Битва за Эллиоты. Часть 4

— Если бы моя подушка могла говорить... — только и усмехнулся Вирениус, — Господа имейте терпение. Всему своё время. Но есть ещё один вопрос, которые требует вашего, господа, решения. Я попрошу вас, найти в ваших дивизиях сверхметких стрелков. По тридцать два человека от дивизии. И направить их ко мне. И не бойтесь господа, всех ваших людей, после небольшого обучения вернут назад в дивизии.

Все генералы удивлённо посмотрели на адмирала. А Кондратенко произнёс:

— Зачем они вам, Ваше превосходительство?

— Хочу опробовать один тактический приём, который использовали англичане в войне с бурами, — снова стал валить всё на англичан, адмирал Вирениус, — Они использовали винтовки с телескопическими прицелами, для сверхметкой стрельбы, на большие дистанции. Называя таких стрелков снайперами. Подобные, тем, что использовались этими снайперами, винтовки, только системы Маузер, в количестве полусотни штук, закупил и мой военно-научный отдел. Вместе с запасом патронов. Я планирую оснастить ими ваши дивизии, по шестнадцать винтовок, на дивизию. Обучив ваших стрелков известным мне тактическим приёмам.

— Но зачем? — продолжал спрашивать Кондратенко, — И почему вы требуете людей в два раза больше?

— Я нахожу, что в условиях позиционной обороны, — улыбнувшись, ответил Вирениус, — вам пригодятся дополнительные наблюдатели, к тому же нейтрализующие японских наблюдателей, делегатов связи, офицеров, расчёты пулемётов и противоштурмовых орудий, сапёров, да и просто зазевавшихся солдат противника. А так мне представляется более эффективным тактический приём, действия таких снайперов парами. Когда один ведёт наблюдение и назначает цели. Второй их нейтрализует. Для наблюдателей, я полсотни биноклей фирмы 'Цейс' тоже приобрёл. Но всё по окончанию боевых действий попрошу вернуть. С оценкой эффективности снайперов. А сейчас, как председательствующий на совещании, я предлагаю его завершить. И приступить к реализации обговорённого плана. Или есть еще, какие-то предложения?

Предложений не последовало и все, кроме генерала Кондратенко, оставшегося составлять приказы, покинули помещение штаба. Генералы Анисимов и Надеин, поднявшись в сёдла своих коней, направились к штабам своих дивизий, а адмирал Вирениус направился было к своему автомобилю. Заметив возле него двоих мальчишек в форме русской армии и матроса. Чуть в стороне стоял журналист порт-артурской газеты Ножин. При этом, что-то быстро записывая в блокнот. Разъезд 11-й версты находился не только на железной дороге. Через него проходил и тракт соединявший Порт-Артур и Дальний. И на совещание адмирал прибыл на автомобиле, как раз проехав по этой дороге. Но буквально на крыльце его остановил, подполковник Степанов, который произнёс:

— Ваше превосходительство, разрешите обратиться?

— Обращайтесь, господин подполковник, — поднеся руку, к околышу фуражки, ответил Вирениус, — И вы что хотели? По службе или что-то личное?

— Вы, ваше превосходительство, с некоторым пренебрежением отнеслись, к шрапнельным снарядам, — произнёс Степанов, — И я бы хотел узнать причину. Вы никогда не говорите так, если не уверены в своих словах. А то пока я вижу высокую эффективность концепции единой пушки и единого снаряда, против японцев. А то знаете, ваше превосходительство, очень тяжело управлять разнородной артиллерией.

— А, вы об этом, господин подполковник, — улыбнулся Вирениус, — Тогда предлагаю, Николай Иванович, поговорить без чинов. Тем паче, что вам ещё быть артиллерийским генералом. И я вас понимаю, вам досталось в подчинение скопище артиллерийских систем. Я даже не способен подсчитать, каким разнообразием вы командуете. Но вопрос в том, что концепция 'одной пушки, одного снаряда' себя не оправдает. От слова совсем.

— Но почему же, Андрей Андреевич, — отошёл от официоза Степанов, — Шрапнель весьма эффективна против пехоты противника.

