Кнут и пряник

Глава 1. Добрыми намерениями....

Илья Баринов очень не хотел во все это вмешиваться. Ну просто очень-очень не хотел. В самом деле, попасть в такой переплет никому не посоветуешь. Хотя ситуация была вполне себе банальная, даже житейская. Правда, из разряда препаршивейших, из тех что если уж возникают, то просто так не рассасываются.

Все началось с того, что свернув как-то в мае ранним московским утром за угол, парень увидел, как метрах в десяти от него впереди по улице, перегораживая мускулистыми телами узенький тротуар, двое мужчин деловито засовывали в припаркованную у дороги ярко-красную ладу молодую девушку с растрепанной прической. И ладно бы, если бы все это происходило спокойно — можно было бы спокойно пройти мимо, сделав вид, что он тут не при чем. Может это любящие братья перебравшую на вечеринке сестру хотят домой отвезти? Даже если сам в это не очень веришь, то с совестью можно попробовать потом договориться. Все равно ловить одному бывшему рядовому срочной службы, а ныне студенту-пятикурснику против двоих спортивных мужиков с явно выраженной внешностью "качков" нечего. Но ситуация сегодня никак не желала позволить парню отступить, сохранив хотя бы минимальное достоинство.

— Помогите! — вдруг громко, надрывно заорала девушка, глядя как показалось Илье прямо ему в глаза. Она была явно воодушевлена появлением постороннего свидетеля и с новыми силами пыталась продолжить неравную борьбу, вцепившись руками в распахнутую дверцу машины и мешая попыткам затащить ее внутрь.

— Заткнись с... а. — Один из мужиков перехватил девушку за длинные волосы левой рукой, а правой коротко ударил ее в лицо. Илью поразило то, как он это сделал. Голос бандита был негромкий и совершенно без всяких эмоций, а удар сильный и точный, такой, что женская голова в его руке мотнулась в сторону и сразу упала вниз, на плечи, как будто принадлежала не живому человеку, а тряпичной кукле. Добившись прекращения сопротивления, бандит кивнул напарнику — За ноги бери... На сиденье нэ клади — испачкаешь. Вниз давай.

На Илью оба мужика ни малейшего внимания не обращали, как будто его тут и не было. Потом-то Илья понял, что этим надо было воспользоваться и бежать что есть сил. Номер и марку машины он запомнил, лица бандитов тоже. Пусть милиция делает дальше свою работу. Конечно, любому ясно, что у этих все куплено и если что их всегда отмажут. Но все же хоть какой-то шанс помочь девушке. Но вместо этого он повел себя как дурак, застыв на месте и теряя драгоценное время. И дождался нехорошего.

— Пшел вон, — развернувшись к Илье, лениво процедил освободившийся от ноши бандит. — Вякнеш — зарэжу.

Внутри у Ильи все обмерло, но он почему-то не смог побежать. Наоборот, заставил себя посмотреть прямо в бесцветные, словно поддернутые прозрачной пленкой глаза бандита и закричал громко на всю улицу, — Немедленно отпустите девушку! Я в милицию заявлю!

— Гэрой, — сказал мужик и плавным движением достал нож, да так, что Илья даже не рассмотрел откуда. Вот так вот, не было ножа и вдруг он уже в руке. Короткий, совсем не блестящий как в кино и очень страшный. В этот момент Илье стало окончательно ясно, что пора бежать. Тем более, что на улице позади парня вдалеке появились свидетели — вроде какой-то мужчина и две женщины, впрочем, точно не разберешь, да и некогда.

— Ходу, быстрее! — вихрем пронеслось у него в голове, и Илья побежал. Ему было очень страшно. И еще он надеялся, что в присутствии свидетелей его не будут резать, побоятся.

Впрочем, надеялся на это он зря, да и далеко убежать не удалось. Спортом Илья не занимался, бегать ему приходилось мало, да и мешавший дипломат с распечатанным дипломом выбросить парень так и не догадался. Первый удар пришелся сзади и был почти безболезненным. Да и остальные два были не очень чувствительными. Просто вдруг резко кончились силы, ноги подломились, и Илья мягко осел на заплеванный тротуар, глядя на то, как вокруг него быстро собирается лужица крови. В голове звенело, звуки доносились как через ватную подушку. Он еще успел заметить спину бегущего к машине бандита, кричащую женщину на другой стороне улицы, видимо только что вышедшую из подъезда, и даже, о чудо, белую десятку ДПС, вывернувшую из-за угла. После этого свет для него померк как-то разом, как будто на телевизоре нажали кнопку "power".

Оказывается телевизор вообще и третий мистический канал в частности не всегда врут. После тьмы и небытия, когда не было ничего, началось что-то... Белое сияние и светлый тоннель, во всяком случае, действительно были в наличии. Их Илья, или возможно какая-то часть Ильи, тут точно не скажешь, миновал довольно быстро, не успев толком понять что происходит. Верное определение здесь — затянуло и втащило, как в водоворот. Зато потом появилась некоторая определенность.

Илья оказался в неком белом пространстве, без четко выраженных границ, вроде стен, пола или потолка. Ощущал он себя странно — как во сне, когда тело вроде бы воспринимается и даже видимо, но свободно в движении во всех направлениях, включая верх и низ, и не требуется никаких ощущаемых усилий для действия. Но это был не сон. Бывают такие сны, когда ты просто летишь по воле воображаемых событий, наблюдая причудливо меняющийся калейдоскоп картинок. Бывают сны контролируемые, когда ты точно знаешь что это сон и даже влияешь своей осознанной волей на происходящее в нем. Это не было не тем ни другим. Это была реальность, которую со сном никак не перепутать. Просто это была другая реальность.

— Привет. Вот и встретились — Словно из ниоткуда перед Ильей оказался молодой паренек. Именно оказался, а не появился, потому что момента его появления Илья не заметил, и даже не смог бы сказать, было ли оно, или же парень находился здесь и раньше.

— Я сплю? — спросил его Илья, уже прекрасно зная ответ.

— Нет. Ты сам это знаешь, — пожал плечами паренек.

— Знаю. — Согласился с собеседником Илья. — Кто ты? И где я?

— Твой ангел хранитель, конечно. Мы там, где должно быть принято Решение. Я должен исполнить свой последний долг.

— Я умер?

— Формально нет. — Ответил паренек, немного помолчав. Только сейчас Илья заметил, что он был почти копией его самого, только одетым не в штаны и ветровку, а в некое просторное идеально белое одеяние, от которого вроде бы исходило легкое сияние. И еще — это был как бы лучший Илья. Похудевший, спортивный, с ухоженной кожей, с чистыми и ясными глазами, с правильными чертами лица. Наверное, таким мог бы быть Илья. Если бы больше занимался спортом и меньше сидел за компьютером, пил меньше пива, не ел почти каждый день майонез с гадкими магазинными пельменями, и вообще следил бы за собой.

— Тебя прямо сейчас реаниматолог пытается вытащить. Сердце у тебя с минуту назад на операционном столе остановилось, такая вот беда, — продолжил паренек. — Только это сейчас не важно. У нас с тобой другие проблемы.

— Какие? — тихо произнёс обалдевший от таких новостей Илья.

— Тебя сейчас будут судить. Мой долг защищать тебя до конца, пока не будет вынесено Решение. И я нам не завидую. Видишь ли...жизнь ты прожил не очень правильную. Это если мягко сказать.

— Подожди, — перебил ангела Илья. — А как же эти, как их там, похождения души? Все эти...три дня, сорок дней и всякое такое с душой. Я слышал, что все не так просто и быстро.

— Мытарства у каждого свои, — утвердительно кивнул парень. — Индивидуальные. А со временем здесь все обстоит относительно. Не о том думаешь. Соберись, сейчас нам отвечать.

— Кому?

— Им. Тем, кто пришел взять от тебя свое. — Ангел указал пальцем вперед, и Илья увидел их. Две угольно черные тени, два человеческих силуэта, словно вырезанные ножницами арбатского художника из листа эталонной тьмы, появились впереди и быстро двинулись к Илье с его защитником, на глазах обретая объем по мере приближения. Причем ростом они были раза в полтора выше Ильи и выглядели гораздо основательнее ангела по габаритам. А так — не было в них ничего такого особенного. Ни рогов, ни копыт. Ну черные, ну высокие...и да, черты лица у них неразборчивы совершенно, хотя никаких скрывающих лица капюшонов не было. Такой вот фокус. На первый взгляд — ничего страшного, на карикатурных или киношных чертей совершенно не похожи.

Только вот Илье стало страшно. Нет, не то слово. Точнее сказать, он испытал настоящий ужас. Не от вида черных фигур, не от собственных догадок. Просто от того ощущения, что исходило от визитеров. Разум тут был не при чем, ему было нечего сказать по существу, он с этим еще не сталкивался. Но их знало сердце и чувства. Ощущение исходящего от фигур воплощенного, персонифицированного зла было по-настоящему ужасным, оно парализовало волю, как у кролика перед удавом, куда там милому и безобидному "оку саурона" в киношном Мордоре.

— Очередной кусок мяса для котлов доставлен? — с явно ощущаемой издевкой спросил один из визитеров. Голос его был обычным, человеческим, на чистом русском языке без малейшего акцента, но он почему-то живо напомнил Илье голос резавшего его бандита. — Спасибо, светлый, ты свободен. Можешь идти наверх, получать для нас следующую новорожденную душу. С этим мы дальше сами.

— Он не ваш. — Твердо ответил ангел, встав впереди Ильи и заслоняя его от пришедших. — Этот человек будет оправдан.

— Опять одно и то же, — устало сказал темный. — Ну зачем, скажи мне пожалуйста, раз за разом вновь и вновь исполнять эти формальности, когда все давно ясно. Ты знаешь правила, светлый. Мы пришли взять свое. Все, что от тьмы — наше. Список его грехов у нас есть, и поверь, он вполне убедителен, чтобы доказать, что всю свою никчемную жизнь сей человек потратил, усердно работая для нашего господина, а не для твоего. Так зачем терять время?

— Я не работал для дьявола! — встрял в разговор Илья, немного воодушевленный заступничеством ангела-хранителя. — И вообще, ничего такого плохого никому не делал, чтобы меня в ад бросать! Не убивал, не воровал...жил нормально как все.

— Да ну? — удивленно переспросил темный. — То, что ты жил как все, тут я, положим, согласен, твой случай, действительно, не уникален. — А вот насчет остального есть вопросы, — демон говорил неторопливо, как старый учитель, в тысячный раз растолковывающий прописные истины очередному оболтусу. — Ты когда на втором курсе гаданием занимался и духов вызывал, на какого господина работал, как сам думаешь? На нашего или на его? — демон демонстративно показал пальцем на притихшего ангела. — А когда через костер на Ивана Купалу с родноверами прыгал, кого славил? А когда водку пил, с Танькой трахался, порно смотрел, сплетничал, потом той же Таньке пытался изменить с Лизкой, которая тебя, правда, отшила, ты чьи дела исполнял? Когда Вовке завидовал, потому что у него папино AUDI и бабы, а про Сашку говорил, что он мудак, потому что ботаник? Ах да, мудаком ты и Вовку за глаза называл, было дело... Если не знаешь, что творил, так я тебе скажу — наши дела делал. И это все далеко не полный список...Да и вообще, ты сколько раз в церкви-то был? И по какому поводу? Младенцем при крещении и потом два раза на экскурсии? Да ты всю свою жизнь либо дурака валял, либо потихоньку работал на нашего господина. Но всему наступает конец. По заслугам и награда, вот мы за тобой и пришли. Пойдем, дорогой, пора. — Закончив свою речь, демон сделал шаг вперед, как бы показывая — время разговоров вышло.

— Может я в церковь и не ходил. Но заповеди я старался не нарушать и с вами ничего общего иметь не хотел, — упрямо возразил Илья, отступая поближе к ангелу. — А то, что в жизни было, так на то она и жизнь.

— Так и есть, — поддержал Илью ангел. — Да, мой человек грешил. Но воли и желания к злу в нем не было, да и не ведал он что творил. Он не твой.

— Так ли не ведал что творил? — ответил демон. — Вот, про заповеди вспомнил. Значит что-то да ведал, а в том, что не ведал, никто разобраться не мешал. Неохота было разбираться, да и без этого жить проще, я понимаю.

— Неправда! — искренне возмутился Илья.

— Правда, правда, — прямо таки ласково ответил демон. — Кумиров творил, других богов славил, воровал, прелюбодействовал, врал, желал чужое. Ну и кто ты после этого?

— Я не воровал — твердо возразил Илья. — Про других богов и кумиров вообще какая-то чушь. Да и с Таней у нас по любви все было.

— Хорошо. — Демон помолчал секунду и вдруг достал откуда-то прямо из воздуха листок серой бумаги с обожженными краями. — А теперь посмотрим, что там у нас в скрижалях записано. Так... Вот, зачитываю. — Шестого июля прошлого года прыгал через костер с блудницей Викторией, при свидетелях крича "Слава Перуну!". Было такое? Было. — Смотрим дальше. Ага, нашел. — Десять лет и два месяца тому назад, учеником Дмитровский средней школы Бариновым Ильей Владимировичем, были похищены из оставленного без присмотра портфеля принадлежавшие ученице той же школы Анастасии Курицыной шариковая ручка и линейка, общей ценой в тридцать пять рублей, что подпадает под заповедь восьмую "не укради" — нарочито скучным, канцелярским тоном зачитал демон.

— Так что факты не на вашей стороне, молодой человек. Про то, как ты врал и завидовал, я уж и не говорю. Фактов много, всем присутствующим они хорошо известны. Ты даже здесь и сейчас врешь Илья. Будь уже перед собой честен, разве ты по случаю возвышенной любви с Таней с ней в постель полез? Или вы трахнулись только потому, что ты очень захотел, а она дала, если уж говорить по-простому? — Демон выждал паузу и произнес уже другим, злым и громким голосом, — хватит дурака валять. Вопрос прояснен, суд закончен. Светлый, уйди уже.

Как ни странно, мелочность обвинений сумела Илью как-то приободрить. В самом деле, что за ерунда?

— Мне что, за украденную линейку теперь в ад идти? — разозлившись, крикнул Илья. — Да я вообще не помню, что я в те годы в школе делал, это же когда все было!

— Не за нее одну Илюша, — неожиданно вступил в беседу ангел. — Много их было, таких линеек в твоей жизни — произнес он скорбным голосом. — Все по мелочи, по песчинке, а в итоге камень на шее.

— Вот вы как... — Илье было уже не страшно, просто очень обидно. Если бы он мог заплакать, то, наверное, не сдержался бы, но в этой реальности обычный плач как у живого человека был невозможен.

— Я, может, человека хотел спасти, а вы меня в ад, — горько сказал парень, уже не глядя ни на кого. — Да пошли вы все...не о чем с вами говорить. — Илья демонстративно уставился вниз, туда где в белом нечто расплывались носки его ботинок.

Пауза неожиданно затянулась.

— Да кого он спас, светлый? — вдруг сказал второй, доселе молчавший демон. — Девка та блудница, все равно потом на иглу сядет и к нам попадет. Парней менты застрелили, они уже внизу в котле корчаться. А мимо бы прошел, — мужики бы живы остались. Глядишь, покаялись бы когда-нибудь и в рай... И девка бы тоже многих грехов избежала, приняв при жизни муку. Всем бы лучше было.

— С каких это пор ты стал решать, что было бы лучше, темный? — с плохо скрытым торжеством в голосе произнес ангел. — Этот человек не твой. Сказано: нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих. Я подтверждаю — сей муж, Илья, положил душу за ближнего своего. Его грехи могут быть искуплены его жертвой.

— Это не справедливо, — сказал демон. — Он попытался помешать злу один-единственный раз. А грешил много и всю жизнь.

— Милосердие выше справедливости, — твердо возразил ангел.

— Его добрый поступок вообще произошел случайно. Попади он сюда из-за какой-нибудь аварии на два часа раньше, ты бы даже не вякнул ничего в его защиту, — упорствовал демон.

— Сказано: В чем Я найду вас, в том и буду судить. Илью нашли совершающим добро. Изыди темный.

— Посмотрим... — начал было новую фразу демон, но осекся. Слабое сияние, исходившее от ангела, вдруг стало усиливаться, а сам он начал расти вверх. Одновременно с этим обратная метаморфоза стала происходить с демонами. Исходящий от них поток злобы начал ослабевать, а фигуры стали съеживаться, быстро теряя в размерах.

— Повезло тебе, — злобно прошипел один из демонов, пытаясь заглянуть Илье в лицо, но у него это не получилось. Большая страшная черная фигура на глазах становилась своим карикатурным подобием. Десяток секунд, и вот уже у ног Ильи стоят два мелких беса, едва достающих ростом ему до колена. Еще несколько мгновений — и нет их, полностью растворились в белом мареве.

— Получилось! — голос сияющего ангела был веселым, задорным и переполненным эмоциями как у городского мальчишки, впервые взятого отцом с мужиками на рыбалку и вдруг поймавшего на свою плохонькую удочку ВОТ ТАКЕННОГО окуня. — Илья, ты молодец! Мы их сделали! Теперь осталось немного.

— Подождите, — услышал Илья голос позади себя. — Вы, оба. Не торопитесь.— Обернувшись, парень увидел высокого мужчину в светло-коричневом плаще поверх белой рубахи без рукавов. Так же на мужике присутствовали широкие синие штаны какого-то домотканого вида, заправленные внизу в темно-красные изношенные сапоги. На его талии красовался широкий кожаный пояс, поддерживающий длинный прямой меч в ножнах. Выглядел новый визитер впечатляюще. И дело даже не в высоком росте, просто вся его фигура в буквальном смысле слова излучала физическую мощь. Из ассоциаций Илье пришел на ум Николай Валуев, только этот мужчина выглядел повнушительнее. Образ дополняла густая белая борода на массивном подбородке, короткий ершик седых волос на голове и неожиданно пронзительный, с затаенной хитринкой, взгляд голубых глаз. Когда мужик сделал шаг навстречу, освободив из-под плаща левую руку, чтобы придержать ножны, Илья увидел на ней большой округлый шрам от обширной раны.

— Святой...— начал было ангел, но мужчина прервал его резким жестом руки.

— Не надо. Как говорят на земле, давайте без чинов, — поморщился визитер. — Мое имя и звание в данном случае значения не имеет. Есть один разговор, буквально на пару минут. Можешь мне их уделить Илья?

— Да, конечно, — растеряно произнес парень. "Дурацкие заходы. Типа у меня есть другой выбор", — промелькнуло у него в голове.

— Тогда такой вопрос. Слушай Илья, ты вообще в рай хочешь?

— Илья оторопело уставился на мужчину, не зная, что и ответить. Тем более в этой компании и в этом месте.

— Ладно, как сейчас купцы на Руси говорят, разверну тему, — вздохнул мужик. — Ты признан оправданным, отрок. Но скажу прямо, оправдан не по делам твоим и не по вере твоей. Верить ты не верил, дел богоугодных почти не совершал. Перед смертью ты хорошо поступил, это тебя и спасло. — Неизвестный святой помолчал немного, видимо собираясь с мыслями. — Короче так: оправдан ты единственно по великой милости Божей. Но есть один вопрос — что с тобой делать дальше. В раю тебе пока места нет.

— А можно я лучше вернусь обратно? — робко предположил парень. — На землю, к родителям.

— Может и можно, — сказал мужик и опять задумался. — А ты готов, очнувшись на хирургическом столе, полностью изменить свою жизнь, раскаяться в грехах и, допустим, принять постриг? Ну, или хотя бы для начала пойти в церковь и просто свечку поставить?

— Бррр, нет, — аж передернуло Илью от подобной перспективы. — Мне этих ваших религиозных заморочек не надо. — Я просто хочу дальше жить как жил.

— Вот видишь. Раз тебе наших заморочек не надо, то и ты нам не нужен. А дьявол тебя и без спросу заберет. Если ты, получив второй шанс на жизнь, упустишь его так же бездарно как первый, то тут тебе точно каюк, — провел ребром руки у горла святой. — Гнев Божий и местечко в аду тебе в этом случае гарантированы. Что же с тобой делать, отрок? — задумался святой. Или сделал вид что задумался. Здесь и сейчас ничего нельзя было сказать точно.

— Блин, в раю не нужен, на земле плохо, — Илье происходящий разговор нравился все меньше и меньше. — Знаете что, поступите со мной по справедливости.

— По справедливости? — Илье показалось, что в глазах святого промелькнула лукавая искорка. — Обычно здесь просят о милости. Но можно и по справедливости. Есть, Илья, один мир, где люди очень много говорят о справедливости. И который ничего лучшего чем ты не заслуживает. Раз уж ты сам начал это разговор....— Святой опять надолго задумался, словно прикидывая что-то в уме.

— Вот что тезка: требуется послужить,— сказал, наконец, он. — Сделаешь дело — будет тебе награда. Сторицей, полной мерой. Не захочешь — я просто ухожу, и все пойдет своим чередом, — с решительным видом сказал мужик. — Да, так и поступим. Это будет...справедливо.

— Что мне надо сделать? — ту же задал естественный вопрос Илья.

— Оказавшись там, где окажешься, помочь людям. Не ошибиться с выборами. Это все. Итак, твое решение?

— Подожди...те, какое такое все? Какое решение? — Спешно заговорил Илья. — У меня куча вопросов. Куда мне надо пойти, кому помочь, что делать? Почему я, в конце концов, а не кто-то другой?

— Другой тоже будет. Точнее другая, — улыбнулся воин. — Держи — он протянул Илье золотой кругляш. Илья присмотрелся — в его руке была монета отличной современной чеканки. С одной стороны изображение Георгия победоносца со змеем, с другой двуглавый орел, круговые надписи "сто рублей", "банк России", "Au 999" и "15,55". Годом выпуска монеты значился две тысячи десятый. Илья видел такие в банках, за бронированным окошком у кассы. Кажется, они называются инвестиционными.

— Не теряй ее зря — продолжил мужик. — Только избавившись от монеты, ты сможешь отменить свое или ее решение. Вот только таких возможностей будет не очень много. Три точно, пять — скорее всего, десять — очень вряд ли. По этой же монете найдешь посланницу, — продолжил мужик. — Она ее узнает.

— Кто она-то? — недоуменно спросил Илья. — Хватит говорить загадками.

— На это я тебе не отвечу, — покачал головой воин. — Решайся Илья. Или ты соглашаешься на службу, или я ухожу. Давай на счет три...раз...два...три.

— Итак, решение? Да или нет? — спросил святой, но Илья продолжал молчать, пытаясь справиться с обуревающими его мыслями.

— Значит нет. — Однозначно расценил молчание парня воин и повернулся к нему спиной. — Пока Илья. — Парень увидел, как тот сделал шаг вперед, сразу же непостижимым образом оказавшись метрах в десяти от него. И вот тогда Илья, не выдержав, закричал — Да! Согласен, я согласен!

— Хорошо. — Повернувшись, сказал святой. — Молодец, что решился, отрок. Отправляйся с Богом. И последнее: запомни, твой дар — приносить людям боль. Удачи!

Святой развернулся и, сделав несколько шагов вперед, полностью исчез из виду. Повернувшись, парень хотел что-то спросить у ангела-хранителя, но тот тоже куда-то подевался, оставив Илью совершенно одного в белом мареве. Впрочем, всерьез обеспокоится он этим не успел, потому что через несколько мгновений яркий свет сменила полная темнота, а Илья провалился в нее как в бездонный колодец.

Глава 2

Так, где это я? Илья открыл глаза и осторожно осмотрелся по сторонам. Да все там же.... Вокруг грязный тротуар второго приборостроительного тупика, половину которого занимали как попало припаркованные машины, куда— то идет одетый в джинсы и толстовку мужик с сигаретой, бросивший на Илью исполненный понимания взгляд, из серии "опять эти наркоманы". Неудивительно. Илья, хотя и выглядел нормально, но сидел, прикрыв глаза, на тротуаре, прислонясь спиной к бетонному забору там же где его и зарезали. Хотя было ли все это? Крови не видно, боль не ощущается, самочувствие вроде неплохое. Парень попытался встать на ноги, и это ему без труда удалось, хотя его колени слегка подрагивали.

"Что случилось"? — подумал Илья. "Я же все прекрасно помню. Девушка, машина, мужик с ножом. Потом какой-то сон, словно плохая пародия на страшный суд. Мне что, все привиделось? Я потерял сознание на улице, упал и словил глюки? Никогда за собой такого не замечал. Ладно, подумаем об этом потом. Сейчас пора идти".

Илья сделал несколько шагов, словно желая побыстрее убежать с места происшествия, затем заставил себя остановиться и, оглядевшись, начал отряхиваться. Слава богу, на улице было сухо, поэтому сильно он в грязи не изгваздался, одежду вскоре удалось привести в более-менее приличный вид. Легкая ветровка из синтетики и тонкие серые штаны почистились быстро. Заодно еще раз себя ощупал. Нет, все нормально, никаких ран, крови, порезов. Глюки, да и только.

Парень прошел в сторону метро метров двадцать, когда заметил первую странность. Хотя совсем недавно было ранее утро, солнце явно клонилось к закату. Спешно достав из кармана смартфон, Илья посмотрел на экран и аж присвистнул. Восьмой час вечера. Но он же вышел в седьмом часу утра, ему нужно было заскочить к самому открытию в мастерскую и договориться о переплете диплома, а затем успеть на электричку домой. Как же так? Он что, провалялся в отключке целый день? В Москве? И ни менты, ни прохожие не обратили на него внимания? Не может такого быть. Илья еще раз охлопал себя по карманам, проводя краткую инвентаризацию. Кошелек, паспорт — как всегда на месте в правом кармане куртки. Ключи, студенческий, смартфон и горсть монет мелочевкой в левом. Монет мелочевкой...что-то одна из них была не столь маленькой. Илья с замиранием сердца достал ее и, разжав пальцы, посмотрел на свою добычу. Так и есть. Золотой кругляш из его недавнего глюка красовался в центре ладони.

Мысли у Ильи спутались совершенно, такой подлянки от судьбы он не ожидал. Монета была явно настоящая. Тяжелая, как и положено золоту, нисколько не похожая на самоделку — на двуглавом орле ясно различима каждая мельчайшая чешуйка. Но у Ильи просто не могло быть такой монеты. Откуда, блин? Стипендии и подработки хватало на еду и оплату общежития, с одеждой помогали родители, но крупных свободных денег он отродясь в руках не держал. Таких шикарных подарков делать парню тоже было некому. Нашел когда-то на улице и забыл? Да бросьте, версия, что привидевшиеся ему недавно глюки были правдой, выглядит реальней, чем подобная находка. Значит, это значит...

"Ничего это не значит", — усилием воли прервал цепочку размышлений Илья. "Даже если что-то такое и было, самое верное прямо сейчас — наплевать и забыть. Буду жить дальше, а об этом подумаю потом. Хотя бы когда доберусь в общагу".

Илья переложил монету отдельно в карман штанов и решительно зашагал вперед. Планы в любом случае менялись. Домой, в подмосковный Чехов, ехать было уже поздно. Завтра воскресенье, значит, ему с утра заступать на смену в "Доброторге", где парень два раза в неделю подрабатывал сборщиком тележек на автостоянке для покупателей. Багетная мастерская, где так же оказывали услуги по переплету книг уже наверняка закрыта.

Однако чудеса этого дня, а если быть точным, то внезапно наступившего вечера только начинались. Метро "Полежаевская", к которому Илья вышел через пятнадцать минут, выглядело странно. То есть это было оно, тут никакой ошибки не было. Но палатки рядом со станцией выглядели совсем не так, как еще сегодня утром. Да и было их гораздо меньше, всего четыре штуки. Илья подошел поближе, не веря своим глазам. Да что случилось то? Его взгляд заскользил по входящим и выходящим из метро людям и снова отметил очередную нелепость. У входа в метро стоял наряд милиции....да. Два мужика с дубинками и наручниками на поясе, все как обычно. Вот только форма у милиционеров была какая-то странная, более синего, чем привычного серого оттенка и написано на ней было "полиция". И это уже было то, что называется: ни в какие ворота. Какая в Москве может быть полиция, откуда ей тут взяться? Он же не в Америке, штат Нью-Йорк, где копы, негры, право на звонок адвокату и все дела. В нашем богоспасаемом отечестве всегда была милиция, никому и в голову не могло прийти переименовать ее в полицию. Какой в этом смысл, кому такое переименование могло понадобиться? И ведь не ряженые это и не чоповцы, что Илья, ментов не видал что-ли? Манера держаться, рассеянные и одновременно внимательные фильтрующие толпу взгляды, полная естественность поз говорила о том, что перед ним самые натуральные служители закона. Илья быстро отвел от них взгляд, чтобы не привлекать к себе внимания, и спустился внутрь метро.

Впавшее в ступор сознание отмечало изменения одно за другим. Турникеты не такие: открывающиеся двери вместо привычных "крокодильчиков". Цена проезда выросла в два раза, если верить ценникам на кассах. Но добили Илью деньги, которыми народ расплачивался за проездные. Сотки вроде похожи на настоящие — красные, с колесницей у большого театра. Но пятисотки какого-то странного фиолетового колера, тысячи — целиком зеленые, а не выдержанные в привычной для Ильи серо-синеватой гамме. Илья отошел тихонько к стеночке и замер, собираясь с мыслями. Что делать-то?

То, что он крепко попал, Илья уже понял. Причем "попал" во всех смыслах. Но и стоять просто так было глупо. К счастью вокруг не какой-нибудь лес, пустыня или эльфы с гоблинами. Обычная Москва с обычными русскими людьми, разговоры окружающих его людей Илья понимал без малейшего напряжения. Вот только это была какая-то чужая Москва. А насколько чужая надо было выяснить. Вдруг здесь каким-то чудом есть место и для него? Мало ли? Может какой-то местный Илья сейчас у него дома, а на его место прибыл он — Илья настоящий. Раз уж вокруг твориться такая ерунда, все может быть.

Народу на станции было порядком, а вот местной полиции было не видать. Ладно, придется рискнуть, платить за билет Илье нечем. Парень опустил голову пониже и пристроился прямо за хрупкой девушкой, прислонившей проездную карточку к сенсору турникета. Прием "паровозик", как это называлось у него дома. Требовалось проскочить вслед за пассажиром, держа руки у стенок турникета, предотвращая смыкание "крокодилов" в его бывшем метро или дверок здесь. Неприятно, стыдно, но должно сработать.

Сработало...правда было немного круче чем Илья ожидал. Засвистела дежурная, люди начали оглядываться, но Илья уже в быстром темпе ссыпался вниз по лестнице. Как и ожидалось, хватать его никто не стал.

Вагон в метро выглядел точно таким же, каким Илья привык их видеть в подземке своей Москвы, станции из окна поезда смотрелись знакомо, поэтому за двадцать минут пути Илья немного успокоился. Может все-таки это были глюки? Тем сильнее был для него шок, когда он поднялся на поверхность "Планерной". Маленького рынка у метро, где еще вчера парень покупал картошку, яйца и свежий хлеб не было и в помине. А справа от выхода, на месте бывшей площадки для автобусов, расположился огромный, нелепый и одновременно монструозный торговый центр, просто подавлявший своими размерами окружающую его застройку. Надежда на благополучный исход дела практически растаяла, но Илья решил идти до конца. Университетское общежитие, где он жил, было самое большое в пятнадцати минутах ходьбы.

Девятнадцатый корпус общежития выглядел знакомо и стоял на привычном для Ильи месте. Правда, на пустыре за ним вырос целый квартал многоэтажек, но парня эти мелочи уже не волновали. С самым решительным видом он вошел в родной подъезд и....понял что дальше ему хода нет. Вместо привычной бабушки-вахтерши за стойкой охраны сидел крепкий чоповец, а проход перегораживал турникет с сенсором, которого, как и всех остальных изменений, утром еще не было. Можно было даже не пробовать — не пустят. Илья посмотрел как студенты проходят к лифтам, прислоняя к сенсору турникета белые карточки-пропуска и молча вышел вон. Привычный мир рушился на глазах.

Пришел в себя парень сидя на лавочке у детской площадки в соседнем жилом квартале. Уже стемнело, смартфон показывал десятый час вечера. Становилось прохладно, и Илья зябко ежился, поводя плечами под тонкой ветровкой. Пора было уже переставать жалеть себя и начинать что-то делать.

В принципе можно было попробовать просто сдаться. Найти ближайшее отделение мили..., нет полиции, показать свои документы и деньги. Они, конечно, не похожи на здешние, но выполнены на доступном лишь для государства технологическом уровне с кучей степеней защиты, поэтому послужат доказательством рассказанной им истории. А там — как карта ляжет. Только вот к такому варианту душа не лежала. Сложить ручонки и пойти на дно всегда успеется. Да и негативный исход при подобном варианте был очень вероятен. Илью могли просто ограбить в полиции, как Остапа Бендера на румынской границе, отобрав его единственную ценность — золотую монету, могли по итогам разбирательства запереть в дурку, да мало ли что еще? Этот мир был ему не знаком.

Тогда что делать? Святой говорил про какую-то другую, которую можно найти с помощью монеты. Может она что-то объяснит? Но это уже программа действий на завтра. А сейчас следовало все же найти ночлег.

Илья понимал, что в случае нужды он может проболтаться всю ночь на улице, или попробовать покемарить на ступеньках лестницы в тепле какого-нибудь подъезда. Только служба в армии научила его, что плюнуть на себя и опуститься вниз никогда не поздно. Путь этот быстрый и легкий, а вот обратно выкарабкиваться трудно. Бомжом стать можно быстро. Пара ночевок на улице, одежда и кожа потеряют товарный вид и приехали. Кроме того голова ему завтра будет нужда свежей, а ночевка в полевых условиях сил и здоровья не прибавит и никаких проблем не решит. Так что нужна нормальная кровать в тепле и несколько часов сна, это пока даже важнее чем еда. Но как их получить? Единственным выходом, который Илья для себя видел, была попытка воспользоваться "студенческим братством". В его мире это был не совсем пустой звук. Может и здесь так? Только надо действовать осторожно и с умом.

Илья простоял больше часа, внимательно наблюдая за втягивающимися в подъезд общежития студентами. Они были похожи на пчел, возвращающихся на ночлег в родной улей на исходе трудового дня. Так, девушек однозначно пропускаем, он не гений пикапа и случай явно не тот. Одиноких парней пропускаем тоже, подход незнакомого мужчины в ситуации один на один всегда воспринимается как потенциальная угроза. Оптимальна компания, причем такая, которая не будет чуять от Ильи никаких проблем.

"Попытка не пытка", — подумал Илья и решительно направился к только что перешедшей дорогу компании молодых парней. Четыре человека, разговаривают громко, похоже, слегка пьяны, что не удивительно для студентов в субботу вечером. Самое то.

— Мужики, извините, — подойдя к ним сбоку, громко сказал Илья, виновато улыбаясь. — Просьба есть, пару слов буквально.

— Ну? — шедший первым коренастый невысокий блондин развернулся к Илье. Вся компания остановилась.

— Я из Подмосковья, — мягко продолжил Илья. — Ездил домой на пару дней. Возвращаюсь сегодня в общагу, уже подхожу к корпусу, шарю по карманам, а кошелька, пропуска, ключей и студенческого нету нифига. То ли дома их забыл мужики, то ли в электричке какие-то гады вытащили. Короче в корпус мне не попасть. Пустите переночевать, а? Хотя бы до открытия метро, а я с утра сразу домой умотаю. Больно уж кисло всю ночь на улице торчать — передернул плечами Илья.

— А ты откуда? — задал естественный вопрос второй парень — худенький и темноволосый. Илья его прекрасно понял. Некоторые вещи даже в разных мирах остаются неизменными.

— С силикатов, недавно заселился, — ответил Илья. — В "кресте" живу, меня Ильей зовут, четвертый курс. — Оставалось лишь надеяться, что и здесь двадцатиэтажный соседний корпус называли за характерную форму "крестом" и в нем селили студентов силикатного факультета.

— Слушай, а я тебя, кажется, видел у Кузьменкова на экзамене по "процессам", — вдруг резко облегчил Илье задачу блондин.

— Точно, — улыбнулся Илья. — Я тогда никак не мог один хитрый теплообменник рассчитать. Еле сдал. Поможете парни?

По лицам собравшихся было видно, что проверку Илья прошел. Так что и положительный ответ не заставил себя долго ждать.

— Меня Вадим зовут, — пожал Илье руку блондин. — Короче так. Пока народу много, спалиться легко. В одиннадцать, когда общага закрывается, подходи к правому торцу здания, мы тебе веревку с балкона второго этажа сбросим. Схема отработана, приходилось уже отбоя возвращаться. Залезешь?

— Не знаю, — развел руками Илья. — Не спортсмен.

— Тогда просто цепляйся за веревку покрепче, нас четверо, втащим. Бывай.

— Спасибо, мужики — серьезно сказал парень. — С меня потом причитается. — Он развернулся и сделал пару шагов в сторону.

— Нет, стой — темноволосый студент догнал Илью и протянул ему фиолетовую пятисотенную бумажку. — Раз у тебя еще есть время, братан, сбегани к метро, пивка на всех купи.

Через час жизнь у Ильи явно наладилась. Он ел разогретую на электроплитке тушенку с макаронами и черным хлебом, запивал ее пивом из выделенной ему бутылки и читал со своего планшета "википедию", жадно впитывая в себя информацию о новом мире. У его новых знакомых, живущих в блоке общежития, состоящим из двух комнат, рассчитанных на пять человек, оказался рабочий вайфай, к которому смог подключиться смартфон Ильи. Хозяева парня не беспокоили — показали на одну пустовавшую кровать в "трешке", дали еды, да и засели с пивком за свои компьютеры играть по локальной сетке в какую-то игрушку. Подобный расклад Илью более чем устраивал.

В шесть утра сонные Сашок и Вадим спустили Илью со второго этажа на веревке вниз, снабдив деньгами на метро. Вадим даже предлагал пару сотен на электричку, но парень отказался. Дескать, в долги он влезать не хочет, а толковый студент на электричке и бесплатно доедет. Илья помахал новым знакомым на прощанье рукой и пошел к метро. Вокруг царило чудесное майское утро: пели какие-то птички, проезжали по дороге редкие машины, с ясного синего неба светило ласковое солнышко, а молодая зелень на кустах и деревьях выглядела так свежо, как будто ее недавно вымыли с шампунем. Настроение у парня поневоле улучшилось. Тем более что кое-какой план действий у него за ночь сложился.

Илья опустил руку в карман и вынул ее, крепко зажимая монету в кулаке. Постарался освободить от лишних мыслей голову, прислушался к себе. Точно, ему вчера не показалось. Ощущение было такое, словно он смотрит на стрелку компаса, только вот и сам компас и его стрелка упрятаны где-то в голове. Илья чувствовал, что направление указывает куда-то в центр города, но ничего точнее сказать не мог. Что же, будем искать таинственную посланницу.

Народу в метро раним воскресным утром было немного, в вагоне пусто. Илья сел у самого выхода, сжимая монету в кармане пальцами правой руки. Пока что движение поезда к центру приблизительно совпадало с нужным ему направлением.

На станции "Баррикадная" стрелка компаса в его голове начала ощутимо отклоняться к северо-востоку, а на станции "Китай-город" вектор движения окончательно показал в другую сторону. Илья сделал пересадку и доехал до "проспекта мира", когда направление изменилось снова. Парень вышел на перрон станции, внимательно посмотрел на схему метро на информационном стенде. В общем-то, ему все стало ясно и без монеты. Куда, скажите, пожалуйста, может пойти человек, если ему надо где-то скоротать ночь, а идти некуда как вчера Илье? На вокзал же, в зал ожидания.

Илья вышел на поверхность на "комсомольской", покрутился немного у выхода. Ага, где-то здесь. Ленинградский или Ярославский? Пожалуй, Ярославский. Идя к вокзалу, парень в очередной раз подивился новой Москве. Не нравилась она ему, что уж там. Все зарегулировано, везде какие-то заборы. Вот и тут: подходы к электричкам и поездам наглухо перегорожены, никуда в простоте не пройдешь, полиция ходит. Где дух свободы спрашивается? С другой стороны люди тут хуже не стали, помогли ему от чистого сердца.

