Томчин

Все-таки, проблему мне тангут подкинул со своей дочерью. Интересно, тангуты эти, которые Сисей себя называют — это не аналог ли предков наших тунгусов, созвучно как-то? Как же их настоящий Чингизхан тогда разметал, что ни государства, ни городов не осталось, к девятнадцатому веку в Сибири в стойбищах прозябали? А я, значит, молодец? Как будто неизвестно, чем эти политические браки у меня кончаются? Раз дочь подсунул в мой гарем — жди бунта. Дома, конечно, бунта не будет. Бортэ выручит, не надо мне никаких дополнительных жен, больше в душе места для них не осталось, все Хулан, Есуген и Есун заняли. И блудить я не собираюсь. Пусть эта признанная красавица в отдельной юрте, под началом Бортэ, где-то прозябает, если никому ее передать нельзя — политика. Не могу и не хочу заниматься устройством ее личной жизни, насильно мил не будешь!

Красивая женщина остается красивой даже через десятилетия. Самая распространенная мужская ошибка, когда за красоту мы принимаем очарование молодости и шарм. А красота — это порода, Бортэ уже можно выдать сертификат о благородном происхождении, какая-то из ее прабабушек была королевой — на мой европейский взгляд. Если бы она в молодости стала королевой красоты, то сейчас никто не усомнился бы в честности и компетентности жюри. Думаю, Хулан обладает теми же достоинствами и любовь к ней не влияет на мою оценку. Есун и Есуген — хорошенькие чертенята, доброта и ласковость, присущие им, с возрастом не исчезнут, как и моя к ним нежность. Скорей бы...

И кто меня за язык тянул? Пошутил, значит! Как все было бы просто и понятно вокруг, если на вопрос шамана я бы ляпнул — Тимур. Или — Иван Петров, Петр Иванов. Кто мешал? Сказал бы, в конце концов, фамилию, имя, отчество деда по матери и -никаких вопросов о будущем мировой цивилизации. Пока страну объединял и сколачивал, командовал войсками и горя не знал. Ни в чем содеянном не сомневался. А сейчас — выполз ночью из юрты. Что, не спится — кровавый деспот? Мальчики кровавые в глазах? Закурить бы...

Зря мы так завоевали Сисю, ничего глобально нам это не даст. Моральное удовлетворение и какие-то временные материальные плюсы мы получим, но еще при жизни этого поколения с ними будет война. Плюсы для нас уже мелкие, на ногах мы крепко стоим и тангутские караваны, которые пришли и еще будут идти несколько лет, для нас — некритичны. Хорошо, конечно, что благодаря реквизированным доспехам мы сможем создать три полноценных дивизии тяжелой конницы и довооружить легкую. Уже в начале осени можно начать тренировки в работе с копьем на коне. Три дивизии рыцарей это не жалкий рыцарский отряд тевтонцев. Который, кстати, монголы помогали топить, но в нашей исторической литературе не упоминались, упор был сделан на Александра Невского.

Пока ехал к столице — ведь все понимал, что только жесткая война на подавление и объединение может предотвратить будущую бойню, но — приехал и сопли развел. Гражданских не трогать, город не разрушать! С такими настроениями лучше вообще войны не начинать. Ты что туда — грабить пришел, ты нищий, тебя дома не кормят? Зачем тебе их имущество, олигарх ты наш? Цель же в другом — освободить будущие поколения от войны, дать земле мир и законы. А у тебя что получилось? Законы дал? Нет, местные богатеи сейчас выжмут бедняков, чтобы потери возместить и дань для тебя собрать. И законы у них под это заточены. Мир принес? Войну и ненависть принес, через пять лет их подростки в возраст войдут, они тебе мир и покажут. Сами сдохнут, но покажут и твоих воинов с собой возьмут. Выбирай — и больше не шагу, если не готов идти к цели. Лучше сжечь эту добычу, чем допустить повторение такого похода. Или — пошел вон, в монастырь, в отшельники на гору. Нельзя производить полостную операцию маникюрными ножницами и пинцетом. Замучишь и зарежешь. Нужны нормальные хирургические инструменты и больной останется жив, выздоровеет. Даже, если эти инструменты пугают гламурных барышень до обморока. Туда барышням и дорога.

И почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет. Пушкин. Евгений Онегин. Размышления о причинах богатения государства и экономических воззрениях Адама Смита. Так как там мое государство богатеет? Золото и прочие товары повышенной роскоши — это наш выхлоп от караванов в обмен на простой продукт степи и леса. Мой наградной фонд. Все остальное, необходимое и достаточное для жизни в лесу, горах и степи, в понимании нашего народа, произрастает здесь, на местах. Металл нам нужен, железо, медь, бронза. Серебро, для оплаты приглашенным ремесленникам и лекарям. А с золотом и прочим надо завязывать, довольно. Того, что имеем, нам года на три достаточно. Только обменные операции, типа валютных, товар на товар, по выгодному курсу на наших форпостах и факториях в оазисах на караванных путях. Сюда ничего этого не завозить, пусть на местах капитал крутится, стабилизационный фонд создает. На том и порешим. Хватит, награбили. Хоть бы одну лесопилку за это время поставил, кандидат технических наук. Так нет, там думать надо, вспоминать, заново изобретать. Налаживать, народ убеждать в полезности досок и их использовании для строительства жилья, соседям пытаться продать. А пограбить — никого убеждать не надо. Интеллигенция.