— Ну это она пока эффективна, Николай Иванович. И это пока продлиться до тех пор, пока генералы не удумают, надеть на головы пехоты, стальные защитные шлемы. Что сразу снизит эффективность шрапнели в разы. Кстати дарю идею, только постарайтесь попридержать её в секрете, до большой войны. Да и, надеюсь, вы сами заметили низкую эффективность шрапнели, даже поставленной на удар, против находящейся в укрытии пехоты. Те же глинобитные китайские заборы, наш шрапнельный снаряд, поставленный на удар, разрушить не в состоянии. Так?

Степанов нахмурился:

— Да, Андрей Андреевич, тут я с вами соглашусь. В отличие от японских гранат, наши шрапнельные снаряды, в этом деле, себя совершенно не показывают.

— Вот, вот, Николай Иванович, — продолжил Вирениус, — а если ещё и пехоту снабдить защитными, стальными шлемами, то и вообще целей для шрапнели не останется. А пехоту, особенно пулемёты, будет необходимо из укреплений выбивать. И тут уже будут нужны гранаты, подобные японским. Из доброй стали и с большим зарядом взрывчатки. Да и для ряда укреплений будет необходима артиллерия помощнее. И тут я вижу необходимость целой системы артиллерийского вооружения. Которая должна быть от батальонного звена и до резерва верховного главнокомандования.

— Артиллерия в батальоне? — Степанов удивлённо приподнял бровь.

— Да, Николай Иванович, в батальоне, если даже не в роте.

— Но что вы, Андрей Андреевич, видите в артиллерийском вооружении батальона, не говоря уже о роте.

— Ну в первую очередь миномёты, концептуальную конструкцию мичмана Власьева, мы сейчас проверяем в деле, — начал перечислять Вирениус, — Так вот в роте это могут быть двух, с половиной, дюймовые калиберные миномёты. По одному на взвод. В батальоне уже трёх, с половиной, дюймовые миномёты и лёгкие орудия, подобные сорокасемимиллиметровым орудиям Гочкиса. Из расчёта, по одному образцу каждого типа на роту. В полку батарея трёхдюймовых пушек, близких по характеристикам, к имеющимся современным горным пушкам, и батарея четырёхдюймовых миномётов.

— Хм, — Степанов посмотрел на Вирениуса, — а такие мелкокалиберные орудия Гочкиса зачем?

— Как орудия непосредственной поддержки пехоты, — стал перечислять Вирениус, — Для борьбы с пулемётными гнёздами противника. И для борьбы с бронеавтомобилями, что нам тут продемонстрировал князь Накашидзе. Или по бронепоездам, как например этот, поручика Костенко. В перспективе это будет весьма серьёзный вид военной техники.

С этими словами адмирал указал глазами на подходящий к разъезду бронепоезд, с подножки паровоза которого спрыгнул поручик Костенко. И опираясь на трость, быстрым шагом направился к штабу корпуса, по пути отдав честь адмиралу и подполковнику.

— Да, о такой перспективе я не подумал, — согласился Степанов, — А вы знакомы, с Михаилом Михайловичем?

— Знакомы, вместе в госпитале оказались, — ответил Вирениус, — Его, после битвы на реке Ялу, где он чуть было в плен не попал, привезли наши контрминоносцы. Ну и поместили в Морской госпиталь. А отпуск после ранения он решил было провести в Порт-Артуре. Так и остался. А вот нам, подумать о перспективах стоит. И поэтому, в дивизии необходимо сконцентрировать большое количество артиллерии. Не менее двух дивизионов скорострельных трёхдюймовок на бригаду и дивизион гаубиц подобных двенадцатисантиметровых конструкции господина Круппа. Если трёхдюймовки будут разрушать окопы и прочие лёгкие сооружения, то гаубицы будут нужны, для контрбатарейной борьбы и разрушения долговременных огневых точек.

— То есть, Андрей Андреевич, вы предлагаете иметь из расчёта в бригаде, помимо своей артиллерии, тридцать две трёхдюймовки и шестнадцать тяжёлых гаубиц, — Степанов с интересом смотрел на адмирала, — А из расчёта на дивизию в два раза больше? Но это больше чем сейчас орудий в корпусе.