В зале ожидания Илья быстро прошел по первому этажу, поднялся на второй и буквально через минуту увидел ее. Нда...как ее еще менты не замели-то? Очень уж она выделялась среди пассажиров, хотя может это так казалось лишь Илье, потому что он примерно догадывался, кого искать? Маленькая, от силы метр шестьдесят пять, худенькая, в каком-то слишком легком для прохладного мая синем платьице, покроем неуловимо напоминавшем советскую школьную форму. Сидит на металлическом кресле, безвольно опустив плечи, и смотрит в пол. Похоже, всех проблем Ильи эта пигалица не решит. Ладно, попробуем познакомиться.

— Привет, — сев на кресло рядом, Илья улыбнулся и легонько тронул девушку за плечо. Та резко вскинула на него голову, распахнув большие синие глаза. Лицо у нее было усталое и изможденное, но молодое, на вид от силы лет на восемнадцать. Свободно распущенные соломенного цвета волосы девушки разбросались по сторонам вокруг головы, доходя до плеч.

— Извините, если я ошибся, я тут же уйду, — продолжил парень. — Вам привет оттуда — показал рукой в потолок Илья. — Типа с небес, если я правильно понял. И еще, вы узнаете это? — Он раскрыл ладонь и показал девушке заветную монетку.

Девушка несколько секунд недоуменно смотрела на его ладонь, а затем быстро закивала головой. Илья уже набрал было воздуха в грудь, чтобы продолжить беседу, как вдруг из глаз девушки хлынули слезы, и она буквально заревела, уткнувшись лицом в ладони. А Илья почувствовал себя полным дураком.

— Ладно, не надо, — приговаривал парень, легонько поглаживая плачущую девушку по спине. — Не плачь, что уж там...

Через несколько минут девушка справилась с собой и вновь посмотрела на Илью мокрыми глазами.

— Вас как зовут? Вас тоже судили, и вы тоже...говорили с ними там?

— Меня Ильей зовут, — ответил парень, довольный, что диалог начал завязываться. — Баринов Илья Сергеевич, если полностью. — Да, было что-то вроде суда. Но начать надо, пожалуй, с того, что меня вчера зарезали...

— А я Надя, — ответила девушка. — И я вчера утонула.

Глава 3

— Что-то такое я и подозревал, — вздохнул Илья. — Тут у нас какой-то клуб покойников получается. Правда, уже не анонимных.

— Что?

— Ничего, проехали. Ты откуда сюда попала? В смысле город, страна, год.

— Я из СССР, город Сталинград, год две тысячи шестнадцатый.

— Прикольно, — улыбнулся Илья. — Так ты из совка, Надя?

— Зачем вы мне хамите? — Медленно и раздельно произнесла девушка, глядя на Илью своими синими глазищами и сжав руки в кулачки. "А у нее есть характер", — подумал Илья.

— Извини, извини, — тут же отыграл назад парень. — Надя, в самом деле, прости. У меня тоже нервы, я тоже еще вчера был не здесь. Не хотел тебя обидеть, я другое имел в виду....

— Хорошо, — немного расслабилась девушка. — Мы загорали с подругами на Волге, около Светлого Яра. А пацаны местные, мелкие совсем, угнали где-то лодку. Ну и перевернулись рядом с нами, а там такое течение нехорошее... Я одного вытащила на берег, поплыла за другим, поймала. Только он сильно напуган был, я ему кричу — успокойся, не дергайся, а он только сильнее барахтается. Похоже, мы там вдвоем на дно и пошли.

— А что же тебя в рай-то не взяли? Человека же спасла.

— А тебя Илья?

— Я вроде как сам не захотел, — криво улыбнулся парень. — Дурак, наверное, не понял сразу фишку.

— А меня просили от комсомола отказаться. Дескать, надо выбирать: или комсомол или рай. А я ему говорю: не могу отказаться от убеждений и дела Ленина. Тогда мужик расстроился и говорит: хорошая ты девочка Надя Ясенева, да нельзя тебе пока к нам. Комсомол — организация богоборческая. Иди, мол, послужи сначала.

— Согласен с ним, это твой косяк, — кивнул Илья.

— Ты разве не комсомолец? Ты против пионеров и комсомольцев?

— Да мне глубоко фиолетово на них, — отмахнулся Илья, — давай сейчас не об этом Надя. Ты скажи — с тобой разговаривал здоровенный такой мужик в плаще и с мечом?

— Да, он. Монету твою показал мне, сказал, что по ней узнаю посланника. То есть тебя, наверное.

— Меня. Мне тот же мужик говорил про посланницу, которую я найду по монете. И не соврал. Если я ее держу в руках, то чувствую, где ты находишься. Вот так я на тебя и вышел. Ты тут со вчерашнего дня, правильно?

— Да. Илья, я вообще ничего не пониманию. Что это за место? Вроде бы Москва..., я не знаю, в Москве мне бывать не приходилось. Но я таких городов вообще никогда не видела! Это какой-то сказочный, невероятный город. Огромные здания, некоторые из чистого стекла, множество людей, машин столько, что им не хватает широченной улицы, чтобы всем вместе ехать одновременно! Как может быть столько машин? Везде море огней, витрины, какая-то реклама на каждом углу светится. А магазины...У нас шутят, что за границей сорок сортов колбасы. Я не верила, конечно. Просто потому что кому столько колбасы может быть надо? Это же бессмысленная трата мяса — делать сорок сортов колбасы. Ну вареная колбаса, копченая, сервелат. Все, больше ее не бывает и не надо. А вчера, когда я ходила по улице и зашла в большой магазин..., там этой колбасы не сорок сортов. Больше. И икра, и виноград в мае, и бананы с хурмой, шоколада разного столько что...что этого просто не может быть. А народ ходит и смотрит на все безразлично, даже очереди на кассе почти нет. Илья, где мы?

— Это некая Россия. Одна из многих, как оказалось, хотя я еще вчера думал, что она есть только одна, единственная и неповторимая. — Илья взял Надю за руку, по-дружески так, легонько, успокаивая. — Год сейчас тоже две тысячи шестнадцатый, город Москва. СССР в этом мире нет, он развалился в тысяча девятьсот девяносто первом году. Как и в моей реальности. Только в моем мире у нас президент Иванов, а тут какой-то мужик с фамилией на букву П. И деньги здесь другие и много чего еще не так. Кстати о деньгах. Ты же наверное без средств?

— Надя только кивнула головой.

— Ни еды, ни глотка воды со вчерашнего вечера?

— Я попила воды в туалете из-под крана, — покраснев от смущения, сказала девушка. — Там тетя добрая, она меня бесплатно пустила. Хотя надо по билету или за деньги. А цены тут неимоверные какие-то. У меня отец офицер, майор по званию, так его зарплаты на этом вокзале на три пирожка бы не хватило.

Илье вдруг стало стыдно за свое сравнительно комфортное существование. Он-то сытый и выспавшийся, а вот Надя.... Короче, пора было это прекращать.

— Потом поговорим, Надя, — сказал он девушке. — Ты наверняка голодная, я бы тоже от завтрака не отказался. Пойдем.

— У тебя есть деньги? — удивленно спросила девушка.

— Здешних нет. Но у меня есть кое-что, что теперь можно продать, — снова показал Наде монету Илья.

— Но это же не просто монета. Тот святой на небе говорил...

— Да пофигу мне, что кто говорил. Нет у нас с тобой другого выхода. Воровать я не хочу и не умею, попрошайничать тоже не вариант. Видел я тут на углу одного типа...

— Рыжий мужик в синем форде повертел монету так и этак, поводил над ней магнитиком, аккуратно капнул с иглы на блестящую поверхность из плотно укупоренного пузырька малюсенькую каплю жидкости.

— Да не возьмет ее азотка, — поторопил его Илья, не выпуская монету из рук. — Настоящее золото, проба три девятки.

— Странная вещь, — помолчав, сказал мужик. — Сторублевый "Победоносец" с зачерненной поверхностью, а тут она золотая. И в десятом году его не чеканили. Где взял?

— Илья только улыбнулся, показывая всем видом полную неуместность вопроса.

— Когда ты там окажешься, то сможешь попросить такую же, — сказал он. — Так берешь монету или нет?

— Десять тысяч рублей, — отрезал рыжий.

— Дядя, это очень мало, — решил быть понаглее Илья. — Я могу ее прямо сейчас в ломбард как минимум за тридцатку сдать. Я смотрел цены на золото и монеты в интернете. Не бог весть что, конечно, но рамки цен знаю.

— И в чем проблема молодой человек? Почему вы таки здесь, а не там? — В голосе мужика вдруг прорезался еврейский акцент, хотя лицом он на еврея нисколько не походил. — Может проблема в том, что монета краденая, и вы не хотите светить в ломбарде паспорт?

— Давайте мы не будем строить разные теории, — ответил Илья, пряча монету. — До свидания.

— Ладно, пятнадцать.

— Двадцать пять, — парировал Илья.

— Восемнадцать.

— Двадцать три. Или я ухожу. Торговаться больше не буду, некогда.

— Хорошо, — вздохнул мужик и достал откуда-то пачку зеленых тысячных купюр. — Настырный ты. — Илья лишь молча принял и пересчитал деньги. Он и так был уверен, что его надули.

— В широко известной как минимум в двух мирах гамбургерной, Надя уплетала жареную картошку так, что только за ушами трещало. Не забывая при этом отпивать колу из большого бумажного стакана и закусывать булкой с котлетой. Илья уже закончил рассказывать девушке свою историю и просто молча любовался ею. Всегда приятно кормить голодного человека, особенно симпатичную девушку.

— Ух, как же вкусно! — Отправив в рот последний желтый ломтик, сказала Надя и старательно спрятала глаза, делая вид, что совсем не смотрит на недоеденную Ильей порцию.

— Жуй давай буржуйскую еду, комсомолка — подвинул к ней свой наполовину опустошенный пакет Илья. — Гамбургер я сам съем, а картошки что-то не хочется. Если ты такая голодная, могу еще взять.

— Не, больше не надо, — благодарно принимая пакет, сказала девушка. — Я сыта. Просто все такое вкусное и ароматное. У нас я такого никогда не пробовала.

— Есть такое дело, — серьезно кивнул Илья. — Мне тоже эта фигня поначалу очень нравилась. Потом, правда, быстро приедается. И странное дело — вот эта вкуснейшая картошка через пару часов совершенно потеряет вкус, будет как соленая вата, разогревай ее или нет — без разницы. Да и здешние булки с котлетами то же самое. Не знаю, как они ухитряются так готовить, но это факт. Кроме того, это все вредная еда. Но нам пока выбирать не приходиться, нам и это-то не по средствам если честно. Хотя..., — Илья глубоко задумался.

— Слушай, Надя, а что ты вообще собираешься дальше делать?

— Я? Пока не знаю Илья. Мы же пока ничего еще не решили.

— Мы? Надя, как раз этот момент я и хотел прояснить.

— Надя медленно перестала жевать картошку и подняла на Илью свои большие синие глаза.

— Илья ты хочешь сказать что... — голос Нади предательски задрожал. — Ты хочешь меня здесь бросить одну?

— Нет, — твердо ответил Илья. — Прямо сейчас это было бы просто предательством. Но есть вещи, которые я должен сказать сразу. Надя, я обычный парень. Думаю, что я эгоист и вообще не особо положительный тип. Я не очень умный, не понимаю толком, что делать дальше, я никогда ни за кого не нес ответственности и не спешу это делать. Я даже собаку дома не заводил, потому что с ней надо гулять по утрам, кормить, лечить и отвечать за нее. Ты совершенно не обязана со мной связываться. Если хочешь, я отдам тебе половину денег, отвечу на все твои вопросы и до свиданья. Расходимся.

— Как много "Я", — криво ухмыльнулась Надя. — Да еще и сравнил меня с собакой. Илья, это у тебя принцип такой — говорить девушкам гадости?

— Ты меня не поняла, — отмахнулся Илья. — Я просто хотел сказать тебе, что у тебя есть свобода выбора. Я лично всегда уважал свободу как свою, так и других, и намерен делать это и впредь.

— Какой бред, Илья. Какая может быть в наших обстоятельствах свобода выбора? Комсомольцы решают все проблемы вместе, плечом к плечу, по-товарищески. Только так и можно чего-то добиться, а не поодиночке.

— Надя, я не комсомолец. А у тебя голова забита совковой пропагандой. В нашем мире каждый сам за себя.

— Опять это дурацкое слово "совок"! Чтобы я его больше от тебя не слышала! Понятно? — Разъярилась Надя. — Потом вдруг как-то встряхнулась, с явным усилием беря себя в руки. — Илья, ты, конечно, можешь идти, я тебя не держу. Я как-нибудь справлюсь. Но ты прав, это будет предательством с твоей стороны. Раз уж ты меня искал и нашел, отвечай за свои поступки. Кроме того, мы не зря сведены кем-то свыше вместе. Думаю вместе нам и разбираться с проблемами. Так что давай выбирай. Или уходи прямо сейчас..,— Надя ненадолго задумалась, теребя на подносе смятую бумажную салфетку.

— Или? — внимательно глядя ей в глаза спросил Илья.

— Или принимай командование за нас обоих и говори что делать. Я подчинюсь тебе, потому что здесь твоя мера компетентности гораздо выше моей. Кроме того, не смотря на все сказанные тобой гадости, я тебе почему-то доверяю — закончила мысль Надя.

"Нифига себе комсомолка" — подумал Илья. "Мышление совсем не девчачье, речь четкая, ведет себя как военный. У такой майорской дочки не соскочишь. Что же у них там за СССР такой был"?

— Надя, ты говорила, что попала сюда из Сталинграда, — вкрадчиво спросил девушку Илья. — Разве во время десталинизации при Хрущеве его не переименовали в Волгоград?

— Каком Хрущеве? — спросила Надя. — Не знаю никакого Хрущева и никакой десталинизации.

— А кто у вас генсеком был после Сталина? — удивился Илья.

— С пятьдесят третьего до семьдесят второго года генсеком был Берия Лаврентий Павлович, — пожала плечами девушка. — Илья не меняй тему разговора, пожалуйста. Что ты решил?

— А что тут решать? Вместе так вместе. Ты доела? Тогда слушай первый приказ боец Ясенева, — Илья залез в свой дипломат и вытащил листок от так и не переплетенного диплома и авторучку. — Приготовься записывать шифры, пароли, явки.

— В смысле? — нахмурилась девушка.

— Жилье нам искать буду, — ответил Илья, раскрывая интернет-браузер на смартфоне. Только сейчас он увидел, что в закусочной есть бесплатный вайфай. Я буду подбирать подходящие адреса и телефоны, а ты записывать. Не знаю, надолго ли зарядки в смартфоне хватит, лучше сделать это сейчас.

Официальные объявления от собственников и агентств недвижимости о сдаче жилья Илья отмел сразу. И агент и собственник потребуют паспорт, никому непонятные люди в квартире не нужны. Другое дело — всякие "серые" общежития для приезжих. Там возможны варианты. Но, изучив подобные объявления как следует, Илья так и не нашел приемлемого варианта. Все эти "мужские" и "женские" комнаты с кроватями-сотами ему тоже не нравились. Во-первых, им с Надей придется разлучаться по разным комнатам, во-вторых постоянно крутится непонятный народ вокруг, в-третьих...ну не то, сердце вещует.

Отставив планшет в сторону, Илья впал в задумчивый транс минут на двадцать, сосредотачиваясь. Надя, умница, не мешала, сидела тихо как мышка. Итак, кто бы им мог сдать жилье, не особо заморачиваясь с документами? Вероятно, другие приезжие, которым стало дорого платить за квартиру в Москве самим и которые не прочь пустить квартирантов. Так, уже теплее.... Кстати, именно эти люди могут быть заинтересованы в том, чтобы собственник не узнал, что его жилье превращают в проходной двор, им шумиха не нужна. И эти же люди не должны чувствовать от Ильи и Нади угрозы, они должны быть им близки по духу, чтобы пустить их к себе. То есть студенты или молодые провинциалы, осваивающие Москву. Тут у них с Надей есть все шансы прокатить за своих.

Сформировать правильные критерии поиска — половина дела. Пришлось полазить по нескольким студенческим форумам, посмотреть еще кое-что и вскоре варианты стали появляться, так что Наде, наконец, нашлась работа.

— Готово, — спустя пару часов сказал Илья, выключая смартфон. — Все записала?

— Да, все четыре варианта, — показала исписанный круглым разборчивым почерком листок Надя.

— Ты хоть поняла, что я делал? — решил немного похвастаться Илья.

— Искал информацию в союзнете, естественно — спокойно ответила комсомолка. — Правда таких маленьких и мощных компьютеров у нас пока нет. Но принцип понятен.

— Здесь это называется интернетом, — Илья немного расстроился тем, что блеснуть своей крутизной не удалось.

— Даже так? Здорово. У нас интернет тоже есть. Только вход во внешнюю сеть разрешен не всем. А во всесоюзную у нас можно выйти почти с любого домашнего компьютера.

— А у вас там продвинутый сов...союз, Надя — заметил Илья. Девушка в ответ на это только улыбнулась — дескать "сама знаю".

Две сим-карты Илья купил за четыреста рублей на Ленинградском вокзале у какого-то молодого узбека. Паспорт покупателя продавца почему-то не заинтересовал. Не совсем убитая "Нокия" для Нади обошлась еще в семьсот рублей, так что теперь можно было договариваться о встрече для съема квартиры. Звонок прошел гладко, как по маслу, и через час Илья с Надей уже подходили к панельной девятиэтажке на третьем дорожном проезде. Но тут возникла самая неожиданная для Ильи заминка. Идущая рядом и молча слушающая инструкции парня девушка вдруг прервала его монолог.

— Я не буду представляться хозяевам твоей девушкой Илья, — твердо сказала Надя. — Так не пойдет.

— Стоп. — Удивленный парень остановился посередине тротуара. — Не понял.... Ты хочешь жить отдельно или все же решила со мной расстаться?

— Ни то ни другое. Просто если я представлюсь твоей девушкой, и мы будем жить вместе, то люди могут подумать что мы...— Надя замялась, ей было неудобно, словно она собиралась произнести матерное слово. — Люди могут подумать, что мы любовники.

— Безусловно, — согласился Илья. — Именно это они и подумают. Ну и что?

— Так как же это? Людям же в глаза стыдно смотреть будет, да и не оставит это так просто никто. Это же... Как ты себе это представляешь? Молодые парень и девушка живут в наглую вместе и никому до этого дела нет? Илья, это аморально и ни в какие ворота не лезет, — сбивчиво начала говорить Надя, стремительно краснея. — Я думала представиться твоей сестрой. Ну или в крайнем случае молодой женой. Но вот так просто сказать, что мы парочка и живем вместе...

До Ильи медленно, как до жирафа, начало доходить то, что хочет сказать Надя, и он буквально остолбенел от удивления. Нет, ну надо же. Как тут все запущено, просто тихий ужас. И ведь не играет же его комсомолочка в "не такую", она и в самом деле так думает.

— Надя, дорогая, — мягко начал говорить парень. — Прими к сведению, что в моем мире половина пар живет вместе без брака и это вообще никого не волнует. Здесь я думаю примерно то же самое. Для нас с тобой как раз подозрительно представляться братом и сестрой. Мы не похожи, любой человек подумает: зачем они врут. Представляться мужем и женой без документов тоже плохо. В таком возрасте как у меня, а особенно у тебя, у нас женятся обычно по залету. Или еще по каким-нибудь крайним обстоятельствам. Зато парочка любовников — это просто и естественно. Никто тебе слова не скажет, косого взгляда не кинет, уверяю.

— Не может быть. У нас...

— Здесь может. Надя, просто поверь мне, раз уж ты решила мне подчиняться. Это наилучшая легенда из возможных, не надо придумывать ничего лишнего. Я знаю, что говорю. Просто запомни, — мы студенты, догуливаем академический отпуск, живем вместе потому что у нас типа любовь. Да тебе и говорить ничего не надо, я все сам скажу. Спать вместе для подтверждения легенды тоже не нужно, — неизвестно зачем ляпнул в конце своей речи Илья.

— Это уж само-собой разумеется, — серьезно сказала Надя. — Ладно, если ты так настаиваешь, пусть будет по-твоему. Просто Илья, стыдно же очень...

Хозяйками двухкомнатной квартиры были Маша и Женя, две сестрички-студентки второго курса РГГУ. Толстушки и хохотушки, как их охарактеризовал для себя Илья. То есть настоящая хозяйка, как выяснилось впоследствии, выскочила замуж за канадца и укатила к нему на родину в Оттаву, а квартиру в Москве сдавала через знакомых. Сначала квартплата сестричек устраивала, но потом, как это часто бывает, с деньгами начались проблемы, и в их головы пришла светлая мысль сдать одну комнату так сказать в субаренду. Благо хозяйка далеко и проконтролировать свою жилплощадь не может. Именно на их объявление и наткнулся Илья на одном из студенческих форумов. Вообще-то сестры искали себе в соседи "тихую, спокойную студентку", а не влюбленную парочку, но Илья надеялся их обаять.

Сделать это удалось, хотя Илье пришлось изрядно постараться. Сначала девушки были близки к тому, чтобы отказать парню, и даже тортик, самая широкая улыбка и готовность немедленно расплатиться за месяц вперед не могли пробить их оборону. Спас положение неработающий на кухне светильник, вместо которого у девушек уже целую неделю горела настольная лампа. Илья немедленно вызвался помочь и, разобравшись с разошедшимися криво соединенными проводами и наглухо прикипевшем к сгоревшей лампочке патроном, вскоре продемонстрировал плоды своих трудов. Потом Илья пил с девчонками чай с тортом, травя студенческие байки и анекдоты и обещал помочь с протекающим краном в ванной, в то время как Надя скромно улыбалась и мыла за всеми посуду. В результате стороны остались вполне довольны друг другом, а Илья получил заветные ключи от квартиры и второй, маленькой комнаты. В которую, несмотря на размеры, вмещался диван, кресло-кровать, телевизор, шкаф и небольшой стол. Кто-то скажет — ерунда. Но для Ильи, который в жизни никогда не занимался ничем подобным, это была победа.

Глава 4.

Вечером этого суматошного дня Илье предстояло сделать еще одно дело. Надо было закупить хоть что-то по хозяйству и каких-нибудь продуктов. А заодно научить Надю ходить по буржуйским магазинам. Не такая уж простая задача на самом деле.

— Нет, этой тушенки нам не надо, — отобрал Илья у девушки банку.

— Но почему? Она стоит всего сорок рублей. Другая стоит сто сорок, а ты сам говорил, что денег у нас в обрез, — недоумевала комсомолка.

— Потому что в той, что за сорок, нет мяса.

— Как нет мяса? Нарисована корова, написано тушенка. Значит там говядина.

— На заборе тоже кое-что написано, а там дрова. Читай внимательно маленький шрифт. Видишь маленькими такими буковками написано — шкура говяжья, белок соевый, жир-сырец, загуститель. Надя, это не будут есть даже собаки с помойки.

— Тогда зачем это продают?

— Хороший вопрос, — пожал плечами Илья. — Наверное, кому-то это надо. Но не нам.

— Ладно, тогда как отличить хороший товар от плохого? Тут же всего столько, что глаза разбегаются. По цене? Чем дороже, тем лучше? — Надя как прилежная ученица, пыталась выучить незнакомый урок.

— Не факт, — Илья вдруг понял, что не так-то просто объяснить самые интуитивно понятные вещи. — Бывает, что цену дерут просто так, ни за что, за дорогой бренд. Бывает и наоборот — вещь качественная, но не столь дорогая.

— Что такое бренд?

— Это такие понты.

— Что такое понты? Илья, да говори ты уже по-человечески, можешь же....

— Надя, давай потом, — устало отмахнулся парень. — Короче, берем вот эти макароны и этот рис. Сахар, кофе и чай возьмем вон там. Да, в маленьких пакетиках рис дороже, чем в килограммовых, потому что в них его варить легче. Ну и что? Я привык жрать такой, я обычный рис готовить не умею. Ты умеешь? Заметано, повар у нас уже определился. Так десяток яиц, хлеба, колбаски вот...

— И мне тогда шоколадку, — потянулась к выкладке рядом с кассой девушка.

— Ладно, бери, — снизошел к просьбам трудящихся Илья. — Только одну.

— Жадюга, — улыбнулась Надя.

— Не жадюга, а экономный. У нас на все про все пара штук остается.

— Какой ты экономный, колбасу вон дороженную, зачем взял?

— Я мужчина-добытчик, мне положено хорошо питаться.

— Согласна, — неожиданно серьезно ответила комсомолка. — Ты молодец Илья. Мне с тобой очень повезло.

— Ты мыслишь в правильном направлении Надя, — сказал польщенный Илья. — Держи деньги, спрячь в карман. На кассе рассчитаешься, я проконтролирую. Надо тебе набираться опыта.

— Надя уверенно пробила товар и потянулась в карман за деньгами. Складывающий покупки в большой пакет и краем глаза наблюдающий за девушкой Илья вдруг увидел, как выражение ее лица изменилось, приобретая удивленный оттенок. Комсомолка замерла на месте, что-то нащупывая в кармане платьица, с округлившимися глазами. Но справившись с собой, спустя несколько секунд протянула деньги продавщице и спокойно взяла чек и сдачу.

— Что случилось? — спросил Илья, как только они вышли на улицу.

— Вот, — Надя протянула ему что-то круглое, золотистое.

— Ох, твою мать, — не сдержался от комментария парень, рассмотрев предмет. Это был проданный им сегодня утром золотой "победоносец", целый и невредимый.

Вечер был тих, уютен и домашен. Светил ночник, Илья лежал под одеялом на разложенном кресле-кровати, пригревшись после ужина, и слушал в наушниках музыку со смартфона. Виктор Цой, альбом "лесничий свободы" от девяносто четвертого года. Неустаревающая классика рока помогала отвлечься от назойливых мыслей. Расположившаяся на диванчике Надя смотрела негромко бурчащий телевизор. Прямо лепота, семейный вечер. Еще вчера вечером Илья и подумать не мог, что сегодня станет почти женат и обзаведется жильем. Не смотря на полную неопределенность в будущем и не прошедший еще шок от попадания в другой мир, парень пытался найти в подобном положении свои маленькие плюсы. Хотя бы временно.

— Илюш, а Илюш?

— Что тебе? — не слишком приветливо отозвался студент, поставив трэк на паузу.

— А что мы дальше делать будем?

— Блин, Надя, — устало пробормотал парень. — Давай не сегодня, а? Завтра поговорим на свежую голову. Я сегодня морально выложился по полной, с меня хватит. Что будет завтра, буду думать завтра.

— Илья, я же ничего от тебя прямо сейчас не требую. Я вообще... Опять будем продавать монету, обустраиваться и...дальше-то чего? Зачем-то мы сюда попали? — Не оставляла его в покое вредная комсомолка.

— Надя, если ты собираешься устраивать в этом мире социалистическую революцию, то без меня, пожалуйста.

— Дурак.

— Какой ни есть, — вздохнул Илья. — Монету продавать пока не будем. Святой говорил о том, что эту монету нельзя терять просто так. И еще что-то о попытках с ее помощью отменить какие-то решения. Не хочу в это лезть без нужды. Кроме того, если она исчезла у того рыжего типа, а я ее опять продам, то у нас могут быть неприятности. И кстати о святых, — только сейчас в голову к Илье пришло одно воспоминание. — Мне он в конце сказал, что у меня будет дар боли. Чтобы это ни значило. А тебе ничего такого не говорили?

— Да, точно, — чуть сморщила свой лобик Надя. — Было такое. Тот мужик говорил, что мне дается дар исцеления.

— Здорово! А ты можешь кого-нибудь исцелить?

— Вообще-то я оканчивала медицинские курсы для комсомолок. Могу повязку наложить, оказать первую помощь.

— Не то. Я тоже могу в морду кому-нибудь дать. Вряд ли это и есть дар боли. Как бы проверить....Взгляд Ильи задержался на экране телевизора. Там шло какое-то ток-шоу про здоровье или что-то вроде того. Пожилой мужик с лысиной рассказывал про отвар морковки с подорожником, который лечит все болезни. Главное — пить его стаканами натощак утром и вечером и все в жизни сложиться.

— Надь, переключи эту мутоту, — попросил Илья.

— Подожди, — комсомолка с интересом смотрела на экран. — Тут такие вещи рассказывают. Илья, это же прорыв в медицине!

— А мужики — то и не знали...— пробурчал парень. — Надь, это все вранье. Сказочки на ночь.

— Илья! Это же по телевизору на всю страну показывают, а не какая-то бабка сказала. Значит, все сто раз сначала проверили, а уж потом в эфир дали. И мужик представился профессором народной медицины. У него даже диплом есть, он показывал.

— Надя, это вранье, — устало повторил парень. — А ящику верить вообще нельзя. Этот "профессор" еще не говорил, что его отвар мертвых из могил поднимает?

— Все-то у тебя шуточки. Какой-то ты неискренний, никому не веришь, слова простого не скажешь, — Надя по прежнему увлеченно смотрела на экран. — Настоящие люди не такие как ты Илья, они дело делают. Профессор пытается людей лечить, он сказал, что одну женщину уже от рака своим отваром вылечил.

— Слушай, Мать Тереза, — разозлился Илья. — Ты у нас настоящая, да? Тебе кстати дар исцеления дан. Проверь его. Пожелай, чтобы все больные раком в России с завтрашнего дня выздоровели.

— Опять ты за свое. У нас таких циников как ты, Илья, нету, у нас таких коллективом воспитывают. А я бы хотела лечить людей. Я бы хотела, чтобы все больные раком завтра в России выздоровели. Но только...

Сначала Илья подумал, что он внезапно ослеп. Комната вокруг него исчезла, бурчание телевизора и все внешние звуки словно отрезало. Вокруг расстилался какой-то серый туман, в котором ничего не было видно. Но это продолжалось недолго. Спустя несколько секунд воздух перед Ильей уплотнился, и из ничего в нем возникли большие белые буквы, которые сами собой сложились в два предложения. "Посланница высказала желание. Подтверждаешь?"

— Какое желание? — глупо спросил Илья окружавшую его серую пустоту. — Он попробовал пошевелиться, но руки и ноги не реагировали на команды удивленного мозга.

"Завтра в России больные раком исцеляться" — возникла перед ним новая надпись.

— Да я не против, — сказал Илья.

Все прекратилось мгновенно. У Ильи было ощущение, что его ударили вдоль всего тела мягким, набитым ватой бревном. Серый туман в одно мгновение сменила полная темнота.

— Илюша, Илья, — донесся откуда-то сверху испуганный, дрожащий голос. — Да что с тобой? — Ко лбу прикоснулось что-то холодное, и парень с трудом поднял тяжелые веки. Над ним стояла не на шутку встревоженная Надя, с мокрым полотенцем в руке.

— Не...не знаю. — С трудом вымолвил недавний студент. Ощущения были не из приятных. Не то чтобы что-то болело. Просто у Ильи было такое самочувствие, словно он в одиночку разгрузил на станции товарный состав с чугуном.

— Очнулся! — радостно сказала Надя. — Илья, что случилось?

— Бог его знает, — слабым голосом сказал парень. Он попытался оторвать от простыни руку и это удалось. Но не сразу. При этом рука тряслась так, как будто несколько дней подряд до этого Илья был в глухом запое. Сил не было вообще, даже неглубокое дыхание давалось с трудом.

— Ты вдруг замер, глаза словно остекленели, — начала рассказывать Надя. — А потом упал в кровать как мертвый. Я тебя полчаса растолкать не могла. Пульс щупаю — ты живой, сердечко бьется, но слабо-слабо. Уже думала скорую вызывать. Перепугал ты меня очень.

— Илья видел что Надя и в самом деле сильно встревожена. Ему даже стало приятно — никто в жизни за исключением родителей за него так еще не переживал. "Хотя она просто боится остаться одна в незнакомом мире", — тут же поправил себя парень. "Ничего как говориться личного".

— Надя, — пристально глядя в глаза девушке просипел Илья. — Тут возникли проблемы из-за нашей истории с попаданием в этот мир. Мне, видимо, надо будет некоторое время отлежаться, сил совсем нет. Об одном тебя прошу — ты пока не желай ничего, ладно? А то ты меня добьешь.

Силы у Ильи появились только утром, после десяти часов сна. Их хватило на то, чтобы держась одной рукой за стенку, а другой за Надино плечо доползти до туалета и вернуться обратно в кровать. Хорошо, что соседки ушли в свой университет и не видели этого жалкого зрелища. Ввиду полного упадка сил Илье не оставалось ничего другого как провести весь день в постели. В который раз он похвалил себя за то, что выходя из дома, сунул в дипломат зарядку. Пароль от домашнего вайфая Маша ему сказала еще вчера, так что внезапно высвободившееся время можно было посвятить сбору информации о новом мире.

К обеду Надя самостоятельно сбегала в магазин и сварила из купленных грудок куриный супчик, которым накормила инвалида в постели. Илья оторваться от смартфона уже не мог. Неожиданно он почувствовал себя анонимной звездой ютуба.

Первая информация в интернете появилась около часа дня, а затем информационный поток хлынул на страницы новостных сайтов так обильно, словно прорвало плотину. Больные раком действительно исцелились. Все. Правда, только в России. Врачи в онкодиспансерах давали интервью, с круглыми от удивления глазами. Некоторые из них пытались говорить что-то про современные методы лечения и скрытые возможности человеческого организма, но большинство просто произносили одно слово "Чудо". А как еще назвать превращение больного на четвертой стадии из высохшей желтой мумии, которой осталась неделя от силы, в розовощекого худого красавца, который отказывается от обезболивающих и просит поесть?

Все это было еще полбеды. Хуже всего было то, что их с Надей засветили. В буквальном смысле слова. Вчера поздним вечером в ночном небе над Москвой несколько минут горела надпись: "завтра больные раком в России исцеляться. Так пожелала посланница, и ее одобрил посланник". Съемки ночной надписи лежали на ютубе в ассортименте, сложить два и два было несложно. Так что личности посланника и посланницы в интернете активно обсуждались.

Что было удивительно, хвалебных отзывов о случившемся было не так уж много. Ругательных, пожалуй, даже больше. — Почему, посланница, гадина такая, исцелила только больных раком? А что, инвалиды-колясочники, больные язвой, подагрой, геммороем и далее по списку не страдают? — вопрошал один ник. — Да она просто тварь бездушная, — соглашался с ним другой. — Почему исцелила только в России? А что, за бугром не люди живут? Им тоже плохо. А посланник вообще сволочь.

Злобы в комментариях порой было столько, что Илье было неуютно в своей теплой постели.

Ни официальные власти, ни официальная церковь произошедшее не комментировали вообще никак. Видимо общую позицию согласовать никак не могли, а говорить просто так, от души, там было не принято. Поэтому "ноу комментс".

Глава 5

Через день Илье полегчало настолько, что он уже задумался о поиске работы. Легкое головокружение и усталость еще давали о себе знать и, например, за работу грузчика он бы не взялся, но что-нибудь полегче? Почему бы и нет. Ситуация на самом деле аховая. Еды при должной экономии хватит еще на неделю, но как быть с одеждой? У него и Нади даже трусов запасных нет, извините за подробность. А еще нужна хоть какая-то посуда, полотенца, мыльно-рыльные принадлежности. Короче плохо все.

Деньги, между прочим, валялись под ногами. Подними и возьми. Негатива в сети хватало, но было там и другое. Например, утром появилось короткое объявление на сайте ФСБ, где пришедшему или позвонившему к ним посланнику или посланнице, предлагалось крупное вознаграждение, анонимность и всяческая поддержка. Если они смогут доказать, что не самозванцы. Были и сообщения от исцелившихся. Самые разнообразные люди были благодарны за спасение от смерти и предлагали деньги и помощь. Вполне серьезно предлагали, представившись по всей форме и поблагодарив за исцеление. Только вот и они просили доказательств. Илья их понимал. Как же иначе, мошенников и самозванцев полным-полно, а деньги всем нужны. Ах да, еще в сети были заказы на исцеление от болезней, как будто Надя с Ильей уже открыли свои маленькие ЗАО "Лечим За Бабло" и благотворительный фонд "Бескорыстно исцелим". Содержание таких обращений было в общем-то стандартным: Вася Пупкин страдает и хочет выздороветь. Он просит (хотя были и те что требовали) его вылечить, а затем он переведет деньги по указанным реквизитам, если вы докажете, что не верблюд. Или просто исцелите человека по доброте душевной, потому что сил никаких нет так мучиться, а денег на лечение не хватает.

И это только в русскоязычном сегменте интернета. За рубежом произошедшее тоже вызвало самую яркую реакцию, но туда Илья не лез. Он, конечно, учил английский и в школе, и в университете, но как подавляющее большинство лентяев, так его и не выучил. Было бы желание мозги ломать с этим ингилишем, пропади он пропадом.... Своих проблем хватает.

Но чего в сети было больше всего — так это разного белого шума, в стиле "власти скрывают", "это сделали рептилоиды и космический разум" и объяснений от лучших аналитиков, что все на самом деле не так, как кажется, а совсем по-другому. Все обман, никто не выздоравливал, а пустые палаты онкодиспансеров и тысячи выздоровевших вам привиделись. Свидетели же все врут.

Надю от всего этого вала информации Илья старался беречь и работе с сетью не учил. Ему самому иногда было трудно не принимать близко к сердцу некоторые просьбы, особенно те, где говорилось о страдающих детях. Добрая комсомолка могла сорваться и начать раздавать добро налево и направо. За счет его личного здоровья между прочим, которое и так не ахти. Кроме того, Илья не хотел чтобы их нашли. Парень отлично понимал, что как только он начнет работать с чей-то просьбой о выздоровлении, и уж тем более возьмет за это деньги, их с Надей обнаружат за считанные дни, если не часы. А значит прощай свобода. Кроме того был во всей этой внезапной популярности один момент, который Илью сильно раздражал. Казалось бы, они с Надей ничего плохого ни кому не сделали. Просто вылечили несколько десятков тысяч человек. Так почему же их все по большей части ругают, над ними смеются или считают, что теперь они кому-то что-то должны? Подобная постановка вопроса отбивала желание помогать намертво.

Так что, проболев два дня, Илья принял твердое решение — с этой темой закончено. Хватит. Сделаем вид, что ничего не было, и начнем искать работу. Не хочет он быть марионеткой небес, госорганов или кого-либо еще.

Своей теорией Илья вкратце поделился с Надей, и как ни странно, нашел у девушки взаимопонимание. Хотя ее мотивы были совершенно иными, чем у Ильи.

— Илья, не надо говорить так много и так долго, — прервала она вдохновенный монолог парня. — Если вкратце, ты не хочешь помогать властям, потому что они развалили СССР и стали буржуями, начав угнетать рабочих и крестьян? — спросила она.

— Нет, не поэтому, — покачал головой студент. — Ты меня совсем не поняла, чем слушаешь? Я говорил о нашей свободе. Нету тут сейчас ни рабочих с крестьянами, ни буржуев, все немного посложнее.

— Так у власти капиталисты или нет?

— Ну почему ты так стремишься все упрощать Надя? Да, капиталисты. Не альтруисты же.

— Все я поняла.... Они развалили в этом мире СССР или нет, ответь мне?

— Да. Их вина в развале союза есть. Одни разваливали его активно, другие им как минимум не мешали. Но Надя, не все так просто, тут еще осталось подобие социального государства и...

— И наш дар исцелять власти будут использовать не во благо народа, а для этих, как ты сказал,...крупных чиновников и олигархов.

— В точку.

— Тогда я не собираюсь им помогать. Я тебе верю, можешь на меня положиться, — сказала мелкая комсомолка, сжав губы в ниточку.

— Спасибо Надя. Хорошо, что веришь буржую.

— Да какой ты буржуй, — махнула рукой девушка. — У тебя вторых штанов нет, а ты себя в буржуи записываешь.

— Так кто же я по-твоему?

— Как кто? Пролетарий. Учитывая высшее образование — будущая рабочая пролетарская интеллигенция.

— Иди ты со своими пролетариями...

— Эх Илюша, как же тебе мозги-то промыли,— сочувственно вздохнула комсомолка. -Ничего, я это дело поправлю.

— Мужу своему будешь мозги вправлять.

— Не злись, — кротко улыбнулась Надя. — Мы друг друга поняли и договорились. — Она легонько погладила Илью по плечу и парню резко расхотелось ругаться. Все же Надя о нем заботилась, пока он валялся без сил, как не каждая сестра о брате позаботиться. Кормила, поила, сидела на стульчике у кровати. И, вообще девчонка она неплохая. Только в голове у нее какая-то каша. Совковая пропаганда, что с нее взять.

