Бракованные судьбы

— А музыка? — спрашиваю растерянно.

— А музыка чтобы отвлечься, — склонив голову набок, также задумчиво посмотрел на меня. — А ты что любишь?

— Много чего, — вспоминая все свои достоинства (о недостатках же никто не спрашивал, верно?), начинаю перечислять:

— В детстве я любила рисовать, но получалась такая мазня, что и психологам с их извечными картинками стыдно показывать, — мне захотелось растармашить улыбающегося, но почему-то такого отстранённого парня. — Когда-то увлекалась гитарой, но мне она долго не давалась, и я постоянно резала пальцы о струны, — до этого энергично жестикулируя руками, я остановилась и показала ему эти самые несчастные пальцы. — Вот видишь? Вроде царапина, а на самом деле ей уже двенадцать лет! — продолжала говорить, хоть и понимала, что веду себя не как взрослый человек.

А Сашка, словно только что очнувшись, взял мою ладонь в свою, смотря на детскую "травму". Чуть наклонился и легонько прижал мои пальцы к своим губам, при этом смотря в глаза. Мамочки...

"А губы у него тёплые... и... твёрдые. И глаза..."

Вот же ж картина нарисовалась! Сидит девушка, напротив неё — красивый парень. Держит её за руку, целует, в глаза заглядывает. Красота, романтика... только у девушки сейчас, похоже, сердце не выдержит.

Молча пытаюсь отнять руку. Не получается. Без резких движений, но сильнее, тяну вновь.

— Быстро отпустил! — чуть ли не прошипела я.

Сашка помотал головой и переместил мою ладонь с губ на щёку.

— Саша!

— Неа, — лыбится.

— Я тебя сейчас пну! — пригрозила.

— Девушка! Как не вежливо с вашей стороны! — вклинился укоряющий голос кого-то третьего.

— Вот-вот, хоть вы ей скажите, — поддакнул блондин.

А я, в прямом смысле, замерла. Даже руку перестала выдирать. Правда, спустя секунду, всё-таки пнула Сашку по ноге и вернула себе вышеупомянутую конечность, которую тот от неожиданности отпустил.

Посмотрела на подошедшую официантку, которая на самом деле и не официантка вовсе, а самая настоящая хозяйка кафе.

— А где Елена? — спрашиваю, продолжая сверлить взглядом тётушку.

Эх, а я-то, уже успела обрадоваться...

— Елена занята, я её заменяю, — покачала головой "официантка" с бейджиком "Виолетта". Что, подходящего с именем Виктория не нашлось? — хмыкнула про себя.

— Вот ваш заказ, — тепло улыбнулись... не мне.

— Спасибо большое, — ещё одна лучезарная улыбка, но теперь от Саши.

— Тяжело вам с вашей девушкой, да? — сочувственно спросили у беловолосого, не обращая на меня и капли внимания.

— Да кому было б с такой легко? — вопросом на вопрос отвечает "уже не джентльмен".

Всё время, пока они любезничали, я в раздражении скрипела зубами и стучала ложкой, размешивая чай.

Уходя, Вика, не заметно для Сашки, подмигнула мне и указательным пальцем провела себе по носу.

В детстве она мне так делала, когда хвалила. А сейчас, видимо, одобряет мой выбор?

Ну вот, всё понятно... Сейчас она уйдёт и растрезвонит по телефону всё, что увидела. А что не видела — додумает.

Потом в дело вступает больная мамина фантазия, папина логика, подначки мелких и... Вуаля! Я сейчас беременна, на четвёртом месяце, тройней, скоро выхожу замуж и уезжаю на северный полюс.

— Значит, со мной тяжело? — произнесла я тоном обиженной и обозлённой жены.

— Маш, не обращай внимания, это же обычная шутка! — сказал, хватая кусок уже порезанной пиццы. — Ну, захотелось человеку поговорить, что с того?

Хотела я ему сказать "что с того", вот только аргумент, даже мне самой казался каким-то ненормальным, что уж говорить о Сашке?

"Тебе кто дороже Я или какая-то там?", — так он, аргумент, примерно звучал.

