| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нормально. У парня пьющие родители, которые будут рады выставить его за дверь. Но вот что делать с влюблённостью? Ты, всё же, помоложе, а мне совсем сложно понять, о чём они мыслят.
— Хм, — Кэтрин задумалась. — У меня есть одна идея, но она не выдерживает никакой критики в точки зрения нравственности.
— А именно?
— Надо окончательно дать понять, что у него нет шансов. Она же старше его, правильно? И видит множество парней, раз работает в бюро труда. Когда мне было немного за двадцать, я на семнадцатилетних даже внимания даже не обращала.
— Хочешь сказать, надо, чтобы она однозначно отказала ему? Думаю, это не составит труда. Но не наделает ли он глупостей из-за этого?
— Тебе решать. Ты же всемогущий, правда? Есть, кстати, не хочешь?
Кэтрин немного кокетливо улыбнулась.
— Не откажусь. И не надо лести, тебе не идёт. Мы ограничены нравственными нормами, целями и кучей других вещей. Знаешь, в моём языке есть, по крайней мере, было раньше слово 'беспредел' — полная вседозволенность на границе с криминалом. Если бы наша структура тоже занималась беспределом, нашего мира бы давно не существовало.
Мне положили на тарелку большую порцию пуддинга с беконом и снова вернулись к приборке.
— Но кто-то же из ваших конкурентов ограничен в своей совести гораздо меньше, чем ты, правда? Множество ситуаций, когда этих границ — нравственно или безнравственно — попросту нет, и тут, возможно, тот случай? Или я ошибаюсь?
Теперь и я задумался.
— Почему, есть определённые правила. Мы не калечим парня, потому что это запрещено, не влезаем к нему в мозги... Мы всего лишь принимаем решения окружающих его людей. Да, пожалуй, ты права. Но, чёрт, до чего же я не люблю управлять людьми, как марионетками. Даже целыми городами управлять приятнее, чем такими вот молодыми парнями.
— Главное, что мной не управляешь, — Кэтрин погладила меня по спине, проходя мимо и продолжая убираться и готовить.
Я кивнул и промолчал. Близкие люди, посвящённые в наши тайны — наша главная слабость и главная уязвимость наших проектов. Соперничающий Дворец может прочитать все наши планы и подслушать все наши разговоры. Конечно, мне пришлось защитить её разум от телепатического хакинга, как я это называл. Для этого специальный Алгоритм следил за тем, не пытается ли кто-то проникнуть в её голову, после чего сразу же должен был подключиться я. И заставить её говорить и думать то, что я решу. Или даже делать то, что требуется.
Контрразведка — штука ещё более циничная, чем то, что предложила мне только что Кэтрин. К счастью, пока этого не происходило.
Доел пудинг, поблагодарил Кэтрин и уже хотел уходить, как вдруг вспомнил про свой клуб нумизматики. Возник небольшой план.
— Слушай, можешь накидать небольшое рекламное объявление? Про клуб нумизматики. Чтобы молодой ботаник однозначно заинтересовался. Кажется, у нас что-то было, а я терпеть не могу рыться в компьютерах.
Кэтрин фыркнула после анахронизма 'компьютер' и тут же включила надбровник.
— Вшей тоже себе в бровь надбровник, очень удобно же, всё равно что кольцо в ухе... Нужно просто объявление? У меня лежал где-то файл, который ты делал в прошлом году. Думаешь, сработает?
— Сработает! За это не беспокойся.
Я присел в кресло. Мысленно перенёсся в свой рабочий кабинет в лицее, где стоял большой бронированный шкаф. В шкафу покоились толстые альбомы с монетами, которые я собрал со всей Рутеи.
