Оружейникъ (Агренев-2)

— Нет, что вы!

Крупп так возмущенно вскинулся, будто услышал что-то крайне неприличное.

— Наши договоренности меня полностью устраивают! Александр Яковлевич, я думаю что не далее как послезавтра вы сможете ознакомиться со всеми предварительными расчетами, и мы определимся со сроками исполнения ваших... пожеланий. Так же я постараюсь организовать вашу встречу с кем— либо из правления банка — я надеюсь, моё слово для них что-то да значит.

"А то вдруг я передумаю и не стану размещать у него заказ. Что значит личная заинтересованность — в глазах огонь, усищи торчком! А вот я в частичном пролете"

Сердечно попрощавшись с далеко не старым еще патриархом германской промышленности, Александр пешком добрался до отеля (заодно и аппетит нагулял), остаток дня проведя в полнейшем одиночестве: из обслуги в номер никто не заходил, а Григорий в полном соответствии с приказом-пожеланием своего командира, отправился в "свободное плавание" по улицам Берлина, вырабатывать навыки самостоятельного передвижения по незнакомым городам. А на случай, если "руссо туристо" все же заплутает, князь снабдил его своей визиткой, на обороте которой крупными печатными буквами написал адрес и название отеля на языке аборигенов (продублировав затем и привычной Грише кириллицей). Такая "напоминалка", вкупе с пухлым от напиханных туда банкнот портмоне практически стопроцентно гарантировала благополучное возвращение пытливого исследователя Берлинских достопримечательностей в родные (хотя и временные) пенаты. Так оно и вышло — уставший, но безмерно довольный Григорий заявился ближе к ночи, скинул на стол небольшую стопку разнообразнейших свертков с сувенирами, и первым же делом похвастался очередным набором открыток, попутно поинтересовавшись.

— Чем завтра займемся?

— Завтра? С утречка зайдем на телеграф — надо бы узнать, как там дела в Сестрорецке, чего новенького. Заодно и пару распоряжений Греве отправить. Ну а потом видно будет — что-то ничего пока в голову не приходит. Вечером можем оперу посетить, или, ежели есть желание, то и на балет сходить... вдруг тебе понравится?

— Может, лучше в кабаре какое? Вот там мне точно по нраву будет.

— Хм, да и я бы не против, однако увы — нет в этом городишке ни одного кабаре. Да что там — он даже в путеводителе бордельном не указан, хе-хе. А вот варьете может и оказаться, надо извозчиков порасспрашивать.

Однако все планы на следующий день полетели к черту: когда двое приятелей после плотного завтрака спустились в гостиничный холл и направились на выход, к ним тут же подскочил мужчинка довольно респектабельного вида и сходу представился помощником господина Тиссена (видимо из врожденной скромности донельзя тихо и быстро пробормотав свою собственную фамилию). Почтительно взирая на Григория, помощник крайне вежливо поинтересовался — не соблаговолит ли его сиятельство князь Агренев, выделить немного своего драгоценного времени для взаимовыгодных деловых переговоров с его шефом? Гриша в ответ неопределенно хмыкнул и покосился на свое начальство. Из услышанных фраз он не понял ровным счетом ничего. Нет, кое-какие успехи в изучении языка Гёте и Канта он проявил... вот только половину выученных слов и выражений в приличном обществе произносить не рекомендовалось. А оставшаяся половина подходила скорее для похода по лавкам и магазинчикам — это были фразы типа "сколько стоит?" и "почему так дорого?". Командир, как и всегда, выручил, приняв всю тяжесть общения на себя.

— Где и когда?

— Если это вас не затруднит, то можно прямо сейчас — господин Тиссен будет крайне рад принять вас у себя дома.

