Кошмарная практика для кошмарной ведьмы

Злость обожгла меня до дрожи.

Ну почему я была настолько самонадеянно глупой, что начудила с инициацией? Вернуть бы всё назад! В груди стало тесно от обиды и отчаяния. Выронив контракт, я закрыла лицо руками. Ничьи жёны не делали мне выволочек, и это оказалось так... унизительно. И Дайон с его уверенностью в моей уступчивости... Ну почему он не маг? Всё было бы так просто.

Всё и должно быть просто: не нашла ведьма мага для инициации — в институте за четыре месяца до преддипломной практики ей находят добровольца. Не очень приятно, конечно, даже ради перерождения магии лишаться невинности абы с кем, но к этому приучают относиться легко, без свойственной остальным женщинам эмоциональности.

Сгубила меня жадность: мама была сильной ведьмой, папа — высококлассный маг, и не хотелось, переспав со слабаком, становиться низкоразрядной ведьмой. Да и на жалование сила магии влияла. Увы, ни в институте, ни в окрестностях не было стоящих магов, поэтому я, хотя была и морально, и физически готова и даже хотела, не инициировалась.

Писать заявление на процедуру было ужасно стыдно, но комиссию по проверке не обманешь, так что пришлось. Над всеми "недоделанными" подтрунивали, но это окупалось: из добровольцев выбирали самых сильных учеников.

Для моего низкого происхождения мне выбрали достаточно способного мага, но он так переволновался, что за отведённые три часа не справился. Он рыдал, валялся у меня в ногах и умолял не позорить его и не записываться на переинициацию, а я представляла, сколько насмешек ждёт меня, когда узнают, что у здорового парня на меня не встало.

Это была минутная слабость — пообещать молчать, будучи уверенной, что доктор нас сдаст. Но доктор — к сожалению, не маг — оказался то ли дальним родственником, то ли знакомым горе-инициатора и под честное слово довести дело до конца выписал нужную справку.

Изменения магии не всегда начинались сразу с инициации, это играло нам на руку. Вторая попытка вышла не лучше, от третьей я отказалась, да и не до того стало: я влезла в библиотеку Марли и разбиралась с ним — надеялась его совратить. Или инициироваться на практике. Или уже после диплома — на наше халтурное обучение скорости восстановления магии и так хватало.

Дождалась.

Теперь нужно инициироваться, иначе не выдержу расхода магии в объёме, необходимом штатной ведьме. Зловредный огневик подставил меня сильнее, чем рассчитывал.

Что же делать? Признаться не вариант: из-за опасности превращения в гуля неинициированные ведьмы на особом учёте, и я сильно нарушила закон, с этого учёта снявшись. Где теперь взять человеческого мага? Я уже согласна на слабака: переживу без высших заклинаний, только бы магия быстро восстанавливалась.

Нет, конечно, я бы предпочла мага посильнее, но...

Плеча коснулись — я подскочила, а сердце ухнуло в пятки.

Глава 15. О магах Холенхайма

Партнёра для инициации выбирайте тщательно. Вы, ведьмы, вправе использовать даже женатого мужчину. Смотрите, чтобы его магия была хороша: чем он сильнее, тем выше будет ваш потенциал. Но помните — это должны быть людские маги. Никаких оборотней, простых людей и прочей гадости, иначе вы безвозвратно загубите свой дар.

Учебник магии для ведьм.

— Простите, что напугал, — пролепетал Вангри и поклонился, тень на миг скрыла его костлявое лицо. — И простите, что не остановил мадам, но она сущий ураган — неудержима. Если пожелаете снова встретиться с бароном...

— Нет, — я даже головой мотнула.

Складки у губ почти скрали улыбку Вангри, но я успела её заметить. Радуется, что не надо мучиться, организовывая свидания?

— Я провожу вас к господину Моссу, — он указал на тускло освещённую масляными лампами лестницу. — Прошу.

— Покажите дорогу на карте, я сама доберусь, а вы пока узнайте о местных человеческих волшебниках: хотелось бы скорее познакомиться с собратьями по дару, — я улыбнулась, но внутри всё трепетало, и изобразить весёлое расположение духа явно не удалось.

