3.1.Растущая луна: зверь во мне

В окружении жриц девушка поднялась вверх, миновала колонны. Двери были гостеприимно распахнуты. Внутри, на красивой бордовой дорожке, вышитой по краям золотом, ждала ее верховная жрица. В холле горело множество факелов, и Илкер, быстро оглянувшись, заметила, что каменные колонны были и внутри здания и, в отличие от внешних, в свете факелов искрились. Пол покрыли древними изразцами: на каждой плитке изображение феи с крыльями в легкой тунике на фоне зеленой листвы. Когда процессия вошла под своды храма, жрицы перестали петь, двери закрыли, отрезая Илкер от шумного города.

— Добро пожаловать, Илкер, — голос у седой женщины мягкий. Может быть, это от вина ей все нравится? Женщина улыбнулась. — До следующего утра ты наша гостья. И я хочу, чтобы ты усвоила несколько правил. Здесь можно задавать вопросы. Можно говорить, что ты чувствуешь: когда ты захочешь есть, пить или спать — скажи, и будет так, как ты хочешь. Если что-то тебе не нравится — ты можешь не делать этого. Можно заходить в любую комнату храма, но только в сопровождении жрицы. Запрета у нас два: нельзя отказываться от напитков, которые тебе предлагают. Нельзя покидать храм до следующего утра. Хорошо, Илкер?

— Да, госпожа, — кротко ответила девушка. Этому ее научили вчера: верховную жрицу называть госпожой.

— Ты хочешь сначала провести обряд?

— Да, госпожа, — об обряде тоже рассказала жрица: что будут делать, как и для чего. Рассказала, почему лучше сначала провести обряд: чтобы к завтрашнему утру все немного зажило, и она могла красиво спуститься по ступеням храма.

— Иди за мной, Илкер.

Девушка последовала за жрицей по лестнице, затем светлыми коридорами — повсюду горели факелы — в небольшую комнату, с высоким жестким ложем: туда она тоже поднялась по ступеням. Но прежде чем Илкер легла, жрица подала ей кубок, от которого нельзя отказываться. Девушка добросовестно выпила его, и теперь вкус уже не показался странным. Но под действием напитка дальнейшего она почти не помнила, как будто происходящее ей приснилось. Комната и жрицы расплывались и таяли, а слова врезались в память, словно их высекали резцом на камне.

— Храм Невест — это благословение девушки, — вещала жрица, — чтобы боль не омрачала ни одной ее ночи с мужем. Храм Невест — это проклятие девушки, если она не сохранила честь до свадьбы. Ты, Илкер, благословенна.

Она уже в другой комнате, полулежит на подушках, с бокалом в руках, а жрица продолжает наставлять:

— В отношении женщины с мужем есть три периода, — так приятно слушать этот голос. — Первый, когда она должна позволить делать мужу все, что он захочет. Не позволяй лишь причинять тебе боль. Если это произойдет — скажи его родителям. Если же он по-прежнему причиняет тебе боль — скажи другим людям, которые могут повлиять на него, — тут в словах жрицы звучит сомнение. Кто повлияет на принца, если он окажется жестоким? Никто. Но на этот счет жрица может не волноваться. — Во второй период женщина должна отвечать на ласки мужа. Если не знаешь, что делать, — делай то же, что и он. На каждый его поцелуй отвечай поцелуем. На каждое прикосновение ответь прикосновением. Этого будет достаточно. Третий период приходит, когда страсть твоего мужа утихнет. Тогда ты должна начать первая и ласкать его, как он ласкал тебя в первые годы после свадьбы...

Жрица говорит и говорит. Илкер запоминает. И опять на ум приходит, что, если бы не вино, вряд ли бы она была так спокойна. И, возможно, уже завтра, когда она покинет храм Невест, она будет краснеть при воспоминании об этих наставлениях, но сегодня она впитывает все, благосклонно кивая, и всем сердцем соглашается, что храм Невест — очень нужен. Хорошо, что Эль-Элион сохранил его.