Если вкратце говорить про мою легенду, под которой я работал учителем в этой глуши, то я представился опальным майором вооружённых сил Рутении. Во время конфликта с Югросью подался в бега, шлялся по Фарисану, Иаскану, Западной Денне, Кеолре и прочим краям, пока не осел в Амирлании. Это всё было недалеко от истины — я был во всех перечисленных странах живьём, а мысленно — в большинстве более-менее важных уголках Рутеи. Разумеется, я неплохо знал историю, что Нового Средневековья, что земную, и мог похвастаться коллекцией монет, собранной по всему миру.
Я прошёлся по альбомам и пакетам с монетками, раскрывая их при помощи удалённого переноса. Нашёл медную монетку с надписью 'Одна Рутенийская Гривна, 310 год'. У неё была богатая история, и она мне показалась наиболее интригующей — странными казались и название валюты, и год выпуска, и шрифт, и материал.
Затем я осведомился у коллег, поискал и нашёл объект наблюдения. Нашёл сороку, сидящую на карнизе соседнего здания, подключился к зрительному каналу. Парень несколько понурый шагал пешком из бюро труда. Закинул файл с рекламным объявлением о кружке нумизматов на пару ближайших столбов, затем выбрал удачный момент, и... телепортировал монетку буквально в метре от парня.
'Блестит!' — подумала сорока и прыгнула вперёд, на тротуар.
Парень вздрогнул, остановился. Монетку он явно заметил. Наклонился, поднял, повертел в руках, положил в карман. Осмотрелся по сторонам, заметил сороку.
— Ты, что ли, подкинула?
— Штрк-штрк-штрк!
— Не ты, так кто?...
Так, приманка закинута. Сработает ли?
На этом я закончил с парнем. Пробежался по трём своим подотчётным городам, затем переключился на особых подопечных — парочке полубезумных учёных в Кеолре, решивших построить ракету с биологическим оружием, одному дотошному историку, изучавшему культы полусеяных. Историку вручил пузырь алкоголя, у учёных сжёг УНИ с данными. Затем поблагодарил Кэтрин и переправился домой.
В гостиной меня ждал гость.
Незнакомец.
— Ну, здравствуй, коллега.
2. Гость
Я сразу понял, что это кто-то из чужаков — не наш. Столичная причёска, вельветовый жакет с голографией, ядовито-зелёные глаза. Чужак вальяжно развалился в моём кресле и крутил в руках старинную записную книжку. Из тех работников Авалонера и Аркадера, что могли ошиваться в наших краях, я тоже не припоминал ни одного c такой внешностью. Впрочем, запомнить двадцать пять тысяч персоналиев и мгновенно извлекать из памяти — даже мне практически нереально и бессмысленно, а внешность меняется после каждого обновления организма. Не будешь же просить сделать пробу ДНК каждый раз, когда здороваешься?
Но я терпеть не могу таких сюрпризов, каким стал такой внезапный визит. На всякий случай послал сигнал тревоги в свой Дворец, сделал запрос.
— Прошу прощения за вторжение, но дело не требовало отлагательств. Не стоит утруждаться в запросах, я представлюсь сам. Игнатий IV-й Аркадерский, девятое поколение, департамент аренды полусеяных. Я ненадолго. Я смотрю, что вы заинтересовались одним местным молодым человеком?
Сопляк, подумалось мне. Я был чистым шестым поколением, рождённым от Сеяных чистого пятого. А на восьмое поколение пришлись реформы, когда вся иерархия перемешалась. Тогда из-за нехватки кадров на время Сеяным с обновлённым телом разрешили снова рожать детей и заводить браки с сородичами моложе себя на два-три поколения. В итоге, он мог быть меня моложе как на шестьдесят лет, так и на сто двадцать. Впрочем, Старшим я тоже формально не являлся — на тот момент Старшими считались все, родившиеся до две тысяча сто пятидесятого года.
Чужак положил книжку на столик и жестом предложил присесть напротив.
— Ну... не без этого. Пока ещё решения не принято.
— И правильно, что не принято. Мы вычислили его уже около полугода назад. В соответствие с таблицей квот полусеяных, найм его и введение в игру пока не допустим. Если его активация произойдёт без нашего ведома, мы будем вынуждены внести апелляцию. И ввести в строй две фигуры из запаса. Ты это знаешь.