— Я тоже хочу работать, — глаза Нади сверкали, голос был тверд и упрям. — Денег у нас нет, чего мне в четырех стенах высиживать?

— Надя, да не против я, — ответил Илья, надевая в прихожей ветровку. — Только даже я толком не понимаю, как здесь устроиться на работу без документов. Так, есть пара идей. Если дело заладиться, что-нибудь и с тобой придумаем. Как говорят китайцы — путь в тысячу ли начинается с первого шага. До вечера дорогая, будь на телефоне.

— Илья захлопнул дверь и через минуту вышел на улицу. Постоял немного у подъезда, с удовольствием дыша свежим воздухом, выкинул в бак прихваченный пакет с мусором и не торопясь пошел к метро. Хорошо, что он не курит, а то пришлось бы бросать.

В той Москве, что он покинул, Илья мог бы заработать сравнительно легко. Там было множество маленьких магазинчиков, каких-то мастерских, рынков, маленьких производств. Например, прямо через дорогу от девятнадцатого корпуса общежития, была небольшая лавка, где пожилой мужик, которого студенты без затей звали "Василь колбасычем", держал свой малюсенький мяскомбинатик совмещенный с лавкой. Ассортимент производства был невелик — колбаса пяти видов, фирменные сосиски, котлеты, пельмени. Зато все свое, свежее, натуральное, только из коптильни, хозяин тут же за прилавком, отвечает лицом за товар. Народу лавка Василь колбасыча нравилась. И со студентами у него было самое доброе соседство. Зайдет он в вестибюль общаги, кинет клич и готово — есть у него на сегодня-завтра грузчики и подсобные рабочие. Колбаски за веревочки на этажерку для печи подвешивать, полы мыть да машины разгружать — наука невеликая. А в конце дня хозяин рассчитается, да еще и палку колбасы или десяток сосисок как презент лично вручит.

В этой Москве Илья ничего подобного не наблюдал. Только хардкор, только крупный бизнес, любая частная инициатива наказуема. Что же, есть у нас и на этого зверя методы. Отличительная черта любого крупняка — неорганизованность и анархия на местах. Владельцы только думают, что они что-то там контролируют, потребляя отчеты и вводя всякие хитрые управленческие схемы, а на самом деле всегда центральный офис живет своей жизнью, а местные — своей. Люди стремятся устроиться как им удобнее, а не как начальству надо. А уж самый низовой уровень, на который пока нацелился Илья, вообще живет как хочет, по своим понятиям.

Илье приходилось работать много кем. Судьба не подарила ему богатых родителей, и в деньгах он нуждался постоянно. Был он продавцом книг и барменом, грузчиком и аккумуляторщиком в славной таманской танковой дивизии, курьером и сборщиком тележек у супермаркета. Аккумуляторщиком рядовому срочной службы в армии было хорошо. Конечно, аккумулятор от Т-72 не подарок, весит далеко за полсотни килограммов. Но со специальной тележкой вдвоем с напарником с ним управиться можно. А дальше лепота — развел в спрятанной в углу длиннющего ангара мастерской по инструкции электролит, залил его в батарею, подключил ее к электрощиту на зарядку. Потом спи отдыхай, зарывшись в чистые списанные бушлаты и почитывая с планшета скачанную библиотеку фантастики. Время зарядки — десять часов. А ты отдыхаешь, не клятый, не мятый, не в наряде, и вроде как при деле. Даже уважают — технический специалист, не просто так. Лучше быть только шофером при офицере, да и то как сказать....

Если в армии Илье повезло быть аккумуляторщиком, то на гражданке такой находкой для студента стала работа сборщиком тележек. А вы не смейтесь, лучше подработки не найти. Что нужно студенту? Учиться и одновременно работать. Попробуйте, разгрузите за день парочку фур или пробежите с тяжелеными пакетами за день пол-Москвы, а потом посидите за учебником матанализа или физической химии. Илья пробовал, ему не понравилось. А с тележками — совсем другое дело. Работа не требует качества — тележка не может быть поставлена плохо. Она или поставлена на место или нет. Не нужно напрягаться физически — тележки ездят сами. Голова свободна совершенно. За исключением часов пик, когда все массово скупаются после работы тележек на автостоянке не так много, а в карман желто-зеленого комбинезона "весна" легко влезает учебник или конспект. Учиться и одновременно работать? Да без проблем. Даже двенадцатичасовая смена не выматывает, силы остаются. А есть еще и скрытые бонусы для тех, у кого подвешен язык и работает соображалка: вызов такси в дождь для клиента к самому подъезду магазина, возможность напроситься на чаевые, предложив "присмотреть за авто" владельцу дорогой иномарки, ограждение брошенными тележками с обрывками красно-белых запрещающих лент удобных мест на стоянке для постоянных клиентов. В иной день сборщик тележек может получить даже больше наличных чем бармен со своими чаевыми. Только вот барменом без паспорта не устроишься.

Подходящий гипермаркет Илья присмотрел между станциями метро Южная и Пражская. Прошелся по огромной автостоянке между брошенными как попало у автомобилей тележками, отметил краем глаза молодого гастарбайтера восточной внешности в спецодежде, который сидел на газончике, смотря отсутствующим взглядом на не початый фронт работы, да и принял решение.

— Проводи к бригадиру, дело есть, — подошел он к будущему коллеге.

— Какое дело э?

— Важное. Где он?

— Марчик отдыхает.

— Так покажи где.

— Парень, поняв, что от него так просто не отстанут, поднялся с газона и поплелся куда-то вбок здания, туда, где находилась неприметная дверь в подсобку.

С Марчиком, оказавшимся веселым здоровенным толстяком с красным носом практикующего алкоголика Илья пришел к соглашению довольно быстро. Все оказалось банально и просто. Владелец гипермаркета заключил контракт с некой фирмой по обслуживанию территории, та, отпилив себе денег, тоже заключила контракт с кем-то еще, тот, взяв свою долю нанял еще какую-то фирму.... В общем оставшийся после всех попилов бюджет делили Марчик и еще какой-то бригадир, на которых приходился десяток работничков коим и предстояло непосредственно собирать тележки и убирать территорию. Денег было мало, работать как водиться некому.

Сговорились на полторы штуки в день. График классический: с одиннадцати утра до одиннадцати вечера, когда гипермаркет закрывается. Причем Илья взял на себя повышенные обязательства: вместо пяти линий стоянки, приходившихся в норме на одного человека, парень обещал обслуживать восемь. Деньги Марчик обещал выдать через пять дней, когда получит официальную зарплату. Была у него там своя химия с мертвыми душами в ведомости, в которую Илья лезть не хотел. Спецодежду ему нашли быстро и через полчаса студент вышел на знакомую работу. Отзвонился Наде, сунул наушники в уши и пошел вкалывать вперед и с песней. Деньги на батон хлеба и пакет кефира у него еще были, а больше человеку для счастья ничего и не надо.

К вечеру, загнав без пятнадцати одиннадцать последнюю тележку в длинную вереницу под крышку подъезда, и окинув на прощание взглядом почти пустую стоянку, Илья пошел переодеваться домой. Был он доволен собой, жизнь потихоньку налаживалась. Наликом удалось добыть всего сто рублей, но и это деньги, верно? Для начала не плохо, считай, завтрашний обед отбил. Это были его первые рубли, которые он заработал в этом мире. Что еще лучше так это то, что удалось договориться с Марчиком насчет приработка Наде. Девушка она симпатичная, простоять в продуктовом отделе четыре часа в день с подносом мелко нарезанной гастрономии, предлагая покупателям попробовать рекламный товар сможет. А за это было обещано еще шестьсот рублей в день. И в завершение удачного дня под вечер Илья нашел в тележке литровую бутыль пива. Какой-то покупатель в сумерках не переложил ее вместе с остальными покупками в багажник машины, обычное дело. Было бы что ценное, Илья бы сдал, как положено, товар администратору, но такая мелочевка — его законный трофей. Будет чем отметить первый рабочий день по дороге домой.

Надя принюхалась к нему сразу, как только он повесил куртку на вешалку и снял ботинки. Сверкнула синими глазищами, схватила его за локоть и быстро поволокла в их комнату.

— Ты пил? — нахмурившись, спросила девушка.

— Да, — не стал отрицать очевидное Илья.

— Как тебе не стыдно! На какие деньги пьешь?

— На свои, Надя, — окрысился парень. — Твое какое дело?

— Я..., — в глазах комсомолки выступили слезы. — Я тут сижу одна, готовлю ему ужин, беспокоюсь о нем, а он...ты где-то на улице пьешь. Как ты можешь так...— голос ее задрожал.

— А я тебя не просил обо мне...— начал было Илья, но еще раз взглянув в большие синие глаза, вдруг прикусил язык. — Извини, Надя, так случайно получилось, — сказал парень совсем не то, что хотел. В голове билась одна мысль: "да какого хрена я так себя веду. Я свободный мужик, делаю что хочу". Но язык уже произносил предательскую фразу, — Надя, не плачь, я все объясню.

— Где деньги Марчик? — голос Ильи был спокоен, но внутри он весь дрожал от бешенства.

— Какие деньги Илюша? — Марик хлопнул уже с утра и был весел и доволен жизнью.

— Моя зарплата за пять дней. Надина зарплата за четыре дня. Ты мне должен девять тысяч девятьсот рублей Марчик, мы так договаривались. И не говори что денег нет. Анзур и Балхи зарплату получили, я это точно знаю. Где мои деньги?

— А ты кто такой Илья? — Марчику было явно весело. — Денег хочешь? А договор-шмоговор ты писал, э?

— Мы с тобой устно договаривались, — сквозь зубы произнес Илья. Ему было уже все ясно. Но уйти он просто не мог. Дома было банально нечего есть. В холодильнике осталось пять вареных картошин в мундире, но хлеба уже не было. Ладно, он бы без еды пару дней пережил, но Надя? Как оставить голодной ее? Как он ей вообще в глаза посмотрит?

— Марчик, мне очень нужны деньги, — устало сказал парень, с ненавистью глядя на бригадира.

— Дэньги всем нужны, — улыбался толстяк. — Тебе нужны, мнэ нужны. Без лоха и жизнь плоха, Илюша. — Бригадир помолчал немного и снова расплылся в широченной улыбке. — Будут деньги Илья. Еще неделю поработай, а? Мамой клянусь, все отдам, — Марчик не выдержал и прыснул в кулак мелким противным смехом. Илья почувствовал, что от бригадира пахнет не только водкой. Был еще и характерный сладковатый аромат сгоревшей травки.

— Завтра отдашь. Все до копейки, иначе это не прекратиться. И не дай Бог тебе кому-то об этом рассказать, вообще убью. — Илья развернулся и вышел из подсобки, доставая из кармана сотовый. Немного ошарашенный Марчик удивленно смотрел ему вслед.

— Надя, — сказал студент в трубку, дождавшись соединения. — Ты там где, дома? Ляг, пожалуйста, на диван. Да, объясню. Видишь ли, мне не хотят отдавать нашу зарплату, и другого выхода я не вижу. Я сейчас одному нашему знакомому кое-чего пожелаю, а ты подтверди, пожалуйста. Как я в прошлый раз. Ну да, воспользуюсь своим даром, придется.

Самое плохое, что надпись в ночном небе про пожелание посланника и подтверждение посланницы была и в этот раз, хотя Илья многое бы дал, чтобы так не светиться. Хорошо хоть никаких имен не указали. Но вот слезливые пассажи про то, что "посланнице нечего есть и поэтому", Илья бы из надписи точно убрал. Стыдно же. К сожалению, редактором небесных объявлений работал не он, а пожелание свое Марчику в сердцах сформулировал длинно и путано. В другой раз надо быть точнее.

Сильного отката в этот раз не было, Надя чувствовала себя вполне нормально. Они доели на ужин картошку, запили ее чаем с остатками сахара и легли спать. А на утро Илья все же не выдержал и полез в интернет.

Шумихи было много, новость про второе появление надписи на небе появилась на большинстве новостных порталов. Илья думал, что над ним будут смеяться. Смешно же — работал, а с деньгами надули, народ поржет. И ошибся. Им с Надей в комментариях скорее сочувствовали.

Илью особенно поразили два ролика на ютубе, оба с кучей лайков. На одном из них выступал худой мужик с татуированными руками, представившийся Толей из Тагила, которого, как он выразился, "кому надо тот знает".

— Кто-то во все это не верит, — спокойно говорил он, глядя в камеру. — А я верю. Неделю назад сам в больничке лежал, зубами скрипел, со светом прощался. А потом посланница, дай Бог ей здоровья, меня вылечила. Я понимаю, вы двое прячетесь. Но если что — помогу и не сдам, слово. И еще — он посмотрел в камеру таким взглядом, что даже у Ильи пошел мороз по коже. — Ты, крыса, отдай заработанное. Посланница людей спасает, а ты у нее кусок хлеба изо рта выхватываешь. Нехорошо, ох и нехорошо поступаешь... Жизнь длинная, люди про тебя узнают.

А во втором ролике другими словами, но примерно то же самое по смыслу говорил не кто-нибудь, а целый полицейский генерал — майор. Который в конце короткой записи тоже попросил неизвестного гражданина "подумать и отдать посланнице заработанное". Потому что иначе "нехорошие последствия для него будут обязательно". Как выяснилось из комментариев, у этого генерала пару лет назад умерла жена, а недавно вылечилась заболевшая лейкемией единственная девятилетняя дочь.

Впрочем, долго сидеть за интернетом Илье было некогда. Пора было ехать к Марчику, которому сейчас должно быть очень невесело, и вовсе не из-за роликов в сети. Парень надеялся, что в этот раз свою зарплату он получит.

Глава 6

— ...! — увидев Илью, Марчик сразу же полез в карман трясущимися руками, извлекая красные и зеленые купюры. — На возьми, — толстяк практически плакал, тыча в Илью деньгами. Вчерашней веселости в нем не было и в помине. Еще бы, трудно быть веселым, когда у тебя одновременно воспалены оба уха и несколько коренных зубов на каждой челюсти. Илья не знал, пытался ли бригадир снять боль традиционными или не очень средствами, но результат его безуспешных попыток отражался на украшенном белой повязкой лице. Щеки оплыли двойным здоровенным флюсом, глаза покраснели и стали уже раза в два, мешки под ними достигали середины носа.

— Здесь в два раза больше, — покачал головой Илья, возвращая часть денег Марчику. — Мне чужого не надо.

— Все забирай, посланник, — спрятал руки за спину бригадир. — Сними боль, прошу тебя. Я так больше не могу...

— Зарплату ты мне отдал. — Илья аккуратно положил лишние деньги на стол подсобки. — Все еще болит?

— Да, — глаза бригадира начали наполняться настоящим ужасом. До него вдруг стало доходить, что так просто его страдания не закончатся. Немного удивился и Илья — он точно помнил, что формулировал желание со словами "пока он не отдаст заработанное".

— Через несколько часов пройдет, — заверил его студент с уверенностью, которую вовсе не испытывал. — Будет тебе уроком. Да, Марчик, вот еще что...раз уж ты догадался кто мы такие, то ты, наверное, догадаешься, чего я тебе пожелаю, если ты об этом сболтнешь хотя бы одной живой душе. Лучше уж сразу сам веревку с мылом покупай.... Ну ты меня понял.

— Бригадир медленно закивал головой, морщась от боли.

— Тогда до свиданья. На работу я пока не выйду лады? Мне несколько выходных нужны.

— Илья, делай что хочешь, только сними боль, — просипел Марчик. — Да я последняя сволочь, ты меня наказал, я больше так не буду и ничего никому не скажу. Все что хочешь сделаю, только пусть это пройдет. — Марчик страдальчески зажмурился и сказал слово, которое парень за все шесть дней знакомства еще не слышал от него ни разу, -пожалуйста!

— Сегодня пройдет, не волнуйся. Нахрен ты мне не сдался, чтобы тебя просто так мучать. Жди, полегчает. — Илья быстрым шагом вышел из подсобки и аккуратно закрыл за собой дверь.

Отойдя от гипермаркета Илья, глубоко задумавшись, направился в сторону метро. Марчика следовало лечить. Илье вовсе не улыбалось выступать в роли мстительного садиста, но дело было не только в этом. Если бригадир в течение нескольких часов не выздоровеет, то, разуверившись в словах Ильи и ошалев от боли, он их с Надей сдаст. Вообще-то парень думал, что наказание бригадира закончиться само собой, но тут ему пришло в голову, что его пожелания обратной силы могут и не иметь. То есть наказать-то он может, а вот вернуть все как было — нет. Такая вот хитрая штука. Правда, можно позвонить Наде и попросить исцелить этого козла. Откат от точечного воздействия слабый, он выдержит его и на ногах. Или...? Что-то там говорил святой про отмену решений с помощью потери монеты? Три попытки есть точно, а может и больше. Надо бы это дело проверить. Заодно и денежек заработать. Только в этот раз стоит поступить по-другому.

Через час Илья уже трясся в электричке, направляясь в подмосковный Подольск. Город большой, добираться до него недалеко и удобно, ломбардов там должно быть полно. Сдавать монету второй раз в Москве парень не хотел. О работе полиции он имел самое приблизительное понимание, но все же надеялся, что такая наивная конспирация им с Надей поможет. Вряд ли кто свяжет посланника и посланницу со странной монетой, но все же лучше принять все возможные меры.

Потолкавшись часок у вокзала и прилегающей к нему просторной стоянки для автобусов, Илья нашел, как ему показалось, подходящую кандидатуру — бомжеватого вида дедка, стрелявшего мелочь у прохожих. Но попытка сорвалась — идти сдавать монету в ломбард за вознаграждение в тысячу рублей тот принципиально отказался. Причина была проста: "Она ворованная, меня же потом менты и посодют". Илья уже было опечалился, а зря. Не один он был такой внимательный.

— Телефончик купишь? — подрулил к Илье худощавый молодой парень. — Недорого отдам. — Студент присмотрелся к нему получше. Ага, глазки-то мутные, самого чуть потрясывает, лицо бледное. Видел Илья уже таких, к сожалению приходилось. Похоже, деньги пареньку были нужны срочно.

— На опохмел нужно? — спросил Илья.

— На него. — Соврал парень.

— Паспорт есть? — Илья дождался утвердительного ответа и продолжил, — мне одну вещь в ломбард сдать надо. Две штуки твои, остальное мое.

Когда дело было сделано, Илья, убирая деньги в карман, четко и внятно произнес про себя: "Отменяю свое последнее решение. Пусть у Марчика боль прекратиться".

Проверять здоровье бригадира лично Илья не стал — ну его на фиг. Поймал на окраине стоянки собиравшего тележки Анзура, спросил, как себя чувствует бригадир.

— Ай, хорошо, Илья — отозвался гастарбайтер. С утра Марчик совсем плохой был, говорит зуб болит, ухо болит. А сейчас водку пьет, говорит: ничего не болит. Сказал, увидишь Илью, зови ко мне. У меня к нему дело, деньги вместе делать будем.

— Потом может быть, — ответил Илья. — Я пока выходной. Счастливо поработать.

— Парень окинул взглядом зеленую травку газона, тележки, автомобили, серый сухой асфальт дороги и блаженно сощурился на теплое вечернее солнышко в синем майском небе, поглаживая левой рукой купюры в кармане. А жизнь-то налаживалась. Пора домой к "жене", порадовать ее добычей. Надюха будет довольна. Как ни странно при этой мысли Илье стало немного теплее на душе.

— Это все хорошо, Илья, — печально подвела итог Надя, сидя дома на кухне. Соседки умотали в свой университет, так что можно было говорить свободно, не опасаясь чужих ушей. — Но на самую необходимую одежду денег хватает только в обрез. И опять на еду ничего не остается.

— Да быть этого не может, — удивился студент. — Ты с чего вдруг такие выводы сделала?

— А не надо меня считать такой глупенькой Илья, — сузила глаза Надя. — Я, между прочим, пока четыре дня работала, успела по магазину походить и прицениться. Просто, на будущее. Одежда, посуда, постельное белье — все очень дорогое.

— Так..., — ненадолго задумался Илья. — Ты ходила по нашему гипермаркету? Так там кроме продуктового, спортивного и детского мира считай одни бутики по всем трем этажам. Ты приценивалась к одежде в фирменных бутиках? Надя, нам на вещевой рынок ехать надо.

— Дешевле чем в этих "бутиках" не найти, Илюша, — терпеливо, как маленькому, стала объяснять Надя. — Вы, мужчины, этими вопросами мало интересуетесь, поэтому послушай меня. Понятно, что самый дешевый товар в фирменных магазинах, они же напрямую от завода продают. На рынке качество иногда лучше, но все втридорога. Сам подумай, откуда ценач на рынке сможет достать ту же одежду? Только купив ее по госцене в магазине или еще дороже с рук. Иногда артельщики свое продают, но они налог платят, да и материал покупают все равно у государства. Так что на рынках все обязательно дороже.

— Весело там у вас, — прервал комсомолку Илья. — Только не надо судить об этом мире исходя из реалий вашего. У вас поди и очереди есть, и талоны?

— Только на товары первой и второй категории спроса. Сам подумай, как же иначе? — убедительно сказала Надя. Отпила из кружки чаю, захрустела вафельным тортиком. — Людей много, каждый хочет мебель получше и компьютер поновее, — продолжила, прожевав кусок, девушка. — Что делать если простой рабочий и директор завода хотят один и тот же новый мебельный гарнитур? Не цену же на него повышать, как при капитализме, это несправедливо. Тогда директор его купит, а рабочий не сможет. У нас в СССР справедливое общество, все делиться по честному, деньги — не главное. Нужна хорошая вещь — получи талоны, подожди в очереди вместе с людьми, купи, как положено по госцене. Мне отец так объяснял.

— И как, работает система-то? — ехидно поинтересовался Илья, поставив на стол свою кружку. — Или у директора гарнитур как-то быстро вырисовывается, а у рабочего нет?

— Опять твои дурацкие подколы Илья, — типично по-женски перешла на личности комсомолка. — Не хочешь слушать, не надо.

— Спасибо, мне все понятно, — сказал парень, уставясь в скатерть. — Я тебе теорий читать не буду Надя. У нас капитализм, тут все просто как дважды два. Как ты меня назвала, пролетарием? Так вот, бутики и фирменные магазины здесь для буржуев. А для пролетариев типа нас и прочего быдла на сорок первом километре МКАДа вещевой рынок имеется. Куда мы за трусами и носками завтра с утречка и направимся, — поморщился при мысли об предстоящей экзекуции шопингом Илья..

Ходить с женщинами за покупками Илья никогда не любил — увольте, каторга на каменоломнях выглядит гораздо привлекательнее. Ну сколько можно ходить по бесконечным рядам, магазинам, бутикам, прицениваться, мерять, обсуждать? Ходишь за особой женского полу, нагруженный сумками как дурак, и только и думаешь про себя — скорее бы все это закончилось. В пытке шопингом, как в любом другом продолжительном человеческом страдании, есть свои этапы и ключевые моменты. Сначала ты бодр и весел и даже смотришь в глаза своему мучителю с вызывающей улыбкой — дескать, есть еще порох в пороховницах, тебе меня не сломать. Через час — другой бессмысленное издевательство над мужской психикой изматывает и уже не до бравады — ты, просто сжав зубы, стараешься сдержаться, пока твой палач примеряет очередную обновку. Потом не помогает и сила воли, и тогда у тебя вырывается сквозь зубы первое, но далеко не последнее "может, хватит уже дорогая". Но претерпевший до конца познает и последний, самый жуткий этап пытки женским шопингом, — отчаявшееся равнодушие потерявшего надежду на спасение мужчины и мысли о том, что даже самый ужасный конец лучше бесконечного ужаса.

Так вот, они с Надей уложилась всего за полтора часа! Глаза у комсомолки разбегались, все вызывало необыкновенный интерес, но действовала она четко, не позволяя себе отвлекаться на ерунду. Вооружившись списком и, спрашивая у Ильи советы (исключительно по делу, никаких вам "нравиться ли тебе эта блузка") она быстро и без проволочек приобрела все необходимое себе и парню и даже закупилась необходимыми по хозяйству мелочами. Илья был в полном восторге, Надин авторитет в его глазах вырос неимоверно. Не девушка, а мечта!

— Надя, ты просто золото! Кто же тебя так научил покупки делать? — не удержался от комплимента Илья, когда они уже шли с покупками к автобусной остановке.

— Папа, — фыркнула офицерская дочка. — У него не забалуешь.

— Спасибо папе за отличную дочку.

— Илья, а Илья? — Надя мечтательно оглянулась назад. — А можно я потом как-нибудь сама тут похожу, посмотрю на все как следует?

— Да не вопрос. А сейчас ты чего так спешила?

— Твой взгляд увидела. Прямо как у папы, когда мы куда-то опаздываем.

— Эх Надюха...я-то думал....

— Илюш? — вымыв последнюю тарелку и убрав в холодильник кастрюлю с супом, Надя присела на табуреточку и подперла голову рукой, задумчиво глядя на парня. Тот, едва успев расправиться с обедом, как обычно залипал в интернете. — Давай вечером куда-нибудь сходим.

— О, интересно, — Илья отложил смартфон. — Моей комсомолочке захотелось романтики? И куда мы пойдем? Ночной клуб, ресторан, дискотека? Или дама предпочитает музей, театр или картинную галерею?

— Ты мне как будто экзамен устраиваешь, — грустно улыбнулась Надя. — Оно тебе надо? — Не знаю я, что такое ночной клуб. Музеи и театры это хорошо,...но не сейчас. Я просто хочу погулять по вечернему городу Илья. Я в столице не была никогда. Сталинград город большой, но Москва это Москва, тем более здесь. Тебе самому разве не интересно?

— В этом что-то есть, — согласился студент. — Давай так, сначала к Кремлю, а затем по Тверской вниз. Отметишься как порядочный провинциал на Красной площади, а далее по обстоятельствам.

— Как скажешь.

Получилось неплохо. Практически романтическое свидание, хотя они с Надей и стали сразу жить вместе. Девушка восторженно разглядывала собор Василия Блаженного, осторожно трогала рукой красный кирпич стены, удивленно смотрела на мавзолей.

— Ленин и Сталин там? — спросила она Илью.

— Нет, Сталина где-то отдельно похоронили, — пожал плечами парень. — А Ленин там лежит, наверное. Хотя я не проверял.

— Можно пойти и посмотреть?

— Понятия не имею. Мне Ильич глубоко пофиг.

— Ты специально это говоришь, да? Чтобы меня позлить?

— Нет, я не троллю. Просто информирую тебя о своем к нему отношении. И сейчас уже я прошу: Надя давай сменим тему. Не надо сегодня политики.

— Хорошо. Просто странные здесь люди — дело Ленина предали, но тело в мавзолее оставили. На монетах царские орлы, а на башнях Кремля звезды. Какая-то в этом есть...шизофреничность. Или вы как будто стесняетесь своего предательства.

— Надя, вопрос не ко мне.

— Ладно, ладно. Пошли дальше. И еще Илюш, купи мне, пожалуйста, мороженного.

Потом они долго гуляли по Тверской. Надю интересовало все — марки автомобилей, реклама, магазины, люди. У Ильи даже язык устал болтать, рассказывая обо всем подряд. Немного устав, они зашли в пиццерию на ужин, где студент позволил себе пару пива. Надя строго посмотрела на него, но в этот раз от комментариев воздержалась. Ее внимание больше занимала пицца и мороженное, до которого девушка оказалась большая охотница. А в завершение вечера Илья сводил комсомолку в кино, вручив ей предварительно купленный в фойе "пушкинского" стакан с попкорном. На взгляд Ильи боевичок был так себе, на разок глянуть, но Надю кино проняло до печенок. Еще бы — прямо из СССР да на голливудский блокбастер со спецэффектами. Эффект обеспечен. Надя вышла из кино удивленная и слегка ошарашенная.

— Красиво...по-своему. Очень здорово. У нас такого нет, — только и смогла сказать она на вопрос Ильи о ее впечатлениях. — Я смотрела в союзнете иностранные фильмы, но здесь все по-другому выглядит. Даже не знаю что сказать. Съемки отличные, но вот о чем был фильм, я, честно говоря, вообще не поняла.

— Ни о чем. Просто развлечься, — улыбнулся Илья. — Пора домой?

— Да, поехали, — задумавшись, сказала девушка. Потом как-то встряхнулась, тронула парня за рукав и, когда он повернулся к ней, коротко обняла и порывисто поцеловала в щеку, — Илья спасибо тебе. Знаешь, это был, наверное, самый интересный вечер в моей жизни. Столько всего сразу...

Дома парня ждал еще один сюрприз. Когда он уже лег под одеяло в своем узком ложе, Надя, выйдя из ванны в купленной сегодня утром длинной ночной рубашке, села к нему на краешек постели.

— Тебе не обязательно спать здесь, — покраснев, сказала она, опустив глаза вниз. На диване достаточно места для двоих.

— Вот как? — парень почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а к лицу прилил жар волнения. — Это намек на...? Или что?

— Ты правильно понял, — очень серьезно сказала комсомолка. Страсти в ее голосе не было и на медный грош.

— Ты же была изначально против, — Илья понял, что сейчас он вступает на крайне тонкий лед и постарался максимально взять себя в руки. — Да и твое комсомольское воспитание и убеждения таких вещей до свадьбы не позволяют, — парень старался говорить очень мягко без тени иронии в голосе. — Давай объяснимся, Надя.

— Все так, — голос девушки был напряжен, чувствовалось, что она тоже волнуется. — Но есть и другое. Ты меня фактически спас, там на вокзале. Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ты не появился тем утром, но думаю, что ничего хорошего. Кроме того, так уж случилось, что мы уже неделю живем вместе как муж и жена, у нас общее хозяйство. Ты свои обязанности мужа выполняешь полностью. А я свои обязанности жены — нет. Это нечестно и бессовестно с моей стороны. Я просто не имею права отказывать тебе в близости. Не в вакууме росла и знаю, что у мужчины есть потребности, которые нельзя просто так игнорировать, если живешь с ним вместе. Я, правда, никогда в жизни этим ни с кем не занималась, но...

— Илья вдруг понял, что ему напоминает эта сцена. Что-то из старой советской классики: партизанка-комсомолка на допросе в гестапо. Надя соответственно партизанка, а он, получается, эсэсовец. Именно таким трагически-торжественным голосом, которым сейчас Надя разговаривает с ним о сексе, героине фильма положено говорить в лицо врагу свою коронную фразу: "вы можете меня расстрелять, но я не скажу где партизанский лагерь". Проблема была в том, что эсэсовцем Илья себя никак не ощущал.

— Короче ты пытаешься отдать мне долг, — мягко сказал Илья. — Не надо, Надя, ты мне ничего не должна.

— Ты меня не понял.

— Все я понял. Надя, я оценил твою самоотверженность. Я не тот долг имел в виду, который появляется у девушки, если парень водит ее в рестораны за свой счет. Как бы тебе сказать: ты верна своему долгу союзника полностью. Если ты вписываешься за кого-то, то идешь с ним до конца без обмана, по принципу все в обмен на все. Такие девушки редкость, мне с тобой очень повезло. Но мешать постельные отношения и взаимные моральные обязательства я не хочу. Мы и так с тобой связаны так крепко, что дальше некуда.

— Я тебе не нравлюсь?

— Да нравишься ты мне. Не о том речь. Сексом надо по любви заниматься, а не из чувства долга. Я уже пробовал в прошлой жизни трахаться просто так, ничего хорошего из этого не вышло. — Илья сел на кровати, обнял комсомолку, и поцеловал ее прямо в золотую макушку приятно пахнущих мятным шампунем волос. — Это очень здорово, что ты мне открылась Надя. Но давай сегодня просто спать. Надо еще подумать, что нам дальше делать.

— Наверное, завтра начнем искать новую работу? — помолчав, робко сказала девушка и слегка улыбнулась.

— Нет, — твердо ответил Илья. — Не надо. Это путь тупиковый.

— Почему?

— Потому что мы не для этого здесь. Мы же даже не люди, понимаешь. Нади и Ильи больше нет. Одна утонула, другого зарезали. Мы здесь как инструменты для изменения этого мира, этакие кнут и пряник. Уйти от этого не получиться. Я пробовал, но и недели не продержался, — пришлось применить наш дар, чтобы выбивать зарплату. А, между прочим, все решалось бы гораздо легче и проще, если бы мы сразу вышли на контакт с кем-то из здешней элиты. Вот ты исцелила от рака одному генералу здешней полиции дочку. Так неужели он за это чудо не смог бы нам сделать хотя бы документы?

— Мы уже говорили о том, что не будем сотрудничать с властями, — строго сказала Надя.

— Кто сказал сотрудничать с властями? — покачал головой Илья. — Нееет. Я тут прикинул,...мы с тобой владеем гораздо более ценным ресурсом, чем просто деньги. Возможность исцелить любого человека или заставить его сделать что-то с помощью боли, — это власть. Получается, что мы можем фантастически щедро награждать друзей и убирать из игры любых врагов. Так почему бы нам не повести с таким раскладом свою игру? А начать ее надо с формирования своей команды.

— Ты говоришь страшные вещи Илья, ты это знаешь? — голос Нади был сух.

— Я не собираюсь творить всякие ужасы и подрывать мировую гармонию, — сказал Илья. — Но отсидеться в сторонке мы не сможем. Или нас скоро найдут и заставят делать, что им нужно другие, или мы начнем игру сами. Есть у меня уже на ближайшее время кое-какие наметки.... Ты главное верь мне Надя и все будет хорошо.

Глава 7.

Проснулся Илья рано, на рассвете. Тихонько, чтобы не разбудить девушку, убрал обнимавшую его Надину руку, встал с дивана и, прихватив со стула одежду, на цыпочках побрел в коридор, совершать обязательные утренние процедуры. Затем заварил себе на кухне крепчайшего чаю, сделал немудрящий бутерброд с колбасой и сел за стол, бездумно уставясь в окно на безлюдную улицу.

Ничего у них с Надей вчера не было. Но спать одного девушка его все равно не отпустила. Сказала рядом — значит рядом, у комсомолочки не забалуешь. Диван был так себе — довольно узкий и порядком продавленный, спать вдвоем неудобно. Так что если ночевать вдвоем с Надей отныне его судьба, то стоило бы озаботиться ложем пошире. И не только им одним. Поэтому хватит Чапаю бездельничать, пора ему думу думать.

Илья отхлебнул чаю и принялся за дело. Думать правильно его в свое время учили не самые глупые люди, хотя учеником он был далеко не блестящим. Итак, какой у нас первый этап? Правильно — верная формулировка задачи. Что же, тут как раз все понятно: для начала им с Надей требуется легально и надежно устроиться в этом мире. Более конкретную цель перед собой ставить рано, слишком много пока неопределенных факторов. Перейдем к средствам ее достижения. Средство в данном случае одно — власть. Если конкретнее — то это люди, которые будут выполнять его приказы. Делать им с Надей документы, давать деньги, обеспечивать их жильем, защищать его и посланницу, если потребуется. Без своей команды они с Надей просто никто при всех их огромных возможностях. Любая гопота их завтра в подъезде зарежет, как это уже с Ильей было и никакие сверхспособности не помогут.

Парень сыпанул в чай еще немного сахарку, чтобы лучше думалось, откусил кусок от бутерброда, и постарался мыслить дальше.

Что там у нас идет третьим этапом? Верно — формулировка существующих ограничений при решении задачи. Вроде как-то так...Ограничение первое и самое главное — Илье надо постоянно держать у себя в голове, что он дурак. Принять по умолчанию факт того, что любой человек, которым он попытается манипулировать, обязательно будет умнее и хитрее чем он сам и непременно постарается использовать Илью в своих целях. Потому что в команде Илье нужны люди, уже добившиеся чего-то в этом мире и способные решать проблемы. А среди них дураки редки. Вопрос: как управлять командой умных и влиятельных людей, будучи самому глупее и слабее их? Ответ — самому никак. Нужен зам. То есть другой умный и влиятельный человек, который будет управлять командой вместо него, но в его интересах. Система вообще будет тем устойчивее, чем меньше людей будут знать Илью и Надю лично. Идеально, чтобы этот человек был один-единственный. Оптимально все должно выглядеть следующим образом: есть координатор, который знает Илью и управляет командой, которую сам же и подберет. Координатору Илья сообщает свои приказы и принимает у него список желаний членов команды. Дальше все делают свое дело — они с Надей выполняют желания своих людей, люди выполняют то, что хочет Илья. Вопрос номер два: как он сможет верить координатору? Ответ — координатор должен быть порядочным человеком.

Илья допил чай. Поставил кружку на стол и начал нервно прохаживаться по маленькой кухне, стараясь не скрипеть ламинатом. Все его измышления — это, конечно, классический "сферический конь в вакууме". Но рациональное зерно он все же увидел. Ему нужно найти в России умного, авторитетного и влиятельного человека, который при этом обладает такими качествами как честность и порядочность, и убедить его помогать им с Надей. Ерундовая задачка, не правда ли Холмс? Помниться один чудак из древней Греции искал такого днем с огнем, но так и не преуспел в розысках.

Ну что же, не стоит отчаиваться. У Диогена был фонарь, а у Ильи есть интернет. Только среди кого искать? Политики? Нет, ребята, это даже не смешно. Проехали.... Чиновники? То же самое. Силовики? Брр.... Хотя тот полицейский генерал сам напрашивался на помощь. Но...нет. Джентльмены в погонах это люди со специфическим мышлением, неплохо подкованные в практической психологии и с определенным взглядом на мир. Сотрудничества с ними не получиться, это все будет называться по-другому и закончиться невесело. Тогда кто? Известные артисты, писатели, журналисты, властители дум? Не пойдет, понятно же. Армейские чины, какие-нибудь случайные герои вроде космонавтов? Не то Илюша, не там ищешь....

— Ты чего встал в такую рань? — Надя в одной ночной рубашке заглянула на кухню. — Еще шести нет.

— С утра работается лучше, — шутливо поприветствовал ее пионерским салютом Илья.

— Я вижу, как ты работаешь, — покосилась на недоеденный бутерброд девушка. — Хочешь, яичницу тебе по-быстрому сделаю?

— Не надо яичницу, — отмахнулся Илья. — Иди спи. Нет, стой. Надя, скажи мне, кому бы из незнакомых людей ты бы смогла доверять? В какой профессии легче всего найти честного человека?

— Ну у тебя и вопросы с утра, — пожала плечиками комсомолка. — Честность не от профессии зависит, знаешь ли...

— Знаю. И все же, давай, скажи навскидку.

— У папы друг был. То есть он и сейчас есть, в нашем мире. Виталий Павлович, врач-хирург. Очень хороший человек. И профессия у врачей благородная, — людей лечить. Там, наверное, плохие люди не держаться.

— А это идея, — задумчиво сказал Илья. — Ученые, врачи. То есть научная среда это тот еще гадюшник, плавали, знаем. Но по сравнению с политикой или шоу бизнесом.... Опять же, известный врач или ученый с именем вхож в любую тусовку, их посылать лесом как-то не принято. Надюха, спасибо.

— Ты это зачем спрашивал?

— Потом расскажу, — Илья уже набивал в поисковике "лучшие врачи России". — Если дело выгорит.

Кандидатура нашлась довольно скоро. Крылов Сергей Никифорович. Детский хирург. Одно это по идее должно было облегчить Илье задачу. Во-первых, Илья может помочь ему в работе. Во-вторых, в посланницу он поверит на полном серьезе и с ходу Илью не пошлет. И вообще, понравилась парню его биография. Сначала поступил в воздушно-десантное училище, закончил его, прослужил пару лет лейтенантом. Затем какая-то травма и прощай армия, здравствуй медицинский институт. Делал карьеру от обычного врача до завотделением Российского научного центра хирургии. Член-корреспондент академии медицинских наук. Тысяча с хвостиком успешных операций, и всего около полутора сотен публикаций. Значит, не тщеславен и не заставляет своих подчиненных и учеников вписывать его фамилию в каждую научную статью. Илья решил, что искать чего-то лучше бессмысленно. Пора сообщать о своем решении Наде и отправляться в путь. Почему-то парень был уверен, что она его план одобрит.