Кивнув, Вангри снова указал на лестницу, заметил обронённый договор и неожиданно ловко поднял, протянул мне с заискивающей улыбкой.

Было бы здорово, если бы здесь жил такой же прыткий, как де Гра, маг. И хотя бы вполовину настолько красивый. Ладно, я и на треть красоты согласна, но процедуру хотелось поприятнее: с мужчиной симпатичным и умелым. Инициация... как много в этом слове. И ладонь, скользящая по внутренней стороне бедра, тоже в нём. Воспоминание об этом было удивительно осязаемым, так что тянуло вскинуть подол и посмотреть, не трогает ли меня кто — а кровь приливала вниз живота, разгорячала, и панталоны снова увлажнялись, хоть меняй. Инициируйте меня — я готова. Но некому...

Отвлечься я пыталась, разглядывая домишки, но они, милые и аккуратные, не отличались разнообразием и не было в них ничего примечательного, в отличие от обворожительного, хоть и подкаблучного, де Гра, снова и снова возвращавшегося с воспоминанием о чувственном прикосновении.

Люди кланялись и откровенно глазели, в окна высовывались, и, наверное, списывали то и дело заливавший меня румянец на смущение. У меня сердце заходилось, и тело ныло от бесплодного возбуждения — раздразнил же попусту. Платье он вздумал подарить, жалование увеличить. Жене пусть купит!

Да сколько можно его вспоминать!

Уже откровенно злясь на чрезмерную возбудимость, я пролетела две улицы и свернула на площадь перед приземистым двухэтажным зданием торгового союза. Его облепили склады, сновали туда-сюда кони с гружёными и порожними телегами, люди, шумели голоса, цокали копыта, громыхали перетаскиваемые ящики.

Взмыленные рабочие не обращали на меня внимания, я нырнула в запылённый холл, огляделась. Слева от двери, за столом, сидел мужчина с толстой учётной книгой, оправил на крючковатом носу пенсне:

— Я вас слушаю.

— Штатная ведьма. К господину Моссу.

— Левая лестница, вторая дверь — тоже налево. Поторопитесь.

Похоже, здесь мои героические похождения не ценили. Ну что ж.

Уличный шум пробивался сквозь окна, внутри раздавались голоса и шуршали шаги. Сущий муравейник. Взойдя по истёртым ступеням, я постучала в дверь.

— Входите, — бодро разрешили с той стороны.

После губернатора я и здесь ожидала увидеть кого-нибудь необычного, но глава торгового союза был обыкновенным: жилистый, подобранный, с мясистым длинным носом и белоснежной сединой — почти старик. Он сидел на высоком стуле в одних штанах и рубахе, ничуть не смущаясь босых бледных ног, и вписывал цифры в растянутый на подставке чертёж. Крепко пахло кофе и сдобными булочками, но ни того, ни другого на столах не было.

Бросив в мою сторону короткий цепкий взгляд серых глаз, Мосс вернулся к чертежу:

— Штатная ведьма?

— Да.

— Хорошенькая, — он цокнул языком и покачал головой. Приподняв на мгновение резко сломленные брови, выдохнул: — Нелегко вам придётся.

Я уже догадывалась, но из упрямства заметила:

— Время покажет.

— О да, — кивнул Мосс и почесал обратной стороной грифеля лоб. — В этих смертях на ферме будут обвинять наш союз.

— Почему? — я оглядела кабинет: чертежи, расчёты и графики на стенах, стеллаж с книгами, три заваленных папками стола и всего два стула — козлоногий, на котором сидел Мосс, и приземистый, почти кресло — в него я и уселась.

Мосс этого будто не заметил:

— Мы им продали отраву для насекомых.

Под окном загрохотало, послышался отборный мат. Закатив глаза, Мосс покачал головой. Я уточнила:

— Вы?

— Да, — Мосс снова почесал лоб грифелем. — Гауэйн не справлялся с работой. Нет, он старался, но смерть жены его подкосила. Вы же знаете, магия зависит от эмоций.

