Доминика Грасс

— Благодарю, — повторила я. — До свиданья.

Не испытывая более судьбу, цапнула свои документы и быстро ретировалась за дверь. Только отойдя на приличное расстояние от двери, мы с Тау переглянулись и тихо рассмеялись.

— Ты был неподражаем, — в полголоса сказала я.

— И вы были великолепны, госпожа Грасс, — прижав ладонь к груди, чуть поклонился Тау. — На редкость неприятный тип.

— У меня препод на медкурсах такой же противный был, — поведала я, спускаясь по лестнице. Тау скользил вниз осторожно, не отрывая взгляда от ступенек, которые ему явно не по вкусу. — Метод "наивное и наглое дитя" с ним всегда более-менее срабатывал. К выпуску я у него оказалась "любимая ученица" и "редкая умница". Но с этим типом такое не пройдёт.

— С чего решила? — подняв голову, змей сразу же схватился рукой за перилла.

— Не задержусь я тут, чтобы его пронять. На это время требуется и терпение. И он слишком ненавидит моего папу.

Времени до вечера ещё хватало, а возвращаться сразу в гостиницу не было никакого желания. Поэтому мы пошли болтаться по городу. Обошли рынок, где я купила прозрачный газовый шарфик для Йеры, под цвет её чешуи. И, не удержавшись, взяла медальон для Аери. Овальный кусочек металла с перламутровой вставкой переливался цветами так же, как мальчишка в движении. Хватило одного выразительного взгляда, чтобы змей выбросил из головы идею нацепить на меня что-нибудь красивое из увиденного на прилавках.

После рынка мы оказались на пристани, откуда завтра отходит мой транспорт. Глядя в мутную жёлтую воду реки, я вспомнила вчерашнее чистое озеро.

— А здесь я бы купаться не стала. Даже с тобой.

— Крокозябры, — понимающе согласился Тау.

Мы бродили до глубокой ночи. По пыльным улицам, у чистого фонтана, вдоль мутной реки, зашли пообедать в кафе... Молчание не казалось тягостным, разговоры не становились мучительными. Чтобы обозначить тепло души и присутствие рядом, хватало лёгкого касания рук. Только заполночь мы возвращались обратно в гостиницу. И то лишь по той причине, что мне нужно отдохнуть перед дорогой. Отдыхать я не хотела, но спорить с упрямым змеем не возникало никакого желания.

Оглядевшись по сторонам, я притормозила и ругнулась под нос. Когда и как мы забрели в этот район? Вот же...

— Тау, здесь нельзя быть ночью. Нужно свалить, пока нас не засекли. И побыстрее.

Не задавая дурацких вопросов, марилиту развернулся, прикидывая как быстрее добраться до центральных улиц. Оглянувшись, я приметила в конце переулка компанию, с которой меньше всего на свете хотела бы столкнуться. Молодняк айземов и китри с удовольствием принимали в банды отморозки из числа людей.

Змей отклонился назад и чуть вбок, подставляя мне свою спину, чтобы оставить свободными руки на случай драки. Вцепившись в его плечи, обхватила ногами за пояс. Марилиту сорвался с места с такой скоростью, что дома вокруг смазались, превратившись в одну серую стену.

— Удрали, — хихикнула я, углядев знакомые улицы освящённого ночными фонарями центра.

Змей согласился, но останавливаться не спешил. Он и сам прекрасно понимал, чем опасна компания, явно приметившая нас. Не окажись рядом Тау, я бы ушла по крышам и фиг бы меня догнали. Но лучше уж лишний раз не попадать, чем постоянно полагаться на везение.

Когда мы вернулись к месту ночлега, остальные давным-давно спали. Ночной дежурный впустил нас, попросив не шуметь.

С перебором имущества я разобралась за полчаса. Требовалось только надеть новую смену белья, а все три комплекта моих камуфляжей чаще всего достаточно немного почистить щёткой, чтобы привести в порядок. Всё оправдывало свою стоимость высоким качеством.