По пути на неожиданно образовавшуюся деловую встречу Александр все пытался вспомнить, где он слышал эту фамилию? И ведь вспомнил. Август Тиссен, второй промышленник в Германии, имеющий негласный "королевский" титул. Если Крупп был "Пушечным королем", то Тиссена именовали не иначе как "Стальным королем Рура". Так же, по совместительству, он являлся единственным серьезным конкурентом Фридриха в металлургической области, причем крайне успешным конкурентом. Не в последнюю очередь из-за стремления к полной сырьевой и торговой независимости: свои шахты, свои заводы и своя торговля. Даже транспорт, и то свой.

"Интересное начало дня. Если вчера мне только намекали на наличие своей разведки, то сегодня я заранее уверен в наличии ее более успешного аналога... один я как несчастная сирота из Казани. Пора, пора заняться этим вопросом вплотную!"

Особняк Августа Сильного (еще один негласный титул, ага) был одновременно и похож на особняк династии Круппов, и отличался. Схожесть выражалась общей архитектурой зданий и расположением комнат, а отличия начинались прямо за входной дверью — хозяин особняка явно не отличался тягой к роскошеству. Так, необходимый минимум и ничего свыше того, практически — японский минимализм, только в немецком исполнении и с поправкой на статус хозяина. И любимый кайзер германского народа для Тиссена, похоже, был не очень-то и любимым — сколько Александр не осматривался, ни в кабинете, ни по пути к нему портретов правящего монарха не заметил (в отличие от разнообразных пейзажей и натюрмортов, коих висело по стенам на любой размер, вкус и цвет). Август повторять ошибку своего порученца не стал — окинув быстрым взглядом своих гостей, дальнейшую беседу он вел только с князем, напрочь игнорируя его спутника.

— Благодарю, что согласились встретиться со мной.

— Ну что вы, это я рад с вами познакомиться.

Решив, что остальными любезностями можно и пренебречь (все же он был значительно старше своего собеседника), Август перешел сразу к делу.

— Я бы хотел приобрести у вас лицензию на нержавеющую сталь. Это возможно?

— Увы, нет. Я связан договором с Круппом, генеральная лицензия у него.

— Я бы мог предложить вам более выгодные условия чем он.

Александр удивленно покачал головой, вот только удивление это было вызвано не словами. Хозяин кабинета пытался на него давить — еле-еле, слабо и без должного напора, но сам факт подобного действа уже был удивителен!

— Крупп предоставил мне большой кредит, причем тогда, когда я в нем очень нуждался. Одним из условий его предоставления была генеральная лицензия на некоторые мои изобретения. Ограниченного срока действия конечно, на пять лет — но тем не менее. А мы не можем сотрудничать в других областях?

— Например?

Тиссен немного порозовел, но попыток своих не бросал, все еще не оставляя надежды уговорить своего собеседника.

— У меня скоро закончатся работы по двум очень перспективным сплавам, фактически, осталось только получить патенты.

— Продолжайте.

— Также у меня имеются несколько очень многообещающих идей, генеральную лицензию на которые можете получить уже вы.

"Ага, а вот сможешь ли ты наладить производство металлосайдинга и профнастила, это большой вопрос. Нет ни стойких к атмосфере красок, ни покрытий, ни оборудования— чего только нет. Хотя... оцинковка? Нда, особняк, облицованный таким материалом, будет заметен издалека, особенно в солнечные дни. Так, что-то меня не туда понесло..."

— В свою очередь, мне хотелось бы наладить, а точнее организовать ряд производств — и я с благодарностью принял бы вашу помощь.

— Это уже интереснее, князь. Нельзя ли больше подробностей?

— Отчего же, можно. Меня очень интересует производство электротехнических товаров и все, что этому сопутствует — я имею в виду добычу и переработку медной руды в конечный продукт. Производство ферросплавов — тут я полностью доверяюсь вашему опыту и рекомендациям. Некоторые химические производства, в частности пороховое и взрывчатых веществ. Ну и обучение моих рабочих соответствующим навыкам и профессиям, желательно со стажировкой на ваших заводах.

— Неплохо. Это все?

— ПОКА все.