— Да, — я сложила руки на коленях.

"Значит, у куратора были проблемы с магией..."

— На той ферме, у Перренов, постоянно вылезали паразиты, приходилось ездить каждую неделю. Не знаю, может, там место силы или ещё что, но к ним то и дело всякая дрянь наведывалась: сначала скот извели, потом на траву перешли. Гауэйн очень переживал, писал во все инстанции, просил помощника выделить, но Холенхайм считается спокойным округом, и ему отказали. Ну и мы... он же наш человек, Гауэйн, мы на него не жаловались, но и жить так, согласитесь, тоже не сахар.

"Да уж", — я кивнула, Мосс что-то ещё вписал в чертёж и продолжил:

— Поэтому некоторые закупали магические вещи извне, обереги всякие. И отраву эту. Чтобы Гауэйна не обидеть, мы об этом помалкивали. А теперь Дайон пытается обвинить во всём меня: не то продал, не соблюл условия транспортировки, неправомерно нарушил магическую безопасность территории ввозом посторонней магической компоненты — любая из этих причин или все вместе. Хочет сделать меня козлом отпущения.

О, местные разборки — ещё одна головная боль штатных специалистов, особенно в провинции.

— Но почему? — я переплела пальцы рук.

Искоса глянув на меня, Мосс подпёр острую скулу кулаком:

— Злится, что я дочку в обиду не даю.

— Дочку? — я представила юную девушку, которой Дайон суёт руки под подол и обещает платье и ещё что-нибудь.

— Да, Полину мою.

Образ невинной девушки осыпался звенящими осколками.

— Он на ней ради денег женился, чего уж, — Мосс вздохнул и поскрёб белоснежную макушку. — Пытался ещё и права голоса в семье её лишить, да я крепко его долговыми расписками держу.

Он умолк. Всё ещё хуже: это семейные разборки.

— Мм? — напомнила я о себе.

— Помните об этом конфликте, когда расследование начнётся всерьёз: та отрава для людей безвредна, её ещё на трёх фермах использовали, и там всё в порядке. Можете проверить: выселок "У пруда", ферма Жаме и ферма папаши Идо.

Конфликты между сильными места сего, торговля магическими вещами, и штатный маг погиб при очень странных обстоятельствах — чудесный набор. Но зачем мне в это лезть? Не хочу я, чтобы меня нашли со сломанным скруткой жезлом.

— Вряд ли меня допустят к расследованию, — я потёрла пятнышко на ногте указательного пальца.

— Вам придётся заверить отчёт. Если не дадите повесить на меня всех собак, я буду весьма благодарен, а я щедрый человек.

Светлые глаза были обращены ко мне: тот же угрожающе-любезный взгляд, что и у Полины. Похоже, Дайону де Гра не сладко приходилось.

Но щедрая благодарность... просто за хорошо выполненную работу, за то, что не дала обвинить невиновного? Весьма и весьма соблазнительно.

— Я буду следить за расследованием, — кивнула я. — Можете на меня рассчитывать.

"Немного рассчитывать".

Улыбнувшись, Мосс добавил:

— И к сведению: для Дайона де Гра использованная женщина — пыль на сапогах. Он жаден до скаредности, не держит слово и хоть и тянется к каждой юбке, но ни одну женщину ещё не впечатлил любовными подвигами.

— Эм, — я несколько раз моргнула. Щёки неприятно жгло румянцем. — Эмм. Я это учту. Хорошо.

— Кофе? Булочек? — дружелюбно предложил Мосс.

Я рассеянно кивнула.

Интуиция настойчиво повторяла: беги отсюда. Умом я понимала, что маленькая война между Моссом и Дайоном де Гра может выйти мне боком, но...

— Госпожа Тар! — Вангри прятался в тени дома на краю площади и на здание торгового союза поглядывал опасливо.