Домашнего адреса или номера телефона такой важной персоны Илье узнать было неоткуда, поэтому он решил покараулить врача у работы. Наивный.... Вдоволь послонявшись по тротуарам вдоль длинного решетчатого забора, Илья хорошо понял всю тщетность своих надежд на встречу с нужным ему человеком. Элита и быдло пересекаются разве что случайно, пора бы уж Илье было это понять. Научный центр хирургии оказался огромным зданием с множеством подъездов и большой хорошо охраняемой территорией. Попасть туда и искать завотделением где-то внутри здания не получиться. Не пустят же. А снаружи Илья его не встретит, наверняка тот сядет на служебную или личную машину еще на территории центра и укатит по своим делам. Так что без использования дара опять не обойтись. Нужно просто правильно сформулировать желание и назначить врачу свидание так, чтобы об этом поняли только они двое. А сейчас пора на метро, в дороге будет время подумать.

— Желать человеку боли просто так нехорошо, — твердо сказала Надя, выслушав Илью. — Тем более такому хорошему человеку. — Не буду подтверждать такую ерунду.

— А что мне остается делать? — стал уговаривать ее Илья. — Надя, не ожидал от тебя — Вообще-то Илья был удивлен. В последние дни комсомолочка была такая покладистая, а вчера вечером случилась романтическая сцена, из-за которой Илья уже решил, что теперь он у них в паре главный, а Надя автоматически поддержит его любое решение. И вдруг такой афронт. Надя, как настоящая партизанка, держала свой характер в засаде, чтобы проявить его в самый неподходящий момент.

— Надя, прикинь сама. Можно ему что-то излечить, но для этого надо знать, что у него болит. Или у его родственников. Мы этого не знаем. А так — доходчиво и понятно. Иначе я просто не представляю, как с ним встретиться.

— Подумай еще, ты у меня умный, — девушка была непреклонна.

— Я уже придумал, — Илья начал не на шутку злиться. — Ничего с Крыловым не случиться, он нормальный мужик, а не институтка. — Завтра же его вылечишь. Хоть от всех болезней. У шестидесятилетнего мужика наверняка есть проблемы со здоровьем, он потом тебе только благодарен будет. А сейчас сделай, пожалуйста, как я сказал.

— Нет, не подтвержу.

— Надя, это бунт на корабле? — Илья сменил тон на ледяной.

— Ладно,— вздохнула девушка. — Если ты так ставишь вопрос, и другого выхода нет, то пусть в этот раз будет по-твоему. Но ты отдаешь себе отчет в своих действиях, Илюш? Ты втягиваешь постороннего человека, причем хорошего человека в чужие игры, а начинаешь с того что делаешь ему больно. Имей в виду, я была против.

— Надя, ты умница. Тогда я начинаю.

Надпись, появившаяся этой ночью на небе, была загадочна для всех кроме трех человек. Во всяком случае, Илья хотел так думать. В этот раз небесный редактор его не подвел. Человеку, у которого сегодня в час дня заболели одновременно мизинцы на правой руке, и на левой ноге, предлагалось завтра после десяти утра прогуляться по городской улице имени его родины. Посланник пожелал, а посланница подтвердила. Крылов родился и провел детство в деревне Терешковка. Терешковская улица была в Москве одна. Если врач следит за новостями и Илью не сдаст, то они встретятся.

Интернет Илья мониторил все утро, перед тем как собраться на встречу. Народ все понял правильно — посланник хочет с кем-то встретиться. Смеялись пользователи сети от души, строили самые разнообразные теории тоже с удовольствием. Какие-то люди много и упоенно размышляли в своих ЖЖ, что бы они делали на месте посланника и посланницы. Илья почитал их посты по диагонали — букв много толку мало. Объявилось несколько фриков, у которых вчера якобы заболели мизинцы именно в час дня, и которые собирались с кем-то где-то встречаться. Пусть с ними.... Главное, что о встрече с Крыловым на Терешковской улице никто не догадался.

Илья закрыл смартфон и стал одеваться для выхода на улицу. Волновался он сильно, что там говорить. Но разворачивать колеса было поздно.

Улица была довольно пустынна, как-никак самое рабочее время. Даже в Москве, где рабочий день начинается позже, чем во всей остальной стране, в десять утра все уже сидят по своим офисам. Поэтому доктора Крылова Илья увидел сразу. Узнал его по фотографии из интернета и легкому прихрамыванию на левую ногу. Врач неторопливо прогуливался по тротуару. Вот он остановился, осмотрелся по сторонам, достал сигарету, закурил.

— Я посланник, — тихо, но внятно, сказал ему Илья, проходя мимо. Сергей Никифорович отреагировал верно, видимо готовился к встрече.

— Дойди до угла и иди обратно, — также тихо сказал он, глядя мимо Ильи. — Увидишь припаркованный белый внедорожник "вольво" госномер 756. Сядь в него, поговорим.

— Прежде всего, молодой человек, если вы, конечно, не самозванец, оставьте в покое мои мизинцы, — начал разговор врач. — У меня завтра операция, а я с такой рукой работать не в состоянии.

— Сделаю, — сразу Илья. — И чтобы два раза не вставать и закончить с доказательствами, скажите, что болит лично у вас? Я и так чувствую себя виноватым за ваши пальцы. Извините, ничего другого не мог придумать, чтобы встретиться с вами наедине.

— Даже так? — слегка улыбнулся Крылов. — Хорошо. У меня сейчас немного ноет колено. Несколько десятков лет назад неудачно прыгнул с парашютом, сустав пришлось чуть не по осколкам собирать. И желудок ни к черту, кроме жидкой каши и детского питания ничего толком есть не могу. А хотелось бы водочки под шашлычок еще хоть раз в жизни попробовать. Сделаешь? — Взгляд у врача был холодный и насмешливый, но в глубине выцветших глаз Илье почудилась затаенная надежда на чудо.

— Я нет. Посланница да, — кивнул головой Илья. — Подождите, нужно сделать один звонок.

Откат был не сильным. Так, кольнуло еле заметно в висках. Илья подождал десяток секунд, откинувшись головой на подголовник кресла, затем открыл глаза и сказал внимательно смотревшему на него доктору, — проверяйте.

Крылов посидел немного, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Затем решительно открыл дверцу и вышел из машины. И тут же, сначала придерживаясь рукой за дверцу, а затем и просто так начал приседать. Присев пару десятков раз, он снова сел на водительское сиденье и захлопнул дверь.

— Не может быть, — тихо сказал он, уставясь невидящим взглядом в ветровое стекло. — Не может быть! Я не мог полностью согнуть колено после травмы еще с армии. А сейчас суставы как новенькие! Желудок тоже вроде в норме, пальцы не болят.... Кто вы такие, черт возьми! — пронзительно крикнул он, повернувшись к Илье. — Или при вас о чертях говорить нельзя? — словно опомнившись, тоном ниже сказал доктор.

— Обыкновенные люди, — ответил Илья. — Только не отсюда. И да, вы правы, наши способности нам дали там, — показал пальцем вверх парень. — Давайте не будем углубляться в эту тему. Кстати, насчет вашей завтрашней операции — мы можем просто исцелить пациента. Кто это?

— Екатерина Совенкова, девять лет. Травма позвоночника, не ходит. Операция даст ей шанс.

— Завтра она встанет и пойдет. Только...

— Что?

— Дайте еще пару десятков имен пациентов для исцеления. Лучше всего из разных больниц и разных городов. Если неожиданно вылечатся только ваши больные, то быстро станет ясно, что вы с нами связаны. Мы против огласки.

— А зачем так? — неожиданно сказал Крылов. — Зачем размениваться по мелочам? Исцелять так уж всех. И во всем мире. Оставьте врачей без работы, они это переживут.

— Не пойдет, — улыбнулся Илья. — Силенок не хватит. Меня одни онкологические чуть не добили. К сожалению, исцеляет посланница, а плачу за это я. Причем собой.

Илье показалось, что Крылов посмотрел на него с уважением. Впрочем, лишних вопросов доктор задавать не стал. Посидел еще немного, потянул было из пачки сигарету, но почему-то, вместо того чтобы закурить, скомкал и засунул ее в пепельницу.

— Ладно. Понятно. То есть ничего не понятно, но пусть будет так, — врач снова повернулся к Илье. — Но вы для чего-то решили со мной встретиться. Что вам от меня надо?

— Самых банальных вещей, — ответил Илья. — Нам нужны деньги. Мы попали в этот мир без всего и находимся тут на положении бомжей, — решил немного сгустить краски парень. — Поэтому еще нужно жилье и документы. Нам не требуется ничего особенного. Просто все необходимое для нормальной жизни. Как вы поняли, за все услуги мы сможем хорошо заплатить.

— И вы обращаетесь с этим ко мне, к простому врачу? Откуда я смогу достать вам, например, документы?

— Конечно, я обращаюсь к вам. Вам я могу хоть как-то доверять и разговаривать с вами на равных. Не в полицию же мне с этими проблемами идти, — Илья постарался говорить как можно убедительнее. — Сергей Никифорович, вы не простой врач. Вы заслуженный врач России, вы вылечили сотни детей, у которых есть самые разнообразные папы и мамы. Вы ученый с именем, наконец. Я не верю что вы через свои связи не найдете того, кто нам поможет. А мы поможем ему. Вылечим если не его самого, то его родных, близких и друзей. И само собой вы лично всегда можете рассчитывать на нас с посланницей. Она может лечить кого угодно. А я могу делать...наоборот. Причем так же хорошо как она лечит, — Илья постарался произнести последнюю фразу как можно равнодушнее, просто как констатацию факта, без всякой угрозы. Но судя по изменившемуся выражению лица, доктор его понял. В салоне повисла тишина, нарушаемая только еле слышными звуками проезжающих по улице машин.

— Хорошо, — сказал, наконец, Крылов. — Я вас понял. Сейчас мы подъедем к банкомату, и я сниму пятьдесят тысяч. Хватит на первое время?

— Конечно, Сергей Никифорович.

— Потом поедем ко мне на работу. Вы подождете с часок снаружи, мне нужно будет составить список тех, кого надо бы исцелить завтра. Тридцать человек потянете?

— Должен.

— Тогда на этом все. Свой личный телефон и мэйл я вам дам. Мне нужно будет хорошо подумать над произошедшим. Больше я пока ничего не обещаю. Договорились?

— Да, — твердо сказал Илья и крепко пожал протянутую ему руку.

— Вам нехорошо? — Крылов внимательно посмотрел на Илью. Парень только что подтвердил излечение Надей тридцати больных детей и, пережив легкое секундное головокружение, расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Все нормально, — махнул рукой Илья. — Это как кровь сдавать. От потери пары миллилитров ничего не будет, потеря пары литров убьёт. Я скорее перестраховываюсь. Помню, как после первого исцеления два дня ничком валялся.

— Тогда вам как донору полагается шоколадка и талон на усиленное питание, — улыбнулся доктор. — Я бы вас при больнице оформил. Со спецпитанием, палатой класса люкс и денежной компенсацией, естественно.

— Вот этого я и боюсь, — серьезно ответил Илья. — Что кто-нибудь нас с Надей пристроит этакими "донорами" для себя лично.

— Надей? — живо поинтересовался Крылов.

— Оговорился, — вяло улыбнулся студент. — Язык мой — враг мой.

— Я никому не расскажу без вашего ведома. Но впредь будьте осторожнее, — Крылов, задумавшись, отбарабанил пальцами на руле какой-то ритм. — Илья, последний вопрос, больно уж любопытно. Как вы все это на небе пишете? Прямо таки библейские страсти нагоняете. В стиле "мене текел фарес упарсин".

— Не мы. Нам с посланницей без всей этой писанины было бы только легче. Есть у меня одна теория....

— И? — заинтересовался доктор. — Раз уж начал?

— Видимо там наверху, кто-то очень хочет рассказать людям нравоучительную историю, — решился высказать свои потаённые мысли Илья. — А заодно преподнести наглядный урок. Про то, как двум людишкам дали почти всемогущество и они по своей глупости, жадности или еще каким причинам наворотили на Земле таких дел, что все охренели. Потом нас можно и в расход, когда наша миссия завершиться. Для этого и нужны небесные комментарии на весь мир — дескать, читайте люди, что эти два чудака творят, и учитесь в режиме реалтайм смирению, нестяжанию и нехитрой истине: "спички детям не игрушка".

— Не лишено логики, — согласился с ним Крылов.

— Вот и я так думаю, — кивнул головой Илья. — Только мне этот небесный рассказчик пофиг, а от моралофагов меня всегда тошнило. Я ему его историю поломаю. Не собираюсь плясать ни под чью дудку.

— Попробуй, — согласился доктор. — Только он посильнее тебя будет. И возможностей у Него побольше. Не захочешь добром, так заставит. Против рожна не пойдешь.

— Это мы еще посмотрим....

Подходя к дому, Илья зацепился взглядом за вывеску супермаркета и решил зайти, купить себе чего-нибудь вкусненького, но вредного. И Наде тортик. Имеют право: денег заработали, хорошее дело сделали. Дела вроде пошли кое-как, определилась перспектива. Грех не отметить. Только надо сначала отзвониться...жене. Вдруг срочно требуются соль, спички, масло или еще какая мелочевка по хозяйству?

Надин телефон не отвечал. И это Илье не понравилось. Еще час назад, когда он диктовал Наде список исцеляемых больных, все было в порядке. Вообще-то отсутствие связи еще ничего не значило. Мало ли, разрядился телефон, или сигнал перестал ловить, или деньги на счету почему-то вдруг взяли и кончились. Надя с сотовым, в общем, ладит, у них в союзе такие были. Правда побольше, подороже и, по словам девушки, "только чтобы позвонить". Не стояло в параллельном СССР двухтысячных годов перед советскими инженерами задачи сделать товар так, чтобы именно он понравился покупателю в линейке аналогов, там царила старая добрая философия "хавай что дают". Поэтому игр, плееров, фотокамер и прочих прибамбасов жители союза в сотовых телефонах не видали.

Так что все может случиться, не стоит сразу думать о плохом. Но в магазин Илья уже не пошел, быстрым шагом направившись прямо домой.

Дома девушки тоже не было. Опять-таки не критично, но где она? Могла просто на улицу выйти, в магазин или пройтись погулять. Деньги он ей оставлял. Соседок как назло не было. У тех жизнь насыщенная — днем в универ, вечером по клубешникам. Будем ждать Надю? Нет. Зачем сидеть и гадать, когда у него во внутреннем кармане есть монета, вернувшаяся к Наде вечером того же дня, когда он сдал ее в ломбард? Надо было сразу с этого начинать, не заходя домой.

Направление показывало не в сторону метро. Поколебавшись несколько секунд, Илья решил пойти пешком, прямо по стрелке "внутреннего компаса". Возможно, Надя совсем не далеко и он напрасно беспокоиться. Парень пересек пару улиц, прошел какими-то дворами несколько кварталов, волнуясь все сильнее и сильнее. Да куда его комсомолочку понесло? Но уже через пять минут Илья вышел туда, куда хотел. Только это его не обрадовало. Парень обошел нужное здание по кругу, проверяя, не ошибся ли он. Нет, все правильно, Надя сейчас в здании местного ОВД. И это не просто плохо, это "хуже некуда".

Илья отошел подальше наблюдая за зданием из-за угла. Никаких признаков тревоги или внештатной ситуации он не наблюдал. Все тихо, спокойно, на крыльце не спеша курит сержант, на солнышке под крыльцом кот греется. Если бы Надю полицейские брали как посланницу, то все выглядело бы не так патриархально. Да что там, ее в обычное ОВД вообще бы не повезли. Значит, что-то бытовое. Например, попросили предъявить документы и задержали до выяснения. Но все равно, Надю надо было срочно выручать. И без дара Илье тут не обойтись. Но что делать?

Илья зашел за соседний дом, чтобы не светиться рядом с ОВД, присел на лавочку. Итак, примем версию с документами за основную. Ну не могла Надя совершить какое-то преступление, характер совсем не тот. Значит, особых причин ее удерживать у полиции нет, выпустят девушку легко, была бы на то добрая воля. Блин, придется посвящать в их тайну еще одного человека. Уже третьего, а это плохо. Но ничего умнее не придумывается...

Парень попытался как можно четче сформулировать желание. Скажем так: "пусть у человека, ответственного за задержание Нади, сильно заболит голова". Подтверждая пожелание Ильи, девушка поймет его игру — все примитивно, обычная двухходовочка. Девушка попросит встречи с этим человеком, исцелит его и скажет что она посланница. Если он умный, то Надю он выпустит, а уж потом с ним можно будет договориться лично. Если нет — побежит сдавать их начальству, рискуя получить от Ильи хороший такой подарочек...вроде того что он сделал в свое время бригадиру. Но будем надеяться на лучшее. Поехали....

Обычно при пожелании Илья не ощущал ничего. Если пожелание делала Надя, то его бросало в условную "серую зону" для подтверждения приказа посланницы. В этот раз серая зона появилась спустя десяток секунд после высказанного желания. "Посланница не подтверждает" — гласила краткая надпись в сером мареве. А через мгновение Илью выкинуло снова на лавочку.

— Да чтоб тебя Надюха..., — крепко выругался про себя Илья, но мысленно прикусил язычок. Он чуть было не пожелал Наде нехорошего. Она, конечно, пожелание посланника насчет нее лично не подтвердит, но все же надо быть осторожнее.

Нет, ну в самом деле, что его комсомолка себе позволяет? Сидит себе там, в обезьяннике, он здесь с ума сходит. Но принципами она поступиться не может, ей кого-то жалко. Может она просто не поняла его игру с первого раза? Дадим ей пять минут на понимание и попробуем снова.

— Твою за ногу! — Илья от злости врезал кулаком по облезлой краске деревянной скамейки. Вторая попытка провалилась еще быстрее, чем первая, надпись "посланница не подтверждает" он увидел практически мгновенно. И что прикажете делать?

— Вот что Надя, — тихо заговорил про себя Илья, вставая со скамейки и доставая телефон. — Я тебя все равно вытащу, хочешь ты этого или нет. Хоть тушкой хоть чучелом. Но потом простым спасибо ты у меня не отделаешься, я тебе все твои выкрутасы припомню.

— Алло, Сергей Никифорович? Это Илья. Можете разговаривать? Как там наши больные? Ага, замечательно. Сергей Никифорович, извините, что снова беспокою, но у нас ЧП. Нашей общей знакомой срочно нужна помощь. Да, прямо сейчас. Мне нужно чтобы вы связались с одним генералом полиции и сказали ему, кто я такой и что я готов встретиться с ним наедине. Пусть срочно подъедет по адресу: Россошанский проезд дом восемь корпус один. Там где торговый центр и магазин "перекресток". Ну найдите где-нибудь его контакты, Сергей Никифорович, неужели у вас совсем никаких знакомых в полиции нет? Он согласиться, там личное, у него недавно дочка от лейкемии выздоровела. Спасибо. Вы уж постарайтесь, пожалуйста.

Илья ткнул кнопку отбоя и побрел в сторону дороги. Теперь ему оставалось только ждать.

Генерал приехал нескоро, уже вечером. Вместе с Крыловым и на его же машине. За это время Илья успел выпить три кружки кофе в небольшом кафетерии и вдоволь изнервничаться, меряя шагами улицу возле торгового центра. Надин телефон по прежнему не отвечал, направление ее поисков не менялось. Есть Илье не хотелось, хотя с утра во рту не было ни крошки — особенности психики. В стрессовой ситуации чувство голода у парня выключалось напрочь, чтобы взять свое после того как проблема разрешиться. А вот от пары пива вдобавок к кофе он не удержался, все из-за тех же нервов.

— Валентин Геннадьевич, — представился немолодой мужчина в гражданском, сидевший на заднем сиденье белого "вольво". Фамилия у меня Поленов. — Так вы и есть посланник?

— Да, — кивнул Илья. — Баринов Илья Сергеевич. — Я видел ваше обращение в интернете, там вы в форме были.

— Я сейчас не при исполнении, — сказал генерал. — Что у вас за проблема?

— Вам, наверное, сначала нужны доказательства, — начал было Илья. — Хотя с Надей сейчас беда, я могу попробовать...

— Ближе к делу, — оборвал его генерал. — Я вполне верю Сергею Никифоровичу, и на собственном опыте знаю, что вы существуете. — Что с посланницей?

— Ее забрали в местное ОВД, она сейчас там. За что и почему понятия не имею. Надо ее выручать. Подробностей задержания никаких не знаю.

— Тогда откуда знаешь, что она именно там?

— Знаю. Это точная информация.

— Хорошо. Как ее зовут, какие приметы? — голос полицейского был сух и профессионален.

— Ясенева Надежда Сергеевна, на вид восемнадцати лет, невысокого роста, худенькая, глаза голубые, волосы соломенного цвета, до плеч. Одета в синие джинсы и легкий свитер с синим узором на белом фоне. Она у меня все время мерзнет, — зачем-то добавил Илья явно лишнюю информацию.

— Оба Сергеевичи, — хмыкнул генерал. — Вы брат и сестра?

— Нет, что вы. Просто случайно так получилось. Отцы у нас точно разные, — улыбнулся Илья.

— Что же, буду разбираться. У меня перед посланницей большой должок, надо возвращать. Вы погуляйте пока недалеко, а мне здесь требуется пару звонков сделать. Тебе кстати деньги вернули?

— Да.

— Верю. Если ты так же хорошо наказываешь болью, как посланница лечит, то долг для тебя выбить труда не составит. Ладно, начинаем.

— А вы разве сразу в ОВД не пойдете? — Илье не терпелось увидеть Надю.

— Ты хочешь, чтобы целый генерал внезапно нагрянул в отдел и начал свои порядки наводить? Илья, так дела не делаются. Попробуем разобраться без шума и цирка, между своими.

Втроем они вышли из машины и генерал тут же достал телефон. Илья успел услышать начало первый фразы: "Паша привет, слушай, кто у нас начальник ...ского ОВД? Кажется Арцев, ты вроде с ним вместе в Нижнем Новгороде служил? Позвони ему и скажи, что...", прежде чем они с Крыловым отошли подальше, чтобы не слышать чужих разговоров.

— Может пока по кофе? — заметил вывеску на торговом центре доктор.

— Давайте, — обреченно согласился Илья. Четвертая кружка ему не помешает.

— Все немного сложнее оказалось, — Валентин Геннадьевич присоединился к ним за столиком кафетерия примерно через час. — Дело на нее заводят. За кражу мобильного телефона.

— Чего? — Илья был удивлен до предела. — Это просто абсурд.

— Согласен, — не стал спорить генерал. — Дело дутым выглядит. Заявление написал какой-то мажорчик, якобы украденного телефона у Надежды не нашли, его вообще нигде нет, сама она все отрицает. Слова против слов, свидетелей нет, доказательств никаких. Просто он ее якобы опознал. И еще отсутствие документов не в ее пользу. Сейчас в ОВД их начальник подъедет, будет лично проверять все обстоятельства дела от и до. Но картина понятная вырисовывается....

— Как зовут мажорчика? — ровным тоном спросил Илья.

— Зачем тебе? — спросил генерал, сосредоточенно читая только что пришедшее сообщение на смартфоне.

— А вы правы, незачем, — улыбнулся своим мыслям Илья. — Мне для пожеланий имен знать не обязательно. Только бы Надя опять в святую играть не стала.

— Что? — Встрепенулся полицейский. — Илья, глупостей не делай. Не свети нас всех. Отомстить хочешь? Отомстим, имей терпение. Я в этом деле уже несколько ниточек вижу, за которые только потяни — можно такого накопать при большом желании.... Выпустят скоро твою Надю, не волнуйся. Я жду, когда мне Паша отзвониться, и можно идти ее встречать. И вообще, парень, осторожнее. Ты хоть догадываешься, на каком контроле ваше дело?

— На самом высоком?

— Именно. Деталей я не знаю, но кое-какие слухи доходят.

— И вы нас не сдадите?

— Вопрос, что называется, по существу, — голос генерала стал очень серьезен, он отложил телефон и посмотрел Илье прямо в глаза. — Нет, не сдам.

— А почему, можно спросить? — Илье был очень важен ответ. — Из-за дочки?

— Не только. Буду откровенен насколько это возможно. Допустим, я вас сдам. Что я с этого получу? Новое звание, звездочку, орден. А пенсия не за горами. И сидеть мне потом на даче, вспоминая прошлые деньки и те возможности, что я сам отдал другим людям. Не хочу. Теперь подумаем, что будет, если я вас не сдам, и это станет известно. То же самое, скорее всего — меня лишат доверия и отправят на пенсию. Впрочем, могут завести и дело, устроить трибунал, посадить — как говориться, найдут за что. Могут и просто...убрать. Не страшно совсем, знаешь ли. Илья, я пожилой человек, большую часть жизни прожил. Дочку вы мне вылечили, ее не тронут. Не пропадет она, я принял меры. Жены...две жены у меня было, родила только третья, но умерла, — Поленов уставился невидящим взглядом поверх стола, погрузившись в свои мысли. — Зато вместе с вами такие перспективы открываются, что...жить интересно. Илья, не будь я амбициозен, я бы не стал генералом. Свой шанс надо ловить. Я тебе ответил?

— Не совсем, — покачал головой парень. — А как же ваш долг перед родиной? Вы же военный. Утаивая нас, вы наносите ущерб ее интересам. Извините за пафос, Валентин Геннадьевич, но этот вопрос тоже надо выяснить.

— Илья, ты мне решил допрос устроить? — голос генерала построжел. — Берега не теряй. Я сам допрашивать умею, имей в виду.

— Нисколько, — Илья старался быть максимально откровенным. — Я просто хочу понять эти вещи. Не хотите, не отвечайте, я вам и так очень благодарен за помощь Наде.

— Те, кто вас ищут Илья, ты думаешь, они о родине думают? Спят и видят, как с вашей помощью родине помочь? Ты настолько наивен?

— Не знаю. Я в этом мире недавно.

— Вот и не знай дальше. Я тебе так скажу — моя совесть спокойна и перед родиной я чист. Так, кажется звонок от Паши, — генерал приложил телефон к уху, что-то выслушал и нажал отбой звонка. — Все, девушку сейчас выпускают. Идите, встречайте. Только у самого ОВД не светитесь.

— Надюха! — вся злость на своевольную комсомолку куда-то испарилась. Илья крепко сжал девушку в объятиях, понимая, насколько сильно он за нее волновался. Все-таки Надя самый родной ему человек в этом мире, что уж там. Девушка тоже крепко обняла Илью, уткнувшись лицом ему в плечо и, кажется, тихонько всхлипывала.

— Ладно, все уже хорошо. Пойдем. — Илья осторожно отстранился от девушки, поддерживая ее за руку.

— Мы домой? — машинально утерев лицо рукавом свитера, спросила Надя. — Илья, я сейчас расскажу, со мной такая неприятная история получилась...

— Подожди, потом расскажешь. Сейчас я должен тебя кое с кем познакомить. Илья молча подвел девушку к припаркованной поодаль машине.

— Вот и Надя, — представил девушку Илья, когда они все четверо оказались в салоне внедорожника. Надя, это Сергей Никифорович и Валентин Геннадьевич, они нам очень помогли. — Прошу любить и жаловать.

— Здравствуйте, — тоненьким голосом сказала посланница.

ПРОДА

— Красиво-то как! — Илья ненадолго замер на каменных ступеньках лестницы у речного вокзала, рассматривая открывшуюся его взору картину. Широкая гладь реки, вся в бликах от уже совершенно по-летнему яркого солнца, упиралась в длинную бетонную пристань, возле которой стояли белые красавцы теплоходы.

— Теплоходов не видел? — улыбнулась Надя.

— Нет, Надюха, так близко не доводилось. Не все же, как ты на Волге выросли. Айда за мной, "Суворова" искать будем. Мне уже не терпиться подняться на борт.

— Не торопись ты. У нас еще целый час до отплытия. — Посланница легкой походкой подошла к Илье, спускающему вниз по лестнице к причалам недавно купленный здоровенный чемодан с пожитками. Недавний студент с завистью посмотрел на девушку. Хорошо же ей никуда не спешить: руки пустые, только на спине болтается маленький рюкзачок с аппликацией какой-то анимешной героини, в виде улыбающейся девочки с огромными синими глазами, теребящей длинную золотистую косу.

— Нет, Надя, так дело не пойдет, — возразил ей Илья. — Я с этим чемоданом таскаться не хочу, он мне и так пока я от метро сюда шел, успел все руки оттянуть. Получим каюту, поставим багаж на место и свободны.

— Как скажешь, — не стала упираться Надя. — Итак, нам нужен седьмой причал. Это, кажется, направо от входа. Вперед мой верный товарищ!

"Весело ей, понимаешь", — думал Илья, громыхая колесиками чемодана по ступенькам вслед за комсомолкой. "И когда столько барахла мы успели накопить? Попали в этот мир совсем недавно, чуть ли не в одних трусах, а тут уже целый чемодан "самого необходимого в дороге" образовался. Неужели такова семейная жизнь?"

Организовать для всех четверых небольшое трехдневное путешествие на теплоходе по Волге предложил Валентин Геннадьевич. По словам генерала, им всем надо сначала хорошо познакомиться и немного притереться друг к другу, прежде чем начинать строить какие-то общие планы. Илья был с ним согласен: прежде чем стать одной командой требуется хоть немного разобраться, кто чем дышит.

Путешествие на теплоходе показалось генералу оптимальным с точки зрения конспирации. По его словам, билеты и путевки он брал в самый последний момент, никого к ним на теплоход подсадить гипотетический противник просто бы не успел. Да и пассажиры в таких речных путешествиях во-первых все на виду, а во-вторых могут общаться между собой как хотят, не вызывая ни чьих подозрений.

Самый тонкий момент был в отсутствии у Ильи и Нади паспортов. Но генерал твердо обещал, что при посадке на борт их не спросят, достаточно будет билетов и путевок. Так оно и оказалось. И это наводило Илью на определенные подозрения, которые он решил пока придержать при себе...

Илья получил ключ от каюты, втащил туда чемодан и они вместе с Надей отправились осматривать корабль. Немного побродив по теплоходу, парочка вскоре вылезла на последнюю, четвертую, солнечную палубу, где Илья и узрел работающий бар. Дальнейший ход его мысли был предсказуем.

— Не рановато начинаешь, Илюша? — недовольно спросила его комсомолка.

— В самый раз, — Илья сел в пластиковый шезлонг, блаженно вытянув вперед ноги и, прищурившись от удовольствия, сделал первый глоток ледяного пива из кружки. — Надя, по такой жаре чемодан тащить...я весь вспотел, а восстанавливать уровень жидкости в организме необходимо.

— Обязательно пивом? — улыбнулась Надя. У нее тоже было хорошее настроение.

— Почему нет? В пиве есть масса полезных витаминов и микроэлементов,— пожал плечами Илья.

— И алкоголь.

— А в этом-то и заключается его основная прелесть, — сказал Илья и отхлебнул еще. — Надя, присядь рядом, расслабься. Мы отдыхаем.

Парень услышал легкий шум и почувствовал вибрацию от работающих винтов. В динамиках на палубе заиграл марш "Прощание славянки". "Александр Суворов" медленно отваливал от причала. Путешествие начиналось.

— Ага, вот вы где — Одетый в длинные, ниже колен шорты, футболку и распашной жилет с множеством карманов Валентин Геннадьевич выглядел как дачник на отдыхе, совершенно не напоминая строгого генерала. Вместе со столь же просто одетым Сергеем Никифоровичем они присоединились к Илье с Надей, сдвинув шезлонги у низкого пластикового столика. — Как дела, как впечатления?

— Спасибо, хорошо, — Илья любовался открывающимся с кормы видом на широкую гладь водохранилища и уходящую назад пристань с теплоходами. Красота!

— Надя, я тут небольшой списочек составил, — полицейский протянул посланнице листок бумаги. — Тут пара десятков имен. Напротив каждого имени болезнь. Посмотрите список с Ильей и, если можно, помогите этим людям исцелиться. Это нужно для всех нас.

— А вы его сразу Илье отдайте, — не притронулась к листочку девушка. — Как он скажет, так и сделаю.

Доктор и полицейский быстро обменялись короткими взглядами.

— Держи, — отдал листок парню генерал. — Надя, между прочим, никто не пытается работать с тобой, минуя Илью. Эта демонстрация верности ни к чему, всем и так понятно, что вы единое целое.

— Ой, да и в мыслях ничего такого не было, — улыбнулась комсомолка. — Просто по таким делам вы обращайтесь всегда прямо к Илье, чтобы время зря не тратить.

— Ладно, — кивнул генерал. — Учту. Перейдем к другим вопросам. — В новую квартиру можете заезжать сразу после круиза. Трешка у метро "Новослободская" в девятиэтажном кирпичном доме обычной планировки, рядом с университетом вас устроит?

— Конечно, Валентин Геннадьевич, — довольно сказал Илья. — Это всяко лучше комнаты в двушке с соседками.

— Замечательно. С документами не все получается так быстро как хотелось бы, но, думаю, через пару недель ваши паспорта будут готовы. Причем документы будут официально проведены по всем базам данным. Правда, не буду скрывать, многое зависит от исцеления людей из списка. Да, вот еще тонкий момент, — лукаво сощурился генерал. — Может мне вас в паспортах сразу мужем и женой расписать? Мне не сложно, а на бытовом уровне это решит ряд проблем. Что скажешь посланница? Или по такому вопросу тоже все сделать, как Илья решит?

— Как Илья скажет, так и делайте, — голос Нади все же чуть дрогнул.

— И как же у нас скажет Илья? — Генерал, казалось, просто наслаждался моментом.

Повисла долгая пауза. Во время которой Илья вдруг понял, что выбора у него в общем-то уже и нету. Коготок увяз — всей птичке каюк.

— Расписывайте мужем и женой, — просто сказал он. Надя, выдержав секунду, подтверждающе кивнула головой.

— Тогда поздравляю молодоженов, — развел руками полицейский. — Свадебный генерал, если что, у вас уже есть.

— Повод более чем подходящий, — сказал, вступив в разговор, Сергей Никифорович, и вдруг жестом фокусника достал откуда-то из кармана четыре маленьких серебряных рюмочки и плоскую фляжку. Ловким движением он быстро разлил по рюмкам темную ароматную жидкость. — За молодых! Горько!

Выпили все, включая Надю. А затем Илья заграбастал девушку в неловкие объятия и крепко, от души, поцеловал прямо в пахнущие дорогим коньяком мягкие податливые губы. Взгляд синих глаз посланницы, которые она не стала закрывать во время поцелуя, сказал ему, что он все сделал совершенно правильно.

— Валентин Геннадьевич, я предлагаю оставить молодоженов одних и пойти пообедать, — сказал доктор, когда Илья с Надей, наконец, оторвались друг от друга. — Будем считать, что аперитив для пищеварения мы уже выпили. После обеда свободное время, а затем перед ужином предлагаю обсудить наши дальнейшие планы. Возражения есть? Возражений нет. Тогда расходимся.

Но встретиться до ужина им так и не пришлось. Потому что сразу после обеда Илья с Надей отправились в свою каюту и...

Заниматься этим на узкой корабельной койке очень неудобно. То руки свешиваются и падают на пол, то ноги. Надя ничего не умела и ужасно всего стеснялась. Илья был если и опытнее, то лишь чуточку, да и волновался так, что пульс зашкаливал, а мысли разлетались в разные стороны как стая воробьёв от прыгнувшего в нее кота.

Но все у них получилось наилучшим образом. А что вы хотите, магия любви и молодых тел она такая — если мальчик и девочка друг к другу тянуться, то стоит лишь начать целоваться, а дальше все само пойдет, не остановишься.

Так что проход через шлюзы и красоты канала имени Москвы Илья так и не увидел. О чем, кстати, нисколько не пожалел.

На ужин посланник и посланница все же решили выйти из своей каюты. Любовь это, конечно, хорошо, но аппетит к вечеру разыгрался просто зверский. К тому же Илья одним махом принял на себя откат от всего списка исцеленных сегодня Надей людей, так что силы явно следовало пополнить.

Генерал и ученый обнаружились на прежнем месте, за столиком на верхней палубе. Похоже, они уже давно сидели здесь и вели неспешную беседу.

— Появились-таки? — сделал вид, что удивился полицейский. — Эх, молодежь нынче не та пошла, хлипкие какие-то. Я бы в их годы до утра из каюты не вылез.

— Нормальная молодежь, — возразил ему Сергей Никифорович. — А сказки нам тут про свои способности рассказывать не надо. Я вам как доктор скажу...

— Давайте оставим эту тему, пожалуйста, — Илья не то чтобы сильно стеснялся, но говорить с ними про произошедшее ему не хотелось. Особенно при Наде. К тому же было у него какое-то подспудное чувство, что их с комсомолкой где-то "развели".

— Я что у вас хотел спросить-то, — Илья подвинул к столу стул для Нади и сел рядом с ней. — Ну, ладно, у нас с посланницей все хорошо, мы свои проблемы почти решили. Скоро будет квартира, паспорта. С деньгами тоже трудностей не предвидеться. Надя будет лечить людей, а я ей стану помогать по мере сил. В конечном итоге мы здесь чужаки, я вам уже об этом рассказывал. Но вы то хотите что-нибудь сделать? Это же ваш мир и ваша страна, может быть вы хотите что-то изменить здесь в лучшую сторону? Не просто же так мы сюда попали. Или вы никаких глобальных планов не строите?

— Интересный разговор, — протянул полицейский, пристально глядя на Илью. — И какие же у нас могут быть глобальные планы?

— Не знаю. Я вас об этом спрашиваю, — пожал плечами Илья. — Но хорошо, поясню свою мысль. Бывает ли так, что некоторые чиновники порой воруют деньги из бюджета?

— Я полагаю это был риторический вопрос? — улыбнулся генерал. — Но я отвечу — да, такое случается.

— Я могу пожелать любому чиновнику, который с завтрашнего дня будет замешан в воровстве или взяточничестве, приступ головной боли. Надя подтвердит. В результате мы решим проблему коррупции.

— Ты серьезно? — улыбка тут же сползла с лица генерала. Взгляд доктора тоже резко построжел. — Ты хоть сам понимаешь, что ты сказал?

— Я предложил бороться с ворами.

— Последствием такой борьбы будет паралич всей системы управления. Недееспособными станут десятки тысяч управленцев. В результате будет хаос, даже хлеб в магазины завозить не получиться. Кроме того, Надя просто надорвется. Если ты откат от исцеления онкологических больных еле выдержал, то можешь представить, что будет с посланницей, принявшей на себя удар от наказания всех ворующих в стране чиновников? Тебе жену не жалко?

— Но они же могут просто не нарушать закон? — продолжал настаивать Илья.

— Илья, ты всей системы не знаешь, — мягко сказал Сергей Никифорович. — Даже если судить только по тому, что сложилось в Минздраве... — Поверь мне, это вот так, волевым усилием с завтрашнего дня, не лечиться. А обвалить систему ты сможешь. Боясь попасть под твою кару, люди возьмут и перестанут работать.

— Хорошо, я понял, воров трогать нельзя, без них все рухнет, — согласился с ученым Илья. — Но есть, например, убийцы, избежавшие наказания...

— Среди которых множество самых разных людей, — продолжил генерал. — Например, солдаты, выполнявшие приказы по защите страны. Водители, которые совершили наезд на пешехода в ситуации, когда избежать этого было совершенно невозможно. Есть множество всяких несчастных случаев, когда убийство человека человеком произошло совершенно случайно, по стечению обстоятельств. А иногда — когда оно было оправдано и спасло множество жизней. Илья, нельзя карать убийц всем скопом, каждый случай суд должен разбирать отдельно.

— Ладно, убийц тоже не трогаем, — сказал Илья. — Получается, мой дар боли совершенно бесполезен? Потому что для каждой категории плохишей всегда найдутся смягчающие и оправдывающие обстоятельства? И лишь лечить можно всех подряд и с легким сердцем?

— Этого я не говорил, — возразил ему Валентин Геннадьевич. — При точечном применении твой дар бесценен. Но махать шашкой как Тарас Бульба, рубя в капусту всех встречных и поперечных, тебе Илья никак нельзя. Я приведу такую аналогию. Представь себе, что где-то по недомыслию проектировщика построили дом на пятьсот жильцов, в котором сделали лишь два сортира. В итоге они оба ужасно выглядят и вечно заняты, а в коридорах и на улице вокруг дома попахивает сам знаешь чем. Решит ли проблему чистоты в доме ужесточение наказания жильцов за отправление естественных надобностей в ненадлежащем месте? Или надо проект дорабатывать и сортиры строить? Твой дар — это дар наказания Илья. В нашем, увы, несовершенном мире.