Мой рюкзачок со всеми вещами, фотоаппаратами, сухпайком и планшетом весил всего семь с половиной килограмм. Ножи, пистолеты — около двух. Боеприпасы весили много. Навскидку не меньше четырёх. Фляга с водой, если полная — ещё кило. Итого, считая ботинки и камуфляж, которые на мне, плюс пятнадцать к моему полтиннику веса. Можно даже бегать.

До семи утра ещё целых пять часов. Покосившись в сторону не расстеленной кровати, я подумала об утренней боли в костях. Здравый смысл ядовито поинтересовался: "Сколько можно спать одетой?", но был послан помолчать ближайшие полгода, пока я не вернусь домой к маме. Рассудок спросил, сколько вообще можно не спать, но тоже остался без внимания. Ну начала я уже тормозить от недосыпа, завтра на барже спать залягу.

Тау не оказалось в его номере. Внизу он тоже не нашёлся. Простимулировав мыслительный процесс чесанием в затылке, я пошла на крышу. В конце коридора на пятом этаже наверх вела тёмная, запрятанная за угол лестница. Такую не сразу и найдёшь, если не знать, где искать. Чердачная дверь оказалась открытой.

Застывший на краю крыши марилиту стремительно обернулся, заслышав звук моих шагов.

— Ты снова не спишь.

Он не спрашивал и не осуждал. Просто констатировал факт. Кивком подтвердив, что так и есть, я села с ним рядышком. Свесила ноги с края крыши. Посмотрела вниз, потом на него. Тау заплетал волосы в мелкие косички. Полностью прямые, идеальные волосы — это у моей мамы. У меня так, недоразумение какое-то, а тициановая шевелюра Тау вьётся крупными волнами, заворачиваясь в широкие кольца ближе к кончикам. Мелкие волны появляются только после кос.

Марилиту коротко стригут в основном детей. Не может себе позволить длинных волос лишь тот, кто не может защитить себя. Если женщина может носить любую стрижку, то обрезать волосы выше плеч для здорового, боеспособного воина — это унижение мужского достоинства. Ну, примерно как одеть нормально мужика, того же ромейца, в женское платье. Нелепо, по меньшей мере. Это правило касается только храмовых воинов, но и остальные стараются соответствовать. Лишь некоторых выродков из числа полузмей метят лишением волос навсегда. И клеймом на лице. Но совершить для этого надо что-то немыслимо отвратительное.

— Я рассчитываю найти тебя к новолунью, — негромко произнёс Тау, глянув в небо на луну, обещавшую стать полным кругом уже завтра. — Максимум к следующему полнолунью.

Немного помолчав, я ответила:

— Сеть не всегда доступна, но сообщение должны доходить. Так что связи не потеряем.

Марилиту кивнул, закрепил доплетённую косичку мелким железным колечком. Посмотрел на меня, вымученно улыбнулся.

— Доминика, я могу не спать долго. Но тебе нужно отдохнуть.

— Не хочу, — отрицательно мотнула головой я, болтая ногами в воздухе.

Не споря, змей коснулся тёплой ладонью моего лица. Свет луны снова обрисовал его черты чётче, чем солнце. Как древняя статуя змеиного божества... из застывшего огня... глаз не отвести...

— У тебя такие синяки под глазами, что я не могу на это спокойно смотреть. Тебя начало шатать от усталости, и движения становятся раскоординированными. Такими темпами ты запнёшься о трап и вместо баржи окажешься в реке.

Н-да. Умеет же настоять на своём.

— Не хочу идти к себе, — хмуро буркнула я. — Меня опять будут преследовать призраки. Уж лучше совсем не спать, чем утром оказаться на грани срыва.

Тау весело хмыкнул, свернулся кольцами.

— Я тебя не гоню.

Поупиравшись из чистого упрямства, я скоро сдалась и легла, прижавший щекой и ладонью к его тёплой чешуе. Спать не собиралась, но глаза сами собой закрылись. Усталость взяла своё...