Абсурдно, да, я знаю. Но если посмотреть с другой стороны, то какой девушке понравится, когда её кавалер говорит о ней в третьем лице и ещё обзывает "такой!".

— Маааш, — протянул парень, пытаясь, наверное, пробудить во мне ответное чувство вины или жалости. Не выйдет! — Ну у тебя что? Чувства юмора нет?

— Нету, — огрызаюсь, смотря на Сашкину унылую гримасу. Решила его добить, чтоб взял и прямо сейчас сбежал домой... Насколько верить слухам, парней это пугает.

— А тебе, вижу, очень понравилось беседовать с Викой? — ехидненько так, спрашиваю.

— С кем? — отвлёкся от своих мыслей Саша.

— С моей дорогой тётушкой, которая с бейджиком Виолетты приходила, — преувеличенно ласково отвечаю. — Конечно, тётя она мне формальная, но что поделать? Не сильна я в этой теме, а потому, скажу проще: Вика — жена моего крёстного и лучшая мамина подруга. Так что... — развела руками, предоставляя ему самому додумывать.

— И чего же ты добиваешься, рассказывая мне всё это? — спросил без настороженности или недовольства, будто бы и впрямь, просто интересуясь.

— Честно? Хочу узнать, как ты себя поведёшь, если узнаешь, что общался с человеком... — я замолчала, подбирая правильные слова, чтобы не спалиться и чтобы Сашка меня понял. Но, видимо, он и так всё понял, потому что спросил точь-в-точь, как это звучало в моих мыслях.

— С человеком из семьи моей будущей девушки? — смеясь, поинтересовался.

С одной только поправкой — я думала о потенциальной, а не о будущей девушке.

— Ну, да, — стушевалась я, наверное, жутко краснея.

— Меня такое не пугает, — легко сказал парень, отхлёбывая кофе.

Ну вот, хотела напугать, а в итоге сама выгляжу, как... курица.

— Совсем, что ли?

— Ага, — рассеянно отвечает Саша. — А тебе как, страшно было б познакомиться с родителями?

— В смысле, с родителями моего парня? — уточняю. — Ну, конечно, страшно! Всем ведь страшно... Это ты один не такой какой-то! — ворчу, но больше для вида. Саша это понимает и начинает улыбаться.

— Чего скалишься? — не выдерживаю. Под его взглядом кусок в горло не лезет.

— Ничего.

Вот, что за человек, а? Нет, чтоб нормально ответить.

— Вот сейчас ты ведёшь себя как настоящая девушка, — потянувшись, сказал.

— А раньше никак девушка? — говорю, а у самой подозрение, что надо мной просто-напросто издеваются.

— Да, раньше ты... — завершить свою мысль ему не дал мой телефон.

— Эээ, подожди, пожалуйста, я сейчас, — бросила Сашке, вставая из-за стола и направляясь в дамскую комнату для "припудривания". Достала телефон, хотя уже заранее знала, кто звонит.

Мама.

Это самое первое слово в моей жизни, но иногда — самое страшное.

Например, сейчас.

Не ответишь — тебе будут названивать и названивать, слать смски, а когда всё же осмелишься — устроит взбучку из-за того, что долго не подходила, а потом вообще последует допрос с пристрастием.

Вот последнего, я и надеялась как-то избежать.

Маму не смутит то, что меня там кто-то ждёт, будь то парень или просто друг. Значит, нужно сказать что-то другое...

— Да?

— Привет, дочь! Угадай, почему я звоню? — задала наиглупейший вопрос мама. Разумеется, она знала, что я знаю, зачем она звонит.

— Мааам, что там тебе уже Вика наплела? Это всё не правда! — тяну, без надежды на быстрое избавление.

— Маш, скажи, только честно, — серьёзность в голосе просто зашкаливает. — Ты не беременна?

Пффф...

— Нет, я не беременна. От кого спрашивается? — устало говорю.

— А с кем ты там сидишь? — любопытствует.

— С другом. Познакомились недавно. Случайно, ничем не примечательно.

"Сейчас главное не вдаваться в подробности", — мысленно даю себе указ.

— Но он же порядочный?