— Знаю. В чём вопрос? Ты только для этого заявился ко мне в дом? У меня, между прочим, законный отпуск.
— У тебя какой-то неправильный отпуск, насколько я могу судить. Занимаешься разными проектами, следишь за народом. Ты в курсе вообще, что тут нейтральная зона? Которая, к тому же, ближе к нашей территории, чем к вашей. Ты тут шпионишь почти в открытую.
— Да, шпионю, — кивнул я. — А ваши товарищи мало того, что шпионят, так ещё и наплодили преступных синдикатов по всем окраинам Рутенийской Директории. Военные мятежи в султанатах на юге... Бунты веганов в Кеолре. Я молчу про Югрось. Вы в последние тридцать лет в очередной раз играете на границе допустимого.
Игнатий привстал с кресла и снова взял в руки книжку — видимо, просто чтобы занять пальцы.
— Я, собственно, не осуждаю тебя. В конце концов, ты шестого поколения, даже старше меня, твоё влияние и сила Способности выше. И здесь больше по другому вопросу.
— Не растягивай, я хотел выспаться.
— Ха! Рассказывай мне. У вас в роду принято не спать месяцами, я общался с обоими твоими бабушками. В общем, я к тебе больше с предложением, чем с претензиями.
— С предложением? Ты можешь подавать предложения через департамент внешних связей. Иначе — незаконно.
Он кивнул.
— Я знаю. Но у меня есть предположение, что такую информацию лучше не проводить через департамент внешних связей. Ты уже, наверное, в курсе, что в одной только Амирлании пропало уже около четырёхсот человек? И что они не определяются как электронными средствами, так и поиском через Способность?
Чуть поразмыслив, я кивнул. Отпираться было бессмысленно.
— Я думаю, Первые и Вторые найдут причину и решения.
— А вот мне кажется, что Первые и Вторые уже давно всё решили. Тот факт, что предыдущая серия подобных пропаж людей оказалась неразгаданной, говорит о многом.
— О чём же?
Игнатий усмехнулся.
— Ладно, не будем это озвучивать. В общем, я знаю, что ты располагаешь кое-какими данными на этот счёт. Или будешь располагать. Я предлагаю тебе поделиться со мной. Видишь ли, я назначен ассистентом следователя в нашем департаменте. И я хочу хорошо себя показать, чтобы произошло повышение.
— Карьеризм? — усмехнулся я.
Обычное человеческое желание продвигаться вверх по служебной лестнице внутри структуры Дворца воспринималось как признак недалёкого нрава. Намёки же на заговор внутри 'руководства' Дворцов — внутри поколений Первых и Вторых Сеяных говорил об ещё более странном мировоззрении.
— Ну, что-то засиделся я на одной должности. Да, это странно, но — тем не менее. В общем, предлагаю сделку — я постараюсь договориться об отчуждении Рэда в резерв полукровок взамен на какую-либо значимую информацию о пропажах людей.
— Ну, во-первых, это совсем неравнозначный размен, мне не настолько дорог этот ребенок. Во-вторых, какие-либо сторонние договорённости противоречат правилам. Я не хочу быть уволенным на расцвете карьеры.
— А ты подумай, — Игнатий хитро подмигнул мне и исчез.
* * *
'Второе, или Малое Средневековье — период технологического упадка, вместе с тем, период активной колонизации и расселения землян по территории Рутеи.
Началом эпохи считается 'изоляция планет', случившаяся в 2149 году. Тогда в течение нескольких месяцев была потеряна треть флота межпланетных сферолётов, участвовавших в колонизации Рутеи — пятьдесят шесть из ста шестидесяти аппаратов. Все земные службы и аппараты, попавшие в область изоляции, перестали передавать радио— и лазерные сигналы. Точная судьба потерянных аппаратов неизвестна — по разным данным, они были сбиты ракетами, уничтожены во время астероидного дождя или просто исчезли. Капитаны остальных 'ковчегов', направлявшихся обратно на Землю для погрузки, в большинстве своём приняли решение вернуться на Рутею.
