в колонии.
Этот человек был старше меня на пять лет. Молчаливый, как я, суровый, несговорчивый характер. Если бы не беспринципность и тяга к уголовщине, эта личность даже могла казаться симпатичной. Родился в Стаанаде, столице Конзатана, тогда бывшего Конзанской субдиректорией, в семье рыбака. Наполовину рутениец. Рано остался без матери, в школе проучился всего семь классов и пошёл во флот. Там же познакомился с мелкими портовыми бандюгами, которые через несколько лет возглавили движение сепаратистов и на волне войны с Югрсью объявили о независимости. В отличии от юго-западной провинции, здесь отделение прошло сравнительно мирно, властям Директории не нужна была вторая война. К тому же, во внешнеэкономическом и военном плане Конзатан остался подконтрольным Рутении.
Но Стоян Сиднеин в новом государстве оказался не удел. Из-за какого-то внутреннего конфликта с властями его и сотню боевых товарищей депортировали из страны на север, в Уктусскую субдиректорию Рутении, где они быстро объединились с местными бандюгами и начали строить свой синдикат. Когда Майк Фарвоздин предложил легализоваться, тайно войти 'Степным волкам' в структуру Директории, Стоян был последним из верхушки синдиката, кто согласился на это.
В тюрьму он попал после организованного им убийства регионального Директора по перевозкам. Это была его личная инициатива, которую он не согласовал ни с Фарвоздиным, ни с Главным Боссом, за что и поплатился. Через четыре года он понадобился Фарвоздину и его таинственному департаменту снова, но планам не удалось осуществиться.
Благодаря мне. Точнее не мне, а Антону Этоллину, чьё лицо я носил каких-то пару дней тому назад.
Я поймал себя на том, что второй день избегаю смотреть в зеркало. Из меня слепили что-то среднее между мной-бывшим и Стояном — так, как будто настоящего главаря после удачного побега тоже прооперировали. Примерно таким я увидел себя в той видео-новости в кабине рыбного грузовика. Новое лицо, со шрамом, кривым носом и восточным разрезом глаз мне не нравилось. Ровно как и не нравилась серая мантия монаха-креациониста, которую я теперь носил. Одной лицевой операцией дело не обошлось. Мне накололи татуировки и присадили имитаторы родинок. Добавили пару шрамов на грудь и ноги. Ещё вживили чип в висок, предназначение которого я узнал чуть позже.
Но главное — с помощью визика меня основательно подправили внутри. Конечно, во мне оставался бороться Антон, склонный к состраданию и сочувствию, но его место теперь стремился потеснить Стоян. Циник, убийца, обиженный на общество. Во время войны мне приходилось убивать людей, но я-прежний с ужасом думал о том, что мне теперь придётся отдавать приказы об убийстве невинных. Я гнал эти мысли и пытался найти хоть какую-то зацепку, которая могла бы позволить мне вырваться из этого круга.
Мы ехали вдоль гористого побережья пару часов, прежде чем Дальноморск — крупнейший порт на Левиафановом море и пятый город в стране — показался за поворотом дороги. Город лежал на побережье залива, наползая своими пригородами на окрестные горы, и дорога свернула вниз, извилистым путём спускаясь к побережью. Я побывал здесь до этого всего пару раз, и это был самый восточный город, в котором мне пришлось побывать.
Климат в тех местах был средиземноморский. Я точно не знаю, в честь какого моря на Земле он так назывался, но к условиям Рутеи название подходило как нельзя кстати. В Левиафановом море пересекаются морские пути семи стран, среди которых тюркские Конзатан и Аргостан, островная Кеолра и воинственный тропический Ириатан. На противоположной стороне обширной бухты я разглядел очертания большой военной базы с десятком многотоннажных сферолётов-амфибий, готовых к погружению или взлёту. Ни в одном другом море на Рутее не было столь напряжённо, как здесь.
Поэтому я не любил этот город.
Мы проехали над большим тоннелем, из которого с рёвом выезжал товарный поезд — вымирающий вид транспорта, и поехали между сельскими пригородами. Дорога постепенно превратилась в улицу поселения, жизнь здесь текла точно также как и в наших сельских краях, лишь с небольшой поправкой на местный климат. Всё тот же домашний скот на улицах, скромные деревянные и кирпичные домишки, редкие вспышки пролетающих сферолётов над головой и толпы детворы, играющей в лапту и прятки.
Мы повернули на узкую улицу, ведущую к восточному сферовокзалу и чуть не врезались в лежащего поперёк улицы верблюда. Животное повернуло на нас голову, но с насиженного места не ушло. Артур прогудел клаксоном, остановил моторикшу и выругался:
— Чёртова скотина!
— Объезжай, — предложил я. — Вон сколько места слева.
— Нет уж, я его уберу с дороги!
Артур выскочил из кабины, доставая из-под подола своей мантии импульсный револьвер.