— Порядочный! Ма, мне всего двадцать один! Откуда такая тяга выдать меня замуж? — переход, так сказать, к главной теме.

— Никто тебя не выдаёт, я просто спросила, — возражает мама, хотя мы обе прекрасно знаем, что всё к этому и шло.

Вика, Вика... Ну могла б ты ей хотя бы на пару часов позже позвонить?!

— Мам, давай, мы потом поговорим?

— Дочка, дочка... Не любишь ты свою старую мать, — это ещё почему? — Ладно, созвонимся, — сказала и отключилась.

Я попыталась успокоиться, прежде чем вернуться к Сашке. Но, судя по всему, полностью это сделать мне не удалось, потому что первым вопросом блондина, когда я вернулась, стало:

— Хочешь, уйдём? — не знаю, как он определил моё состояние, но очень рада, что не пришлось ничего объяснять.

Расплатившись (ну, если на чистоту, то платил Саша), мы вышли из кафе.

— Давай пройдёмся? — неожиданно для себя предложила.

— Пройдёмся? — скептично повторил Саша, осматривая узкую улицу с кучей магазинчиков, прохожих и проезжающих машин.

— А что такого? — удивляюсь и, хватая Сашку за руку, тащу в одно очень красивое, можно даже сказать, приятное место, несмотря на то, что там вечно много народа.

— Может, тогда на машине?

— Зачем? Тут же рядом.

Минут через десять, мы уже стояли у ворот маленького, но "чудесатого" парка.

Я часто прихожу сюда, когда есть свободное время, чтобы расслабиться или просто поднять себе настроение.

— Парк? — спрашивает Сашка у немного запыхавшейся меня.

— Ага, — отвечаю дрожащим голосом. Может начать бегать по утрам? Расстояние всего-то ничего, а я уже задыхаюсь. — Здесь классно, пошли! — вновь дёргаю блондина за руку, а он всё стоит и стоит, как баран... Честно! Иначе зачем ему так рассматривать ворота парка?

— Ну чего ты встал? — спрашиваю, и тут — давно пора! — Саша наконец-то отмирает.

— Хорошо, пошли, — сказал и странно-престранно улыбнулся.

Смотря на хитрую физиономию, во мне проснулось любопытство. Что он там такое углядел-то? Выворачивая шею, оглянулась на ворота. И даже немного расстроилась, когда не увидела ничего не обычного. Ай ладно, на обратном пути тогда ещё раз посмотрю! А сейчас...

— Пошли на башню! — вновь хватаю тёплую Сашкину ладонь.

— Куда? — спрашивает Белобрысь, вертя головой.

— Она за стеной, так ты её не увидишь, пошли! — во мне будто проснулся маленький (и не совсем умненький) ребёнок. Непреодолимое желание показать Саше всю ту красоту, от которой у меня порой замирало сердце, заполнило мысли.

Идя по дорожкам, мимо разнообразных фонтанов, скульптур и всяких декоративных кустиков, в голову неожиданно пришла мысль.

"А что сейчас чувствует Саша? Ему интересно или он просто терпит всё из-за того, что сам и позвал? А если ему, действительно, скучно и ни капельки не интересно, что мне тогда делать?"

В груди появился неприятный комок, состоящий из таких нехороших чувств как волнение, ожидание, немножко нервозности и лёгкой грусти.

— Саш, а тебе вообще интересно-то? — спросила, внутренне дрожа.

— Интересно-интересно, — пробормотал, тоже приостанавливаясь и беря меня под локоть.

Я нахмурилась. Вот когда тебе отвечают таким небрежным тоном, не особо-то и вериться.

— Не пыхти, мне правда интересно куда ты так летишь и даже под ноги не смотришь, — правильно расценил мою мимику беловолосый.

— Хорошо, тогда пошли, — вернулась я к роли путеводителя и, не отнимая руки (или правильно говорить локтя?), направилась к башне.

Ну как башня... башенка. Метров пять-шесть в высоту, построенная из камня, внутри — лестница-спираль. Подниматься можно и вдвоём, но по одному всё-таки лучше. На самом верху находится небольшая площадка, на которой можно рассмотреть почти весь парк. А если высунуться за небольшое ограждение в пол человеческого роста, то можно сделать классные снимки пруда, что находится под мостом, на котором стоит башня.