После того, как стало ясно, что цивилизация на Земле не подаёт признаков жизни и не выходит на связь, четыре сферолёта, находящихся на Рутее, предприняли попытку вернуться на Землю и произвести разведку. После прохождения точки Лагранжа они исчезли в радиоэфире и перестали быть видны в телескопы, имевшиеся в распоряжении колоний Рутеи. Пять сферолётов позже были отправлены на разведку и колонизацию Дарзит. Их судьба, как и судьба сферолётов, колонизировавших другие планеты, до сих пор неизвестна, так как на Рутее на тот момент отсутствовали полноценные центры управления полетом и связи с удалёнными объектами. (...) Конструкции остальных "ковчегов" позже были использованы в металлургии, судостроении и строительстве молодых колоний.
Закончилось Малое Средневековье в начале двадцать шестого века, после вековых программ Рутении и Амирлании по воссозданию утраченных технологических циклов. К восьмидесятым годам двадцать шестого века наступил момент, когда технологии ведущих стран Рутеи вернулись к уровню земных на момент начала XXI-го века, а затем — на момент начала колонизации.
Судьба Земли остаётся неясной до сих пор, мораторий на космические исследования сохраняется и после возрождения сферотранспорта.
(Их любого приличного учебника истории)
* * *
Утром выяснилось, что Гунтура Искандара, того самого учителя музыки, который больше всех возмущался по поводу инцидента с литератором, посадили под арест. Его подозревали в сексуальных домогательствах по отношению к выпускнице. Одни говорили, что он буквально полез к ней под юбку во время частной практики на цитре, другие — что просто расчувствовался от красивой игры и поцеловал. Все видеозаписи были изъяты, но я не выдержал и удалённо посмотрел их с помощью Способности. Ближе к истине оказался второй вариант — бедняга Гунтур поцеловал её в щёку, даже как-то по-отечески. Девица, выглядящая не по годам зрелой, не только ответила поцелуем в губы, но схватила руку преподавателя и положила себе на грудь.
За этим делом их застукал учитель литературы. Назревал новый педсовет. Подумалось, что я уже начал уставать от бесконечных совещаний и заседаний — что в лицее, что во Дворце.
После уроков ко мне в кабинет постучали.
— Мистер Корнин? Я из соседней средней школы. Увидел объявление о клубе нумизматики.
Я почувствовал, что он идёт ко мне в гости всего за пару минут до этого и толком не смог подготовиться. Актёром я всегда был никудышным, и радость по поводу встречи скрыть не смог.
Наша радость увидеть полусеяного сравнима, пожалуй, с человеческой радостью найти дальнего родственника после долгой разлуки — вне зависимости от того, чьим родственником является этот человек. Поиск полукровок в человеческой массе — увлекательное занятие, сродни поиску дикого жемчуга в океане. Мы не можем их искать теми же Алгоритмами, что ищем простых людей. Поисковики просто пропускают их в толпе, как какой-нибудь неодушевлённый предмет. Потому-то многие из нас и не сознаются в том, что у них есть дети от брака с человеческой женщиной. Тем более редко сознаются наши девушки, вынесшие под грудью дитя от человека.
Вместе с тем, все полусеяные опасны для нас и могу стать как нашими врагами, так и нашими друзьями.
— Надо же! — сказал я, не отрываясь от таблиц успеваемости. Я думал, что пора закрывать кружок. Уже никто не интересуется монетами. Я, конечно, подавал объявление, но...
— Рэд Стефансон, — представился парень и без каких-либо колебаний протянул монету. — По правде сказать, я тоже не особо интересуюсь. Но это монета мне показалась очень редкой. К тому же, она буквально... свалилась мне под ноги. Словно материализовалась из неоткуда.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