Для Ялмари освободили особое место, чтобы простолюдины не тревожили принца. Сегодня он мало отличался от них, потому что снова был в обычном наряде "лесника". Это вчера вечером на балу, посвященном помолвке, пришлось вырядиться в торжественный колет и широкие штаны, завязывающиеся под коленом небольшим бантом. Несколько часов, проведенных в толпе придворных, скрашивало лишь присутствие Илкер. Он не мог налюбоваться невестой, которой сделали замысловатую прическу по случаю праздника. Она вела себя поистине с королевским достоинством среди шумной знати и смущалась от пристального взгляда Ялмари. От этого сладко щемило в груди и хотелось украсть ее прямо с этого бала и увезти куда-нибудь далеко, но... "Еще целая неделя!" — срок, который казался вечностью, и уж совершенно точно длинней, чем два предыдущих месяца.

Илкер, выйдя из дома, быстро обвела взглядом толпу — наверняка искала его, а потом под заунывное пение жриц направилась к храму. Он чуть тронул бока лошади и поехал следом. Невесту забирают от него на целые сутки. По правилам он не должен видеть ее всю неделю до свадьбы, но исполнить это было выше его сил, тем более что после свадьбы вряд ли у них будет возможность провести вместе хотя бы две недели. Что ни говори, время для свадьбы действительно не очень удачное, а жители западной части Энгарна вообще могут неправильно понять этот праздник, но... Если бы ему не позволили жениться на Илкер открыто, он бы по примеру Полада обвенчался с девушкой тайно. Ждать дольше он не мог.

Он следовал за процессией в отдалении, неотрывно глядя на любимую, не обращая внимания на осуждающие взгляды: народу не нравилось, что даже по случаю праздника он не удосужился переодеться. Пусть думают, что хотят, все равно в Энгарне он долго не задержится. Как только угроза войны исчезнет (он надеялся, что до войны дело не дойдет), он уедет с Илкер туда, куда она выберет, хоть в джунгли Галдая. Или останется, если она захочет остаться. Но, насколько он узнал девушку, от путешествий она не откажется.

Когда Илкер поднималась по ступеням храма, что-то знакомое почудилось в этом, а в следующий миг перед глазами вспыхнуло давнее видение: он в незнакомом городе с лордом Нево, князем оборотней Балором и... да, там была Бисера, но тогда он не знал, кто эта женщина в кожаных доспехах. Илкер заходит в странный храм с драконом на крыше, и он знает, что если девушка войдет туда, он никогда ее не увидит. Никогда.

Ялмари еле сдержал себя, чтобы не пришпорить лошадь. Хотелось, разогнав жриц, остановить Илкер, не позволить ей войти в храм. Но он тряхнул головой: "Что это со мной? Я в Жанхоте. Это храм Невест. Еще ни разу там никто не умер..."

Двери за девушкой закрылись. Толпа начала расходиться. Он тоже поехал во дворец. Сутки без невесты надо было как-то убить, и он решил встретиться с Поладом. Несмотря на предсвадебные хлопоты, вряд ли Илкер забыла о Тагире Свальде, а он обещал походатайствовать об энгарнском поэте.

Полад, как он и ожидал, работал в Большом кабинете. Свет лился в шесть огромных окон, расцвечивая пеструю эмаль. В глазах рябило. Ялмари опустился в кресло, закинул ногу на ногу.

— У тебя голова тут не болит? — поинтересовался он.

— Привык, — небрежно отмахнулся Полад. — А ты, я вижу, и на праздник не переоделся?

— Тебе что-то не нравится?

— Ты же знаешь закон стаи. Официально ты принадлежишь к стае дворян Энгарна. И возглавляешь ее, пока твоя сестра не вышла замуж и стаю не возглавил ее муж. Не надо так сильно противопоставлять себя другим.

— Скорей бы Лин вышла замуж! — патетически воскликнул Ялмари.

— Что-то Сорот исчез после вашей поездки, — тут же подхватил Мардан. — Не знаешь, почему?