— Вота! — с восторгом сообщаю Сашке, разве что рукой не обводя это каменное великолепие. — Давай поднимемся? — спрашиваю, не оборачиваясь.

— Давай.

Поднимались по одному... ну, в смысле шли друг за другом. Я первая, Сашка сзади.

Одновременно говорить, постоянно оглядываться и смотреть себе под ноги — дело утомительное, а потому я решила помолчать, но как только ступеньки закончились, затараторила:

— Смотри-смотри! Прикольно, правда? Тут весь парк можно разглядеть! Не, ну ты только глянь! А пруд вообще...

Отцепившись от Сашки, подхожу к самому краю и, перевесившись, начинаю выглядывать жаб, которых в пруду видимо-невидимо. Я успела насчитать около семи, когда меня за шкирку резко втянули обратно.

— Ты того? Совсем без мозгов? А если упадёшь? — грозно нахмурившись, спрашивает беловолосый.

— Ничего не того, сто раз так делала и не выпала же, — говорю обиженно.

— Это хорошо, что ещё не выпала, — понизив голос, произнёс. — Но учитывая то, как ты стараешься... — и многозначительно замолчал.

На меня же его слова не возымели должного эффекта, и я снова полезла считать жаб.

Пять...

За спиной тяжело вздохнули.

Восемь...

Подошли ближе.

Двенадцать...

Крепко обняли за талию.

— Мне так спокойнее будет, — пояснил, после того, как я ущипнула наглую ручонку.

Продолжать тему не стала; что уж говорить, но мне было приятно находиться рядом с Сашкой. Да так, что обычно замкнутая я, старающаяся не особо контактировать и уж тем более не прикасаться к другим, теперь сама льнула к этому парню. Поначалу не заметно, но, когда мне вновь захотелось ощутить щекой тепло его груди, стало ясно, что дело всё больше и больше запускается. Быстро что-то... хотя, для меня-то такие отношения в новинку.

— Сходим туда? — спрашивала у Сашки, показывая пальцем (знаю, что неприлично, но такой уж я человек) на высокую статую какой-то тётки. — Там фонтаны красивые, всё время забываю их сфоткать, мелкие просили...

Саша наклонился и, чуть прищурившись, с полминуты рассматривал что-то вдалеке.

— А вон то что? Часовня? — в голосе проскальзывало удивление.

— Да, и ещё несколько других... построек, — говорю, кривясь.

Вот не понимаю! Зачем сюда поставили все эти буддийские, греческие, когда есть наша православная часовня?

— Ты там часто бываешь? — спрашивает парень, отстранившись на пару сантиметров.

— Часто, почти каждый раз, как прихожу сюда, — проговорила, заворожено глядя на золотой купол.

— Знаешь, я бы тоже не отказался туда зайти, — медленно, задумчиво поделился.

Повернувшись к Сашке, я улыбнулась...

Какое-то время мы просто молчали, стоя в обнимку и смотря на маленьких человечков в разных частях парка, но, к сожалению, вскоре нашу... кахм, идиллию нарушили люди, тоже возжелавшие подняться на башню: трое подростков лет пятнадцати-шестнадцати.

— Пойдём, — шепнул на ухо Сашка, немного отстранившись и подталкивая меня к лестнице.

Пришлось спускаться, только в этот раз впереди шёл уже сам парень.

Смотрю на его светлую макушку, которая даже сейчас в темноте — белая-белая, почти как снег.

— Саш, а ты волосы красил? — спросила.

— Это мой натуральный цвет! Я кто, по-твоему, чтобы краситься? — оскорбился блондин, как самая настоящая блондинка. И сказано это было до того негодующим и обиженным тоном, что меня поневоле начал душить смех. Пытаясь не рассмеяться, прикрываю рот ладонью, кусаю губы, но всё бесполезно, так как уже через секунду тихо хихикаю и зачем-то бормочу себе под нос ехидное "блондиночка".

Сашка недолго терпел издевательство над своей персоной, и стоило нам только выйти на свет, как он начал меня щекотать.