— Ну тут я я понимаю, менстра же, — вставила Ева.
— В чём-то ты права, состояние тум"а наступает и после месячных, — признал раввин. — Есть проблема с самим бассейном. В нём должно находиться не менее тысячи литров дождевой воды, что равно сорока сеа... эта такая мера объёма, не спра...
— Да я ничего не говорю! — Писториус повысила голос.
— Ты думаешь, — объяснил раввин, — а я твои мысли слышу. В том числе и оценочные. Кстати, слово "хуета" пишется через "е", а не через "и". И эпитет "тупая" к ней неприменим.
— А у нас в бюро все говорят "тупая хуита", — оживилась Ева: разговор наконец-то пошёл о жизненно-понятном.
— Орфографию надо знать! — заявил раввин с апломбом. — Что касается эпитета, то эпитет уместен там, где возможен и противоположный. Например, "тупоумное существо". Поскольку можно сказать "остроумное существо", эпитет возможен. Или — острая шутка и тупая шутка. Но нельзя же сказать "острая хуета". И "остроумная хуета" тоже сказать нельзя.
— Почему нельзя? Бывает же! — Ева потянулась на сене, хрустнув позвонками. — У нас есть чертёжница, вот она часто несёт всякую хуиту...
— Хуету, — на автомате поправил Карабас, думая, чего же ему больше хочется — пожрать или всё-таки ещё разочек повторить.
— Да поняла я! Я про то, что она смешная. Та хуета. Или эта.
— Смешная не значит остроумная... — начал было раввин, но вовремя сдержался. — Давай-как я всё-таки закончу. В общем, я окунул тебя в пруд. Там было нужное количество дождевой воды. После этого ты стала еврейкой. И чип заткнулся.
— То есть я теперь эта самая... еврейка? — удивилась Ева. — И что я должна при этом чувствовать?
— Ну что ты чувствовала только что? — осведомился раввин.
— Это пожалуйста, — с готовностью предложила Ева, привставая.
— Да погоди ты... В общем, я рассудил так. Не знаю, еврейка ли ты с точки зрения Всевышнего...
— Кого-кого? — не поняла поняша.
— Говорю же — не спрашивай! — Карабас рассердился. — В общем, есть такой. Что-то типа Дочки-Матери, только лучше и для евреев. Евреи любят всё самое лучшее.
Ева приняла последнюю фразу на свой счёт и картинно потупила глазки.
— Ну так вот, не знаю, что он там про тебя думает. Но лично для меня ты еврейка.
— То есть ты меня будешь всё время трахать? — догадалась поняша.
— И это тоже, — признал Карабас. — И пусть кто-нибудь только попробует...
— Я так ни с кем и не попробовала, — сказала поняша с едва заметной ноткой разочарования в голосе.
— Та-ак... — раввин сделал небольшую паузу, копаясь в голове рыжей красотки. — Если на тебя Напси нечаянно нагрянет, он у меня собственными яйцами поужинает, — пообещал Карабас почти серьёзно. — И Пьеро тоже пусть лапы не тянет. Ты вся моя, и этим я горжусь, — закончил он подозрительным по ямбу тоном. — Тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю. В хвост и в гриву. Ну то есть в рот и в жо...
— О! — обрадовалась поняша, вскакивая и разворачиваясь крупом. — Ну так чего же мы ждём?!
Глава 60, в которой наш пилигрим делает несколько знакомств, приятных и не очень, но во всех случаях — непродолжительных
20 ноября 312 года о.Х. Ночь
Директория. Исторический центр — Малый Пригородный район — Институт Трансгенных Исследований
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Следует признать, что отношение к т.н. позорным основам не является предрассудком и опирается на некоторые наблюдаемые факты. В особенности это касается вопроса о власти. В самом деле, вся имеющиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют о том, что любое сообщество, возглавляемое или управляемое волком, достаточно быстро приобретает черты криминального, вне зависимости от своих первоначальных целей. Так, одна из самых опасных банд, действовавших на территории нашего ООО — "Книжники" — начинала в качестве районной библиотеки, руководить которую назначили волка, ошибочно принятого за шакала. Точно так же, по нашим сведениям, любое предприятие, возглавляемое удодом, рано или поздно разваливалось с максимальным вредом для его участников, а также и всех, имевших с ним дела. Что касается сообществ ментовских, то о них нет достоверных данных, поскольку попыток использования ментов в качестве руководителей в последнем столетии не предпринималось.