Рассказ Мосса тревожил. Хмурясь, я зашагала быстрее. У Вангри вытянулось лицо, будто он опасался, что я его ударю или обругаю, и когда вынимал из камзола маленький светлый листок, руки у него подрагивали:

— Вот список магов с адресами.

Сердце сделало кульбит, и мои руки тоже дрогнули. Развернув бумажку, я похолодела: всего семь имён, и мужчин только трое. Что за ужас?

— В роду Эйлар почти все маги, если что, — услужливо добавил Вангри.

— Да, спасибо, — я рассеянно смотрела на листок.

В городе жил один маг. Дурное предчувствие холодило и сжимало сердце.

Листок бумаги затрепетал на ветру, я перевела взгляд на почти скакавшего от любопытства Вангри и неуверенно спросила:

— Этот господин Бейль... как думаете, ничего, если мы наведаемся к нему без предупреждения?

— Думаю, он будет рад визиту, — желтозубо улыбнулся Вангри. — Он человек одинокий, родственников нет.

Дышать стало немного тяжело. Конечно, ведьм с детства приучают думать о первом разе как об исключительно ритуальном процессе, не акте любви или разврата, но одно дело осуществить это по стандартной процедуре, а другое — тайком, пытаясь кого-нибудь с ходу соблазнить. И даже не объяснишь, зачем: вдруг шантажировать нарушением закона удумает?

— Вы себя хорошо чувствуете? — Вангри беспокойно заглядывал в глаза. — Вы так побледнели.

— Голова слегка закружилась, это от голода, — отмахнулась я, а у самой булочкам в стиснутом страхом желудке было так тесно, что они норовили вылезти.

— Тут недалеко таверна, могу проводить, — махнул рукой Вангри. — Даже угостить могу.

— Нет, спасибо, это скоро пройдёт. Я поем дома, а сейчас давайте навестим господина Бейля.

Вангри отставил локоть, предлагая взять его под руку. Вздохнув, я опустила ладонь на жёсткое сукно его рукава.

"Сейчас пойду и соблазню, ничего сложного... только какой он, этот маг? — к горлу снова подкатила тошнота. — Спокойно: в списке ещё двое, должен же попасться хоть один нормальный и сговорчивый... Теоретически".

Глава 16. В которой раскрывается тайна гомункулов

Гомункул — созданное для чёрной работы подобие человека, не обладающее душой, волей и магией.

Из глоссария учебника для первоклассников.

— Ээ, — только и смогла выдавить я, увидев над коваными воротами надпись: "Дом призрения".

Расплатившись с возницей, Вангри спрыгнул на мостовую и протянул мне руку:

— Прошу.

Опираясь на сухую ладонь, я спустилась на землю и оправила подол: "Мм, может, Бейль целитель? Или директор?" Ноги подозрительно ослабели.

Открыв калитку, Вангри придержал её для меня. Заходить не хотелось.

"Надо".

На невысокое крыльцо выглянула старуха:

— Вы к кому?

— К господину Бейлю, — Вангри осторожно подтолкнул меня в спину.

"Надо".

Старуха распахнула дверь, и меня обдало тошнотворным духом лекарств и испражнений. Я качнулась назад, несколько секунд помедлила... "Надо" — и шагнула внутрь. В сумрачном коридоре от резких запахов наворачивались слёзы, кряхтение и стоны оглушали, я словно в другой мир попала. Мир, где время тянулось мучительно медленно, а каждый гулкий шаг длился вечность.

Наконец дверь со скрипом отворилась в свет заднего двора. Я шумно вдохнула, но даже здесь воздух был тяжёлым, с горькой примесью.

Три яблони уныло шелестели над кругом из кресел, в пяти из них полулежали старики в пижамах, в крайнем — белобрысый мужчина.

— Вон он, — старуха указала на мужчину.

Ресницы белобрысого дрогнули, он покосился на нас. Штаны у него на бёдрах подозрительно вздулись, словно вокруг них, как младенцу, намотали тряпку. Судя по запаху, так и было. Но тусклые глаза Бейля смотрели довольно осознанно.

— Его паралич разбил, — пояснил на ухо Вангри. — Уже шесть лет как.