— Э, ты чего?! Не дури, — попытался я его остановить, но поздно: спокойный и молчаливый мой сосед превратился в психа. Выстрелами он стал поливать асфальт перед мордой зверя. Двугорбый дёрнулся, вскочил и закричал от испуга и жара. Из ближайшего домика выскочил хозяин-конзанец и сперва покрыл Артура отборной бранью, но увидев пушку, сменил гнев на испуг и скрылся за воротами, продолжая лепетать что-то на конзанском. Артур орал что-то в ответ, сопровождая пинками по воротам. Из всего словесного потока мне были знакомы — ещё с детства — тюркские матюги. Верблюд неторопливо зашагал вниз по улице, соседская малышня, поначалу с интересом глазевшая на ссору, потихоньку расходилась, почувствовав опасность.
Глядя на беснующегося Артура, в первый раз по-настоящему возник большой — да что там большой, огромный — соблазн быстро пересесть за руль и мотнуть в порт, оттуда — на исполинском Океанике уплыть в южные страны, затеряться в колониях Экваториального Арихипелага, джунглях Денны, или ледяных тундрах южного полюса...
Но я не мог. В моём правом виске теперь стоял чип с крохотной капсулой. Любая попытка отклониться от маршрута на сотню километров вызвала бы инъекцию препарата, который превратил меня в овоща. Майк был перестраховщик. Поэтому я покорно остался сидеть в кабине, дожидаясь возвращения моего попутчика.
И слушать музыку.
* * *
"Конзанский язык — исторически-сложившаяся за Малое Средневековье совокупность тюркоязычных диалектов южных окраин Рутенийской Директории. Основными предками языка считаются казахский, узбекский и татарский, большая часть лексики заимствована из русского и фарси. Из наиболее значимых различают Восточный диалект (государственный язык Конзатана), юго-восточный (хорезмо-конзанский, язык Верхнего Каспия), западный (темноморско-конзанский) и северный (башкиро-конзанский). Общее число говорящих на языке оценивается в восемнадцать миллионов человек, из которых восемь миллионов проживает в Конзатане, шесть — в Рутении и её колониях, полтора миллиона — в Югроси. Чёткое число и определение конзанцев как нации не существует, так как более половины тюркоязычного населения Рутеи используют в обиходе языки бывших крупнейших Директорий — рутенийский, амирланский и нео-фарси."
(Из любой энциклопедии)
* * *
Кубическое здание сферовокзала привычно напоминало пчелиный улей. Мы припарковались в соседнем квартале, вытащили из багажника мешки и пошли пешком через площадь, обходя носильщиков и отъезжающих. Артур нервно осматривался по сторонам, я не выдержал и спросил:
— Следит кто?
— Непонятно. Портовые, что ли.
Про портовые банды из Дальноморска я почти ничего не знал. Буквально через секунду у нас на пути вырос офицер городской охраны — косая сажень в плечах, белокурый и с квадратной челюстью — явно амирланец-северянин.
— Документы! — почти рявкнул он.
Плеер, услышав громкую речь, автоматически уменьшил громкость. Я с некоторой тревогой достал из чехла на поясе свой новый УНИ. Разумеется, там я числился не как Стоян Сиднеин. Моим вторым — точнее, уже третьим — лицом был некто Стоян Сребров. Его краткую ложную биографию мне тоже 'прошили'. Сканер лейтенанта прошёлся над карточкой, он нахмурился.
— Обезьянники? Проповедники? А почему без животных?
— Не животные, обезьяны — наши младшие братья, — хмуро ответил Артур. Было видно, что 'сценический образ' монаха он использует без особого энтузиазма, что, впрочем, не вызывало сильных подозрений у несведущих. — Два наших брата, один из которых младший, ожидают нас на вокзале.
Нас действительно ожидал ещё один член синдиката. Про обезьяну же я слышал впервые. Лейтенант пару секунд осмысливал сказанное, после чего кивнул и вернул нам документы.
— Где-то я вас видел, — подозрительно вглядываясь в моё лицо, сказал офицер.
Я промолчал.
— Оружие везём?
Мы переглянулись, с Артуром и я кивнул.
— Да, запакуйте наши импульсники.
Лейтенант полез за пластиковыми чехлами и печатью. Артур первым протянул пистолет, почти швырнул его в руки постовому. Расставаться с оружием и тем более носить его запакованным в синдикате не любили.
— Чего это вы с оружием?
— Мы собираемся на восток, там неспокойно, — ответил я и протянул свой.
— Да? Что ж, стереотипы, конечно, но пусть будет так, — постовой выдал нам два запечатанных пакета с нашими пистолетами.
— А вот и наш брат! — Артур кивнул в сторону фойе и потащил вещи, желая поскорее отделаться от офицера. У входа в здание действительно виднелась фигура в белом балахоне. В руках этот незнакомец держал клетку.
Брата звали Георгий. Он оказался худым, смуглым рутенийцем лет тридцати. Про него я знал мало, судя по таблицам, он занимал сравнительно невысокое место проводника-курьера в иерархии нашего восточного 'крыла', которое мне предполагалось формально возглавлять.