Ненадолго в кабинете установилась тишина: хозяин напряженно обдумывал все, что только что услышал, непроизвольно постукивая пальцами по столешнице.

— Неожиданные предложения, да. Пожалуй... мне необходимо время на принятие решения. Опять же, потребуется навести кое-какие справки по интересующим вас вопросам, уточнить некоторые моменты. Да, моменты.

"А заодно решить для себя, стоит ли со мной иметь дело"

— Мы можем продолжить наше общение через... два дня?

— Я ещё как минимум неделю буду в Берлине, так что не вижу никаких препятствий. Всего наилучшего... господин Долгин, мы уходим.

Дремавший с открытыми глазами Григорий мгновенно вернулся к активной жизни и деловито уточнил.

— Что, все? Тогда после телеграфа давай зайдем в одно местечко — я там такую чудную штуку видел, тебе обязательно понравится!

* * *

В это же время, только гораздо восточнее Берлина.

Мужчина шел по родным местам и улыбался, предвкушая, как обнимет детишек и жену — соскучился он по ним ну просто ужас! Мимоходом отвечая на удивленно-оценивающие приветствия знакомых (уезжал-то на заработки в старенькой одежке, а вернулся — ну чисто франт какой, все новое да добротное), он подошел к знакомому до последней трещинки дому и уверенно постучал в дверь. За калиткой тихо захрустел снег и раздался подзабытый голос соседа.

— Здорово, Мартын!

— И тебе не хво...

Дверь открылась и на вернувшемся отце с радостным визгом повисла дочка, вымахавшая в свои пятнадцать едва ли не выше родителя. Потом пришел черед малышни, а там уже и хозяйка подоспела, мигом загнав всех в тепло и основательно поздоровавшись со своим благоверным (в сенях, а то при детях оно как-то и неудобно), да так, что аж губы заболели. Нежданный, и оттого еще более радостный семейный праздник, с раздачей подарков и обновок, торопливым пересказом новостей (точнее обсуждением одной новости — предстоящего переезда в Сестрорецк) продлился ровно полтора часа. А затем потянулись друзья-товарищи, к ним присоединились ближайшие соседи, и как-то само собой организовалось вполне приличное застолье. Оценив перемены в имидже своего знакомого, гости стали открыто расспрашивать Мартына, время от времени невольно скашивая глаза на новые сапоги хозяина. Между прочим, не абы какие — а хромовые, да с гармошкой и щегольским скрипом. Шикарнейшая вещь, одним словом. А спрашивали практически одно и то же — как же он докатился до жизни такой? Неужто из мастеровых в начальство выбился?

— Да я бы и не против, да вот не берут что-то.

Позапиравшись немного для приличия, Мартын стал делиться избранными воспоминаниями — как он покорял Сестрорецк. Говорил, и сам не заметил как увлекся, расписывая порядки на фабрике, с виду сложные да строгие — а как попривыкнешь так вроде и ничего, жить можно.

— Ты Мартынка ври, да не завирайся! Тебя послушать, так там прямо рай на земле. Вон у нас, пока Сергей Ваныч в силе был — и то такого не было, чтобы столько задельной платы получать. Небылица на небылице: и жилье-то дают, и кормёжка за хозяйский кошт, и деньгу не зажимают... может ещё и шкалик вам подносят, на проходной, да в пояс кланяются?

— Хе, кому как, Афанасий, кому как. А вот тебе туда ехать не след, точно говорю.

— Это чего ж так, я что ли хуже тебя буду, аль дурнее?

Накал страстей погасил их общий товарищ, предложивший пропустить ещё пару капель. Единогласно приняв (причем во всех смыслах) это своевременное предложение, общество расслабилось, и дальнейший разговор протекал в более спокойной и дружественной обстановке.

— Не дурнее, да и не глупее. Вот только... ты же как примешь.

Тут отец семейства щелкнул ногтем по небольшой стопке, отчего она слегка зазвенела, и весело подмигнул присутствующим.