Стоя на пристани, я отрешённо смотрела, как пассажиры поднимаются на видавшую виды небольшую речную баржу. Когда-то, скорее всего, на ней грузы возили, прежде чем переделать под пассажирские перевозки. Мои вещи уже в одной из кают, и свою верхнюю полку я благополучно заняла.

— Ненавижу плоскодонки... — прокомментировала, с тоской глядя на транспорт.

Стояла я, вцепившись двумя руками в локоть Тау.

— Два гудка уже были. До трёх меньше минуты. Твой корабль сейчас отойдёт, — напомнил Закатный.

— Да... — вздохнула.

Через силу отлепилась от змея. Мы уже успели попрощаться и просто ловили последние минутки общества друг друга. Я шагнула вперёд, Тау остался на месте. До последнего мгновенья руки соприкасались, пока возможно было дотянуться хоть кончиками пальцев. Вперёд, Доминика, в привычное и нормальное одиночество. Скоро это наваждение пройдёт и иллюзия исчезнет. Будто кусок души отдираю...

— Доминика!

Обернувшись, я так удивилась, что даже не успела заорать, чтобы не смел!..

У ножей для бумаги всегда тоненькие, ломкие лезвия, которые быстро тупятся. Но новые — очень острые. Очень. И этим ножом легко срезать волосы.

Парой движений отхватив одну из своих длинных кос, Тау обернул её вокруг моего запястья несколько раз и закрепил получившийся браслет чем-то вроде скрепки с изображением птицы из золота с серебром.

Не успела я опомниться, как оказалась далеко от земли. Мир перестал существовать...

Не сразу дошло, что шум где-то на заднем плане — это третий гудок с баржи. И она отчалила...

— Корабль!.. — первым спохватился Тау.

Пулей слетев с его рук, я рванула к барже, Закатный оказался чуть впереди, подставил сцепленные замком ладони.

— Прыгай!..

Рефлексы сработали прежде мозга. Тау с силой подкинул меня вперёд и вверх. Взлетев над рекой, я рыбкой нырнула на палубу. Ладони в пол, удар отдался в локти. Гася инерцию, перекатилась по полу, кувыркнувшись через голову, вскочила на ноги и бросилась к борту.

— Это тебе за то, что не позволила купить вчера подарок! — весело крикнул оставшийся на пристани змей.

— Ты сумасшедший! — заорала в ответ.

— Не больше, чем ты! — отозвался змей. — И не забудь сообщить, как доедешь!

Коротко рассмеявшись, я ответила:

— Не забуду!

Баржа набирала скорость, всё дальше отходя от пристани. Я не отрывала взгляда от отдаляющейся фигуры застывшего в одиночестве тицианового марилиту. Только когда он окончательно скрылся из виду, я устало села на скамейку у борта. Уставилась на новое украшение, обернувшееся вокруг запястья левой руки.

— Псих несчастный... — прошептала, гладя кончиками пальцев изображение птицы и свой новый браслет.

"Я отдаю себя в твои руки волей своей и Матери Литу" — вот что всё это дословно означает. Это как обручальное кольцо у людей. Обрезанная выше подбородка прядь волос у воина и то, что есть теперь у меня. Богиня марилиту — отнюдь не змея, как можно предположить. Литу — птица с лицом прекрасной женщины.

— Псих... — повторила я. И не смогла согнать с лица улыбку.

Войдя в каюту, вяло махнула рукой двум соседкам.

— Меня зовут Доминика, но девчонки, прошу — давайте потом познакомимся! Мне нужно хоть немного поспать...

Забравшись на свою койку, я завернулась в плед и уткнулась в тощую жёсткую подушку.

Ты знал, что делаешь? Знал, что занял собой мою душу надолго, изгнав призраков? Тау, сумасшедший змей, что ты натворил...

Теперь мой единственный верный путь — к змеям. Там я должна, наконец, обрести целостность и успокоение...

Майра встретила воина совсем не так, как он ожидал. Поднявшись на хвосте, чтобы оказаться выше, старшая наставница разъярённо зашипела:

— Ты что здесь делаешь, мальчишка?! Как у тебя хватило ума вернуться?! Ты должен был отправиться с девочкой!