Разумеется, моего истинного лица он не знал. Для него я был тем самым Стояном Сиднеиным, страшным, легендарным и неизвестным. Когда мы приблизились, на его лице испуг.
— Идёмте, я уже купил билеты, — сказал он и зашагал внутрь. — Отбытие через полчаса.
Я шёл позади него и с интересом разглядывал животное, сидящее в клетке. Это была маленькая чёрная игрунка — чрезвычайно редкое животное, завезённое бразильскими колонистами с Земли. Зверёк тихо спал, несмотря на то, что клетка при ходьбе сильно качалась. Видимо, привык.
В здании играла музыка. Я сначала подумал, что это плеер переключился на что-то знакомое, но потом я понял, что музыка идёт 'снаружи'. Выключил свободной рукой плеер, огляделся по сторонам. Пандус-перрон плавно поднимался внутри кубического здания, подобно винтовой лестнице, и на следующем ярусе я заметил небольшое скопление людей, они явно толпились вокруг кого-то. Музыка доносилась оттуда, и меня озарила страшная догадка.
Нет, только не это. Только не он.
— На каком перроне наш? — спросил я Георгия, стараясь не подать вида, что волнуюсь.
— На четвёртом, — резко повернувшись, ответил 'брат'.
Зверушка в клетке от резкого толчка проснулась и зевнула.
Похоже, пройти мимо не удастся. Мы зашагали наверх, стараясь двигаться ближе к перилам, где народу толпилось поменьше. Толпа с музыкантом становилась всё ближе.
— Красиво играет, зараза, — кивнул в сторону музыки Артур. Он отклонился в сторону, проходя ближе нас к толпе.
Народ расступился, и я увидел своего троюродного племянника. Обросший, исхудавший, он сжимал в руках тот самый позолоченный стик, подключённый к процессору.
С другой стороны от нас, медленно из подземного ангара проплыл наверх средних размеров сферобус. За ним на противоположной стороне пандуса я краем глаза заметил неподвижный силуэт, стоящий у парапета.
Следующие события произошли за пару секунд.
— Стоян, ложись! — рявкнул Георгий, дёргая меня за плечо и роняя клетку.
Я инстинктивно свалился на пол — так учатся падать ещё в армии. Первое, что я услышал, был пронзительный писк зверька на фоне затихающего аккорда стика моего брата. Невысокие перила в нижней половине были цельные, а в верхней — решётчатые. Это меня спасло. Прямо над спиной пронесся десяток разрядов импульсника, ударив по толпе, слушавшей музыканта. Послышались истошные крики, запахло жареным и палёной одеждой. Я на миг приподнял голову — Артур неподвижно лежал рядом, и я понял, что он мёртв. Георгий потащил меня за рукав. Приподнявшись, я посмотрел в сторону Леонида — мой троюродный племянник полусидел на корточках, прижавшись к стене и обхватывая руками стик. На противоположной стороне, откуда стреляли неизвестные, была какая-то потасовка.
Я встал на ноги и побежал за Георгием вверх по пандусу, к четвёртому перрону, где нас ждал сферобус. За нами метнулся ещё десяток горожан. Писк обезьяны продолжался, но было непонятно, откуда он идёт.
— Портовые... — бормотал Георгий. — Портовые уродцы. Был же договор! Артур...
— У него бомба!!! — послышались крики из зала, мы забежали за поворот, ведущий к служебные помещения, и вовремя пригнулись.
Взрыв потряс здание сферовокзала. Взрывная волна прокатилась по пандусам мимо нас спустя секунду, вместе с ней донёсся запах гари вперемешку с озоном — естественная реакция сферополя аппаратов.
Я выскочил из укрытия первым. Дым рассеялся, зал заполняли крики раненых. На нижнем ярусе я увидел фигуру стикиста, поднимавшегося с пола. Жив.
Взвыла пожарная сирена, бойцы горохраны побежали к месту взрыва.
— Вниз, скорей! К выходу! — крикнул Георгий, и я увидел, как с верхних этажей спешит толпа. Я поймал 'брата' за руку и затащил обратно в коридор.
— Они тебя затопчут, идиот! — сказал я ему. — Подожди, пока все выбегут.
Из-за ворота его мантии показалась испуганная мордочка игрунки. И этот жив.
— Да, Стоян, прости, — Георгий успокоился и сунул руку за пазуху, чтобы погладить и успокоить зверька. — Главное, что ты жив. Уроды, они за всё ответят.
* * *
Стыдно это осознавать, что я был даже рад смерти Артура. Этот человек с самого начала казался мне самым отвратительным напарником, которого можно только представить. Без него я почувствовал себя немного свободнее. С другой стороны, Артур знал моё истинное лицо и нёс важную информацию, которую я мог не знать. Без него в Сереброполисе я мог почувствовать себя, как без рук. Георгий казался менее грубым, но хитрым и боязливым — типичная шестёрка, а это могло нести новые проблемы. Но решил решать их по мере поступления.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