Приложение 2 к документу "Кадровая политика / 304". — Статистическое бюро при Ревизионной Комиссии ООО "Хемуль", и/н 4924-5С. (Для служебного пользования)
Дождь, зарядивший с вечера, к ночи разбушевался вовсю. Вода была везде — падала с неба, пучилась и фонтанировала из жерла водостока, злобно шипела на решётках ливневой канализации. Одичалый ветер рвал, трепал водяные струи так, что, казалось, капли летят лежевесно. Небогатая котовая шкурка промокла насквозь, шёрстка слиплась и висела скверными клоками.
— Не весна, — сказал интеллигентного вида опоссум в белой панамке, когда-то легкомысленно-задорной, а теперь раскисшей обвисло.
— Эт"точно, — согласился Базилио, клацая зубами с холодрыги.
— Безобразие, — пожаловалась мелкая крыска, пытающаяся вжаться в узкое пространство под балкончиком, где было относительно сухо. — Уже час ночи! Мы замёрзнем!
Базилио повысил температуру тела на два градуса. Потом подумал и полградуса всё-таки отыграл назад.
— Если это цивилизация, ну её нафиг такую, — сказал он себе под нос.
Увы, то была именно цивилизация. По-своему осмысленная, но галимо и сцуко беспощадная.
Спервоначала-то у кота всё шло более-менее. Из Евска он выехал без приключений. Почтовая карета катила ровно и довольно быстро. Рыжие бурбулисы, к которым кот подсел со своим интересом, недолго запирались. И довольно скоро признали, что, помимо фольклора, они занимаются ещё и артефактами, попадающимися у живущих вблизи Зоны крестьян. Добрые селяне, не имея каналов сбыта, охотно продавали попавшие в их лапы ценности по умеренным ценам. Добычу бурбулисы переправляли в Директорию, прикрываясь официальными экспедиционными документами, освобождающими от досмотра. Кот про себя подумал, что рыжемордые вполне могли быть ещё и внештатными сотрудниками какой-нибудь директрийской структурки, но озвучивать это не стал.
В найме банды они, естественно, не признались, но к содержимому подсумка Базилио проявили отчётливый интерес. Когда же лисы поняли, что кот не намерен оскорблять их публичными подозрениями, то уже конкретно предложили продать "гвоздь". Кот решил не отказываться и потребовал сразу пятьсот, а также прикрытие при въезде и профессиональную консультацию по остальным артефактам. По довольным рожам бурбулисов он понял, что сильно продешевил, но не особо огорчился: решение проблем с таможней было для него важнее.
Въехали безгеморройно. У бурбулисов имелась бумага от некоего Историко-Этнографического Общества. Увидев которую, таможенные крысы сразу поскучнели и в багаже шариться не стали. Что касается кота, то хватило простого "этот с нами".
Директория кота не то чтобы поразила, но впечатление произвела. Впервые в жизни он попал в настоящий большой город.
Где-то полчаса ушло на одну только езду через пригороды. Потом началась собственно Директория — огромные шести-семиэтажные дома, широкие улицы, потоки экипажей. И свет, свет, свет. Светилось буквально всё — окна, фонари, рекламные щиты, вывески, светофоры, дорожные знаки. Даже деревья были обвиты и увешаны гирляндами маленьких лампочек. Когда же почтовая карета выехала на Новый Арбат, у кота зарябило в окулярах — столько разноцветного сияния шло со всех сторон. Базилио невольно вспомнил каменные коридоры Подгорного Королевства с их ровным, ярким, но скучным освещением — и ощутил нечто вроде зависти.