Опешивший в первый момент воин посмотрел на детей в некотором отдалении позади женщины. Вспомнил, какими запуганными, измученными и обессиленными он вытащил подростков из лап выродков грязи. Твёрдо ответил старшей змее:

— Я должен доставить вас домой.

— Мы прекрасно справимся с этим без тебя, упрямый глупец!

— Нет! — рявкнул воин, так же угрожающе поднимаясь. — Это не обсуждается, Майра!

Выдержав её взгляд, обошёл старшую по кругу, не приближаясь и всем своим видом говоря, что она тут не всё решает. Когда он уже думал, что победа за ним, в след прозвучал голос старшей родственницы:

— Неверный путь, Тау. Неверный путь!

— Тебя это не касается! — мигом развернулся тициановый марилиту. — Равно как и это — тоже не твоё дело! — Закатный дёрнул до того замаскированную обрезанную косу, заставив уже набравшую в лёгкие воздух змею запнуться на выдохе. — Я сам разберусь. И больше не хочу ничего слышать.

Прежде чем снова отвернуться, он спрятал знак своего нового социального положения. Если Аери увидит — изведётся, а у Тау нет никакого желания отвечать на дурацкие вопросы.

— Неправильная дорога, мальчик... — еле слышно произнесла старшая женщина.

Когда возникала необходимость, Тау умел прикинуться глухим. И вообще, ему ещё Доминикины "приветы на память" детям передать надо. Подростки ещё спали, когда она отправилась в дорогу.

Только где-то в душе, никогда раньше не знавшей любви, тихим отзвуком эха что-то шептало: "Неверный путь, Тау..."

Кобра

Глаза я продрала только под вечер. Первым делом проверила, не глюк ли это утром был, и на месте ли мой новый браслет. Убедившись, что не глюк, я стукнулась лбом в подушку. Ничего внятного в голове кроме "Ыыыыыы!!!" не было. В кой-то веки во мнениях сошлась как моя сумасбродная натура, так и здравый рассудок. Даже паранойя оказалась солидарна. Риторические вопросы "Куда я вляпалась?" и "Почему я идиотка?" как всегда остались без ответов. Ну, если не считать ответ "Потому что!", который регулярно проканывает и оправдывает любое сумасшествие.

Разок для профилактики обозвав себя нехорошим словом и посоветовав здравому смыслу заткнуться и не отсвечивать, я всё же соскребла себя с жёсткой койки.

— Выспалась? — улыбнулась одна из моих соседок, хорошенькая блондинка.

— Немного, — кивнув, я потянулась и убрела в санузел.

Какое счастье, что здесь не одно общее "очко" на всю баржу, а в подобных нашей каютах своё крохотное помещение с туалетом и раковиной. Я безумно рада такой комфортной мелочи, которая совсем не мелочь на самом деле.

Проснуться полностью помогла засунутая под кран голова. Небрежно просушив волосы полотенцем, и не обращая внимания на текущие за шиворот холодные капли, я вернулась в каюту. Более пристально рассмотрела своих соседок. Высокая, фигуристая, симпатичная блондинка, в одежде придерживающаяся примерно тех же принципов, что и моя мама. Хотя мама куда более стильно одевается.

Второй оказалась русоволосая, полная девушка примерно моего роста. Надо заметить, полнота совсем не портила приятную внешность второй девушки. Она вся была такая округлая, мягкая и напоминала пушистого милого котёнка. Такого, которого руки сами тянуться потискать и погладить.

— Ну привет, засоня! — снова заулыбалась блондинка. — Присоединяйся к нам! — И она обвела рукой накрытый стол. — Твоё имя мы уже знаем. Меня Ирма зовут, а это Агнессия.

— Можно просто Ася, — поспешно добавила вторая девушка.

— А моё лучше не сокращать, — сразу постановила я.

Примостилась рядом с сидящей на незанятой нижней койке Ирмой. Всего в каюте мест было четыре, но пассажиров в этот раз — только три.

— А вот про еду-то я и забыла, — уныло озвучила мысль.