— Знаю, — спокойно заявил Ялмари, вспоминая последний разговор с лордом. — Я запретил ему приближаться и к Лин, и ко мне. Рад, что он воспринял мои слова серьезно.

— Хе-хе, — деланно посмеялся Полад. — Даже не буду спрашивать, чем он тебя так допек. Он и тут начудил достаточно, но что обидно, с точки зрения закона он чист, так что отправить его в тюрьму я не могу. Если быть точным, отправить в тюрьму можно кого угодно, но в данном случае это требует не одного дня подготовки.

— А как насчет Свальда? — поинтересовался принц. — Сколько ты готовился к его аресту?

Полад ответил не сразу, изучающе рассматривая Ялмари.

— Откуда такой интерес к поклоннику твоей невесты? — спросил он наконец.

— Мардан, в этой стране есть что-то, о чем ты не знаешь? — поразился принц.

— Есть, — заверил телохранитель королевы. — Но я стараюсь тайны вокруг королевской семьи свести к минимуму. Итак, твоя невеста рассказала о том, что ее связывало с опальным поэтом?

— Конечно.

— И просила походатайствовать о Свальде?

— Это была моя инициатива, — запротестовал Ялмари. — Хотел узнать, насколько там все плохо.

— Хуже не придумаешь, — доложил Полад. — Я несколько месяцев искал автора стишков, порочащих королеву, ее детей и... меня. В конце концов арестовал двух подозреваемых, но Свальд почти сразу признался, что писал он. Имя заказчика не называет, говорит, что это была его собственная идея. Борец за справедливость, чтоб ему шереш яйца оторвал! — таких крепких выражений Полад еще ни разу не употреблял. Видимо, поэт доставил ему немало хлопот. — Я его, конечно, выпущу, — сообщил он после паузы. — Но для того, чтобы он вскоре скончался от неизвестной и скоротечной болезни. Надеюсь, ты меня понимаешь. Когда на пороге война, я не могу оставить без внимания мятежника. Да еще такого талантливого. А второй подозреваемый, оказавшийся невиновным, — маэстро Фирам — получит пенсион и приглашение ко двору. Этот талант мы будем холить и лелеять.

— Мардан, — Ялмари подождал, пока отец успокоится. — Может, стоит побеседовать со Свальдом? — мягко предложил он. — Тоже попробовать купить его расположение. К тому же, кажется, он может найти эйманов...

— Эйманы нам сейчас ни к чему, — отрезал Полад. — Сейчас на первом месте храм Судьбы, чтобы избавиться от духов гор и обезопасить тебя. Остальные проблемы будем решать по мере поступления. И давай закончим этот неприятный разговор. Я ничего не делаю по собственной прихоти. Если я определил, что Свальд должен умереть, значит, на это есть веские причины.

Ялмари не собирался так просто сдаваться, но произнести очередной аргумент не успел — в комнату ворвалась принцесса.

— Прекрасно! — воскликнула она, взглянув на брата и отца. — Те, кто мне нужен, — щеки Лин разрумянились от гнева. — Если завтра Герард не вернется во дворец, я убегу к нему. Так и знайте! — она собралась выскочить из кабинета, но Ялмари преградил ей дорогу.

— Лин, подожди. Извини, что не зашел сам, мне надо было тебе объяснить...

— Что объяснить? — принцесса отшатнулась. — Что Герард не идеален? Так вот, что я вам скажу, — она понизила голос и теперь буквально шипела, — кроме таких, как вы, — глаза ее сверкнули, — есть еще нормальные люди со своими слабостями. Не святые! И не надо их сразу записывать во враги. Я не позволю.

Полад стиснул зубы. Ялмари нахмурился — сестра явно намекала, что отец и брат — оборотни, а потому людей понять не могут.

— Лин... — произнес принц сурово, но девушка ничего не желала слушать.

— До завтра! — она выскочила из кабинета, хлопнув дверью.

Полад поднялся, громыхнув креслом. Отошел к окну.

— Так и знал, что этим закончится! Кажется, его я тоже отравлю.