Путники вышли на углу проспекта, возле мюзик-холла. Бурбулисы направились в заведение с вывеской на французском — "Jean-Jacques". Внутри оказался бар, где бокальчик красненького стоил полсоверена. Вино, правда, было неплохим. Кроме того, можно было укрыться в кабинке от посторонних взглядов. Там-то вся компания и устроилась.
Завладев обещанным "гвоздём" — один из бурбулисов даже назвал его "коллекционным экземпляром", — и отвалив за него увесистый свёрток с золотом, лисы перебрали прочие котовые приобретения и проконсультировали насчёт цен. Кот узнал, что "паяльце" лучше толкнуть барыгам с Малой Арнаутской, "хакамаду" сдать в скупку на Невском, а настоящую цену за "хинкаль" стоит просить на ювелирном рынке, что на Александерплац. Закончив с этим, бурбулисы любезно предложили косарь разом за всё. Баз поблагодарил и вежливо отказался. Ему всё равно нужно осмотреться на местности, а продажа вещей была неплохим поводом для рекогносцировки. К тому же не хотелось таскаться по Директории с металлом на горбу. Его подсумок и без того изрядно потяжелел.
Под самый конец, когда вино было выпито, а слова сказаны, кот вспомнил о странной монетке и показал её лисам.
Реакция рыжемордых была неоднозначной. Сперва-то у барыг заблестели глазки, но потом старший вытащил какой-то кристалл, коснулся им денежки, и весь интерес как пупица языком слизнула. Базилио попросил объяснений и получил их.
Монетка оказалась довольно известным, в чём-то даже легендарным артефактом. Называли её по-разному — "дублоном", "двойным луидором" (тут коту припомнился монолог Болотного Доктора), а также "двушкой", "семишником", "грошиком" и ещё по-всякому. Артефакт позволял создавать действующие подобия других вещей, за что и был ценим. К сожалению, экземпляр Базилио не представлял никакого практического интереса: он был, как выразился бурбулис, "не инициирован". Для того, чтобы сделать его работающим, необходимы было всего-то ничего: войти в Зону и закопать монетку на одну ночь на Поле Чудес. После чего вернуться оттуда живым — что само по себе представляло нетривиальную проблему... В заключение рыжие предложили отдать им монетку за сто обычных соверенов — так, чисто в коллекцию.
Кот было согласился, но в последний момент его даванула жаба и он решил монетку попридержать. Лисы переглянулись, пожали плечами и тему больше не поднимали.
Именно с этого момента началось непонятное. Непонятное и мутное, да.
Сначала подползла улитка-официантка и заявила, что заведение закрывается. Кот удивился, но бурбулисы спокойно расплатились и удалились восвояси. Базилио задержался, допивая свой бокал, и получил второй чек, на семь сольдо. Сумма была невелика, но кот подобного обращения с собой не любил — и пошёл скандались с администрацией. Администраторша-гарпия снизошла до провинциала и объяснила, что заведение работает по графику, утверждённому каким-то там "союзом работников ресторанного дела", а семь сольдо — законный штраф за лишнюю минуту, которую он провёл в заведении, задерживая персонал. Баз подумал было, не отстричь ли ей что-нибудь лазером. Но решил не бузить, заплатил и ушёл.