— Понятно. Это я и хотел узнать. Никаких попыток вмешательства мне делать нельзя, потому что любое вмешательство лишь ухудшит ситуацию, — сделал вывод Илья. — Что же, пусть так. У меня к вам больше вопросов нет.

— Мне не нравиться то, как ты это говоришь. Илья если ты что-то задумал...

— То я с этим как-нибудь сам разберусь, — ответил генералу парень. — Все нормально Валентин Геннадьевич, мы просто разговариваем. Кстати, всех людей в вашем списке Надя исцелила.

— Вот это просто замечательно, — довольно сказал полицейский. — И все-таки... Надя, а ты что думаешь, по поводу нашего с Ильей разговора. Или опять "все будет, как Илья скажет"?

— Почему же, у меня есть свое мнение, — не стала отмалчиваться комсомолка. — Я в вашем мире недавно, но я вижу, чем он отличается от моего. У нас нет ста видов колбасы в магазинах, и машин поменьше. Нет таких мощных компьютеров. Но зато у нас есть научная база на Луне, а у вас ее нет. И, как я понимаю, уже никогда не будет. У вас развалили СССР и снова развели буржуев, а у нас нет. У нас государство для народа, а у вас наоборот. И знаете, почему так? Потому что мы не боялись бороться за лучшую жизнь, хотя допускали и допускаем ошибки. А вы боитесь. Ваша философия — ничего не трогай, чтобы ничего не случилось. Вы от борьбы отказались, хотите только потреблять.

— Надя, ты же все не так понимаешь, — горько покачал головой Сергей Никифорович, — что у тебя в голове, боже мой...

— Илья называл это "совковой пропагандой". Пока я ему не запретила произносить эти слова. Так вот, как бы вы это не называли, я своих взглядов менять не буду. Но я понимаю, что это другой мир и что я могу ошибаться. И единственный человек, которому я здесь доверяю, сидит рядом со мной. — Надя взяла Илью за руку. — Поэтому мой ответ не изменился: я сделаю так, как Илья скажет. Если это не будет противоречить моим принципам, конечно.

— Суровый манифест, ничего не скажешь — развел руками генерал. — Знаешь, что Никифорович, — обратился он к доктору, — оставим лучше еще раз молодых в одиночестве. У них как-никак свадебное путешествие. Кроме того нам всем есть над чем подумать. Вы не против? — повернулся он к Илье с Надей.

— Нет, конечно. Спокойной ночи и до завтра, — сказал Илья, вставая из-за стола.

— Спокойной ночи, — вежливо попрощалась комсомолка.

— Куда сейчас, в каюту? — с затаенной надеждой спросил Надю Илья.

— Да, я наверное прилягу, — девушка покраснела так, что это было заметно даже в сумерках. Только давай больше сегодня не будем. У меня болит сильно.

— Само собой разумеется, — тут же ответил парень. — Завязали. Надь, ты не будешь против если я на носу немного постою, на реку полюбуюсь? Первый раз в жизни на теплоходе плыву.

— Конечно, Илюша, — улыбнулась ему девушка. — Только не очень долго, я буду тебя ждать.

Проводив комсомолку в каюту, Илья вышел на палубу и облокотился о бортик теплохода, глядя на черную в темноте воду и проплывающие мимо редкие береговые огни. Сегодняшний день давал обильную пищу для размышлений.

То, что произошло сегодня между ним и Надей, было логично и правильно. Деваться им друг от друга некуда, чего уж там. Кроме того, Надя ему нравилась, он за нее очень переживал, ему было сегодня хорошо с ней. Теперь они муж и жена? Хорошо, пусть так. Илья будет ей верным мужем, другом и напарником, он не предатель. Вот только любят ли они друг друга по-настоящему? Хороший, блин, вопрос... Ответить на него строго положительно Илья не мог ни в отношении себя, ни в отношении Нади.

Вторая проблема заключалась в их с комсомолкой будущем, контуры которого уже вырисовывались. Похоже, генерал и ученый спелись, подружились и пришли к одному мнению по вопросу использования посланников. Программа "исцеление в обмен на содержание", ага. Может быть, Илью попросят кого-нибудь наказать, если потребуется. Вообще-то Илья примерно такое будущее себе и представлял. Вот только себя он видел никак не подчиненным придатком к исцеляющей страждущих Наде. Кроме того, их с посланницей союз сегодня явно пытались расколоть и ими манипулировать. Что с этим прикажете делать? Ответа пока нет. Но делать что-то надо и делать быстро.

Илья поежился от налетевшего с реки ветра и оглянулся на горящие окна бара на третьей палубе. Там сейчас тепло, а человек слаб...

Решение пришло после третьих по счету ста грамм водки под томатный сок и сухарики. Простое и понятное, как только он об этом раньше не догадался? Нужно пожелать чего-нибудь такого, чтобы доказать всем, что с ним, посланником боли, тоже надо считаться. Но при этом не задеть случайно невиновного человека. Что бы такого придумать? Илья вспомнил Марчика и осклабился за столиком. Все ясно.

Комсомолка еще не спала. Дожидаясь Илью, девушка читала в кровати какую-то книжку в мягкой обложке.

— Надя, есть идея, — с порога сказал Илья, закрыв дверь каюты. Парень осторожно подошел к своей кровати и лег в нее, стараясь не дышать в сторону девушки. — Я задумал два желания. Одно ударит по мне, другое по тебе, но, думаю, мы выдержим. Нам надо заявить о себе. Ты же слышала сегодня этих старых перестраховщиков? Так мы каши не сварим, будем у них вечно на побегушках.

— Да, Илья, слушаю, — внимательно посмотрела на него Надя.

— Желание первое, твое. Подтверждаю я. С завтрашнего утра в России все военнослужащие армии и полиции, получившие ранения в схватке с бандитами или от врагов на войне за последние пятнадцать лет, излечиваются от своих ран. Ударит сильно, но не думаю, что их будет больше чем онкологических больных. Выдержу. Нет у меня полной уверенности в нашем генерале. Поэтому люди в погонах все вместе как каста должны быть нам если не друзьями, то как минимум не врагами.

— А второе желание?

— Очень простое. Накажем явных кровососов, раз уж нам дана такая возможность. Только я его сложно сформулирую, чтобы случайно не задеть невиновных. Пусть с завтрашнего утра в России у тех, кто из жадности отбирает для себя лично у людей последний кусок хлеба, лишая их средств к самому существованию, заболит голова. И уже не проходит. Вряд таких явных отморозков будет много, зато это по небу напишут, нам пиар...Надя?

Девушка резко побледнела и упала головой на подушку, замерев в неловкой позе. Илья бросился к ней, стал щупать пульс...

— Все нормально, — очень слабым голосом сказала посланница, с трудом открыв глаза. — Я подтвердила. Оклемаюсь теперь...

— Да сколько же этих упырей? — удивился Илья. — Тысячи что ли? Ладно, желай ты.

— Может не надо, Илюша?

— Надо. Пропустим завтра экскурсию в Тверь, ничего страшного — алкоголь продолжал играть в голове парня. — Подожди, я только в койку лягу.

— Илья дождался серой зоны подтверждения желания и твердо сказал "да". После чего как в первый раз на несколько минут потерял сознание.

Теплоход плыл по ночной реке, приближаясь к Твери и унося в себе двоих обессиленных посланников. А в Москве уже немного привыкшая к этому зрелищу публика, задрав головы читала выступающие на небе огненные буквы.

— Илья, я думаю, что нам больше не о чем разговаривать, — вещал генерал, стоя в каюте между двумя койками, прямо над головой лежащего с закрытыми глазами парня. Доктор, сидя рядом с ними на единственном стуле, отпаивал лежавшую в соседней койке Надю теплым чаем из термоса, периодически скармливая маленькой комсомолке кусочки шоколадки. Все лучшее женщинам и детям, правильно. Все звездюли — Илье.

— Все, завтра прибываем в Москву и расходимся, — продолжал злиться Валентин Геннадьевич. — Живите сами как хотите, делайте что хотите. Я вас не сдам, но и помогать больше не буду.

— Да что случилось-то? — слабым голосом спросил Илья, решив прикинуться дубом.

— Что случилось? Ты что, не помнишь, что вчера желал? Совсем пьяный был что-ли?

— Все я помню. Я не понимаю вашего возмущения. Вы против исцеления раненых солдат и полицейских? Или вам жалко упырей отбирающих у людей последнее? Обычных воров и убийц я не трогал.

— Причем здесь это? — Махнул рукой генерал. — Дело в другом. Мы, все вчетвером, команда, или мы с Сергеем Никифоровичем просто ваша обслуга? Если команда, то будьте добры с нами советоваться, при принятии таких важных решений. Если же ты, Илья, решил что мы твои слуги, то давай, до свиданья. Спасибо тебе за дочь, но на подобных условиях я с тобой дело иметь не буду.

— Почему вы нападаете на одного Илью? — попыталась защитить парня Надя. — Я подтверждала его желания.

— А с тебя девочка, вообще спроса никакого, — продолжал бушевать полицейский. — Ты сдала Илье руководство? Сдала. Вот и лежи молча, пока я с ним разбираюсь. Извини, Надя, если резко сказал, но так оно и есть, — добавил после паузы генерал.

— Мы не договаривались согласовывать каждое наше решение, — сказал Илья.

— А разве это не само собой разумеется? Илья, не валяй дурака.

— Ладно, — пошел на попятный студент. Вне зависимости от его мотивов, генерал был в чем-то прав. На его месте Илья бы возмущался точно так же. — Если это будет возможно, следующее желание я сначала обговорю с вами. Признаю, что погорячился.

— Ты серьезно? Отвечаешь за слова? — голос генерала был сух и строг.

— Да.

— Хорошо, — подумав, кивнул головой Валентин Геннадьевич. — Замнем. Но мы друг друга поняли, не так ли?

На экскурсию в Тверь посланник с посланницей ожидаемо не пошли. Илья был очень слаб, Надя выглядела не лучше, но все же передвигаться самостоятельно в пределах каюты они могли, что давало надежду на то, что завтрашним вечером они покинут борт теплохода на своих двоих.

Впрочем, во время стоянки в городе у Ильи появился мобильный Интернет, изучением которого он и занялся, лежа в кровати и потягивая принесенный добрым доктором сок.

Раненые действительно исцелились. Более того, Илья понял, что они с Надей получили сумасшедшую популярность благодаря его, в общем-то, случайной оговорке "с завтрашнего утра". Желание было написано на небе поздним вечером и сразу стало известным. А исцеления начались ранним утром, с рассветом по московскому времени. Получилось так, что Надя дала раненым солдатам целую ночь надежды на чудо. А наутро исполнила обещанное, исцелив их. Видео свидетельств в сети оказалось множество. У обожженного пару лет назад танкиста под зрачком бесстрастной видеокамеры мгновенно исчезли ожоги с лица, груди и рук, оставив после себя чистую, здоровую кожу. Парализованные вставали с инвалидных колясок. Раненный в грудь и лежащий под капельницей в реанимации полицейский сам помогал врачам снимать с себя бинты. То, что эти люди говорили после исцеления о Наде, стоило послушать. Там были и просто сухие слова благодарности, и клятвы в верности, и слезы — полный спектр чувств. Илье даже стало немного обидно — отдувался за всех этих людей сейчас он, а благодарили исключительно Надю. Она же пожелала, а он всего лишь подтвердил — невелика заслуга.

Его пожелание на фоне всех чудесных исцелений как бы и не заметили. На первый взгляд ничего не произошло. Никаких массовых приступов головной боли по стране с утра не отмечалось, все выглядело спокойно. Уже готовый ползти из последних сил на палубу и выкидывать за борт монету, Илья немного успокоился. Мир не рухнул, видимо его желание, как он и задумывал, ударило не по всем ворам и лихоимцам в стране, а лишь по самым отмороженным. По тем, кто действительно отнимал у других самое последнее. Что же, их парню было почему-то не жалко нисколько.

Однако, были в сети не только благодарности и славословия. Обвинений его и посланницы в Интернете тоже хватало. Главным образом их ругали за избирательность исцелений и мягкость наказаний. Экспертов по справедливости в сети хватало, все точно знали, кого надо непременно и сразу карать, а кого срочно облагодетельствовать. Ну и, конечно, было полно обвинений в том, что посланница и посланник действуют в интересах пиндосов, оппозиции, кровавой гебни, попов, марсиан — да кого угодно.

Только вот разоблачительный накал был как-то неубедителен. На обсуждение личностей анонимных посланников перейти было не просто, кроме того, защитники Нади приводили один аргумент, на который трудно возразить: уж как умеет, но она реально исцеляет людей.

К вечеру Илья с Надей оклемались настолько, что смогли сходить на ужин, сразу после которого пошли спать. Сон давал силы. Весь следующий день до прибытия на речной вокзал посланники просидели на палубе, наслаждаясь теплой погодой и речными видами, лишь изредка перебрасываясь словами. Откровенных разговоров со старшими товарищами вести как-то не получалось, вчерашний разговор на повышенных тонах давал о себе знать, хотя внешне все четверо делали вид, что все забыто.

Еще никогда Савелию не было так муторно на душе от необходимости выполнять свою работу. Угрызениями совести он не терзался давно, пусть ими страдает тот, кто посылает его на задание. Он лишь инструмент, какая может быть совесть у топора, которым рубят дрова? Отвечает за содеянное не топор, а тот, кто взял его в руки.

Но тут был особый случай. Дело в том, что Савелий только сейчас начал догадываться, кто та светловолосая худенькая девушка с рюкзачком на спине, голову которой он сейчас видит в оптическом прицеле своей винтовки. И никогда еще ему не было так страшно нажимать спуск. Он не знал, как зовут девушку, но знал, что ему предстоит сделать. Он должен был убить надежду, так неожиданно появившуюся в этом мире. Надежду на то, что от смертельной болезни можно исцелиться, надежду на то, что самые страшные раны могут в одну секунду исчезнуть, надежду на то, что может случиться чудо и все будет хорошо. Он видел, как исцелился раненный в горах десять лет тому назад бывший сослуживец Сашка, у которого из-за тяжелейшей контузии все эти годы руки тряслись так, что он не мог донести до рта стакан с водой и застегнуть штаны. Чтобы бы ему сейчас сказал выздоровевший благодаря этой девушке друг Сашок, будь он здесь? Скорее всего, ничего: просто снял бы свой автомат с предохранителя и отправил бы Савелию пулю в лоб. И был бы, кстати, прав.

Но отступить назад было невозможно. Савелий был из тех, кто всегда делает свое дело, если уж взялся. Несмотря ни на что. Хотя...он вдруг понял, что мысль послать пулю не в голову девушки, а в свою собственную, кажется не столь уж и глупой. Меньше проблем для всех потом будет...даже для него.

Бывший спецназовец помотал головой, разгоняя неприятные мысли, и снова приник к прицелу. Некстати заныл старый шрам на плече, который Савелий получил еще в детстве, упав с дерева и распоров веткой руку. Так всегда было, когда он начинал сильно нервничать. Отставить эмоции. Он всего лишь инструмент, задание должно быть выполнено. Времени в обрез. Его выстрел должен совпасть с выстрелом неведомого напарника, который держит в прицеле идущего рядом с девушкой парня. Сейчас. Указательный палец уже выбрал часть свободного хода спуска....

Звонок телефона раздался неожиданно, сбивая с концентрации. В первую секунду Савелий просто не поверил своим ушам. Звонок в это время и по этому телефону мог означать только одно: операция отменяется, всем отбой. Рука Савелия тут же ушла со спуска и поставила винтовку на предохранитель. Уходить следовало не мешкая. Быстро разбирая винтовку на пыльном чердаке многоэтажки, снайпер вдруг почувствовал, что его слегка колотит нервной дрожью и он весь в липком холодном поту. И все это потому, что сейчас он испытывает такое огромное чувство облегчения, которого не знал в своей жизни никогда.

Десятью минутами позже, в большом, отделанном дубовыми панелями кабинете с тяжелой массивной мебелью, один немолодой мужчина кричал на другого.

— Ты с ума сошел!? Как такое решение вообще могло прийти тебе в голову?

— Я знаю все, что ты скажешь, — вздохнул его собеседник. — Но в их руках слишком большая сила. Они, по сути, неуправляемы, эти двое — потенциальная угроза для всех, которую просто невозможно надежно нейтрализовать другими способами.

— Ты и в самом деле не понимаешь?

— Чего?

— Того, что они, по сути, обычные подростки. Дар не их собственный. Кто-то вручил его им, преследуя свои цели. Думаешь, они просто так называют себя посланником и посланницей? Допустим, мы их устраним. А что мы будем делать с теми, кто их послал?

— Проблемы надо решать по мере их поступления.

— Да. Только убийство послов никогда не решало никаких проблем. Наоборот, после смерти послов настоящие проблемы только начинаются.

— Хорошо. Что мы будем делать?

— Договариваться, что же еще? Они обычные парень и девушка. Их можно купить, убедить, уговорить, сделать нашими друзьями. В конце концов, их можно рассорить друг с другом до такой степени, что каждый из них просто из принципа не станет подтверждать желания другого. Дар посланников — это не только огромные опасности, но и большие возможности. Я категорически запрещаю их трогать. Наоборот, нужно немедленно взять их под охрану. Другие игроки уже проявляют активность, а посланники должны быть только в наших руках.

— Принято. Я немедленно отдам соответствующие распоряжения.

Илья вышел с Надей из такси, достал из багажника чемодан, и, расплатившись с водителем, направился к своему дому. Им с комсомолкой предстояло переночевать там в последний раз, на завтра был запланирован переезд. Уже подходя к подъезду, Илья вдруг почувствовал себя странно, словно поймал на затылке ощущение чужого пристального взгляда. Ощущение было настолько неприятным, что парень невольно поежился. Илья оглянулся, но, не заметив вокруг ровно ничего подозрительного, перехватил чемодан поудобнее и пошел дальше. Вскоре неприятное ощущение исчезло, и парень выкинул произошедшее из головы, списав все на последствия недавнего отката.

Новая квартира была явно получше старой. Три просторных комнаты, большая кухня, новая мебель и бытовая техника.

-Что это Илья? — Надя недоуменно показала на большой белый кухонный агрегат.

— Это? — Парень задумчиво рассматривал прибор. — А, это посудомоечная машина, дорогая.

— Зачем она здесь? Это же кухня в квартире, а не моечный блок в столовой на сто посадочных мест?

— Посуду мыть, Надюха. Некоторые не любят это делать руками. Например, я.

— И ты умеешь ей пользоваться?

— Нет.

— Учись, дорогой. Теперь это твоя обязанность. Пошли дальше, посмотрим комнаты...

В комнатах обнаружились два компьютера, домашний кинотеатр, дорогая на вид мебель. Ко всему этому комсомолка осталась равнодушной, только фыркнула в спальне при виде массивной даже не двух, а, пожалуй, трехспальной кровати на резных деревянных ножках и с купидончиками в изголовье.

— Безвкусица, — вердикт Нади был прост.

— Зато удобнее, чем койка в каюте, — оценил кровать с практический стороны Илья.

Тишина была ему ответом.

Вечером Илья решил в кои веки оторваться от Интернета и посмотреть телевизор. И на одном из центральных каналов сразу наткнулся на ток-шоу про посланников. Это его одновременно заинтересовало и насторожило, поэтому, устроившись поудобнее, парень принялся смотреть передачу. Раньше на официальном телевидении на эту тему, похоже, был наложен негласный запрет. На полуофициальных каналах тема посланников и волшебных исцелений последних дней, конечно, обсуждалась, но не серьезно. На уровне передач про третий глаз, тайны Шамбалы, всяких экстрасенсов и прочего мистического трэша.

Сейчас же тон передачи был совсем иным. Обсуждалась тема "посланники действительно есть и как нам всем теперь с этим жить". Обсуждали серьезно, публика вела себя предельно корректно, никаких провокационных или откровенно дурацких высказываний гости себе не позволяли. Выступали исцеленные, делились своим мнением приглашенные эксперты из церковного и научного сообщества, строились разные версии.

Все это Илью встревожило не на шутку. Что-то провернулось в государственном механизме, на их с Надей счет были приняты некие решения. Вот только какие? И остаются ли они с комсомолкой до сих пор анонимными? Все происходящее принимало очень серьезный оборот.

От просмотра передачи Илью отвлек телефонный звонок. Звонил Валентин Геннадьевич и просил о встрече у них дома через полчаса.

— Что-то случилось? — встревожился Илья.

— Нет, все нормально. Разговор есть.

— Приезжайте, конечно, ждем вас, — ответил парень.

— Проходите, пожалуйста, — Надя встречала генерала в прихожей по-домашнему, в повязанном поверх длинного сарафана кухонном переднике с вышитым на нем Вини Пухом и с деревянной лопаткой для жарки мяса в руке. — У нас с Ильей сегодня на ужин отбивные с рисом и овощной салат. Будете?

— С удовольствием, — не стал отказываться генерал. — Только один момент сначала, я вам должен кое-что отдать.

— Хорошо, пойдемте в зал.

— Это вам, — Валентин Геннадьевич вынул из барсетки и положил на журнальный столик увесистую пачку банкнот. Здесь десять тысяч евро. Это тоже вам, — на столик легли аналогичные пачки с рублями и долларами. — Тут еще десять тысяч долларов и двести тысяч рублей. И последнее, — генерал открыл свой кошелек и достал оттуда две пластиковые банковские карточки. — Обе на фамилию Бариновы. Одна на твое, Надя, имя, другая на Илью. На каждой сейчас по триста тысяч. Пин-коды вот, — положил на пачки с деньгами два конверта полицейский. Пожалуйста, пользуйтесь, расписываться в ведомости не нужно.

— Куда же нам столько? — озадаченно сказал Илья, глядя на деньги. Таких сумм он не держал в своих руках никогда в жизни.

— Вы думаете, я за деньги исцеляю? — в голосе посланницы зазвенел металл.

— Вы думаете это много за то вы сделали? — удивился генерал. — Это мизер, пустяки, просто на текущие расходы. Потом будет больше. Если тебя, Надя, мучает совесть, то подумай, сколько ты сэкономила госбюджету на лечении онкологических больных и раненных военнослужащих. Я тебя уверяю, там суммы большие на пару порядков.

— Так это же не государственные деньги, а буржуйские, — упорствовала комсомолка. — Получается, я буржуев за деньги лечила.

— Надя, исцеляешь не ты одна. Желаешь ты, а мучается за это Илья. Видел я его на теплоходе, выглядел, как будто только из склепа выполз. Ему нужно хорошее питание, отдых, уход, от этого зависит жизнь и здоровье других людей. Не хочешь брать деньги? А на что мужа кормить будешь?

— Я моего Илью прокормлю, не беспокойтесь.

— Так, хватит, — решил вмешаться парень. — Деньги мы возьмем. Я сказал возьмем, Надя, — твердо добавил парень, вскинувшей было на него свой горящий синий взгляд комсомолке. — Так надо. Но больше нам пока ничего не нужно Валентин Геннадьевич. Мы и в самом деле делаем то, что делаем, не за деньги.

— А за что, если не за деньги? За идею? Какую? — заинтересовался генерал.

— Не знаю, — пожал плечами Илья. — Но не за деньги точно. То есть деньги нужны, чтобы нормально жить, кто бы спорил. Но не более того. Никогда не мечтал ни о яхтах, ни о виллах на берегу моря, ни о роскошных машинах. И начинать не собираюсь. Давайте ваш новый списочек и пойдемте ужинать.

— Откуда ты знаешь, что я еще имена больных принес?

— Догадался, — невольно бросив взгляд на пачки банкнот, сказал Илья.

— Спасибо, Надя, ты замечательно готовишь, — отставил в сторону пустую тарелку генерал. — Очень вкусно.

— Чай или кофе? — комсомолка уже суетилась у плиты, ставя на стеклопластиковую варочную панель чайник.

— Давай чай. Кстати есть еще один вопрос, который надо решить, — принял из рук Нади дымящуюся чашку генерал. — Илья, вам нужна охрана. То, что ты и Надя в одиночку ходите по улице никуда не годиться. Один раз неприятности уже были. Больше подобного повториться не должно.

— Есть предложения? — к чему-то подобному Илья был давно морально готов. Будут ли их с Надей новые друзья пытаться ставить посланников под свой полный контроль? Конечно, будут. Именно поэтому он изначально не хотел связываться с полицейскими. Но пришлось....

— Да, — кивнул генерал. Нет худа без добра, ваше исцеление раненых очень помогло. У меня есть на примете двое парней. Друзья, служили в части специального назначения, обладают боевым опытом. Так получилось, что они получили ранения в одном и том же бою, потом их комиссовали и отправили на пенсию. Один оказался прикован к инвалидному креслу, а у другого были множественные переломы ног, ходил с палочкой. Но спиваться ни тот ни другой не стал, железный характер у парней. — Валентин Геннадьевич помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил.

— Так было до субботы прошлой недели, когда вы отчебучили на теплоходе сеанс исцеления и наказания. Я даже хотел их включить в один из списков, но не пришлось. Теперь оба совершенно здоровы. Я ведь их лично знал, был с ними в одной командировке.... Тогда я еще был подполковником, ехал со своими ребятами в небольшой колонне из двух БТРов и трех грузовиков. Дальше классика: передний БТР подорвали и начали расстреливать нас из зеленки. Если бы их рота не пришла нам на помощь, я бы тут скорее всего не сидел и чаи с вами не гонял. Там я с Максимом и Серегой и познакомился. А через несколько лет их ранили. Мы им помогали, но...

Короче говоря, я пригласил их вчера в ресторан, отметить выздоровление. Завел, естественно, разговор о посланниках, сейчас о вас много говорят, да и повод был подходящий. Ребята посланника благодарят за подтверждение исцеления, а за посланницу вообще готовы землю есть, проще говоря. Спросил их о работе, сказал, что у меня есть один неплохой вариант их трудоустройства, попросил не строить никаких планов на этот вечер. В общем, смотрите — если вы за, я звоню им и приглашаю сюда. Если нет, то проехали. Но вопрос вашей безопасности решать надо.

Илья задумался над предложением полицейского, но тут инициативу неожиданно проявила Надя.

— Зовите их Валентин Геннадьевич, — сказала она. — Поговорим. Я все-таки майорская дочка, — улыбнулась девушка.

— А в каких войсках у тебя служил папа? — заинтересовался генерал.

— В специальных, — уклончиво ответила Надя. — Папа шутил, что он в сборной страны нападающий.

— Хорошо, звоню.

— Вы посланница? — представившийся Максимом здоровенный белобрысый парень, как-то странно разглядывал Надю. Второй, поменьше ростом и черноволосый, назвавшийся Сергеем, стоял молча.

— Я, — коротко ответила Надя. Комсомолка подошла к Максиму и внимательно посмотрела на него. — Это откуда? — она показала на украшавший запястье парня длинный косой шрам.

— Стеклом в училище порезался, еще на первом курсе, — смутился тот.

— Больше его не будет, — сказала Надя, а Илья привычно подтвердил ее желание.

Кожа стала розовой без малейших следов пореза прямо на глазах изумленного Максима.

— Нам с посланником может быть нужна защита и охрана, — продолжила девушка. — Вы нам поможете? Я вас ни к чему не обязываю, если вы не хотите помогать нам, я могу просто исцелить все оставшиеся у вас и ваших близких болезни, и мы распрощаемся. В обмен я всего лишь прошу хранить нашу тайну.

— Я хочу добавить, что,... — начал было говорить генерал.

— Не надо политинформации, Геннадьевич — жестом остановил генерала молчавший до этого Сергей. — Все и так предельно ясно. Я прекрасно понимаю, перед кем сейчас стою, и что все это значит. Я, Тихомиров Сергей Викторович клянусь служить и защищать посланника и посланницу, пока я жив. Любой их враг — мой враг.

— Я вообще-то говорить не мастер, — замялся стоявший рядом Максим, все еще разглядывая свою руку без шрама. — Короче, я тоже клянусь. Да у меня и выбора то нет, — пожал плечами спецназовец. — Если я сейчас откажусь защищать посланницу, то кой хрен мне вообще было нужно рождаться? Нет уж, я с вами.

Утром следующего дня Илья впервые увидел воздействие своего пожелания. В сети появилось первое видео про того, кого вскоре в народе окрестят "покаянцами". Ролик быстро набрал кучу просмотров, так что неудивительно, что он попался парню на глаза.

Немолодой мужик в дорогом костюме, с нездоровым цветом лица и красными, воспаленными от бессонницы глазами признавался, что он бывший директор детского дома, только вчера уволившийся по своему желанию. Дальше он со слезами на глазах рассказывал, как воровал отпущенные детдому деньги, экономя, в том числе, и на столовой. Он каялся, что пару раз воспитанники случайно оставались и вовсе без обеда и ужина. Завершался ролик слезным призывом к посланнице вылечить его от головной боли, "потому что ну не могу я так больше, пусть меня уж лучше посадят".

Комментарии под роликом, что называется, "доставляли". Жалели мужика мало, больше преобладали советы про веревку и мыло. Но Илья решил мужика пожалеть и попросить Надю исцелить бывшего директора, не зная, что открывает тем самым ящик Пандоры.

Остаток недели прошел бы сравнительно спокойно, если бы не "покаянцы". С исцеления бывшего директора все только началось. Дальше как плотину прорвало: уставшие от нескончаемой головной боли лихоимцы поняли, что выход есть. Братки и коллекторы, директора предприятий и респектабельные агенты по скупке и продаже недвижимости, главы религиозных сект и доктора традиционной и нетрадиционной медицины, — кого только не было в сети.

Появилось ощущение, что само общество взяла некая оторопь от такого количества покаяний. Какой-то популярный блоггер насчитал пять тысяч роликов только в первые сутки. Отпускать грехи всем подряд Илье не хотелось, смотреть ролики с кающимися тоже, интерес отпал на втором десятке. Наде о массовых покаяниях он пока говорить не стал, зачем ей настроение портить? И, главное, если бы все они были как тот первый директор честны перед собой и людьми. Дескать, воровал и обирал людей до нитки, но теперь посыпаю голову пеплом, пожалуйста, исцелите. Тогда бы Илья исцелил их с чистой совестью. Но нет, некоторые каялись с гордостью, рассказывая на камеру о своих подвигах по ограблению ближнего своего как о личных достижениях.

Особенно взбесил Илью один браток, опухший от водки и головной боли, но лениво цедящий свои признания через губу в камеру. Речь свою, кстати, он закончил словами обращения к посланнице: "а теперь ты, добренькая б...ть, только попробуй меня не вылечить". И что с таким прикажете делать? Илья спросил об этом у Сергея.

— С этим-то? — Удивился бывший спецназовец. — Я бы его сразу к стенке-то прислонил, чего возиться-то? Сергей был родом из Вологодчины и частицу "то" употреблял к месту и не к месту.

— Хорошо, пусть этот болеет дальше. Заслужил. Но что с остальными делать? Мне что, все эти тысячи роликов отсматривать и решать, кого из раскаявшихся можно исцелять, а кого нет? Мне оно надо?

— Ты эту кашу заварил, тебе и решать. А вообще... забей ты на них Илья. В кои веки п...сы получили по заслугам. Другим урок будет. Я глянул немного...невиноватых там нет.

Легче от такого совета Илье не стало. Кто бы знал, что карать и миловать на самом деле такая тяжелая работа. Вот он взял и покарал. Совершил акт справедливости, замучав при этом до полусмерти ни в чем не повинную комсомолку. А на деле вышло так, что Илья "подписался" отвечать за судьбы нескольких тысяч пусть и негодяев, но все-таки живых людей. Зачем он это сделал?

Парень даже хотел поговорить об этом с генералом или с ученым, но передумал. Догадывался, что будет много нравоучений в стиле "сам виноват". Нет уж, ему их советы не нужны.

Промаявшись пару дней, Илья все же подошел к Наде.

— Надь, дорогая, — тяжело вздохнув, начал разговор он.

— Слушаю тебя, Илюша, — оторвалась от экрана компьютера девушка, читавшая какую-то статью.

— Давай это...исцелим тех, кто уже публично покаялся. Всех скопом. Ну их на хрен. Я понимаю, что они мрази конченные, но мучаються же люди из-за меня. Не могу я так.

— И ты опять вповалку, да?

— Да.

— Дорогой, каяться и затем исцеляться они могут еще несколько дней подряд, а ты все это время будешь ходить больной и замученный откатом? Видела я уже, сколько в Интернете "покаянцев". Илья, мне муж здоровый нужен.

— А так у тебя будет несчастный муж, Надя. Печенку они мне проели, эти гады. — Парень кивнул головой на показывающий очередной КВН телевизор.

— А я всегда знал, что ты последняя сволочь Михалыч, — говорил один актер другому, загримированному под страдающего головной болью "покаянца". — Ничего, нашел и на тебя посланец управу.

— От сволочи и слышу Петрович, — парировал тот. — Я человек честный, у меня голова после запоя болит. Вот, смотри, даже справочка от нарколога имеется.

— Ладно, — вздохнула Надя. — Иди в кроватку, страдалец, будем исцелять.

— Не дело это, — говорил следующим утром Сергей Никифорович, выдавая Наде какие-то укрепляющие лекарства для страдающего от отката Ильи. — Сначала надорвали здоровье у посланницы, затем у посланника. И толку? Все "покаянцы" снова здоровы. И вообще, ну нельзя так. Меня вызывайте что-ли, когда будете снова устраивать массовые исцеления. Мне как врачу обидно. Надя, ты хоть понимаешь, что если твой муж платит своим здоровьем за здоровье других, то он заслуживает как минимум дежурства хорошей медицинской бригады с лучшим оборудованием и лекарствами во время подтверждения твоих исцелений? Рядом нужны профессионалы, чтобы ему помочь и, не дай Бог, сразу начинать вытаскивать на этот свет в случае чего. А не так как сейчас — иди, Илья, ложись в кровать и подтверждай, выживешь или не выживешь — твои проблемы.

— С дежурной бригадой медиков для посланников согласен, — сказал стоявший рядом генерал. — А вот с тем, что все было зря — нет. У нас сверху спущено негласное, но твердое указание — по всем "покаянцам" провести проверку и посадить.

— Смысл? — вымученно улыбнулся Илья. — Они уже ответили.

— Еще какой смысл, — не согласился с ним генерал. — Трудно придумать способ лучше поднять авторитет полиции в народе. — Дескать, посланница добрая, она уговорила посланника даже таких тварей пожалеть. А мы, люди в погонах, не столь сентиментальны, мы к каждому упырю придем и возьмем за мягкое... Да и выбора вы полиции не оставили. Представляете, что будет, если мы никак не отреагируем? В то, что посланник случайно наказал не тех, кого следует, не поверит никто, после покаяний их вина слишком очевидна. А вот в то, что полиция их покрывает...поверят. Так что все покаянцы ответят по закону. Почти все.

— Некоторых все же нельзя? — спросил Илья.

— Не маленький, сам все понимаешь. Но все равно хорошо получилось. Мы сейчас пускаем слухи, что на очереди за наказанием у посланника следом за лихоимцами будут откровенные воры. Ты не поверишь, но эффект от этого получается самый замечательный. Люди прониклись, что называется. На наглядном примере.

Спустя несколько дней Илья все еще оставался довольно слаб, хотя поток покаянцев практически иссяк. Теперь исцелялось не более двух-трех десятков свежеиспеченных покаявшихся в день, тех, кто терпел не унимающуюся боль до последнего. Но были еще чуть ли не ежедневные списки на исцеление от генерала и ученого, кроме того, парень по просьбе доктора решился на одно массовое исцеление Надей детей с какой-то редкой генетической болезнью, не позволявшей им доживать до семи-восьми лет. По уверениям Сергея Никифоровича таковых было не более пары тысяч на всю страну, но по Илье это исцеление ударило неожиданно сильно. Видимо, некоторые заболевания забирали от посланника силы по двойному тарифу.

Поэтому, оклемавшись в очередной раз, Илья заявил, что хочет взять небольшой отпуск. В чем был решительно поддержан Надей и доктором, которые совместными усилиями послали генерала с его списками в вежливой форме подальше.

— Геннадьевич, пора завязывать. На парне лица нет. Мы что вампиры, всю кровь из него досуха хотим выпить? — Решительно высказался доктор, увидев, как полицейский достает из дипломата очередной листок.

— Да я не против, — список исчез обратно в папку. — Только хочу отметить, что доконали его не мои списочки, а твои, Никифорович, больные дети. И собственная глупость, — возразил для порядка генерал. — Поправляйся Илья. Что-нибудь надо? Продукты, лекарства, деньги? Все что нужно для твоего выздоровления я достану, проблем нет.

— Даже санкционный пармезан добудете? — неловко пошутил лежащий в кровати парень.

— Надо? — сделал вид, что не понял шутки генерал. — Будет тебе пармезан. Илья, я серьезно, если надо достану. Жди вечером ведерко черной икры, головку пармезана и фуа-гра для комплекта.

— Не надо мне икры и пармезана, — жалобно протянул посланник. — Полторашку пивка крепкого и дошика поядреней из магаза кто бы притащил больному...

— И не мечтай, — уперла руки в боки Надя. — Тебе все это вредно. Манная каша уже готова, сейчас я тебе молока подогрею и ползи обедать. Так и быть, разрешу положить в кашу две ложки варенья. Илья, тебе надо следить за своим здоровьем.

— Надюха, ты мне жена, а не мама. Я хочу мяса, будь добра обеспечить.

— Детское мясное пюре я купила. Можно на ужин.

— Да блин Надя...

Илье показалось, что доктор и полицейский посмотрели на него с сочувствием.

После обеда, когда Илья с Надей остались вдвоем, парень, посидев немного за компьютером, поплелся в прихожую и стал неторопливо одеваться для выхода на улицу.

— Ты куда? — комсомолка была тут как тут. — Илья, без шуток, ты и вправду еще очень слаб.

— Пойду, пройдусь немного вокруг сквера рядом с университетом. Надя, я свежим воздухом уже несколько дней не дышал.

— Хорошо, иди, — подумав, разрешила посланница. — Гулять надо. Только я сейчас Сергея позову, чтобы он составил тебе компанию.

Телохранителей для посланников генерал устроил в квартире парой этажей выше, так что вызвать их никаких проблем не составляло.

Отношение Максима и Сергея к Илье за прошедшие несколько дней успело измениться. Поначалу они чуть ли не боготворили исцелившую их Надю, а к Илье относились со смесью опасения и непонимания. Но, посмотрев как Илью бьет откатами от исцелений, и просто поговорив за жизнь с посланниками, телохранители прониклись неким уважением и к Илье. Вот и сейчас, Сергей сочувственно смотрел на покачивающегося от слабости парня, готовый поддержать его в любое мгновение.

Они обогнули сквер и медленно побрели по примыкающей к нему тихой улочке.

— Серег, тут магазин есть, зайдем ненадолго, купим кое-чего для души.

— Илья, мне Надя голову-то оторвет за это. Я ведь догадываюсь, чего ты хочешь.

— Она добрая, не оторвет. Не бойся, посланник боли и зла на твоей стороне.

— Илья нет. Не впутывай меня в ваши семейные разборки.

— Да ладно тебе. Возьмем пива и посидим в скверике.

— Я обещал посланнице, что не этого не будет.

— Накажу страшной болью! Всю жизнь будешь мучиться Серега...ну ладно тебе, сгоняй за пивком, а?

— Надя не подтвердит, Илюх. Не страшно совсем.

— Я понимаешь, мучился, чтобы ты исцелился, а ты мне и пивка не даешь выпить. О неблагодарный! — Илья твердо решил исполнить задуманное.

— Да хрен с тобой-то, — лопнуло терпение у спецназовца. — Кого я уговариваю не пить? Какого тебе?

— Вот это дело, — оторвавшись от ледяного горлышка бутылки, перевел дыхание Илья, и тут же откусил здоровенный кусок от щедро политой майонезом купленной на углу шаурмы. — Настоящая еда, она силы придает, Серега. А то каши, молоко, паровые котлетки, диетическое питание.... Да что они вообще в этом понимают. Мне нужны полноценные мужские калории, я же не больной от исцелений, а просто ослабший. Дайте мяса, пива и...

Трем негромким хлопкам позади себя Илья поначалу не придал никакого значения, и лишь когда Сергей стал заваливаться на спину, запоздало понял, что это были выстрелы.