— Любишь кулаки свои об кого почесать? А там это не пройдет, хозяин насчет этого порядки строгие завел. Будешь упорствовать, так себе же хуже сделаешь, там такие лбы в охране — не приведи господи, как ветку сухую сломают. При мне одного так попотчевали, дня три отлеживался, до отхожего места по стеночке ползал.

— И за что его так?

— С мастеровым одним повздорил да юшку ему пустил, по пьяному делу. А вот тот был тверезый, да из старожилов.

— Ну?!

— Чего ну? Я ж те сказал, чем это для него кончилось. Потом ещё и штраф навесили, чтобы, значит, лучше запомнилось и намекнули, что в следующий раз он помятыми ребрами не отделается. Да ерунда, это только первое время было, пока не освоились. Я как туда приехал, так с неделю рот не закрывал — до того все непривычно. К примеру, лавка заводская. Такой выбор, прям глаза разбегаются! А цены-то и не ломят.

— Это какие такие цены?

-Вот! Я тоже поначалу оторопел от такого. Там на книжку почитай никто ничего и не пишет, так платют. При старом-то хозяине как оно было? Вот те расчетная книжка, а вон те лавка — бери что душеньке угодно... из того что есть. И задельное не деньгами давал, а записками своими. Помните поди, как конец месяца, так получать особо и нечего?

— Ну уж прямо и нечего? Кто не ленился, тот свою денежку завсегда имел. И на веселье время находилось — помните, мужики? Бабы нарядные, мужики все в шелковых косоворотках да сапогах. Эх, золотое времечко...

Помянув очередной стопкой былые дни, мужчины, не сговариваясь, вышли в холодные сени немного освежится. Обсудив, как все было здорово раньше, при Мальцеве (имелись конечно и у того отдельные недостатки, но на фоне нынешнего упадка они уже и не недостатками казались, а так — мелочью незначительной), все опять согласились с тем фактом, что начальство своего нигде не упустит и на рабочем человеке свою копейку обязательно поимеет. Да и самого его тоже... того. И не по разу.

В процессе дебатов Мартына словно невзначай расспрашивали, как добраться до фабрики, попутно разглядывая привет из Сестрорецка — небольшую латунную зажигалку. По очереди обстоятельно прикуривая от нее свои "козьи ножки" с махоркой-самосадом, почти все многозначительно хмыкали и с явной неохотой передавали ее дальше, не забывая захлопнуть крышечку — пускай и другой удовольствие получит. Как следует проветрившись на январском морозе, гости по возвращении за стол с редким единодушием нанесли удар по остаткам немудреного угощения и зеленому змию, окончательно того добив. Проводив почти трезвыми глазами пустую четвертьведерную бутыль, которую хозяйка расторопно убрала со стола, Мартын несколько расстроено вздохнул (справа и слева послышалось шумное эхо) и продолжил свое повествование.

— А вот питейных заведений в поселке вовсе нету — говорят, что хозяин запретил. Дохтур есть, баня, портомойня — там, кстати, машины такие интересные! Шмотье свое закидываешь, оно само и стирается. И вода горячая постоянно! Для ребятни училище реальное, еще всякое разное, и много, всего сразу и не упомнишь. Дома? Нет, домов отдельных нету, и землю под хозяйство не отводят, уж больно плохая она там, землица-то. Хоромин в четыре этажа понаставили, вот в них мастеровые и квартируют. Тоже не просто с этим: кто в оружейных цехах работает, те вроде как наособицу, семейным жилье получше, а холостые по четверо в комнату селятся... по разному, в общем. Премий много, да все хитрые.

— Это как?

— Да сам-то я почти и не сподобился, но знающие люди мне говорили — кто хорошо работу делает, для того товары в лавке сильно дешевеют. И за квартиру меньше платит, ссуду может взять, в управе к нему прислушиваются... я всего пока и не знаю. Наособицу — ежели что полезное для работы придумаешь. Вот тогда может столько обломиться, что ух!