Прогулка по Центральному Проспекту, от которой кот намеревался получить и удовольствие и пользу, оказалась утомительной и бесполезной. Одёжный магазин, привлёкший котиное вниманье роскошной тёплой курткой в окне, оказался закрытым на обеденный перерыв. В соседнем магазине, тоже одёжном, у Базилио спросили "прикрепительный талон", без которого, оказывается, "обслуживание не производится". Кот решил, что находится в неудачном месте, попытался поймать повозку или кэб, но все кэбмены требовали какой-то "проездной". Озверевающий кот добрёл до небольшого пивного прилавочка с надписью "Пиво Доброе" и захотел промочить горло. С него спросили какое-то "удостоверение члена профсоюза" — а то, дескать, без него пиво не отпускается. Впрочем, когда Базилио достал золото, пиво всё-таки нашлось, но по тройной цене. Увы, добрым оно не было: через несколько минут оное вступило в непредсказуемую реакцию с выпитым ранее вином. Кот заметался, ища сортир. Таковой нашёлся на бульваре Капуцинов, куда Баз нырнул с Центрального. Его охраняла мартышка-привратница, которая сначала спросила с него "социальную карту", потом "справку из поликлиники об урологическом заболевании", и только после всего этого — три сольдо. Обсирающийся кот швырнул ей соверен. Тот оказал волшебное действие: База препроводили в вип-кабинку с мраморным унитазом, шкурой педобира на полу, подогретыми полотенцами — а также корзинкой с маленькими, готовыми к исполнению гигиенического долга.
Обстановка располагала к размышлениям. Кот тому и последовал — опроставшись и приведя себя в порядок, он поразмыслил о ситуации.
Для начала, решил он, нужно свести знакомство с аборигеном, знающим местные порядки. Потом — решить вопрос с едой и ночлегом. После этого немного освоиться на местности — в частности, сбыть артефакты. И только потом — выходить на контакт, данный Карабасом. Для чего нужно выяснить, где находится Институт Трансгенных Исследований и найти способ проникновения на его территорию. Что представляло собой отдельную проблему.
Может быть, Баз развил бы свои планы и более, и далее, но был прерван. Заглянула мартышка и сообщила, что туалет закрывается на переучёт. Кот слегка удивился и спросил, что именно они собираются переучитывать. Мартышка ответила, что переучёту подлежат расходные материалы — то есть туалетная бумага и маленькие. Базилио не нашёлся, что ответить, а просто решил покинуть центр города как можно скорее.
Чесгря, Баз ожидал, что вдали от Проспекта начнутся какие-нибудь тёмные закоулки. И ошибся. Всюду было светло, чисто, ухожено и нахолено. Горели фонари, широкие тротуары были выложены цветной плиткой. Один раз кот споткнулся, дотронулся до плитки рукой и с удивлением понял, что она подогрета до комнатной температуры, так что по ней можно ходить босиком. В другом месте Баз увидал магазин "Сомелье Винариум Гранд Крю", где перед входом бил фонтанчик с ароматным белым вином — запах разносился на весь проулок. Кот решил ради эксперимента приложиться к струе, заранее ожидая, что сейчас кто-нибудь выскочит и потребует с него талон или справку. И в самом деле, нарисовался молодой лемур в чёрном трико, но ничего требовать не стал, а наоборот — торжественно вручил Базилио карточку магазина, дающую право на десятипроцентную скидку. Но когда обрадованный кот решил зайти и прицениться к товару, лемур с сожалением сказал, что сегодня у них укороченный рабочий день, так как указом господина губернатора продажа спиртных напитков перед выходными днями ограничена. Когда же недоумевающий кот показал на фонтанчик, лемур снисходительно улыбнулся и принялся объяснять, что в указе губернатора речь шла именно о торговле, а бесплатное вино — это промо-акция, на которую указ не распространяется. Базилио почесал в затылке, пытаясь понять логику. Не помогло. Общая картина не выстраивалась. К тому же у кота от выпитого на пустой желудок зашумело в голове. В таких случаях помогала быстрая ходьба, чем Базилио и занялся.
Пересеча ещё пару улиц, Базилио вышел на небольшую площадь, именуемую, если верить указателям, Пляс Пигаль.
В центре её стоял постамент. На нём возвышалась статуя, в которой кот опознал подобие популярной иконы Дочки-Матери "машенькина потаёнка". От оригинала она отличалась разве что тем, что держала в руке красный фонарь, освещающий её Святое Лоно. Кот было решил, что здесь находится молитвенный дом или ратуша.