Стреляли из припаркованной метрах в двадцати от них белой легковушки с заляпанными грязью номерами. Парень вскочил, отбросив бутылку, и рванул в сквер, доставая из кармана телефон. Сергей должен был быть еще жив, насколько Илья успел увидеть, ни одна из пуль не попала в голову или сердце. Всего одно слово Наде...

Подвела его слабость, пробежав десяток метров, Илья споткнулся и растянулся на траве, больно ударившись плечом.

— Вставай, — черный зрачок ствола смотрел парню прямо в лоб. — Пошел, — державший пистолет коренастый загорелый мужик кивнул в сторону черного микроавтобуса, только что подъехавшего к скверу. Илья увидел, как двое выскочивших из него мужиков затаскивают тело Сергея внутрь.

— Иду, все в порядке, — стараясь не злить конвоира, сказал Илья, поднимаясь. — Кто вам нужен?

— Ты. И посланница. Сядь в машину и позвони ей, скажи, пусть срочно идет сюда. Одна. И без глупостей. Если ты попытаешься произнести хоть что-то похожее на пожелание, я тут же стреляю.

— Я прямо отсюда позвоню, — Илья подпустил дрожжи в голос. Это все она. Я тут не при чем, не стреляйте.

Мужик презрительно скривился.

— Звони, но помни, что я слышу каждое слово.

— Илья, не попадая с первого раза по клавишам, набрал Надин номер. — Надежда, Наденька, — сказал он в трубку. — Подойди сейчас к нам с Сергеем на угол сквера, это важно.

— Все, ждите, — сказал он мужику, выключая телефон и отступая на два шага. — Сейчас будет.

— Садись в машину!

Илья не ответил бандиту. Он уже привычно соскальзывал в серую зону подтверждения желания. Словесный код "Надежда, Наденька" был обговорен им с комсомолкой как раз для этих случаев. Вместе с упоминанием имени Сергея, он давал комсомолке четкие инструкции. Сейчас посланница постоянно повторяла желание исцеления Сергея, одновременно вызывая на помощь Максима.

Илья почувствовал, как его тряхнуло легким откатом, когда он подтвердил выздоровление спецназовца. Похоже, он вытащил Серегу чуть ли не из состояния клинической смерти, еще минута и было бы поздно.

— В машину я сказал! — Занервничал мужик.

Неожиданно внутри салона микроавтобуса резко прозвучали несколько выстрелов. А еще через пару мгновений из двери показался Сергей. В испачканном кровью и рваном от пулевых попаданий пиджаке, но совершенно здоровый. И с пистолетом в руке.

Наверное, бандит когда-то смотрел фильм "Терминатор". Но вот увидеть подобное в жизни все равно оказался не готов. Он даже не успел навести свое оружие на Сергея, так и замер с открытым ртом.

Телохранитель выстрелил, и мужик грузно упал на бок как брошенный с телеги мешок с картошкой.

Со стороны белой иномарки опять послышались хлопки и две пули снова разорвали Сергею грудь, отбросив его на асфальт.

"Да что за хрень", — пронеслось в голове у Ильи. — Посланник вновь влетел в зону подтверждения желаний и еще раз пожелал Сергею исцеления. И сразу же после этого нанес ответный удар.

"Всем кто в той белой машине, обширный инфаркт" — мысленно пожелал Илья. Надя уже поняла, что происходит, она подтвердит.

— Можешь, не стрелять, — тихо сказал поднявшемуся Сергею парень, кивнув на машину. — Им звиздец.

Выглядели оба неважно. Илью опять трясло от слабости. Серега выглядел не лучше. Получить за одну минуту два смертельных ранения и дважды от них исцелиться, не каждому дано.

— Пистолет генерал выдал? — спросил спецназовца Илья.

— Он. Слушай Илюх, это вообще какой-то... Меня же, считай, дважды убило.

— Не. Если бы тебя убило, мы бы с Надей тебя не вытащили. Но проблемы были, это точно. Лучше скажи, что нам сейчас делать. Звонить генералу, пусть приезжает и заметает следы?

— Поздно. — Сергей разжал пальцы и бросил свой пистолет на землю. — Все уже здесь. Невдалеке уже слышалось завывание полицейской сирены.

Одних только полицейских микроавтобусов с каким-то спецназом было три штуки. Одетые во все черное и экипированные как космонавты, бойцы с автоматами быстро проверили микроавтобус бандитов и белую иномарку, в то время как их коллеги занимали позиции, окружая место происшествия. Еще через пять минут подъехало несколько легковушек, высадивших чинов с крупными погонами и оперативников с экспертами в фирменных курточках соответствующего трехбуквенного ведомства. Илья ожидал, что на них с Сергеем с первой секунды будут орать, тыкать в них стволами, класть лицом на асфальт. Короче все, как положено.

Ничего подобного. Взгляды молча взявших их под охрану бойцов в масках были напряженные, но их поведение оставалось корректным. Спецназовцы только попросили их жестами отойти в сторону и, не сказав ни слова, окружили плотным кольцом.

Врач приехавшей вместе с полицией скорой помощи, тоже был немногословен. Осмотрел Сергея, качая головой от изумления, при виде пропитанной свежей кровью рваной одежды и совершенно здорового тела под ней, наскоро ощупал Илью. И тоже не стал вступать в разговоры, перейдя к осмотру тел бандитов. Но взгляды и поведение окружающих говорили сами за себя. Эти люди без сомнения знали, с кем имеют сейчас дело.

Так что вышедшего из очередной подъехавшей иномарки генерала Илья первым делом спросил об одном.

— Когда же вы нас с Надей сдали Валентин Геннадьевич? Давно?

Полицейский посмотрел на Илью изучающим взглядом, видимо подбирая подходящий ответ. Но потом, решившись, махнул рукой.

— Тебе честно ответить?

— Желательно, да.

— Помнишь, когда Надя в полицию попала?

— Да....Ну, конечно. Все было подстроено специально?

— Нет, Илья, что ты. К тому времени мы на вас еще не вышли, хотя были к этому близки. Кроме того, это было бы слишком рискованно — кто знает, что и кому ты бы мог пожелать, решив, что посланнице грозит опасность. Наживкой для вас было мое видео в сети с предложением помощи.

— То есть у вас не было никакой дочки, которую Надя вылечила?

— Была и есть. Дочка действительно болела и вы ее действительно вылечили. Я на самом деле хотел и хочу вам помочь. Просто я это делал еще и по долгу службы.

— Знаете, Валентин Геннадьевич, а я ведь очень не хотел связываться с полицейскими, — зло сказал Илья. — Именно поэтому. Вы в человеке человека не видите. А только объект для работы.

— Зря ты так говоришь, — покачал головой генерал. — Я вам с Надей хоть что-то плохое сделал? Нет. Вас лишали свободы, на вас давили, заставляли что-то делать против вашей воли? Тоже нет. Так какого хрена ты, Илья, недоволен? Это было честное сотрудничество. А то, что оно было не с частной группой лиц, а с государством, так вам же лучше. Извини..., — генерал поднес к уху заигравший Свиридовскую "Метель" телефон.

— Илья, есть срочное дело. Один из двоих в легковушке еще жив. С ними вообще что-то странное, на вид целехоньки, но, похоже, что у обоих сразу сердце отказало.

— А нечего было стволы доставать.

— Твоя работа? Однако.... Слушай одного из нападавших еще можно вытащить, но реаниматолог говорит, что до больницы его не довезет. Я сейчас Наде позвоню, она пожелает. Подтверди, пожалуйста, его выздоровление, хорошо? Язык нужен.

— Хорошо, — вздохнул Илья. — Только держите его покрепче, он же сразу в полной силе исцелиться.

— Сделаем.

Илья привычно отправился в зону подтверждения желания, но, вынырнув обратно, почувствовал, что его проблемы со здоровьем перешли на новый качественный уровень. Внезапно накатила сильная тошнота, в глазах зарябило, а во рту появился неприятный металлический привкус. Несколько секунд парень все же отчаянно пытался не потерять сознания, но сил хватило лишь на то, чтобы не упасть на траву сквера навзничь.

"Как же мне все это надоело", — было у Ильи первой мыслью. Все время больной, все время слабый, достало. Я посланник боли или где? Почему все время колбасит именно меня? И вообще, где это я?

Похоже на палату в больнице. Только это была явно не областная лечебница с палатой на пятнадцать продавленных коек для подобранных с улицы скорой помощью неизвестных бедолаг. Просторная белая комната, широкоэкранный телевизор на стене, широкая удобная кровать с подъемом для верхней части тела, стойка с капельницами, какие-то медицинские приборы. Илья чуть повернул голову в сторону. Ага, и решетки на окнах. Мы ехали, ехали и приехали...

Над головой парня был небольшой пульт на пластиковой разворотной штанге, где среди нескольких кнопок самой крупной значилась клавиша вызова персонала. Недолго думая Илья утопил ее до упора.

Долго ждать не пришлось.

— Как наше здоровье молодой человек? — вошедший в палату Сергей Никифорович лучился добродушием. Илья мельком успел заметить, как в проеме открывшейся двери мелькнул силуэт автоматчика в бронежилете.

— Вашими молитвами..., — попытался пожать укрытыми одеялом плечами Илья. — Живой пока. Похоже, ваша мечта упрятать меня в палату сбылась. Что вообще происходит Сергей Никифорович? Где я нахожусь? Где Надя?

— Вы в одной хорошей загородной клинике. От Москвы километров тридцать. Надя тебя дожидается в соседней палате. Хотя вообще-то под вас весь этаж отвели — живи, где хочешь. А вот насчет того, что происходит.... Илья, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Я бы тебя попросил сесть, если бы ты уже не лежал.

— Не тяните.

— Ну ладно, слушай. Этой ночью после покушения было закрытое заседание совета безопасности России. На повестке дня стоял один вопрос: что с вами делать. Нас с Валентином Геннадьевичем туда пригласили как единственных людей, знающих тебя с Надей близко.

— Начало мне уже нравиться, — отозвался Илья. — Варианты шлепнуть, зарыть и забыть были?

— А как же? Конечно, — улыбнулся добрый доктор. — Только их отмели, как излишне авантюрные. Кто-то же вас наделил вашим даром и послал к нам. Да еще расписывает ваши желания по всему небу. Что он будет делать, если его посланников убьют? Ты мне можешь сказать?

— Нет.

— Вот то-то и оно. Решение убрать посланника и посланницу мало того, что аморальное, но еще и глупое, да и не дает никаких гарантий от будущих проблем.

— Можно нас посадить. За самоуправство, несанкционированное вмешательство в жизнь страны, незаконное пересечение границы, да мало ли. Статья всегда найдется.

— Илья не придуривайся. Посадить вас можно. А вы в ответ можете пожелать таких дел всем причастным к вашей посадке, что мало не покажется никому от хозяина высокого кабинета до последней конвойной овчарки. Давить на вас бесполезно, вот в чем главная фишка. Для власть имеющих вы сплошная проблема на ровном месте: убрать страшно, надавить нельзя, шантажировать не получиться, игнорировать себе дороже.

— Договариваться не пробовали?

— Пробовали. Этим мы с генералом и занимались до покушения, если ты еще не понял. Только после попытки вашего захвата, стало ясно, что это тоже не вариант.

— Кто это был кстати? — поинтересовался Илья.

— А кто знает? Исцеленный тобой бандит заказчиков сдал, но там такая цепочка вырисовывается.... То есть понятно, что иностранные спецслужбы работали, вопрос какие именно. Между прочим, если бы захват провалился, вас бы убили. Такой был приказ у исполнителей. Вы же с Надей для любой обладающей вами страны козырь посильнее ядерного оружия. Это, кстати, тоже на совете безопасности обсуждалось.

— Я в общих чертах это понимаю, — серьезно сказал Илья. — Но все-таки, причем здесь атомное оружие?

— Илья, возьмем, скажем, американскую элиту. Могут ли они начать войну со страной, обладающей ядерным оружием? Могут, если очень захотят. Нанесут упреждающий удар, попробуют перехватить ответные ракеты, в крайнем случае, даже стерпят разрушение нескольких американских городов. Народ только сильнее сплотиться против очередной империи зла, башни-близнецы это наглядно показали. Сама американская элита от ответных ядерных ударов никак не пострадает, разве что случайно. Но вот воевать со страной, которая, не трогая народ, сможет в два счета гарантированно вывести из строя все американское руководство, начиная от президента и заканчивая последним конгрессменом? Нет, с этой страной США воевать не станут. Вообще побоятся связываться. Вы с Надей это можете. Понятно теперь, почему государство не может дальше оставить вас в покое?

— Да понятно все, — уныло сказал Илья. — Чего-то такого я и ожидал. Но думал, что нам с Надей удастся остаться от всего этого в стороне. Хорошо, что случилось, то случилось. Так что по нашему поводу решили?

— А вот тут начинается самое интересное, — Сергей Никифорович выждал театральную паузу, а затем полез в принесенную с собой тонкую пластиковую папку и вытащил какой-то листок. — Руководство России решило не брать на себя больше ответственности, чем это необходимо. Раз уж вы с Надей такие особенные и можете творить что хотите, то и отвечайте за это перед людьми сами. Вас решено деанонимизировать. Пусть народ знает своих героев. Сегодня у вас возьмут небольшое интервью, а завтра выйдет передача по первому федеральному каналу. Ее уже рекламируют.

— И что дальше? Вы понимаете, что после этого начнется?

— Понимаю. Вот подпиши, это прошение посланника и посланницы к руководству страны о предоставлении защиты и убежища, — протянул он Илье листок с текстом. — Так же надо подписать договор о дружбе и сотрудничестве между Россией и Посланниками, и согласие с законом об особом правовом статусе Посланников.

— Как так? То есть мы даже не граждане России?

— Нет, Илья. Вы особое человеческое явление в этом мире, с которым Россия сотрудничает и которое она защищает. А вы в ответ защищаете нашу страну и ее интересы, являясь ее союзниками согласно букве и духу двустороннего договора. Еще раз говорю, отвечайте за себя сами. В вашем случае мы создаем новый прецедент в мировой истории. Заодно снимаем массу вопросов и проблем с международной общественностью. После подписания договора и вашего заявления на камеру, уже никому не удастся обвинить Россию в том, что она вас использует против вашей воли или ведет нечестную игру, единолично присваивая себе мировое достояние. Во всяком случае, это будет сделать гораздо труднее. Всех, кто будет задавать подобные вопросы на серьезном уровне, мы отправим к вам за разъяснениями.

— Но нас могут попытаться переманить или подкупить.

— Могут. Но на этот счет мы с Валентином Геннадьевичем за вас с Надей ручались перед руководством страны. Все-таки не чужие люди.... Да и что вам могут предложить за границей? Защиту, деньги, женщин, славу и почет, какие-то особенно комфортные условия жизни? Что-то еще? Илья, все это вы без труда получите на родине, если будет на то желание. Смысл бегать? Сотрудничать с властями вас будут принуждать везде.

— Илья лежал молча, пытаясь переварить не укладывающуюся в голове информацию.

— Так что, подписываем бумаги? — настаивал доктор.

— Нет, конечно. Без Нади ничего не подпишу.

— Да будет тебе твоя пионерка, — махнул рукой доктор.

— Комсомолка! — поправил его Илья. — Сначала посланник должен поговорить с посланницей.

— Какие мы стали важные.... Все, зову, твою благоверную.

Объяснение с Надей заняло пару часов, после чего они подписали все бумаги. Хотя, ставя свой росчерк на каждой странице договора, Илья ощущал себя глупо. Кому и для чего нужны их подписи на столь громко звучащих документах? Ему или Наде? Вполне достаточно их честного слова. Заставить посланников что-то сделать против их воли эти бумажки не помогут. Наказать их за нарушение договора все равно никак никто не сможет. Разве что пулей в затылок, но уж если государственные мужи захотят решить проблему подобным образом, то никакие подписи не спасут. Оставалось надеяться, что это будет важно для некой международной общественности. Впрочем, и в этом Илья тоже обоснованно сомневался. Ладно, нужны вам эти игрушки — пожалуйста, мы подпишем.

Ужин опять был невкусный. Какие-то паровые котлетки, несоленое пюре, витамины. Достали, честное слово. Илья хотел было взбунтоваться, но решил отложить это дело до завтра. Все-таки он был действительно слаб. Так что строить из себя больного перед корреспондентом во время интервью не пришлось, сильно осунувшийся, с запавшими усталыми глазами, парень выглядел измученно. Телевизионщики острых вопросов не задавали, держались предельно корректно и смотрели на Илью с Надей странно. Наверное, так бы смотрел на деда Мороза со Снегурочкой сам Илья, если бы увидел настоящего деда Мороза. Того, который реально летает на оленях и материализует подарки из воздуха.

Спать Надя пришла к Илье в палату, велев перетащить туда вторую кровать. Это легко сделали Сергей с Максимом, ставшие теперь ближними телохранителями посланников официально. Хотя охраны на отведенном им третьем этаже больницы хватало. По словам комсомолки, сдвоенные посты вооруженных людей в камуфляже и без погон стояли даже у двери лифта и лестницы. Не забалуешь.

— Принесите, пожалуйста, мою одежду, — попросил Илья пожилую докторшу, когда та сразу после завтрака осмотрела Илью, померила температуру и поставила парню какой-то укрепляющий укол. — Мы с Надей хотим выйти на улицу, пройтись.

— Я не могу. Я даже не знаю, где она лежит, — чуть испуганно ответила женщина. — Сергей Никифорович сказал, что вам еще рано вставать.

— Хорошо. Позовите доктора или пойдемте к нему вместе.

— Сергей Никифорович в отъезде.

— Илья, успокойся, лучше отдохни, — сказала Надя. — Что ты опять задумал?

— Надя, пожалуйста, не вмешивайся. Вопрос принципиальный. Мы в тюрьме или где?

— Илья, не кипешуй опять, — неожиданно с улыбкой сказал стоявший у двери Сергей. Выглядел он теперь представительно: в дорогом костюме и при галстуке, только на боку пиджак чуть оттопыривала скрытая кобура. — Чего хочешь? Пива, водки, шаурмы опять? Или действительно одежду и прогуляться? Ты скажи, я организую. Нихт проблем. Не смотри на мир как валенок из помойки.

— Пива и шашлыка, — пробурчал парень. — Хочу нормальной еды. И ноутбук с Интернетом.

— Будет.

— Это же вопиющее нарушение больничного режима, — возмутилась врач. — У меня инструкции....

— Это меня не волнует, Матвеевна, — серьезно сказал спецназовец. — Я их слуга, — показал он взглядом на Илью и Надю. — Не твой, не Сергея Никифоровича, ни даже государев слуга. А только их двоих и больше ничей. Посланник отдал приказ: пиво и шашлыки. Мое дело не обсуждать, а исполнять его, как те артиллеристы у товарища Сталина. И не надо мне мешать, я выполню приказ любой ценой, — улыбнулся вологжанин. Илья, сейчас Максиму отзвонюсь, он все купит и привезет.

— Спасибо Серега, — удивленно сказал Илья, сидя на кровати в больничной пижаме.

— Не за что. И вот еще что имей в виду: вся охрана на этаже лично ваша. Мы с Максимом сами ребят отбирали. Все как один из исцеленных посланницей, уволившиеся из армии и госслужбы, готовы принести личную присягу посланникам в любой момент. Во дворе больницы и по периметру охрана ФСО-шная, но на этаже только лично твои с Надей так сказать нукеры.

— Откуда такая роскошь? — продолжал удивляться парень.

— А ты свой договор с государством читал?

— Нет, так подписал.

— А зря Илюх. Бумажка любопытная, почитай на досуге. Например, там сказано, что посланники имеют право на формирование собственного подразделения охраны числом до двухсот человек, оснащенных любым вооружением кроме бронетехники и артсистем и подчиняющегося исключительно им. Плюс две сотни человек гражданского обслуживающего персонала тоже с прямым подчинением лично вам с Надей. Я этим потихоньку занялся, пока успел десяток человек отобрать из числа самых надежных. Так что командуйте, господа посланники. Раньше как было: посланница пожелала, посланник подтвердил, желание сбылось, больные выздоровели. А теперь будет еще и иначе: посланники приказали, а присягнувшие им люди взяли под козырек и сделали. Привыкайте. Теперь все всерьез.

Передачу по центральному каналу смотрели вчетвером. Объевшийся вволю шашлыком Илья, молчаливая Надя, Сергей и приехавший навестить больного доктор, расположились перед телевизором.

— Я смотрю нарушение режима тебе только на пользу, — развел руками Сергей Никифорович, глядя на выступивший у Ильи румянец. — И пиво ты пить все же не стал.

— Что же я, совсем алкаш? — Обиделся Илья. — Мне в принципе нужно было знать, могу я получить все что хочу или нет. Да и поймите вы, все эти диеты мне просто не нужны. Нужна энергия, много калорий. Мясо, сладкий чай или газировка, жирное. Я же как паровоз, — чтобы был хороший пар, нужно в топку нормальный уголь кидать, а не солому.

— Может в этом и есть смысл, — согласился ученый.

— Кажется, начинается, — прервал диспут спецназовец, сделав звук погромче. — Я сейчас смотрел в сети — пишут, что аудитория на первом канале сейчас больше, чем при открытии олимпийских игр. Умеете вы заинтересовать народ.

С самого начала передачи умельцы из первого канала стали давить на эмоции. Показали изможденного Илью, лежащего в кровати, который, по выражению ведущего, страдает сейчас за всех исцеленных, приняв на себя их боль. Объяснили, что пока посланник не оклемается, новых исцелений не будет. Рядом с Ильей показали хрупкую Надю, кроткую как мать Тереза, верную помощницу и просто добрую девушку, которая желает всем исцеления, и страдает при наказании тех плохих людей, которых приходиться порою карать посланнику. Вопрос о том, кто же все-таки принимает решения кого исцелять, а кого карать, мягко обошли стороной. Тщательно отредактированный рассказ посланников о том, как они попали в этот мир, телевизионщики оставили, но ответы Ильи и Нади на вопросы ведущего либо вырезали вообще, либо обкорнали настолько, чтобы казалось, что перед зрителем два добрых молодых идиотика, не способных на самостоятельное мышление. Сплошная розовая ваниль, минут на пятнадцать эфирного времени от силы.

Во второй части передачи, где посланников уже не показывали, рассказали о мудром и справедливом отце нации и его спецслужбах, которые посланников нашли и пригрели во благо всего народа. О перспективах, открывающихся теперь перед страной, о том, что все теперь заживут по-новому. Предупредили внешних недоброжелателей, чтобы не связывались. В общем, у Ильи сложилось впечатление, что благодаря президенту и правительству случилось очередное чудо.

— Понятно, — сжав губы в ниточку, только и сказала Надя, когда передача закончилась.

— Тебе не понравилось? — спросил ее ученый.

— А вам? — Надя была немногословна.

— Да фигня феерическая, — прямо сказал Илья. — Сделали из нас дураков, чего уж там. Ладно, это ваши дела.

— То есть "это наши дела"? Илья это общее дело. Да, вот еще: вам в ближайшие дни надо встретиться с руководителем администрации, обговорить детали сотрудничества. Есть и вопросы, которые нужно обсудить с представителями общественной палаты и Госдумы, — сказал Сергей Никифорович.

-Нет, — улыбнулся парень. Мы в эти игры не играем и играть не будем. Правда, Надюха?

— Точно, — кивнула комсомолка. — Пусть без нас обходятся.

— Не понял, — нахмурился доктор. — Поясните позицию. Вы, в конце концов, договор подписывали.

— Так никто от сотрудничества не отказывается. Будем лечить, будем помогать. Если на Россию нападут, мы с Надей будем драться за нее, как умеем. Раненых русских солдат исцелим, а врагу такого нажелаем, что небо с овчинку покажется. Буду бить массовыми инфарктами прямо по натовским укрепрайонам, — сказал, улыбнувшись, Илья. — Но политикой мы заниматься не будем и точка.

— Причем здесь политика? Это просто встречи.

— На которых обсуждается что-то совместное, не так ли? Да и ведутся они под протокольную запись. Так вот, ничего совместного ни с руководителем администрации, ни с президентом, ни с каким-либо другим земным политиком у нас с Надей не будет. Мы никого не поддерживаем. Мы не за и не против. Мы параллельно. Никаких встреч с политиками не будет, никакого участия в общих мероприятиях не будет, никаких речей в поддержку президента или оппозиции не будет. Будут лишь договоренности равных сторон по совершенно конкретным вопросам на благо русского народа. Так яснее?

— Надя, а ты его и в этом поддерживаешь? — горько сказал Сергей Никифорович.

— Конечно. Я же сразу сказала, с буржуями работать не буду.

— В правительстве есть и коммунисты.

— Коммунисты в вашем правительстве те же буржуи. Разницы никакой.

— Надя, детский сад, честное слово, — вздохнул доктор. — А если вот это все, — обвел рукой вокруг стен палаты Сергей Никифорович, — у вас отберут, куда денетесь? Возьмете посохи и вдвоем с Надей пойдете по деревням с торбою побираться?

— Почему вдвоем? — вмешался в разговор Сергей. — Мы с Максимкой с ними пойдем. Да и еще ребята найдутся, будьте уверены, посланников одних не бросим. А хороших врачей народ прокормит. Дело говоришь посланница, — поддержал Надю спецназовец.

— И ты с ними.... Да, разочаровали вы меня ребята, — не скрыл горечи в голосе доктор.

— Вы нас тоже разочаровали, Сергей Никифорович, — ответил Илья. — Столько вранья было, причем с самого начала.... Что генерал-то не показывается?

— Занят сильно.

-Понятно.... Ну ладно. Не срослось у нас, похоже. Жалко, я на вас с Валентином Геннадьевичем рассчитывал. В общем, вы нас поняли. Надо что-то — обращайтесь к нам с посланницей. Вот хотя бы через него, — кивнул Илья на Сергея. — Или лично приезжайте, чаю попьем. Но мы живем сами по себе, а вы со своими госорганами — сами. Свое содержание мы для России отработаем, не сомневайтесь. Передадите наш ответ куда следует?

— Передам Илья, — сказал доктор и пошел к двери. — Счастливо оставаться.

— Нет, Валентин Геннадьевич, — Надя откинулась на мягкую спинку белого кожаного кресла и с вызовом посмотрела генералу в глаза. — Я не буду подтверждать этого желания. Даже если Илья его и выскажет.

— Надя, но почему? — сидевший за столом напротив нее полицейский пытался сдержать эмоции, но получалось не очень. — Эти двое, Хородяев и Тамченко действительно украли из бюджета страны полтора миллиарда рублей. А сейчас они на эти деньги припеваючи живут в Лондоне. Тебе их жалко? Ты не хочешь страдать? Но если ты выдержала откат от кары тысяч покаянцев, что тебе стоит подтвердить наказание двух воров?

— Илья, — повернулась к сидящему рядом с ней за круглым столом посланнику девушка. — А не хочешь ли ты наказать всех, кто тем или иным способом присвоил себе денежку из бюджета?

— Не вопрос, — улыбнулся парень. — Только чтобы тебе не загнуться от отката и чтобы не мучать понапрасну врачей и учителей, не вполне законно добавивших себе пару тысяч рублей к зарплате или библиотекарей, закупивших на казенные пятьсот рублей чаю для читателей, установим ценз. Начинаем. Итак, каждый, кто за последние пять лет украл из бюджета страны свыше двадцати миллионов рублей, с завтрашнего дня будет...

— Стоп, стоп. — Замахал руками генерал. — Так нельзя, мы же говорили.

— Нельзя? — удивилась Надя. — Почему?

— Издеваешься? — Генерал откровенно злился.

— Короче воровали все, а покарать надо исключительно Хородяева и Тамченко, — развел руками Илья. — Отсюда вывод: покарать надо не потому, что они воровали из бюджета, а потому что с кем-то не поделились или кого-то обидели. То есть мы с Надей должны помочь кому-то с кем-то свести счеты. Идите нафиг с этими играми.

— Вам-то какая разница? — искренне удивился генерал. — Вы караете воров, а не невинных людей.

— Есть разница. В данном случае мы помогаем одним ворам против других. Справедливостью тут и не пахнет. Поэтому разбирайтесь сами.

— Хорошо, — генерал отложил один листок бумажки и взял другой. — У меня есть результаты расследования взрыва самолета с нашими гражданами...

— Опять фамилии?

— Да, но там иностранцы, — сказал генерал, испытующе глядя на Илью. — Это имеет значение?

— Не знаю. Но тут мы с Надей вам поможем. Только список спрячьте. Мы еще подумаем до вечера над точной формулировкой, но все причастные к этому преступлению придут сдаваться сами и в те места, которые вы им сообщите через свою агентуру. Или сведут с собой счеты, потому что мы с посланницей пожелаем им такого веселья, что каждый прожитый день покажется адом. К тем, кто поднял на русских руку, у меня жалости нет. Потом приносите список сдавшихся, Надя их исцелит для суда и справедливого наказания.

— Спасибо, — искренне сказал Валентин Геннадьевич. — Вот за это спасибо, если сработает, впредь неповадно будет с Россией связываться. Но Илья, почему не по списку? Почему опять с формулировкой "все те кто"? Вы настолько мне не верите?

— Да при чем здесь вы, — ответила Надя. — Вам лично мы верим...в некоторых моментах. Но даже вы можете заблуждаться. Мы не верим людям, которые составляют ваши списочки. Мы ни на грош не верим буржуазному государству и его чиновникам. Поэтому никакой кары по составленным кем-то общим спискам никогда не будет, в чем бы эти люди не обвинялись. Невиновные пострадать не должны. Только "те кто"...и далее четкое и конкретное определение их вины.

— Пусть небо занимается оперативно-розыскной деятельностью и доказательством виновности, раз уж оно вдруг дало нам право выносить приговор. Не государство, — добавил Илья.

— Не много ли на себя берете? — скривил рот полицейский.

— В рамках отпущенных свыше полномочий, — вздохнул Илья. — Исцелять кого попало по спискам я согласен, лечение дело всегда хорошее. А карать — нет. На сегодня все? А то мне еще больных детским церебральным параличом за три последних года сегодня вылечить осталось.

— Все так все. До встречи, — генерал захлопнул папку и поднялся из-за стола.

Когда дверь за ним захлопнулась, Надя встала со своего кресла, тихо подошла и обняла Илью, прижав его голову к своей груди почти материнским жестом.

— Ничего, Илюша, прорвемся, — тихо сказала девушка. — Я же вижу как тебе плохо.

— Куда Надя? Куда прорвемся? — Горько сказал Илья. — Кому все это надо?

— Больным, например.

— Надя, мы никогда не исцелим всех, как бы ни старались, даже если полностью надорвемся. Даже в одной России. И от всей нашей деятельности нет никакого толка, люди нам даже не благодарны. Более того, на нас злятся. Ты почитай Интернет. Раньше была хоть какая-то справедливость — люди болели, их пытались вылечить, и тут уж как получиться. Теперь когда кто-то помер, говорят: злые посланники не вылечили, хотя могли, наплевать им. Какого-то гада не наказали — опять мы виноваты. Мы не удовлетворяем народной потребности в чудесах. Формально мы богаты, но толку мне от этого богатства, когда я чуть не каждый день больной от постоянных исцелений? И такая перспектива на всю оставшуюся жизнь. На улицу без охраны не выйти, морды наши все знают. Да и с охраной не легче. Каждый день в сети новые демотиваторы и фотожабы. Частушки похабные про нас с тобой сочиняют. Зря мы с тобой тогда на суде выделывались, наказали нас по полной программе.

— Частушки говоришь? — Сергей вошел в кабинет на третьем этаже больницы так тихо, что посланники его не заметили. — Видел я Илья, как за эти частушки морду били. Прямо в маршрутке, они у одного дятла в наушниках орали на весь салон. Народ входил, выходил, слушали. Один тоже вошел, послушал. И не говоря худого слова, заехал меломану в дыню, так что только зубы полетели. Оказался мужик из исцеленных от онкологии, обидно ему стало за посланницу. Он так полиции и объяснил, когда наряд приехал. И так, понимаешь, звезды в тот день сошлись, что в наряде тоже исцеленный полицейский оказался. Ну и... короче, те зубы, что у парня остались-то, теперь совсем уж наперечет. Так что частушки-то сочиняют. Только слушать их иногда бывает чревато.

— Поди, врешь ты все, — улыбнулся парень.

— А вы пожелайте, чтобы у этого дятла новые зубы выросли. Не сразу, а через пару недель, когда проникнется. И нос поровнее. Если я все придумал, то желание не пройдет.

— Хорошо. Надя попробуй, — Илья привычно нырнул в зону подтверждения. — Надо же, получилось....

— Вот то-то же. Чтобы Серега да посланникам соврал — не было такого, — важно сказал спецназовец. — Не хандри, Илья. Через недельку переезжаем на озерную базу, там последние работы завершаются. Место уединенное, но со всеми условиями. Природа — обалдеть. Озеро и лес. Рыбалка, баня, грибы — гуляй на свежем воздухе, сколько хочешь. Охрана вся из присягнувших посланникам, персонал тоже. Заживем получше, чем в этой больничке.

— Ага, пока на нас в этом озерном бомбу не скинули. Чтобы уж сразу всех и с гарантией. Место же уединенное.

— Враги не скинут, генерал мне говорил, что для защиты озерного целый дивизион С-400 будет развернут, не считая всякой мелочи. Любую цель обнаружат на подлете, собьют, а вас успеют эвакуировать. Учитывая, что время вашей с посланницей ответной атаки измеряется несколькими секундами, вряд ли кто-то рискнет атаковать в лоб. А свои...хотели бы, так уже давно грохнули. Не проблема, поверь моему опыту Илья. И чем дальше, тем издержки от вашего убийства для властей все больше и больше. Народ не поймет, свалить на происки врагов будет трудно. Не бери в голову.

Илья летал на самолетах всего пару раз в жизни, но, как ни странно, аэрбас триста двадцатой модели был ему знаком. Летал он как-то чартером с семьей на море. От того полета остались воспоминания о набитом людьми под завязку тесном салоне, в котором для экономии места кресла были поставлены так плотно, что ноги еле влезали между сиденьем и спинкой следующего кресла и жуткой трясучке над побережьем. А здесь извольте видеть — исполнение вип. Черный мерседес подвез их с Надей прямо к трапу, по которому Илья сразу поднялся в салон. Внутри было красиво и даже как-то просторно на вид: белые мягкие диванчики, удобные широкие кресла, аккуратные столики. Мебель располагалась вдоль стен и совершенно не загромождала интерьер.

— А может, все-таки, лучше было бы поездом? — робко спросил Илья, пытаясь справиться с приступом аэрофобии. Народу в салоне было немного: они с Надей, стюардесса, да пятеро охранников включая Сергея и Максима.

— Ехать больше суток, — поморщился Сергей. — Небезопасно, весь маршрут не проконтролируешь. А так сегодня уже будем в озерном.

— Как будто лететь безопасно, — пробурчал себе под нос Илья. — Одна ракета и все. Ладно, молчу, молчу, не каркаю..., — Илья увидел на столике напротив пузатую бутылку темного стекла и потянулся к сосуду, пока Надя не видит. Аэрофобию лучше лечить традиционным способом.

Улыбающаяся стюардесса закрыла герметичную дверь и попросила всех занять свои места, после чего скрылась в своем отсеке около кабины пилотов. Самолет потихоньку вырулил на взлетную полосу, разогнался и взлетел, плавно набирая высоту.

Илья налил себе из бутылки в широкий бокал еще немного янтарного лекарства и, выпив, почти совершенно успокоился. Все нормально.

Прошло чуть больше часа полета. Погода была замечательная, вид из иллюминатора показывал белые сплошные облака внизу и ясную голубизну неба сверху. Надя, похоже, задремала в своем кресле, опустив от солнца шторку своего иллюминатора, Сергей и Максим о чем-то тихо переговаривались сидя на диванчике. Илья же все смотрел наружу через двойное стекло, ему было уже хорошо.

Истребитель возник откуда-то сбоку совершенно неожиданно и сразу же, как показалось Илье, приблизился чуть ли не вплотную к их самолету. Парень ясно видел трехцветную, в цветах российского флага, звезду на его сдвоенном хвосте. Пролетев несколько секунд параллельно их маршруту, боевой самолет слегка покачал крыльями для привлечения внимания, а затем медленно пошел вниз и в сторону, показывая свои плоскости пассажирам "арбуза". Изумленный посланник разглядел корявые, явно написанные впопыхах красной краской на крыльях слова "Тревога" и "Угон".

— Серега! — закричал Илья, чувствуя, как от адреналиновой волны с места в карьер начинает разгоняться сердце. — У нас проблемы.

— Да, — тут же подскочил к нему спецназовец.

— Вызови пилота. У нас истребитель справа по борту. И это не почетный эскорт, блин.

— .....мать, — грязно выругался Максим, рванувший в нос салона по первому крику Ильи и распахнувший дверь отсека стюардесс. Бортпроводница лежала на полу головой в луже собственной крови, которая ужа начала застывать. Василий, третий охранник, через секунду уже рвал на себя дверь в кабину пилотов. Бесполезно. Как и следовало ожидать, она была закрыта.

— Ты можешь ее открыть? — спросил бойца Илья, подойдя поближе.

— Нет. Она стальная, противоугонная. Открывается только изнутри членом экипажа. Можно позвонить, но...— Вася в который раз надавил кнопку вызова пилота.

— Можно попробовать расстрелять замок, — покачал головой Сергей. — Или взорвать. Оружие у нас в салоне. Только вот стрелять в самолете это верный каюк. Один хороший рикошет и разгерметизация.

— Пожелать пилотам боли я тоже не могу, — сделал свой вывод посланник. — Чем хуже пилоту, тем скорее он уронит машину вниз вместе с нами. Попали. Я же говорил, поезд лучше.

Проснувшаяся от поднявшейся суматохи Надя с круглыми от ужаса глазами смотрела на убитую стюардессу, не говоря ни слова.

— Внимание, говорит командир экипажа, — раздался голос в динамиках. — Просьба всем пассажирам и посланникам сохранять спокойствие. Наш маршрут изменен. Господа посланники, не пытайтесь, пожалуйста, пожелать кары мне или кому-либо еще, даже под общей формулировкой "всем кто причастен к захвату самолета". Подобный ваш шаг просчитан, в результате заранее принятых мер он неминуемо приведет к нашей общей гибели. Наш полет завершиться примерно через три часа мягкой посадкой, если у служб ПВО не сорвет резьбу, — голос пилота нервно дрогнул. — Все делается в ваших интересах господа посланники и в интересах всего человечества. После посадки вы получите ответы на свои вопросы. Приятного полета.

Следующие три часа были, пожалуй, самыми ужасными в жизни Ильи. Даже умирать в своем мире было не так страшно — там все произошло быстро, раз и готово. А вот лететь на борту самолета, ожидая каждую секунду подрыва ракеты или падения по прихоти пилота, будучи неспособным хоть что-то сделать, было реально страшно. До истерики и липкого пота. Но Илья держался, как и Надя. "Ничего, только посадите самолет. А там я покажу вам небо с овчинку", — думал парень.

Снижалась машина над какой-то однообразной каменистой пустыней, не спеша делая довороты в воздухе.

— Территория бывшей Ливии, — прокомментировал посадку Сергей, наблюдая за их координатами по своей системе спутниковой связи. — Пустыня вдалеке от крупных населенных пунктов. Однако.

Бетонка полосы появилась под крылом самолета в самый последний момент. Похоже, она была не в лучшем состоянии, при посадке машину сильно трясло, особенно когда пилот включил реверс. Крылья качались из стороны в сторону так, что казалось, что они вот-вот чиркнут кончиками по земле. Но обошлось. Через несколько минут самолет замер на обширной площадке, местами присыпанной песком и камнями. В иллюминаторы виднелись расположенные невдалеке заброшенного вида бараки.

— Видимо, какая-то военная база времен Каддафи, — прокомментировал происходящее Сергей. — Ничего другого в голову не приходит.

— Сейчас я кое-кому пожелаю, — с чувством сказал Илья, как только звук двигателей стих. — Готовьтесь ломать дверь к пилотам, можно уже. — Но пожелать парень ничего не успел. Раздались отрывистые звуки нескольких очередей из крупнокалиберного пулемета, а попадания заставили мелко задрожать носовую часть фюзеляжа. Что бы там ни думали себе летчики, угнавшие самолет, на земле они были явно никому не нужны. Пилотскую кабину расстреляли в упор с двух точек.