— Где то так, — согласился Вирениус, — На ближайшие лет двадцать, именно такое количество артиллерии, я считаю близким к идеальному, для дивизии. Да и даже интересно, а какое количество артиллерии находиться в вашем подчинении Николай Иванович? А ведь только благодаря вам артиллеристам позиция ещё держится.

Степанов на минуту задумался, а потом, усмехнувшись, ответил:

— Ну кроме как по тридцать два скорострельных орудия на дивизию, мы имеем в корпусном подчинении, ещё тридцать четыре тяжёлых орудия и мортир, девяносто лёгких орудий и четыре с половиной десятка противоштурмовых мелкокалиберных орудий и митральез. Как бы близко к вашему предложению и получается. Хотя, вот сейчас, у нас даже несколько побольше стволов будет. Если не учитывать миномёты.

— Ну так мы ещё и про корпусную артиллерию не говорили, Николай Иванович, — улыбнулся Вирениус, — А в составе корпуса должно быть не менее двух полков четырёхдюймовых орудий и шестидюймовых гаубиц. Последние, близкие, по конструкции, к тем крупповским гаубицам, что есть у японцев, на Квантуне. Задача этих орудий, противобатарейная борьба и разрушение особо прочных сооружений. Кроме крепостей конечно. И да в корпусе должен быть полк подобных реактивных установок, что используете вы. Для обстрела площадных целей.

— Ну вашими 'катюшами' только такие цели обстреливать и можно, — тоже улыбнулся в ответ Степанов, — Хотя соглашусь, на японцев они страх наводят, особенно своими зажигательными ракетами. Но уж больно меткость у этих ракет низкая. Порой может пылать всё вокруг, но сама цель стоит целёхонькая. Но вы, почему-то не упоминаете пулемёты, Андрей Андреевич, а ведь это оружия себя неплохо зарекомендовало.

— А вот пулемёты, Николай Иванович, уйдут в пехоту, — смотря прямо на Степанова, произнёс Вирениус, — И станут чисто пехотным вооружением. Из расчёта ручной пулемёт на отделение, а станковый на взвод. Причём с гораздо более лёгким и удобным станком, чем существующий сейчас крепостной, артиллерийского типа лафет.

— Вы находите это необходимым, — задумался Степанов, — Хотя я вижу подобную структуру в ваших морских батальонах. По крайней мере, вы к ней стремитесь, в них.

— Да, пулемёт станет чисто пехотным вооружением, — согласился Вирениус, — Но вам артиллеристам, по моему мнению, печалиться не стоит. Ведь помимо полевой артиллерии, о которой мы с вами, Николай Иванович, говорили, должна быть ещё и осадная артиллерия. Находящаяся в резерве главнокомандующего. И которая будет придаваться от армии и выше. Предназначенная в первую очередь для разрушения крепостей, а когда она поставит на этих крепостях крест, то и оборонительных полос. И это будут как минимум шестидюймовые пушки, восьмидюймовые гаубицы и мортиры более чем сорокасантиметровые.

— Умеете вы впечатлить, — улыбнулся Степанов, — От перечисленного аж дух захватило.

— Конечно же, это идеальный вариант, — развёл руками адмирал Вирениус, — Скорее всего, не во всех ротах, будут ротные миномёты, да и для батальонной артиллерии, может не хватить техники. Особенно, если разворачивать полностью отмобилизованную армию. Но вот вопрос с обеспечением артиллерии, от полкового звена, должен быть решён. Особое внимание необходимо обратить на гаубичную артиллерию.

— Понятно, Андрей Андреевич, на всю армию такого количества артиллерии может не хватить. Но, неужели артиллерия сможет покончить с крепостями?