Ялмари глубоко вздохнул, успокаиваясь.

— Не горячись.

— Да ты сам-то! — повернулся отец.

— Честное слово, Мардан. Если ты не хочешь, чтобы она нас возненавидела, надо менять тактику.

— Что ты предлагаешь на этот раз? Твое предложение разнообразить выбор женихов не сработало. Она в их сторону и не взглянула. А если честно, и они не очень-то ею заинтересовались. Потому что я подобрал порядочных, для которых титул значение не имеет! — отец был в ярости, а из этого следовало, что он полностью согласен с сыном: у лорда Нево намерения далеко не такие чистые, как у кандидатов телохранителя.

— В любом случае сейчас мы должны вести себя так, чтобы она поверила: мы ей не враги, а союзники. Иначе будет только хуже. Наломали мы с тобой дров, — покачал головой принц. — Вспыльчивые очень.

— Ты Сорота выгнал — ты и возвращай. А я подумаю, как от него избавиться более тонко, — распорядился Полад.

— Мардан... — неуверенно начал Ялмари.

— Все. Извини, у меня дела.

Ялмари вышел, решив для себя, что не будет возвращать Сорота, пока не помирится с сестрой.

25 ухгустуса, Чарпад (пустыня, окружающая Ногалу)

Ночь Загфуран провел в Римнон-Фареце, приходя в себя после общения с отхи. Но когда сознание немного прояснилось, он еще раз прокрутил в голове беседу с Еситой. Песчаный монастырь — он ведь слышал о нем. Правда, почти на всей Гоште считалось, что монастырь — лишь легенда. Но вот в Ногале были уверены, что это не так. А между тем Песчаный монастырь считался местом, в котором, можно узнать все, что тебя интересует, найти ответ на любой, самый загадочный вопрос. Так значит, ему надо срочно туда. Там-то наверняка знают, как исцелиться от вампиризма. Заодно посмотрит на таинственную монахиню и попытается понять, какое она имеет отношение к предстоящей войне. "Что-то там отхи про полотно плела... Я не очень был в состоянии разобрать", — поморщился маг.

Он нуждался в крови, чтобы восстановить силы. И хотя опасался охотиться в Ногале — Есита знала, кто он, — поймал одного бинея на окраине. В пустыне он, не обращая внимания на солнце, взлетел выше, чтобы разглядеть замеченную раньше темную точку, а затем полетел к ней.

Путь он проделал долгий. Он изнывал под палящим солнцем, но не отступал. С каждым лавгом он яснее различал строение монастыря, который скорее походил на крепость, прилепившуюся к скале. Светло-коричневые стены с прямоугольными зубцами чуть поблескивали на солнце, будто их действительно сделали из песка. Чуть возвышались у врат круглые башни — строгие, без украшений. Деревянные, обитые металлом полукруглые ворота казались маленькими для столь большого замка: туда бы с трудом проехала карета. Издалека минарс не видел, охраняет ли кто-нибудь монастырь, но он заметил множество узких бойниц. Одна башня возвышалась над стенами, словно тонкая игла. Другие строения он разглядеть не мог.

Загфуран начал спускаться: приблизиться к монастырю лучше пешком, а не на крыльях вампира. Но до того как его ноги коснулись земли, точно горячий поток воздуха ударил в грудь. Он потерял ориентацию и кувырком рухнул на землю так, что из легких вышибло воздух. Несколько мгновений он открывал рот, будто выброшенная на берег рыба. Когда дыхание восстановилось, а сознание немного прояснилось, он с трудом поднялся. "Что за странные воздушные потоки здесь?" — поразился маг. Обратился в человека, затем снял с пояса суму, в которую сложил одежду. Накинул лишь плащ: в такую жару, чем меньше одежды, тем лучше. Сделал шаг в направлении монастыря. Другой.

На этот раз он приготовился к порыву ветра, но устоять не смог: толчок горячего воздуха вновь швырнул его на песок. На этот раз ушибы были не так сильны — в первый раз он упал с высоты.