— Пилоты все. — Озвучил свершившийся факт Максим. Он уже был в бронежилете и с заряженным автоматом, как и остальные спецназовцы. — А по нам не стреляют, хотя сжечь самолет как два пальца.... Вы им живые нужны. Это хорошо. Все в сторону.

Боец подошел к выходу из самолета и, сделав несколько манипуляций, открыл герметичную дверь, которая послушно отошла вбок. И тут же упал на пол салона, разглядывая в прицеле автомата окрестности через открывшийся проход. Сергей, не высовываясь, занял позицию рядом с ним. Из открытого проема веяло жарким пустынным воздухом.

— Если я хоть что-нибудь понимаю, то сейчас прибудут переговорщики, — негромко сказал он Илье.

Сергей оказался прав. Не прошло и пяти минут, как невдалеке показались несколько машин. Пара типичных переделанных из джипов пустынных тачанок, с пулеметами в пустых кузовах, небольшой грузовичок и два военных хаммера, ехали прямо к самолету, не сбавляя скорости.

— Надюха, подтверждай! — Илья рвался в бой, желая отомстить за пережитый ужас. — Всем в этих машинах паралич, кроме водителей.

— Надя, давай не медли. Пора.

— Не могу. Нет зоны подтверждения желания, — обескуражено сказала комсомолка.

— Надя давай еще раз. Я желаю, ты подтверждай.

Бесполезно. Надя лишь недоуменно пожимала плечами. Желание не проходило.

— Сейчас я им сам пожелаю, — злым голосом сказал Максим и потянул спуск. Длинная автоматная очередь хлестнула по машинам. Илья видел, как покрылось трещинами лобовое стекло в одном из джипов, а грузовичок присел на пробитое колесо. Все машины тут же остановились, из кузова грузовика и джипов выскочило около двух десятков человек с автоматами. Но ответного огня не было.

— Не стреляйте, — донеслось от одного из хаммеров. Из него вылез какой-то бородатый мужик с автоматом, в просторном бело-черном одеянии и с чалмой на голове.

— Надо поговорить, — продолжал кричать он.

— Всем стоп. Еще один шаг вперед и я открываю огонь, — крикнул ему в ответ Максим.

— Мне нужны посланники. Я хочу поговорить с ними.

— Говори где стоишь, — крикнул ему спецназовец.

— Я знаю, что дар боли у посланника не работает. Так что ваше сопротивление бесполезно. Бросайте оружие в самолете, спускайтесь по одному вниз и идите к нам с поднятыми руками. И все у всех будет хорошо, — на чистом русском языке с еле заметным южным акцентом прокричал мужик.

— Что будем делать, Илья? — повернулся к парню Сергей. — Ваши желания точно не работают?

— Нет. Что-то случилось. Надя не может подтвердить моего пожелания.

— Ладно. — Сергей быстрым движением достал нож и сделал небольшой, но глубокий надрез себе на запястье. Закапала кровь.

— Надя, попробуй исцелить. Илья подтверждай.

Порез затянулся мгновенно, исчезнув прямо на глазах.

— Вот и ответ. Они не лишили вас силы, просто сумели нейтрализовать твой дар Илья. Возможно, это временно, может быть только в этом месте. И вы оба им очень нужны.

— Сергей, я не могу вас защитить, — горько сказал Илья. — Их много.

— Ты на что намекаешь? — сузил глаза спецназовец. — Хочешь сдаться черным?

— Я — нет, но вы....

— Какие такие "вы"? Мы вам присягнули, теперь есть только "мы". — Сергей обвел глазами своих четверых бойцов. Выражения их лиц были совершенно серьезны. — Эти черные, не знаю, уж кого они там представляют, стрелять по самолету не станут. Посланники нужны живыми. Сюда они тоже не войдут, у нас есть гранаты, несколько "шмелей", патронов два цинка и десяток стволов на пятерых, а вокруг ровное поле. При таких вводных даже "альфе" кисло было бы на штурм идти, а эти обезьяны далеко не "альфа", сколько бы их не было. Связь с внешним миром есть. Вызовем помощь и будем держаться, вот и весь сказ.

— Слышь ты, дядька — закричал Сергей парламентеру. — Ваше предложение посланниками отвергнуто. Валите отсюда на .... Если через пять минут кто-то будет замечен в радиусе трехсот метров от самолета или просто мне что-то не понравиться, например, твоя рожа в прицеле, я открываю огонь без предупреждения. Все, разговор окончен.

— Ты хорошо подумал? — После минутной паузы крикнул парламентер. — В пустыне жарко, скоро в самолете будет как в печке. Пить и есть у вас считай что нечего, откуда на таком борту взяться большим запасам? Помощи не будет, это я вам гарантирую. Скоро сами к нам приползете, умоляя о глотке воды.

— Щелкнул короткий выстрел, и парламентер аж пригнулся, видимо пуля пролетела очень близко.

— Следующая — твоя, — крикнул Максим.

На том разговор и закончился. Илья видел в иллюминатор, как боевики отъехали подальше, почти к самым баракам и начали там разбивать лагерь. Вскоре к ним присоединилась еще пара десятков машин, а на грани видимости замелькали движущиеся перебежками фигуры. Самолет брали в кольцо.

— Надо взломать кабину и вынести мертвых, — вздохнув, сказал Илья. — Я сам отволоку трупы подальше от самолета, в меня стрелять точно не будут.

— Из еды одна фигня. Чипсы, орешки, всякие закуски, спиртное. Кое-что есть в холодильнике, но это надо съесть сейчас, электричества нет, на жаре все испортиться. У нас с собой еще имеется десяток индивидуальных рационов. Минералки обнаружено две упаковки по двенадцать бутылок, есть пиво в бутылках, литров десять суммарно и соки, восемь литровых пакетов. Все. — Закончил доклад Василий.

— Ясно, — покачал головой Сергей. — Что же, не так уж плохо. — Спецназовец, активировал свой прибор спутниковой связи, подсоединил к нему ноутбук, поколдовал в настройках. — Я сейчас заявление сделаю. Отправлю его, куда следует, и заодно размещу в сети. Пусть все полюбуются. Надо поднимать шумиху.

— Я с тобой, — неожиданно сказала ему Надя. — Вместе сделаем.

— Пойдет, — улыбнулся посланнице спецназовец. — В камеру смотреть сюда, говори.

— Здравствуйте, все кто видит эту запись, — волнуясь, начала говорить комсомолка. — Я Надя, посланница. Сейчас мы окружены врагами, посланник жив, но по неизвестной причине не может применить свой дар боли. Исцелять мы все еще можем. Мною и Ильей принято решение не сдаваться, бандитам служить не будем. Возможно, через некоторое время, нам придет конец. До этого момента исцеления больных продолжаться, как и было обещано. Затем все. Нас больше не будет. Прошу простить меня и Илью за обманутые ожидания, если мы кого-то не успеем вылечить. Прощайте.

— Теперь я, — к объективу камеры встал Сергей. — Меня зовут Тихомиров Сергей Викторович. Бывший капитан сил специального назначения ВС России, бывший инвалид-колясочник, бывший военный пенсионер, исцеленный Надеждой. Сейчас — начальник охраны посланников. Наш самолет был угнан и совершил посадку в Ливии, GPS координаты выложены в ролике. Пилоты после посадки были расстреляны с земли, стюардесса убита, борт поврежден. Держу оборону на борту, вместе с еще несколькими бойцами, выполняя свой долг по охране посланников. Противник огонь по самолету пока не ведет, посланники им нужны живыми. Ультиматум о сдаче посланники отвергли. Наблюдаемые силы противника — до батальона, без тяжелой бронетехники, точнее сказать не могу. Еды, воды и боеприпасов хватит на неделю, если не будет решительного штурма. Буду держаться, сколько смогу, до конца. Честь имею. — Сергей прекратил запись.

— Теперь, господа, нам остается только надеяться, — постарался улыбнуться Илье и Наде спецназовец.

— Я одного не понимаю: что за хрень твориться? — буркнул сменившийся с поста у двери самолета Сергей. Боец присел в кресло рядом с лежавшей на диванчике Надей, и устало прикрыл глаза. Илья, сидя рядом, вяло ел галеты с джемом, запивая их минералкой. Ему по общему решению выделили самый большой продуктовый паек в их отряде. Все-таки посланники продолжали исцелять. Вчера, например, прошло обещанное плановое исцеление диабетиков с пятьдесят первого по пятьдесят третий год рождения. Да и батарейку для исцелений, к роли которой свелся утративший силу посланник, следовало держать заряженной на случай схватки.

— Отсюда до Сирии около двух с половиной тысяч километров, — продолжал спецназовец. — Да, для фронтовой авиации далековато. Но для транспортной и бомбардировочной это не так уж много. Лететь над морем, в международных водах, ливийское ПВО не в счет. Элементарное же решение вырисовывается — нанести по окрестностям бомбовый удар, высадить десант, прорваться к нам. До моря сто десять километров, броневая мобильная группа доедет и посадит вас на корабль. Или эвакуируют вас вертолетом. Я, конечно, не стратег, подобных операций не планировал, но есть же варианты. Вместо этого третьи сутки тишина. И всякая нездоровая фигня...

Действительно, в мире происходило странное. Правительство России, которое вроде как по подписанному договору выступало союзником посланников, сразу же обратилось в ООН и потребовало немедленного разрешения ситуации и освобождения Ильи и Нади. Однако проект резолюции заблокировали все три постоянных члена НАТО в ООН, указав на то, что для международного права термина "посланники" вообще не существует, а заложников должны освобождать ливийские власти. На том дипломатическая эпопея и закончилась, российское руководство просто замолчало.

При этом ни сам мировой гегемон, ни Евросоюз, ни Китай никаких инициатив не выдвинули и про существование посланников как будто забыли.

На низовом уровне все было гораздо веселей. Освобождения посланников требовало множество самых разных людей, делались гневные записи в блогах, прошло несколько спонтанных демонстраций в защиту посланников, писались коллективные письма, выступали знаменитости. Толку от этого не было никакого.

Зато вчера, в обширной аналитической программе по центральному телевидению, ведущий начал объяснять, что все не так уж однозначно. "Уважаемые телезрители, дар боли у посланника отобран", — говорил он. И продолжал развивать свою мысль: "Получается, что Тот, кто его отобрал, работой посланника недоволен. Стоит ли стране устраивать вторжение в независимое государство и защищать посланников любой ценой в этом случае? Если сам Бог ими недоволен? Иначе, почему у посланника нет дара"?

Акцентировалось внимание на том, что посланники не пожелали тесно сотрудничать ни с официальными властями, ни представителями традиционных для России религий. А почему, что это за гордыня? И вообще, грубые действия России осложнят наши взаимоотношения с международными партнерами. А если почитать договор внимательно, то выясняется, что Илье и Наде никто ничего конкретно не обещал. Кроме того, можно сказать, что договор утратил силу в результате форс мажора, допущенного самими посланниками.

Заканчивалась передача выводом о том, что выручать Илью и Надю России все равно надо. Просто из чувства благодарности за исцеленных граждан и вообще это наш моральный долг. Но делать это следует дипломатическими методами и с холодной головой. Авантюры для России неприемлемы.

Просмотр этой передачи оставил посланников в состоянии тягостного недоумения.

— Все? Если нас больше не бояться, значит, мы больше России не нужны? — спросил Илья собравшихся перед дисплеем. — Я правильно понял новую политику?

— Как-то так, — пожал плечами Сергей. — Властям уж точно. После вашего отказа с ними сотрудничать, с тобой Илья одни проблемы. Только это ничего не меняет. Народ еще своего слова не сказал.

— И не скажет, — с обидой в голосе пробурчал Илья. — Людям новую генеральную линию по телевизору разъяснят, и все. А благодарность за исцеление для людей — пустое слово, уже оказанная услуга ничего не стоит. Надо было меньше осторожничать, когда я был в силе и пользоваться даром по полной. Нет, но кто же знал? Мне что, теперь молиться начать? Вдруг дар вернут? Так ведь не получиться, не верю я в такие простые решения.

Будем жить по Марку Аврелию, — улыбнулся спецназовец. — Делай что должно, а будет что суждено.

Мне больше нравиться по Гайдару, — заметила Надя со своего места. — Нам бы только день простоять и ночь продержаться.

— Эй, посланники, — с рассветом снова раздался усиленный громкоговорителем голос. — Вы там как, живые еще? Поговорить не хотите?

— Сейчас поговорим, родной, — Максим привстал с соседнего диванчика и взял лежавшую рядом АСВК, припасенную еще с вечера. — Вез для охраны Озерного, но, думаю, и сейчас сгодиться. Он думает, что далеко сидит, не достанем? Все, считайте, что этот хлопец у меня допрыгался.

Спецназовец неторопливо достал оптический прицел, и начал его устанавливать.

— А у нас вода. И кондиционеры, — доносилось со стороны открытого выхода. — Хватит ерундой страдать, никто ни вас, ни вашу охрану не тронет. Вы бессмысленно теряете время. Неужели непонятно, что вас уже все сдали, и ни псковская десантная, ни шестой флот США, здесь уже никогда не появятся?

— Капец сейчас будет котенку, — Максим встал и, держа тяжелую винтовку одной рукой, стал пробираться к входу.

— Паша, посторонись, — сказал он лежащему у двери бойцу. — Да тихо ты, чтобы не заметили. У них за спиной солнце, а тут темно. Мишень в самый раз. Сейчас, только на сошки поставлю....

— Погоди, — прервал его Илья. — Пусть подойдет. Один.

— Зачем Илья? Вступить в переговоры, значит уже наполовину сдаться, — серьезно сказал Сергей. — У нас положение тяжелое, но еще не отчаянное. Можно еще подождать помощи.

— Мне надо понять, что они знают, — возразил парень. — Ежу понятно, это не какие-нибудь пустынные туареги все организовали. Просто антураж такой, на всякий случай. На самом деле главный вопрос сейчас такой: почему исчез мой дар? Вдруг этот тип что-то знает?

— Ну, если так,— покачал головой Сергей. — Ладно, попробуем. — Спецназовец встал и подошел поближе к открытой двери.

— Иди сюда, один, — закричал он. — И захвати с собой воды, сколько унесешь. Тогда будет разговор.

Прошло не меньше получаса, прежде чем одинокая нагруженная фигурка показалась на фоне бараков и стала приближаться к самолету. Илья посмотрел на нее в бинокль. Парламентер теперь выглядел по-другому, хотя его лицо парень узнал. Это был тот же самый человек, что разговаривал с ними сразу после посадки. Только сейчас он был без чалмы, бородка аккуратно подстрижена, одет в свободную рубашку и длинные шорты самого что ни на есть европейского вида. Автомата тоже не видать. Видимо, маскировка под местного бедуина больше не требуется. В одной руке несет две пятилитровые бутылки с водой, в другой большой закрытый алюминиевый котелок. Не забыл про подарки, гад.

Мужик подошел почти вплотную к самолету, когда навстречу ему спрыгнул Сергей.

— Вода, как просили, — поставил бутыли на землю переговорщик. — В котелке плов, подкормитесь, сидельцы.

— Выпей сначала сам понемногу из каждой бутыли, — протянул ему пластиковый стаканчик Сергей. — И из котелка сними пробу.

— Какие церемонии.... Вам с посланниками яда бояться не приходиться, — безразличным тоном сказал мужик. — Впрочем, как хотите.

— А теперь излагай, — сказал Сергей, направив на парламентера свой автомат, когда привязанные к веревке припасы исчезли внутри самолета. — Что ты мне хотел поведать?

— Тебе? Ничего, — покачал головой мужик. — Я с посланниками хотел поговорить.

— Сначала поговоришь со мной.

— Раз он так хочет говорить с посланниками, то пусть говорит, — Илья показался в открытом проеме. — Я весь внимание.

— Ага, хорошо, — довольно сказал парламентер. — Меня, кстати, Виктором зовут. А ты, стало быть, Илья.

— Ближе к делу.

— Да куда уж ближе, — вздохнул мужик. — За новостями вы наверняка следите, есть у меня такая информация. Если господа посланники еще надеются, что их кто-то будет спасать, то зря. Но я думаю, что вы уже и сами все поняли. Нам, конечно, нетрудно подождать здесь еще неделю или даже две, пока вы не превратитесь в полутрупы от жажды и недостатка сил. Потому что эта еда и вода — последнее, что вы получите, больше гостинцев не будет. Но зачем это нужно, какой смысл тянуть резину? Илья, вас с Надей ждет впереди роскошная жизнь, полная почета и уважения. Вы по-прежнему будете трудиться на благо людям, исцеляя больных, у посланников все будет хорошо. Можете забрать с собой вашу охрану. Если она вам так верно служит, то пусть служит и дальше. Просто оставьте здесь свое оружие и пойдемте со мной.

— Это все? Банальное: сдавайся, рус, в плену с тобой будут хорошо обращаться и кормить три раза в день? — пожал плечами Илья. — Честно говоря, ты меня не убедил, Витя. Спасибо за воду и прощай. Еще раз тебя увидим, стреляем. Разговор окончен.

— А что ты хочешь услышать? — спросил Виктор. — Спрашивай.

— Первое и самое главное: вы знали, что у посланника пропадет дар. Вся операция с нашим захватом была возможна лишь при этом условии. Откуда вы узнали, что у меня больше нет дара боли? Как вы его смогли отобрать? От честного ответа на этот вопрос зависит все. Он у тебя есть? И второй вопрос, чуть менее важный. Кто вы такие и кого представляете?

— Понятно, — чуть помолчав, сказал мужик. — Я думал, что на эти вопросы тебе ответят другие люди и не здесь.

— Без честных ответов разговора не будет. Живым я сдаваться не собираюсь. Так что выбирай, — твердо сказал Илья.

Парламентер надолго задумался. Его никто не торопил с ответом, даже стоящий с автоматом наизготовку Сергей. Илья почувствовал, как его плеча коснулась тихо подошедшая Надя. Максим с Василием замерли на своих местах, стараясь не пропустить ни слова из разговора. В самолете и рядом с ним стало так тихо, что было слышно, как тихонько шумит между крыльями искалеченной машины слабый ветерок. Ответ на этот вопрос чрезвычайно интересовал всех.

— Хорошо, — сказал, наконец, парламентер. — Я расскажу вам одну историю. Думаю, она кое-что объяснит. Видите ли, в этом мире все устроено гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. И в нем хватает влиятельных людей. Политики, владельцы корпораций, богачи, религиозные лидеры, просто люди со связями и авторитетом. Все они объединяются в разные союзы и группы. Люди порою говорят, что миром управляет теневое правительство, и даже спорят кто же в нем главный. Иным думается, что это так называемые англосаксы, другие превозносят евреев, третьи кивают на неких абстрактных масонов. Будем считать, что все они в чем-то правы, — парламентер снова сделал паузу. — Просто главных много и каждый тянет одеяло на свою сторону.

Виктор опять замолчал, задумчиво глядя себе под ноги, словно пытаясь разглядеть в щербатом бетоне аэродрома ответы на все вопросы.

— Так было до вашего появления, господа посланники. А теперь все немного не так. Мир изменился, а вы и не заметили.

— Так вот, влиятельных людей в мире хватало, но у них у всех были разные интересы и цели, — продолжал рассказ парламентер.— Поэтому им было трудно договориться о чем-то одном.

И вот в этом мире появляетесь вы, господа посланники. Доказываете делом, что можете заставить кричать от боли или просто убить любого человека в любом месте, как бы он не охранялся и каким бы влиянием не обладал. Вы понимаете, что это означает? — Сделал риторическую паузу парламентер.

— Вы ухитрились стать угрозой для всех. Фактически вы, а точнее ты Илья, стал ядовитой змеей вползшей в большой общий дом. Да, жильцы дома могут сориться, не любить друг друга, делать соседу гадости. Но против змеи в доме ополчаться все, она там не нужна никому. При этом змея может быть даже доброй и в чем-то полезной, она может ловить мышей и не хотеть кусаться. Не имеет значения. Важна сама потенциальная угроза, ядовитой змеи в доме на свободе быть не должно. Потому что страшно, вот и весь сказ.

— Меня уже пытались убить, — заметил Илья.

— Не те люди и не всерьез, — отмахнулся Виктор. — Серьезным людям это бы удалось без проблем. Просто среди них почти нет дураков, да и полных атеистов, которые ни во что не верят, тоже маловато. А после вашего появления таковых стало еще меньше. Поэтому очень скоро пришло понимание: посланников трогать нельзя. Люди подумали и решили: к тем, кто убивает послов, второй раз присылают карателей. Так проблему с посланниками решать нельзя. И что тогда с тобой прикажешь делать? Трогать нельзя, оставить угрозу как есть тоже нельзя.

— Договариваться, — ответил парень.

— Так ты оказался не способен договариваться. Ты даже отказался встречаться с президентом собственного государства. И вообще не захотел сотрудничать с властями. Как тебе верить?

— Откуда вы знаете? — удивился Илья.

— Глупый вопрос, — отмахнулся Виктор. — В общем люди решили, что добром с тобой и посланницей договориться трудно. То есть можно, но гарантий исполнения взятых вами на себя обязательств нет никаких. Поэтому остается один выход: договариваться с тем, кто выше тебя.

— С Богом? — опешил посланник. — Ты сам понял, что сказал?

— А чему ты удивляешься? Так или иначе, человечество пытается разговаривать с небом не одну тысячу лет. Иногда эти попытки успешны.

— Да не, говорить-то вы можете, кто же запретит, для этого молитвы есть. Но договариваться? С какого перепугу вы решили, что вам вообще ответят?

— Илья, мы не договаривались, если быть точным. Мы просили. Смиренно и на коленях, если можно так выразиться. Просили сами и через афонских монахов. Через православных старцев таловского скита. Через папу римского и далай-ламу тоже просили, если тебе интересно. Пытались донести наверх простую мысль: мы все поняли, терпение неба истощилось. Просим нас простить и отвести угрозу, мы больше так не будем. Тебе не приходило в голову, почему вдруг на территории Сирии и Ирака вдруг прекратились гонения на христиан, а больше десяти тысяч заложников отпустили на свободу? Почему конгресс США принял запрет на дальнейшие научные разработки генетически измененных растений и продажу генно-модифицированного зерна? Почему в Европе и Америке отменили уже введенную регистрацию однополых браков? Почему вдруг США оказали реальную помощь голодающим на десятки миллиардов долларов, в России отказались от пенсионной реформы, а в Китае ужесточили экологическое законодательство? Почему остановилась война в Судане? И это лишь капля в море.... Ты об этом думал?

— Из-за меня?

— Да! Из-за самого факта твоего существования. Элитам стало ясно, что звенит последний, третий звоночек и предупреждений больше не будет. И кстати, посланник, мы делали твою работу. Если я правильно понимаю, это ты должен был карать насильников и убийц. Ты должен был остановить воров. Ты должен был побеспокоиться о планете. Тебе для того и был дан всемогущий дар боли. А как им распорядился ты? Получается, мы стали делать за тебя твое дело, в то время как ты прогуливал. Вот у тебя и ненужный дар и отобрали.

— Я исцелял людей.

— Согласен. Но этого мало, это была лишь часть дела. Исцеления у вас остались. Занимайтесь с Надей ими и дальше, страдай за всех исцеленных Илья, если это твоя судьба и твой выбор. Мы просили небо отвести от нас угрозу и подкрепляли свою просьбу реальными делами. Откровенно говоря, шанс на то, что нас услышат, был невелик. Но к нашей скромной просьбе прислушались. Теперь все, твое дело делают другие люди посланник. Ты сумел объединить земную элиту для исправления ошибок. Мир изменился. Спасибо тебе за это. А сейчас перестань сопротивляться и иди на заслуженную пенсию. Сдайте оружие, и через пару часов ты с Надей окажешься на корабле, который доставит вас с посланницей на ваш личный райский остров. Будете там жить как в сказке, занимаясь исцелениями. Парень, теперь тебе все понятно? Может, хватит тянуть время?

Илья схватился за пол салона рукой и спрыгнул вниз, больно ударившись ногами об бетонную плиту. Выпрямился, подошел к Виктору, и заглянул ему в глаза. Тот ответил на взгляд посланника спокойно, не пряча глаз. Похоже, он был уверен в своей правоте.

— Нет. Мы не сдадимся, — твердо произнес парень. — Уходи.

— Почему? Илья, ну глупо же. Допустим, ты мне не веришь, считаешь, что я все выдумал. Но если я не прав, то почему вас никто не спасает? Илья, насчет вас с Надей все крупные государства уже договорились.

— Россия своего окончательного слова не сказала.

— Не сказала? Да Россия вас с Надей первая и продала. Просто преференции, полученные руководством от вашей сдачи, вслух не озвучиваются. Ты думаешь, без отмашки на самом верху стала бы возможна ваша посадка в один самолет, подмена пилотов и угон машины? Ливийская пустыня для приземления борта выбрана просто для удобства, чтобы ни одному из государств не замазаться напрямую в этой истории и сохранить лицо.

Илья вспомнил истребитель с корявой надписью "угон", который сопровождал их "арбуз". Что-то тут не все так гладко, как ему расписывают.

— Даже если руководство нас и продало, мой народ этого не делал, — возразил он Виктору. — Я служу русскому народу, а не его начальству.

— Народ на вас чихать хотел, а уж русский в особенности, — скривился парламентер. — Тебе такой шанс дают, а ты в квасного патриота играешь. Илья, не надо нести чушь, пафос прикрути малехо. Несерьезно это, глупо выглядит.

— Причем тут пафос Витя? Я просто хочу остаться на свободе со своим народом и работать на родных мне по крови и духу людей, а не на чужого дядю. Ты что ли не русский и таких простых вещей не понимаешь? Или просто в холопы записался и теперь всех судишь по себе? Иди ты в баню, не о чем с тобой разговаривать.

Илья повернулся к парламентеру спиной и взялся за свисающую веревку. Сейчас его втащат. Как тогда, в общаге....

— Ладно, мы подождем. Времени у нас валом, — донеслось снизу. — Счастливо оставаться, дозревайте пока. Не ожидал, что ты посланник такой дурак, хотя меня предупреждали. Наверное, потому что молод еще....

— Илья, — Надя встретила его наверху и коротко поцеловала в губы. — Ты все сделал правильно.

— Конечно, — улыбнулся парень. — Иначе бы ты меня уважать перестала.

Хуже всего дело обстояло с водой. Еды было немного, но есть в жарком климате не особенно хотелось. Двигались посланники и их телохранители мало, в тесном салоне особенно не развернешься, да и нужды такой не было. Поэтому скудность пайка, сведенная практически к голодовке, пока переносилась легко. А вот вода была нужна. Слишком жарко днем, как ни крепись, а не менее полутора литров воды на человека требовалось. Так что к вечеру пятых суток ожидания тема жажды встала очень остро.

— Вроде у самолета какая-то гидросистема должна быть, — размышлял вслух Сергей. — Есть еще техническая вода для кухни и туалетов, но ту мы уже сколько могли, слили. Что-то совсем мало получилось, хрен его знает почему, но не течет больше.

— В гидросистеме масло же наверняка какое-то, — возразил Илья. — Или другая техническая жидкость, но не вода. Может где-то еще в самолете вода и используется, но как туда добраться.... Не, дохлый вариант. Нужно свежее решение, а не мародерка.

— Это факт, — согласился с ним Максим. — День или два мы еще высидим, а потом все. Жажда быстро доконает. Там либо стреляться, либо ждать когда нас заберут полудохлыми. Надо что-то решать, народ. Пока мы еще способны на действие. Помощи не будет, тут Витек, похоже, не соврал.

— В моем мире в фильмах про войну окруженные партизаны обычно шли на прорыв, — заметила Надя. — Почему-то всегда обнаруживалась какая-нибудь потайная тропа. Или подземный ход, или непроходимое болото, через которое всех выводит пионер-герой, знающий тайный путь. Я понимаю, конечно, что это ерунда, художественный вымысел, но все-таки, может подумать в этом направлении?

— То в фильмах дорогая, — отмахнулся Илья. — Тут пустыня кругом. Некуда прорываться.

— Разве что идти в психическую атаку, — улыбнулся Максим. — Как матросы на зебрах.

— А кстати.... Если подумать. — Сергей нахмурился в такт каким-то своим мыслям. — А ведь идея не столь уж и плоха. Надя и Илья, вы твердо решили не сдаваться?

— Да, — почти в унисон сказали парень и комсомолка.

— Тогда вариант следующий. Когда совсем припечет, допиваем всю воду. Выходим из самолета плотной группой, плечом к плечу, и идем вперед к баракам.

— Не понял? В чем идея шеф? — заинтересованно спросил Максим.

— В том, что в нас стрелять не будут, побоятся убить посланников. А мы еще как будем стрелять, только попробуй нам помешать. Раненых, даже смертельно, Надя с Ильей исцелят, на себе проверял, тащить никого не потребуется. До моря чуть больше ста километров. У наших бандитов от мировой олигархии, или кто они там, наверняка есть транспорт на ходу. Захватываем машину и едем к морю, исходя из того, что по машине тоже огня не откроют. Ну а там..., а там что-нибудь придумаем.

— Этот план даже не назовешь авантюрным, — развел руками Василий, разбирающий автомат на кресле неподалеку. — Это просто полное безумие.

— А что-то в этом есть, — заразился идеей Максим. — Пойдем перед рассветом. Я из АСВК раздолбаю освещающие нас прожектора, должен достать. И вперед, пока нас не видят и соображают, что к чему. Да, почти наверняка найдется придурок, который вопреки всем инструкциям откроет по нам огонь. Будет бой. Но шанс есть. А даже если и нет, то это хоть какое-то действие. Я за.

— Я тоже, — подумав, сказал Василий. — Паша и Толян с поста сменяться, их спросим. Но, думаю, они не против.

— Мы с Ильей тоже за, — кивнула головой Надя.

— Значит, решили, — Сергей даже повеселел, принятое решение действовать, казалось, придало ему сил. — Доедаем остатки еды, допиваем воду и ждем ночи. Завтра за час до рассвета начнем.

— Я должна предупредить, что исцелений больше не будет, — сказала Надя. — Давайте на всякий случай запишем последний ролик.

— Запишем, — согласился с ней Сергей. — Только, Надя, нас враги тоже смотрят. Давай побольше драматизма. Воды и еды нет, сил нет, посланник слаб. В таком вот ключе. Пусть они решат, что мы совсем упали духом и не помышляем о бегстве.

— Так и сделаем, — согласилась с ним комсомолка.

До рассвета оставалось еще часа полтора, когда в ночной тишине откуда-то сверху послышался гул мотора. Сначала слабый, он быстро усиливался, но вдруг смолк. А через несколько секунд со стороны бараков раздались выстрелы из крупнокалиберного пулемета. Вскоре к ним присоединились автоматные очереди, а затем открыл огонь пулемет с другой стороны взлетного поля. Один из освещающих искалеченный "арбуз" прожекторов судорожно зашарил по небу, ловя какую-то цель.

— А не по нашу ли душу? — выразил общий вопрос Сергей. — Максим, выруби зенитчика с прожектором.

— Сделаю, — спецназовец быстро подскочил к открытому проходу и установил винтовку на сошки. Нажал пару кнопок на массивном угловатом прицеле поверх тяжелой снайперской винтовки и приник к нему, выбирая цель. К ночной стрельбе отряд приготовился еще час назад.

Рыщущий по небу прожектор потух после второго выстрела. Пулемет заглох после пятого. А затем стало не до этого. Из темного салона через иллюминатор Илья увидел, как в освещенное оставшимися двумя прожекторами пространство быстро вкатывается немаленький двухмоторный винтовой пассажирский самолет. Его двигатели были выключены и пропеллеры вращались почти бесшумно, а из под шасси летели яркие бело-голубые искры. Похоже, сел он прямо на край пустого посадочного поля и теперь имел проблемы с торможением. Понемногу замедляясь, самолет проскочил мимо аэробуса и умчался бы еще дальше, но тут у него очень кстати подломилась передняя стойка шасси и, пропахав по бетону носом пару десятков метров, машина остановилась. По счастью открытого огня нигде видно не было.

— Максим остаешься здесь, остальные за мной, — крикнул Сергей. — Поможем своим! Илья и Надя, исцеляйте.

Четверо спецназовцев, схватив автоматы, исчезли в проеме.

Снаружи вскоре раздался треск очередей, кто-то стрелял совсем неподалеку. Со стороны бараков к месту остановки новоприбывшего самолета летели нити трассеров, Илья ясно видел их из иллюминатора. Время от времени стрелял из своей винтовки Максим, лежавший на пороге у открытой двери аэробуса, поддерживая товарищей огнем.

"Подтверждаете ли вы исцеление раненого на прилетевшем самолете?" — спросила у Ильи серая зона подтверждения желания.

— Да, — ответил парень, и снова очутился в обычном мире. Ненадолго, секунд на десять. Затем он опять провалился в серое ничто, подтверждая исцеление еще двух новоприбывших союзников, а затем понадобилось исцелить "одного из наших бойцов из аэробуса". Надя без устали формулировала про себя желания, стараясь, чтобы каждые несколько секунд звучала команда об исцелении.

— Живы посланники? — к открытой двери прислонилась крепкая лестница, и в салоне показался незнакомый коренастый мужик в камуфляже. В руке у него был автомат, а на спине висел огромный серый рюкзак.

— Сейчас мы вам припасу доставим, — продолжил он. — Матвеич, давай подавай, я принимать буду. — Крикнул мужик вниз неведомому напарнику. Затем сгрузил рюкзак в угол и принял обеими руками какой-то мешок.

Максим понятливо кивнул и, подхватив винтовку, полез по лестнице вниз, занимать оборону под самолетом, чтобы не мешать грузчикам. Следом за ним в салон влез еще один боец и стал помогать коренастому загружать в салон припасы.

Кто-то снизу стал подтаскивать мешки, ящики, какие-то контейнеры с ручками. Двое бойцов в салоне трудились не покладая рук. И все это на фоне боя. Взрывов не было, но стрелковое оружие разных калибров работало вовсю со всех сторон, хотя по самолету с посланниками по прежнему не стреляли. Илье бояться было некогда — он исцелял, исцелял, и снова исцелял, утверждая Надины приказы и потихоньку чувствуя, как тело наливается знакомой усталостью. Последние три подтверждения были схожи по откату с исцелением смертельно раненого Сергея. Видимо, держать оборону на открытой местности, прикрывая разгрузку прибывшего борта, было не просто даже в темноте.

— Ничего, сейчас им будет еще сюрпризец, — подмигнул Илье коренастый мужик, ставив на пол очередной контейнер.

— Какой, — спросил Илья.

— Увидишь. Меня, кстати, Алексей, зовут. Я из Воркуты, тамошний.

— Вы откуда прилетели? Из Сирии? — продолжал удовлетворять свое любопытство посланник.

— Зачем из Сирии? Не, из Туниса. Перевели деньги, местные нам подогнали старенький АТР-42, припасы с собой привезли или купили у местных ливийцев на границе, — стал объяснять Алексей, распихивая по углам доставленный груз. — Они за бабки хоть что подгонят, склады еще от Каддафи остались. Сами по туристической визе в Тунис вчера въехали, пилот у нас свой, Дитрихом зовут, служил в люфтваффе, а потом на гражданке. А дальше взлетели и к вам.

— Пилот немец что ли?

— Да, немец, чистокровный. Думаешь, русских одних этот бардак задолбал? Нормальные люди везде встречаются. Вовремя мы?

— Не то слово. У нас вода почти закончилась.

— Будет вам вода. Две цистерны едут.

— Как цистерны?

Снаружи поодаль прогремел взрыв, затем еще один. Автоматный и пулеметный огонь еще усилился. Илье снова дважды пришлось подтверждать исцеления. Третий взрыв раздался совсем неподалеку.

— А так, — подождав короткой передышки в перестрелке, сказал Алексей. — Наша группа полетела прямо к вам, чтобы высадиться и завязать бой. А вторая на трех танках и нескольких грузовиках двинулась из ближайшего города на прорыв с внешней стороны, пока все с вами воюют. Вот и они, сейчас уже должны быть по времени.

— Танки то откуда? — еще сильнее удивился Илья.

— Так это нынешняя Ливия. Тут тебе за деньги хоть что продадут. Причем обращаться можно к кому угодно: к правительственным силам, к повстанцам, просто к вождям племен. Все договариваются и все делают свои гешефты. Главное деньги и правильные посредники. В вашем случае все еще проще: исцеления посланниками валюта более универсальная, чем доллары. — Леха сделал небольшую паузу, работа пулемета неподалеку заглушала все его слова. — Ты думаешь, никто не хочет вам помочь? — Продолжил он, когда пулемет затих. Илья, люди сами свои услуги предлагают, только бери. Правда, список исцелений от таких помощников я привез, ничего не поделаешь.

— Ничего, списки — дело привычное, — постарался улыбнуться парень.

— Те, кто вас окружил, думают, раз они с правительством Ливии, основными группировками и крупными племенами договорились, значит все. Страшнее зайца зверя нет, все под контролем. А на деле плевать местным на все эти договоры с большой колокольни. Они и у нас деньги возьмут и у наших врагов, да еще над всеми посмеются. Но союзникам посланников скидка — они исцеляют, а к посланнику сила может вернуться. В пустыне народ не совсем тупой, расклады понимает. Так что продали нам, не чинясь, грузовики, парочку Т-62 и один Т-72 без особых проблем. И с топливом помогли и со снарядами, и как проехать, не попавшись кому не нужно на глаза, подсказали.

— А я всегда верила, что помощь придет, — заметила со своего кресла Надя. Комсомолка явно воспрянула духом, даже щечки раскраснелись. — Вот и дождались.

— Самолет все же подожгли, — кивнул на зарево за иллюминатором Алексей. — Но ничего, разгрузиться мы успели, а топлива там почти нет, без мотора садились, как планер. Знали же, что огнем встретят.

Внизу уже раздавался шум моторов грузовиков и характерные взрыкивания танковых дизелей. Вся прорвавшаяся группа плотно собиралась у самолета с посланниками. Стрельба потихоньку затихала, огонь по самолету оставался для противника по-прежнему запретным. Хотя Илья боялся, что в горячке боя об этом забудут и им тоже прилетит пара гостинцев. Учитывая оставшийся в крыльях лайнера керосин больше и не надо, полыхнет на совесть. Но нет, создавать угрозу жизни посланникам враг упорно не хотел.

— Леха здесь? — в салон влез еще один мужик в камуфляже, сухощавый, лет пятидесяти на вид с коротким седым ершиком волос на непокрытой голове.

— Здесь я, Кузьмич, — откликнулся собеседник Ильи. — Вот, познакомься с господами посланниками.

— Привет, — разулыбался мужик. — Было видно, что его всего трясет от только что пережитого боя. — Ну, вы даете блин! Сам бы не увидел, ни за что бы ни поверил. Наши танкисты на прорыв сходу пошли, положили несколько снарядов по позициям пулеметчиков и вперед. Броня крепка и танки наши быстры. А мы на грузовиках в темноте за ними. Самолет ваш видно, он освещен. Ломим без фар прямо за танками на полной скорости, внагляк по прямой к вам. Огонь отовсюду, стрельба. По машине кто-то сбоку засадил. Боковые стекла вдребезги, моему водиле, Михеичу две пули из крупняка прямо в живот и в грудь попали. Он на руль упал, я пытаюсь выскочить, да зацепился обо что-то. Оглядываюсь, а Михеич весь в крови снова, как ни в чем не бывало, баранку крутит, хрен усатый. Глаза только у него безумные как у зомби.

— Под исцеление попал, — авторитетно заявил подошедший откуда-то сбоку Сергей. — Плавали, знаем. С посланниками хорошо воевать, никакая полевая медицина не нужна. Разве что голову сразу оторвет.

— Ваши все целы Кузьмич? — спросил бойца Алексей.

— Не, трое где-то пропали, и двое двухсотых в машинах. Видимо их сразу насмерть. Но Леха, это же невозможно. Я думал все ляжем, максимум десяток бойцов к посланникам пробьётся. А ведь почти все вышли! Три танка, три грузовика, цистерна с водой целехонькая под самолетом стоит.

— А вторая?

— В пустыне сломалась. Не было времени разбираться, что и как, сроки поджимали. Вот и бросили.

— Господа, я все понимаю, но командуют здесь они, — прервал бойцов Сергей. — А я у посланников зам по военной и хозяйственной части. Так что спасибо за помощь, конечно, но сначала представьтесь, кто вы, откуда и зачем здесь? Кто у вас командир?