— Ну я бы сказал, что время крепостей уже прошло, — развёл руками Вирениус, — Во времена многомиллионных армий, крепости потеряли своё значение. Они могут быть легко, быть обойдены и блокированы. И тогда их гарнизон довольно легко станет добычей врага. А тяжёлая артиллерия довольно быстро разрушить все долговременные сооружения крепостей. Что мы и испытаем, своими головами, как только японцы смонтируют свои одиннадцатидюймовые мортиры. Против которых наши форты и укрепления бессильны. На смену крепостям пора вводить укреплённые полосы, которые будут пролегать между непроходимыми участками, и иметь протяжённость в не одну сотню вёрст. Например, Порт-Артур надо было защищать, создав полосу долговременной обороны от Порта Адама и до Бидзыво.

И тут Вирениус заметил, что недалеко мнётся невысокий матрос, в испачканной землёй синей форме морских батальонов. Левая рука матроса была забинтована пропитанным кровью бинтом и висела на перевязи, перекинутой через голову. На правом плече матроса висела винтовка, а в здоровой руке матрос сжимал какой-то свёрток. Причём было видно, по тому, как матрос баюкает руку, что рана его сильно беспокоит. И в этом матросе, адмирал узнал того Арсеньева, что вынес, В Дальнем, товарища на себе. И который теперь покорно ожидал, не смотря на боль, когда их высокоблагородия и превосходительства наговорятся.

Поэтому, не дав Степанову ответить, адмирал сменил тему:

— Николай Иванович, один момент, и думаю, это будет вам интересно.

Сказав это, адмирал повернулся к матросу, и произнёс:

— Ты, что то хотел, братец?

Услышав голос адмирала, матрос вздрогнул, но быстро собрался, и вытянувшись во фрунт, строевым шагом направился к Вирениусу, придерживая винтовку, за ремень, здоровой рукой.

— Ваше превосходительство, матрос Эллиотского временного морского батальона Арсеньев, разрешите обратиться?

— Посмотрите, Николай Иванович, каков молодец, сам собрался с духом и к адмиралу обратился. А я его помню, он своего раненого товарища, на себе, почти весь Инженерный проспект, в Дальнем, пронёс, — произнёс Вирениус, обращаясь уже к Степанову, — Вот на таких богатырях, воистину суворовских богатырях, Россия до сих пор и держится. И обращайся братец, что ты хотел?

— Пистолет ваш вернуть, ваше превосходительство, — с этими словами матрос протянул свёрток адмиралу, — Спасибо, вам ваше превосходительство, два раза спасибо.

— А второй раз за что? И вижу, винтовку ты себе добыл.

— Первый раз за то, что не бросили, ваше превосходительство, я как увидел, что миноносцы от мола отходят, думал всё. Бросили. Но потом увидел своих, что ко мне на встречу, по вашему приказу, ваше превосходительство, спешили, и тут так от сердца отлегло, что буквально бегом им на встречу побежал.

— У нас, у русских, главным правилом должно стать 'мы русские своих не бросаем'. Иначе сомнут нас. А ранило то тебя, братец как?

— При атаке высоты, ваше превосходительство, — продолжал говорить матрос, — Я всю обойму из вашего, ваше превосходительство, пистолета расстрелял, очень удобная для боя в окопе штука, и только успел перезарядить, как из хода сообщения, сбоку, японец выскочил и попытался пырнуть. Ну и я левой рукой, с лопаткой, и отбил выпад, а правой огонь открыл. Но вот штык мне руку и распорол. А потом я эту винтовку себе забрал. С винтовкой бы я так не сумел сделать. Так что ещё раз, спасибо вам, ваше превосходительство.

— А почему не в госпитале?

— Так отказался, я ваше превосходительство, — матрос продолжал стоять навытяжку, — И так в батальоне бойцов мало осталось. А если бы не пистолеты, что ещё у их благородия, мичмана Колчака, есть, так и ещё меньше было бы. С винтовкой не так ухватистее, в окопе, получается.

— Мичман то живой? — поинтересовался Вирениус.

— Так что, ваше превосходительство, живы их благородие, даже не поранены.

— Ну хорошо, братец, — адмирал достал кошелёк, вынул от туда рублёвую ассигнацию, и протянул её матросу, — Благодарю за службу. Что, будучи раненым, батальон не покинул.