— Я командир, — отозвался коренастый Алексей. — Майор в отставке Алексей Ломашин, командир, так сказать, отдельной сводной группы помощи посланникам.

— Кого представляете? — прищурившись, внимательно спросил Сергей. — Государство, контору какую-нибудь?

— Никого. Только самих себя. Нас тут всех как в ковчеге, каждой твари по паре. От Москвы до Урала. Есть двое французов, бывших легионеров, они к нам в Тунисе присоединились, когда узнали, куда и зачем летим, один немец, пяток белорусов, двое сербов. Всего сорок штыков. Было сорок пять, но тут уж судьба такая.

— И что хотели-то?

— Та, даже не знаю, — серьезно сказал Алексей, вытирая рукой пот со лба. — Просто сил не было сидеть на жопе ровно и на все это б...во смотреть. Посланники преданы и в заложниках, государству на них глубоко пофиг, всем плевать, по телеку рассказывают как все прекрасно. Исцеления прекратятся вот-вот. Должен же быть хоть кто-то, кому это не все равно. А раз так, то почему не мы? Созвонились по быстрому, нашли выходы на русских людей с деньгами, которым это все тоже поперек горла встало, были старые связи. И к вам. А что мы хотели? Не знаю. У нас тут припасов на месяц хватит. Если за этот месяц еще несколько десятков тысяч русских людей исцеляться, то получается, уже все не зря было. Помирать можно будет спокойно, за грехи зачтется.

— Не знаю как на небе, но будет и здесь награда, — посмотрев в глаза Сергею, серьезно сказал Илья. — Мы исцелим не только каждого из вас, но и всех близких родственников каждого бойца в отряде от всех болезней. То же самое касается и родственников тех, кто погиб, прорываясь к нам. Исцеляться и те, кто помог вам деньгами и снаряжением. Прямо сейчас.

— Илюш, может попозже, — озаботилась Надя. — Ты после боя вымотан.

— Именно сейчас. Это важно, Надя, я выдержу. И так на небе сегодня будет расписан целый список пострадавших в бою и исцеленных бойцов. Пусть в нем будут и их родственники. А ты Серега, готовь запись вместе с Алексеем. Выложим еще один ролик. Я сам выступлю. Покажем тех, кто пробился к нам на выручку. Скажем, что все их родные и близкие получили полное исцеление. И поясним, что такая же награда ждет каждого человека с любого уголка Земли, который придет к нам помощь. Посмотрим, что из этого получиться.

— Дело говоришь, посланник — подался вперед стоявший неподалеку Кузьмич. — Стрелять в вас издалека побояться. У нас есть три танка у самолета, боекомплект почти полный, народ тоже теперь имеется. Вблизи любого загасим. Считай, что поле мы контролируем, враги не подойдут. А отчаянные ребята найдутся. Тут, главное пример показать и объяснить, что делать.

— Можно один вопрос посланник? — спросил, не удержавшись, Алексей и, дождавшись разрешающего кивка, добавил. — Почему все же твой дар ушел? Всем же интересно.

— Не знаю, — честно ответил Илья. — Эти, — показал в сторону бараков рукой посланник, говорят, что я не справился. Дескать, все проблемы на планете уже оперативно решаются и мой дар больше не нужен. Надо сложить лапки, сдаться и исцелять, кого скажут.

— Вот оно что, — наморщил лоб мужик. — Не, я так не думаю. То есть пути божьи неисповедимы, но тут дело не в тебе и не в них на мой взгляд. Там, — показал он пальцем вверх, — хотят посмотреть, сможем ли мы сами что-то поменять в этой жизни. Не из-под палки злого посланника и не по приказу строгого начальника, а лично сами. Годны ли мы на что-то или уже нет?

— Может и так, — сказал Илья. — Веришь ты или нет, но мне никто ничего толком не объяснил, когда я был на небе и не собирается объяснять сейчас. Так и живем.

Василий и Анатолий вернулись к самолету, когда бой практически затих, и лишь иногда в предрассветной тишине потрескивали редкие выстрелы. Вернулись бойцы не одни, а с грузом, волоча за собой по пыльному щербатому бетону аэродрома какое-то окровавленное тело, как мешок с песком.

— Языка взяли, — гордо сказал Вася. — Пулеметчик, мать его.... Стрелял самозабвенно как глухарь на току. А надо было за спину иногда посматривать.

— Он поди помер уже, — Сергей подошел к поднятому в самолет телу и потрогал рукой сонную артерию. — Хотя нет, живой. Но не жилец. Опять Илью дергать не хочу, он уже сегодня наисцелял на две нормы. Хрен с ним, с языком, нового добудем, выкиньте его подальше, нам тут проблемы с гигиеной не нужны.

— Подождите, — стоявший неподалеку от выхода Илья сделал пару шагов к Сергею, чтобы рассмотреть пленного получше. Никакой он не араб, кстати. Ряженый, как и парламентер Витек. Одежда как у типичного боевика: свободные серо-белые штаны и что-то вроде черного балахона, а лицо европейское, хотя и загорелое. Балахон, кстати, со множеством карманчиков и каких-то петель, штаны тоже не так просты — не порвались пока его волокли, ткань очень прочная.

— У него еще и броник под одеждой, — добавил Толян, заметив интерес Ильи. — Издали выглядит как обычный бармалей, а вблизи видно, что птичка-то залетная.

— Оживляем, — решился парень. — Скрутите ему руки что-ли, чтобы буянить не начал.

— Илья, стоит ли? — услышавшая про пленного Надя, казалось, тоже была не в восторге от идеи. — Ты сегодня вытащил нескольких смертельных, да еще лечил родственников наших бойцов плюс список помогавших. А вчера были плановые исцеления. Ты нам всем здоровый нужен.

— Отойдем, — шепнул Илья комсомолке на ушко. — Кое-что по секрету сказать надо.

— Конечно, — тут же согласилась девушка.

— Понимаешь Надя, — тихо сказал Илья, когда посланники скрылись в отведенной для них комнатке в хвосте лайнера. — Дар у меня исчез. Но исцеления стали переноситься легче. Как-то замерить это я не могу, но по моим ощущениям где-то раза в два откат ослаб. Как будто весь твой откат отдали мне, раз уж я один за исцеления отдуваюсь, а тебе он больше не нужен, ведь ты только приказываешь.

— Так я теперь могу исцелять в два раза больше? — слегка улыбнулась комсомолка. — Странно все это.

— А когда у нас было иначе? — Согласился с ней Илья. — Короче говоря, давай исцелять языка, я еще в норме. Но об этих изменениях пока никому не слова. Это исключительно наше с тобой дело, других не касается.

— Само собой, Илья. Дело семейное.

— Имя, звание, должность? — По-английски спросил пленного Алексей. Тот не отвечал, лишь ошалело смотрел на обступивших его людей, лежа на брезентовом полу палатки, разбитой прямо под крылом самолета. Теперь около аэробуса выстроился целый городок: палатки, машины, танки. Десяток бойцов уже набивали песком мешки, строя временные укрытия, неподалеку дымила небольшая полевая кухня.

— Тебя исцелили, — переводил для собравшихся в палатке бойцов обращенные к пленнику слова командира Кузьмич. — Но если ты думаешь, что тебе повезло, то зря. Исправить твое исцеление обратно, — дело одной секунды. — Алексей продемонстрировал бандиту большой широкий нож. — Раз и готово.

— Я понимаю, — с трудом разлепил побледневшие губы пленник. — Тут есть посланники?

— Меня узнаешь? — вышел вперед Илья.

— Да, я видел тебя по видео. Елья, так тебя зовут, посланник. Значит это все правда... Вы и в самом деле можете исцелять любого. — Мужик затряс головой и замолчал. Кузьмич, закончив переводить его речь, в ожидании приказа бросил взгляд на командира.

— Так будешь говорить? — Алексей нагнулся и помог связанному пленнику присесть, прислонив того к стенке палатки. — Или тебя просто прикончить и искать другой вариант?

— Буду, — не стал играть в пленного партизана бандит. — До последний минуты в это не верил, думал русские придумали какое-то особо извращенное вранье. Но если так... Попить дайте. — Пленник сделал пару глотков из протянутой фляжки и прокашлялся.

— Мое имя Билл Доусон, гражданин США, последнее место работы — частная военная компания Феникс, штаб-квартира в Атланте. До этого служил в морской пехоте. В последний год занимался охраной ливийских нефтепромыслов, еще раньше патрулировал зеленую зону в Кабуле. Пару недель назад шеф предложил новую работенку, с тройным окладом и хорошей премией по итогам. Всего нас набрали около пяти сотен...

— Поразборчивее говори, не гони, — перебил его Сергей, неотлучно находившийся рядом с Ильей. — Видишь, тебя записывают для мировой общественности Билли, — показал он на видеокамеру в руках одного из бойцов. — Вы все из разных ЧВК? Сколько вас?

— Да, внешнее кольцо в основном составляют служащие в ЧВК, все белые, американцы и европейцы. У нас примерно семьсот человек во внутреннем кольце около самолета. Еще около тысячи во внешнем, но там не наши, местные наемники. Близко к аэродрому их не подпускают, бояться, что они могут обстрелять самолет или не подчиниться приказам. Стрелять в посланников запрещено категорически.

— Кто командир?

— Некий Питер Вайтон, представился командором британского флота. Но выговор не английский, с акцентом. Точнее не скажу.

— Задача?

— Сейчас никакой. Никто не ждал нападения. Раньше требовалось принять пассажиров из самолета и сопроводить с охраной к побережью, для посадки на корабль. Но затем что-то пошло не так, как ожидалось, и приказано было ждать, организовав полную блокаду аэродрома.

— В целом ясно.... Потом все обстоятельно расскажешь, — прервал его Алексей. — Одно не пойму, почему вы воюете против посланников? Вы же не можете не знать кто в самолете. Деньги очень нужны?

— Все по разному, — подумав немного, сказал Билл. — Я вообще в вас не верил до последней минуты, думал это все грандиозное шоу. А деньги мне нужны, без них никак. Я человек простой, мне много не надо, но у меня есть дети, им еще учиться. Хороший университет стоит дорого. Кроме того, я один бизнес себе присмотрел, но там, чтобы войти в дело, взнос нужен. Так чего от денег отказываться, когда они сами в руки идут? А другие.... Некоторые в вас верят, но считают, что посланники должны служить не русским, а цивилизованному человечеству. Кому-то просто нет дела до высоких материй. Да и не предполагалось никакой войны. Первая группа думала взять вас сразу в самолете и вывезти к морю. Посадить на корабль и закончить операцию. Это уж потом, когда вы заупрямились, пришлось стягивать всех кого можно. Кстати, когда я закончу запись, не советую меня резать, — белозубо улыбнулся Билли. — Я пригожусь.

— Это еще почему? — удивился Алексей. — Кому ты тут нужен?

— Парни, я хочу в ваш бизнес, — серьезно сказал пленник. — Сами поймите, после того как я свое руководство сдам, мне назад дороги нет. А я ведь сдам.... Теперь я убедился, что все без вранья. Не знаю, что там насчет кары, но посланники реально исцеляют. Билли не дурак и понимает, зачем вы здесь. Русские взяли бизнес с исцелениями под себя, организовав ему государственную "крышу". Наши решили эту золотую жилу у них отжать и устроили похищение посланников. А вы решили кинуть всех, не правда ли парни? И наших, и русского президента. И забрать все бабки себе. Собрались и пробились к посланникам, развернув ситуацию под себя. Теперь, если кто-то в мире захочет исцелиться, то должен обращаться лично к вам. Посланники в доле, само-собой, это я понимаю. Но тут такие деньги крутятся, что на всех хватит и даже для Билли немножко баксов останется. Дайте мне автомат, отработаю в охране, дело привычное. Не доверяете — поставьте на любую другую работу. Я человек полезный, вот увидите, а у вас каждая пара рук на счету. Кроме того я арабский знаю, да и наших смогу опознать и рассказать кто есть кто.

— Я не пойму: то ли он такой жадный, то ли такой хитрый, или то и другое вместе? — Развел руками Кузьмич. — Интересный тип.

— Разберемся. Сейчас пусть все, что знает, на камеру надиктовывает, а там посмотрим, — сказал Сергей. — Пойдем Илья. Нам еще твое обращение записывать.

— Слушай, посланник, — сказал, закончив настраивать аппаратуру, вологжанин. — Воля твоя, но ты действительно уверен, что хочешь позвать к нам на помощь любого человека из любой точки мира?

— Поясни, Серега, — заинтересовался парень. — Что-то не так?

— Да я сам не очень понимаю. Но что-то это меня поперек сердца цепануло. Но вот смотри: Алексей со своей группой пробивались к тебе на помощь, жизнью рисковали, потому, что вы лечили русских. Свои пришли на помощь своим, русские выручили русских. Это нормально. А завтра сюда явиться с оружием дивизия китайских добровольцев без погон, как в корейскую войну. Вы с Надей тоже будете их исцелять? А там и на китайцев работать начнете? Или еще на кого-нибудь? Решать вам, конечно, но некоторые мысли лучше сразу высказать. Чтобы разобраться.

— Ерунду говоришь, — сказала Надя. — Какая разница, кто по национальности придет нам на помощь, были бы люди хорошие.

— Нет, — твердо сказал Илья. — Вот сейчас ты Надя глупость сказала. — А ты прав Серега, меня занесло маленько. Кого попало приглашать не будем. Нужны свои. Я русский и на арабов или китайцев работать не буду.

— Почему это глупость? — поджала губы комсомолка.

— Потому что с этого обычно только начинают, — махнул рукой Илья. — Сначала тебе говорят: какая разница, какой человек национальности, был бы хороший. Если ты с этим согласишься, то тебе скажут: какая разница, чья это мать, была бы женщина хорошая. Какая разница, чей ребенок, был бы хороший. И наконец: какая разница, что за Родина, была бы страна хорошая. Причем, те, кто это говорят, всегда имеют в виду одно: возьми у своей матери, своего ребенка или своей Родины то, что им причитается, и отдай чужой матери, чужому ребенку или чужой родине. Манипуляция чистой воды. А хороший человек или не очень это как фломастеры, которые на вкус и цвет для всех разные. Нам свои нужны, родные, а не хорошие Надюха.

— Ты не прав. Илья, так рассуждать нельзя, — покачала головой Надя. — У нас в советском союзе....

— Я не знаю как там у вас в союзе, я там не был. А здесь я буду рассуждать так и только так. Надя, я не подтвержу ни одного твоего желания по исцелению пришедших нам на помощь чужих. Все.

— Ты уже подтвердил. У нас в отряде сербы, французы, немец. Их родственники исцелены, — наставала на своем комсомолка.

— Здесь они рядовые бойцы в русском отряде, воюющем за русские интересы, а не гордые представители своего народа. Не вижу проблемы.

— Брейк, посланники, — громко крикнул Сергей. — Охолонитесь, меня послушайте. Только поругаться нам еще тут не хватало. Всех подряд звать не будем. Просто скажем, что союзники нам не нужны и помощь от союзных подразделений мы не примем. Нужны только те, кто готов полностью и безоговорочно лично подчиниться посланникам и выполнять любые приказы назначенных ими командиров. Так пойдет? Думаю китайских или индийских отрядов при таком раскладе не будет.

— Пойдет, — согласился с ним Илья.

— Пусть так, — тряхнула челкой Надя. — Ругаться не будем. Но мы с тобой Илья на эту тему еще поговорим...

— Значит, с этим решили, — сказал Сергей. — И еще один вопрос. Мы теперь как-никак, а маленькая осажденная крепость. А любой крепости нужен флаг. Что поднимем? Российский флаг? Веселого Роджера?

— Я за красный флаг, — сразу сказала Надя. — Но что-то мне подсказывает, что Илья будет против.

— Ясен пень буду, — не стал отмалчиваться парень.

— Илья, если тебе так не нравиться Союз, то знай, что красное знамя, это не только советский флаг, но и мировой символ борьбы против несправедливости.

— Вот не надо этих заученных фраз Надя, — возразил Илья. — Я против не из-за советской символики, ее я готов потерпеть, если надо. Просто нам это не надо, понимаешь? Красное знамя — это сразу очень много и ни о чем одновременно. И в этом мире и в моем, красный флаг использовали разные люди и в разных целях. Символ поистрепался. Народ спросит: о чем это они, что сказать хотели, за что воюют? За левую идею? За Советский Союз? Нет, надо конкретнее.

— Может имперку? — заметил Сергей. — Или георгиевскую ленту?

— Нет. Это тоже не наше, неужели непонятно? Свое нужно.

— Илья, есть хорошее правило: критикуя — предлагай, — не сдержался спецназовец. — Тебе все не так, все символы плохи. Но символ-то нужен, люди должны знать под каким флагом и за что воюют, раз мы до этого докатились. Причем имей в виду, если этот символ не дадим мы, то пришедшие к нам на помощь придут под своими знаменами.

— Тогда пусть будет небесно-голубой косой крест на черном фоне, — выпалил Илья. — И нас отражает и символ не затертый. — Можно с белой окантовкой, чтобы голубой цвет на черном фоне смотрелся ярче.

— Голубой? На черном? — покачал головой Сергей. — Это к чему вообще?

— Почему это нас отражает? — поинтересовалась комсомолка.

— Все правильно, — начал горячо отстаивать свою идею парень. — Черный цвет это смерть, страдания, ночь. А небесно-голубой — цвет надежды и рассвета. Твой Надя цвет, цвет исцеления тоже. А еще черно-синий цвет, это сочетание силы и дисциплины.

— А косой крест почему? — не унималась посланница.

— Так наш же, русский Андреевский крест. И потом, Надя, это понятный символ восстания против произвола грубой силы, символ защиты своего дома и жизненного уклада. Новороссия, Конфедерация, Шотландия — полно исторических примеров, когда справедливо восставшие воевали под косым крестом.

— Пусть так, я спорить не буду, — Сергей достал из кармана рацию. — Сейчас отзвонюсь Лехе, спрошу, привезли ли с собой наши бойцы какой-нибудь материал или хотя бы краски. Водрузим над самолетом, пусть видят. И на заднем фоне при записи ролика можно флаг повесить.

— Раз вы все за, то и я возражать не стану, — сказала Надя. — Пусть будет черно-синий, раз Илья этого так хочет.

Пожалуй, впервые за время своего попадания в этот мир Илья был радостно поражен реакцией простых людей. Вчера небо над Москвой украсили надписи об исцеленных во время боя добровольцах и их родственниках. Затем они с Надей выступили и сказали, что помощь пришла, поэтому исцеления в России будут продолжаться, пока их маленькая крепость держится.

И народ радовался и гордился, Ёшкин же кот! Да, по центральному телевидению этой теме почти не уделили внимания, рассказав о "бое между неустановленными силами в районе задержания посланников". Да, крупные СМИ привычно отмолчались не получив команды сверху. Но их с Надей ролик все кто хотел, видел. И люди праздновали победу посланников как свою собственную. В интернете и просто на улице, собирались и поздравляли друг друга, как будто это была их общая радость. Даже незнакомые люди улыбались друг другу на улице и говорили: "а наши-то держаться. Помощь пришла".

Это была не официальная, объявленная сверху победа, одержанная под мудрым руководством президента и правительства. Почему-то народ воспринял произошедшее как собственный русский триумф, торжество небогатых, забитых людей, которым по всем раскладам ничего не светило, а все хорошее у них должно быть обязательно отобрано. И вдруг что-то в мироздании дало сбой. Всесильное начальство, привыкшее отбирать, приказывать и учить жить, оказалось не причем и даже в стороне. А они, простые люди, вдруг получили надежду.

— Теперь пойдет движуха, — довольно говорил Алексей, когда они ужинали в салоне самолета всем своим маленьким штабом. Посланники, Сергей, Максим и Алексей, как командир сводной группы добровольцев. Илья чувствовал себя немного странно. Шутка ли, он впервые в жизни надел на себя камуфляж. Так уж решили: если они воюют, то и одежда должна соответствовать. Поэтому Илья с Надей сидели сейчас в зеленой армейской цифре, уплетая разогретую тушенку прямо из банок, посреди ВИП салона лайнера. Впрочем, за прошедшие дни его красота изрядно поблекла и, как подозревал Илья, уже не подлежала восстановлению. Так что камуфляж на посланниках был в тему, особенно на фоне драной обивки кресел, армейских ящиков, мешков и разного оружия.

— С чего взял? — спросил его Сергей.

— На профессиональных форумах есть характерные такие посты. Осторожные, но со смыслом, кому надо, тот поймет. Народ ищет где, как и с кем рвануть. Да и просто.... Видно же. Люди же везде есть. Думаете это не радостно — плюнуть уже на все условности и сделать хоть раз в жизни по-настоящему хорошее дело? Заработать себе и всем своим родным исцеление, защитить тех, кого действительно стоит защищать. Просто не все быстро загораются, время нужно. Ну, так мы его постараемся дать.

— Мы можем пока сердечниками заняться, — предложил Илья. — Всех сразу не вытянем, но можно разбить по годам рождения и заболеваниям, чтобы в день не слишком много исцелений приходилось, и силы оставались на случай боя. Скажем, в один день лечим старых, в другой молодых, чтобы справедливо получилось. Раз нас люди защищают, будем работать. Хрен бы с ним, с моим даром боли, без него проще жить.

— Не тому дали, — улыбнулся Сергей. — Вот и отобрали. Я знаю кучу народа, которым только дай твой бывший дар Илья. Валили бы жмуров направо и налево по любому поводу, со справедливым огнем в глазах. А ты у нас толстовец какой-то на проверку вышел, если без обид. Непротивление злу насилием и все дела. Лучше бы твой дар Надюхе передали — у той пороха в пороховницах побольше.

— Даже не смешно, — поставив железную кружку с чаем на столик, сказала девушка. — Илья посланник боли и весь сказ, — обиделась за Илью комсомолка. — А я только исцеляю. Все правильно ему этот дар дали. Думаю, дар Илье еще вернут. И вообще нам с мужем, пора спать, господа.

— Пожалуй, — согласился с ней Алексей. — Время позднее. Спокойной ночи посланники. — Боец подмигнул Сергею, — Пойдем, посты проверим, обсудим всякую мелочевку?

— Пойдем.

ПРОДА

Следующий день прошел спокойно. Их небольшой отряд продолжал налаживать нехитрый военно-полевой быт вокруг самолета, к хвосту которого пара умельцев подвесили древко с самодельным черно-синим флагом посланников. Бойцы Алексея поставили еще несколько новых палаток, рассортировали еду, воду и боеприпасы, обложили мешками с песком посты пулеметчиков и снайперов. Противника видно не было, наемники не горели желанием подходить близко и подставляться под огонь. Все-таки сторонники посланников теперь представляли собой внушительную силу. С учетом запрета открывать огонь по самолету, достать их не было никакой возможности.

Ночью Илью разбудил вой авиационных двигателей. Поначалу далекий он приближался, нарастая с каждым мгновением.

— Что случилось? — села в постели взволнованная Надя.

— Не знаю. Но мне это не нравиться, любимая. Пойду-ка гляну.

Илья, торопясь и не попадая в штанины, наскоро натянул штаны и с голым торсом побежал к открытому входу. Надя так быстро не успевала, но тоже второпях начала одеваться. Парень пробежал через салон, больно споткнувшись о какой-то ящик, выматерился сквозь зубы и выглянул, наконец, наружу.

Самолет падал, вовсю полыхая в ночном небе огнем из под левого крыла. Илье показалось, что все происходит совсем недалеко. Нос машины опускался все ниже и ниже, а траектория полета становилась все более крутой.

— Надюха, исцеляй тех кто в самолете! — закричал Илья в темноту салона. — Падают!

— Не поможет. Всем сразу хана. — злым голосом отозвался стоявший на посту Сергей. — Сбили суки.

Самолет на глазах Ильи завалился на левое крыло и падал вниз все быстрее и быстрее, пока не уткнулся в землю. Яркая вспышка озарила ночь, на мгновение осветив все вокруг. А затем начался кошмар.

Илья падал в зону подтверждения желаний. Раз за разом. Подтверждал, чувствуя как из него быстро вымываются все силы. Но подтверждал. Пока не понял, наконец, какой кошмар он сейчас творит. Нельзя исцелять сгорающих заживо людей, не имея возможности вытащить их из огня. И лишь ответив отказом на очередное пожелание Нади, Илья свернулся калачиком у входа и тихонько заплакал от злобы и беспомощности.

— Они горели, понимаешь! — простонал он в лицо наклонившемуся Сергею. — Они горели, я их исцелял, и они снова горели. Кретин! Теперь все... никого не осталось.

Лицо телохранителя помертвело.

— Они ответят за это Илья, — с трудом разлепив крепко сжатые челюсти, сказал он, присев рядом с Ильей на пол салона. — Ответят. Придет время карать...

— Витек к нам идет. — постучавшись, зашел в хвостовой отсек Сергей. — Поговорить хочет. Может вальнем его ко всем чертям и все дела? Какие с ним теперь разговорчики.

Надя с интересом посмотрела на Сергея. Похоже, сегодня эта идея комсомолке пришлась по душе.

— Не, поговорим, — Илья, справившись с приступом головокружения, поднялся в кровати. — Интересно будет послушать мнение прогрессивной общественности. И еще, есть у меня одна мыслишка как заставить этих тридварасов немного понервничать...

— Мне очень жаль посланник, — парламентер был серьезен, в его голосе и в самом деле проскакивали скорбные нотки. — Погибли спешащие вам на помощь люди, причем хорошие люди. Но таковы правила игры, все очень серьезно. Да, мы один раз оплошали и к вам прорвались несколько безумцев. Больше этого не повториться. Все самолеты будут сбиты. Внешнее кольцо должным образом усилено. Предупреди своих сторонников, чтобы они вели себя разумно и подобных инцидентов больше не случится. Иначе их смерть будет на твоих руках, Илья.

— Понятно, жертва всегда сама виновата. — Илья старался держаться ровно и смотреть Витьку прямо в глаза. — Это все, зачем ты пришел?

— Нет. Илья, вы оказались очень упертыми. И я должен к сожалению признать, что ваши усилия по засовыванию палок в колеса оказались неожиданно продуктивными. Поэтому меня уполномочили немного пересмотреть условия сделки. Учтите, это предложение последнее. Если вы не согласитесь, все будет очень плохо. В первую очередь для вас.

— Мы с Надей само внимание. Подтверждаешь, посланница?

Сидевшая у выхода из самолета комсомолка молча кивнула головой, смотря на парламентера, как энтомолог с сачком на редкую бабочку.

— Мы можем начать сотрудничать прямо здесь и сейчас, посланники. Не хотите как лучше — пусть будет по вашему. Завезем сюда еду, воду, соберем электростанцию, домики с кондиционерами, да хоть бассейн выроем и пальмы посадим. В перспективе можем и дворец построить. Все необходимое будет доставлено по первому требованию. И делайте тут все что хотите вместе со своей охраной, если вам так мила ливийская пустыня. Исцеляйте тоже кого хотите, никто не против. Надоест сидеть здесь — переедите куда захотите.

— Но? — слегка склонила голову набок комсомолка, внимательно слушая парламентера.

— Но перестаньте ныть на весь мир, о том как вам плохо и попусту будоражить людей. Людям этого не нужно. Поблагодарите всех и попросите больше не напрягаться. И еще: исцеляйте хотя бы по несколько десятков человек в день из тех, что мы вам скажем. Больше от вас ничего не требуется.

— Дай-ка я угадаю, — улыбнулся до ушей Илья. — Какая-то важная шишка при смерти? Очень срочно надо исцелить, а план "А" не сработал? Торопитесь?

— Илья, тебе не все равно? Господа посланники, будьте хоть раз в жизни деловыми людьми, а не идейными дураками. Вам предлагают практически все, что можно пожелать, за сущую ерунду.

— А зачем Витек? — Илья откровенно смеялся над парламентером. — Зачем мне нужно это твое "все"? Побудь и ты хоть раз в жизни неделовым человеком. Ты знаешь, я никогда раньше не понимал великих подвижников, монахов или мучеников за идею. Думал, зачем это они? А сейчас понял. Когда ты всерьез топишь газ в пол за идею, в которую сам веришь, жизнь слаще. Это как серфингисту волну поймать. Интереснее чем деньги, женщины и любые удовольствия. В разы интереснее. И ты мне предлагаешь продаться и отказаться от такого кайфа? Нет, Витек, столько денег еще не напечатали. Но у меня есть контрпредложение. Мы с Надеждой можем вылечить пару человек из твоего списка. Но только в обмен на тех, кто ночью сбил самолет. Выдай их нам.

— Илья, ты сам понимаешь, что просишь невозможного, — развел руками парламентер. — Кто будет воевать за нас, если мы будем сдавать своих людей?

— Виктор, это не деловой подход. — Надя тоже вовсю улыбалась, приняв игру Ильи. — У вас в руках два абсолютных исцеления. Есть люди, которые за это заплатят десятки, если не сотни миллионов. Я думаю, ты даже таких знаешь. И все, что за это нужно сделать — отдать одного или двух наемников, которым цена пятак в базарный день. По моему, Илья сделал тебе хорошее предложение.

— Да, не будь идейным дураком, Витя. — Добавил Илья. — И поторопись. Потому что вечером мы собираемся заявить об этом в очередном послании. Хотя я и не могу карать, но мы с посланницей можем объявлять награду за головы тех, кто нам не нравиться. Щедрую награду, такой больше никто не предложит. Не деньги, но жизнь. Ждем вашего решения. Свободен, Витек.

Самолеты появились словно из неоткуда. Еще секунду назад было тихо и вдруг резко, волной, накатил рев реактивных двигателей. Илья как раз обедал в тени под крылом лайнера, так что разглядел все в деталях. Три точки возникли откуда-то сверху и вскоре превратились в силуэты штурмовиков, летящих со стороны солнца. Парень видел, как они отстреливают тепловые ловушки, заходя на цель. Еще секунда, и из под крыльев машин по направлению к видневшимся вдалеке баракам устремились дымные полосы. Здания, где квартировали наемники, заволокло дымом разрывов, чуточку запоздало до Ильи долетела звуковая волна.

Штурмовики слаженно развернулись и зашли на второй круг, сбросив бомбы по видимым только им позициям бандитов. Посланник не очень разбирался в марках самолетов, но ему показалось, что работают машины семейства сухого. Ответного огня с земли не было, видимо атака оказалась для противника полной неожиданностью.

Отбомбившись, два самолета сразу ушли вверх и на восток, а третий, прежде чем присоединиться к ним, сделал круг на низкой высоте над лагерем посланников, покачав им крыльями. Илья с замиранием сердца разглядел опознавательные знаки на плоскостях — черные с голубым флаги посланников.

Ролик в интернете долго искать не пришлось. Двое мужчин в закрытых летными шлемами лицах, стоявших на фоне флага посланников на серой стене, сделали на чистом русском языке заявление, о том, что они представляют группу "анонимные пилоты за справедливость". Которым совершенно не нравиться, что исцеляющие народ посланники сидят в окружении хрен знает кого, а бандиты сбивают мирные самолеты, летящие к ним на помощь. Поэтому они категорически не советуют больше вести огонь по самолетам, пролетающим над районом, где удерживают посланников. Ответ будет обязательно. Если ответа "анонимных штурмовиков", окажется мало, то к ним добавятся в друзья "анонимные пилоты истребители" и "анонимные фронтовые бомбардировщики".

Лайков под постом было много, просмотров тоже хватало. Как ни странно, анонимных пилотов поддерживали даже англоязычные пользователи. Ситуация с посланниками перерастала в какой-то откровенный театр абсурда и все больше вопросов накапливалось к властям. Не только в России, по всему "цивилизованному" миру тоже. Илью с Надей можно любить, можно не любить, можно предъявлять им претензии. Но нельзя так долго валять дурака, кивая на мифические "официальные ливийские власти". Посланники реально проводят массовые исцеления, фактов накопилось слишком много, чтобы это отрицать. Исцеляют сидя в какой-то дыре, окруженные непонятно кем, и ведущим государствам до этого дела нет? Или они сговорились?

От вала обвинений, в том, что за анонимными пилотами стоит Россия, МИД вяло отбрехивался, заявляя, что он не в курсе и ничего не знает. Кто летал, откуда летал? Самолеты русской сборки? Так их полно по миру продано. Кто эти пилоты — решительно непонятно. Нет, это не мы и фиг докажете обратное.

Что же, хорошее начинание надо поддержать. Илья с Надей в очередной записи пожелали доброго здоровья участвовавшим в атаке пилотам и их родным. Периодических вечерних роликов посланников тоже ждало немало народу, хотя они и были не особо информативными. Так, краткое сообщение в стиле: день прожит и слава богу. Плюс сообщение о тех, кто будет исцелен сегодня.

Небольшой одинокий пикап под белым флагом медленно подъехал к самолету вечером. Не доезжая метров ста до позиций изготовившихся к стрельбе пулеметчиков автомобиль остановился, из кабины вылез водитель и, поднатужившись, перевалил через борт кузова какой-то мешок. Быстро вскочил обратно в кабину и, развернувшись, умчался обратно.

— Билли, проверь, — махнул стволом снайперской винтовки пленнику Сергей, сняв с него наручники. — Только без глупостей, сам понимаешь, — шаг влево, шаг вправо и все. Накрылся твой бизнес.

— А если он заминирован? — покачал головой наемник. — Или еще какая дрянь?

— Значит, тебе не повезло. Не нам же собой рисковать, правильно? — пожал плечами спецназовец.

В мешке оказался труп, опознанный наемником, как некий Фредд Камптон, служащий компании "феникс". Кто-то вогнал ему нож прямо в сердце. К мешку оказалась приколота небольшая бумажная записка с двумя именами, в которую была завернута простая флешка с одним— единственным коротким видеофайлом. Илья его просмотрел. Качество плохое, очевидно все снято скрытой видеокамерой, но понять было можно, — в коротком ролике Фредди, еще живой, получает из чьих-то рук премию за сбитый самолет, сверкая улыбкой и пересчитывая пачку купюр. А заодно рассказывает невидимому собеседнику, как ему удалось попасть второй ракетой из ПЗРК точно в цель.

— Вот вам и тело, вот вам и доказательства, — прокомментировал ролик Сергей. — Хороши ребята. Ты знаешь, Илья, я все-таки не верил, что они своего вальнут. Ну, нельзя же так откровенно... Ты же за него награду объявлял, это все знают. И на тебе... сдали хлопца. Кто же за них теперь впишется?

— Наплевать им, — покачал головой Алексей. Командир пришедших на помощь добровольцев переводил запись с английского. — Какой-то шишке очень надо выздороветь. Прямо сейчас надо. А проблемы с доверием исполнителей на местах ее не волнуют, бабки все разрулят. Исцелять этих двоих будешь, Илья? Формально речь шла о выдаче, а не о трупе в мешке.

— Буду, — утвердительно сказал парень. — С последующей оглаской. Пусть все знают, что мы свое слово держим, тогда следующего деятеля сдадут еще быстрее. Кстати, интересно сформулировано пожелание: исцелить тех, кого мы имеем в виду под именами... Наверняка настоящие имена и фамилии болезных настолько всем знакомы, что их и писать стремно. Бояться огласки, хитрованы. Я представляю, как сейчас угорают над нами в небесной канцелярии, где разбирают наши пожелания, прежде чем привести в исполнение. Стыдобища, мне и за себя, и за врагов неудобно.

Следующие четыре дня ничего не происходило. Илья уже начал терять счет, сколько времени они с Надей сидят в этой проклятущей пустыне. Третья неделя кажется? Или больше? Неважно. Занятие везде одно и то же — исцеляй, болей, восстанавливай силы. И полно времени для размышлений.

В мире же события шли своим чередом. Илья, больше для проверки, чем преследуя какие-то далеко идущие цели решил посмотреть, работают ли исцеления в мировом масштабе. Они с Надей, помня как чуть не добили парня онкологические больные в России, решили исцелить в Европе и южной Америке больных раком желудка, как одну из самых скоротечных и трудноизлечимых его разновидностей. Илью, не смотря на его удвоенные с некоторого времени силы, это желание вынесло сильно. Но ему валяться в постели и болеть не привыкать... Зато эффект того стоил. Еще с первых дней после появления флага над самолетом, в России люди стали прикалывать самодельные черно-синие значки к одежде. Началось все с тех, кого исцелили посланники, но затем флажки стали цеплять к одежде или машинам и те, кого чудеса напрямую не коснулись, просто в знак поддержки. Теперь же спрос на черно-синие флажки начался во всем мире. Народ в посланников поверил всерьез, как будто плотину прорвало. Несколько раз неизвестные самолеты сбрасывали на парашютах к лагерю контейнеры с водой и припасами. По ним уже никто не стрелял...

Сергей и Алексей были довольны — имена главных защитников Ильи и Нади благодаря ежедневным роликам знали все, а слава штука приятная. Тем более слава чуть ли не мирового масштаба. Над лагерем витало ощущение близкой победы. Как по секрету признался Илье спецназовец, в Ливии начал формироваться корпус помощи посланникам и желающих в него попасть множество. У наемников просто нет шансов. Илья вяло соглашался с ним. В последние дни он мрачнел все больше и больше.

Надя, погоди-ка, — задержал принесшую ему ужин комсомолку парень. Илья валялся в постели, глядя в потолок, который успел изучить до мелочей. — Побудь немного со мной.

— Тебе опять нехорошо? — Участливо спросила Надя. — Все Илья, сейчас завязываем точно. Я больше ни одного желания не выскажу, пока ты в норму не придешь, пусть хоть небо на землю рухнет.

— Одно желание выскажешь, Надюша — погладил ее по руке парень. — Мне, в общем, давно уже все ясно, я думал надо ли это говорить тебе. В итоге решил, что надо. Не имею права решать за нас двоих. Заодно и проверю это точно.

— Что проверишь, Илюша?

— Сначала желание. Пожелай, чтобы у нашего Сереги заболела нога. Просто пожелай, так же как лечишь, официально, что ли.

— Илья ты думаешь, ты думаешь, что....

— Вот именно. Желай.

Серая зона подтверждения желания появилась незамедлительно. Глаза бы ее не видели... Илья тут же высказал отказ и вернулся в обычный мир, смотреть в круглые от удивления глаза комсомолки. Ей сейчас пришел отбой, посланник не подтвердил.

— Я что, теперь караю? Но посланник боли ты!

— Уже нет дорогая. Уволен за прогулы. Ты знаешь, я думаю мой дар у нас двоих не отбирали вовсе. Просто отдали явочным порядком все приказы тебе, а весь откат мне. Все это время, тебе стоило только пожелать кары... Может, это потому, что я оказался плохим посланником боли, но хорошим страдальцем. Может чего-то там вымолили себе наши масоны, если все то, что говорил нам Витек не сплошная ложь. Или то и другое сразу... Не важно. Важно то, что теперь мессия ты Надя Ясенева. Карай и милуй, королева, все в твоих руках. Кнут и пряник теперь твои, а скоро и личная армия подтянется. Все к тому идет.

— А ты Илья? — потрясенная комсомолка заглянула Илье в глаза. — А ты...

— А я тот, кто будет платить собой за все твои желания Надя. И заодно твой единственный стоп-кран с волшебной монеткой, который проследит за тем, чтобы у тебя не сорвало крышу.

— Но я не хочу! — в синих глазах Нади появились слезы.

— И я не хотел, — вздохнул Илья и положил свою руку на руку девушки. Видимо, мы очень сильно нагрешили в прошлой жизни, раз с нами так поступили. Ничего, — постарался улыбнуться ей парень. — Не горюй Надюха, прорвемся! Будем жить дальше.

Надя вытерла заплаканное лицо и вдруг неожиданно посерьезнела. Уголки ее рта опустились вниз, губы сжались, глаза заблестели голубым льдом. Сейчас она напоминала Илье дружинника с копьем и мечом, стоящего в строю перед надвигающейся конной лавой врага.

— Приказывай! — Отрывисто сказала она.

— Что приказывать? — удивленно переспросил Илья.

— Приказывай, что делать и что желать, ты у нас главный. Помнишь, я это говорила тебе в кафе, в тот день, когда ты меня нашел на вокзале? Я скажу это еще раз теперь, когда я узнала тебя получше. Не увиливай от своего долга, посланник, и не перекладывай свой груз на других. Веди всех нас, — комсомолка обвела рукой вокруг, видимо имея в виду весь их лагерь, — вперед. Принимай командование за обоих и говори что делать. Я не королева, Илья, я комсомолка. А комсомольцы выполняют приказы своих командиров.