Арсенал нам требуется создавать, чтобы выданное трофейное вооружение по домам не растаскивали, иначе все расползется по семейным кладовым. А это национальное достояние, для дела будем выдавать тем, кто в походы отправляется. И продумать с Архаем, другого начальника арсенала пока не вижу. Хорошее трофейное оружие в семье — только как награда за личную доблесть воина, как орден за заслуги. Или, если сама семья часть накопленных богатств на создание личной оружейной направит. Страна в любой момент должна иметь возможность выставить подготовленные и прекрасно вооруженные полки, а не зависеть от того, с каким оружием хозяину со двора вздумается выехать. Хватит самодеятельности в этих вопросах.

Есть у меня мысль и обсудить ее надо с Бортэ, Мухали и Боорчу. Сыновья уже почти все взрослые, воевать все рвутся. А страна не одной войной живет, не только победами. Надо нам их мирной жизнью проверить, управлению учить и не все здесь словами объяснишь. Не всякий из них понимает. Сам такой был. Молодость. Раздадим им в управление несколько районов страны, посмотрим, у кого лучше дело пойдет, кого народ больше полюбит, за кем потянется? Под контролем, конечно, подскажем, поправим. Для этого и существуют отец и мать. Может, соревноваться братья начнут — у кого счастливей народ на земле окажется. И, опять же, дурость каждого видна. Сколько не объясняй, а пока сам не убедится — не поверит. А народ нам ответ даст, кто здесь молодой хан, а кого лучше из дому не выпускать, чтобы семью перед людьми не позорил. Старшему побольше юрт в управление, младшим — поменьше, без обид. Все мы для Монголии живем, хоть это я им в головы вложил, надеюсь? Может и вообще все идеально быть, если у всех четверых талантам раскрыться получится. Один — полководец признанный, другой — идеальный управленец, третий — экономист, хозяйственник, а четвертый — народный любимец, политик, вождь. Не потянуть мне одному все эти роли, по крайней мере — долго не потянуть. Надо постепенно перекладывать их тяжесть на сыновей, пора взрослеть, ребята! Пора. Пора...

Если верить купцам, шпионам и кое-кому из наших знающих людей, а больше некому, никто не набивался, Китай сейчас состоит из двух империй: северной — Цинь, граничащей с нами и южной империи — Сун, находящейся за северянами. Живут как везде, гадят друг другу на голову по-соседски. Поэтому о Суне пока не думаем и не насмешничаем, а сосредотачиваемся в размышлениях на Цинь. Как сказал Горбатый, я еще ничего не решил. Думаем, собираем данные.

Продолжим. Империя Цинь расположена за великой китайской стеной на плодородных землях вдоль Желтой реки. С расстоянием от реки до границы с южной империей Сун — не определиться. Едут, едут и вдруг — уже не Цинь вокруг, а Сун. Не страшно, приедем, померим расстояния. Самоназвание северных китайцев чурджены, созвучно нашим манчджурам, не важно. Два поколения назад они отрядами охотились на монгольские племена и захваченных людей увозили к себе в рабство. Немногие, сбежавшие и вернувшиеся, рассказывали всякие ужасы, которые чурджены с людьми творили, поэтому отношение к ним у монголов схоже с отношением русских к немцам после Отечественной войны. До сих пор живы те, при ком все это происходило, послушал их. Да. Так индейцев в Америке истребляли и на ловлю африканских рабов для плантаций похоже. Таков исторический антураж.

Местная великая китайская стена с высотой от четырех до шести человеческих ростов и с почти такой же толщиной, с башнями и бастионами, расположенными на расстоянии прямой видимости друг от друга, тянется вдоль всей страны с Запада на Восток. Данных о возможности ее обойти слева или справа не имеется. В башнях и бастионах сидят гарнизоны. Там, где проходят дороги в страну — имеются ворота, защита усилена дополнительной охраной. Это пока все.

Нас с великой китайской стеной разделяет глинистая пустыня, переходящая в степь до самого подножия стены на западной части границы, и просто степь от нашей границы до самой стены в ее восточной части. Эту степь и пустыню населяют наши братья кочевники, онгуты, когда-то предупредившие нас в подготовке Западной коалиции к нашествию. Жизнь и нравы у нас похожи, и отношения доброжелательные, бесконфликтные. Но они не монголы, язык свой, законы свои. Охраняют стену от нас за китайскую плату. Воевать с ними совсем не хочу и завоевывать их тоже не хочу. Хорошие соседи, почти друзья. Варианты?

Союзники! Вот решение вопроса. Надо просто уметь дружить. Предложим в жены сыну вождя нашу с Бортэ дочь Алахай и проведем осень в свадебных пирах и обсуждении союзного договора. Кочевник кочевнику — друг, товарищ и брат. На том стоит и стоять будет монгольская земля. Поскольку с мечом к нам, похоже, уже никто не придет. Долго не придет.

А тангут сисястый все-таки на меня настучал китайцам. На своего нового сюзерена пожаловался. Тоже — воин непокорный, за свободу бьющийся, только вид борьбы освоил специфический — офисный, подковерный. Оружием избрал перо и бумагу, и — кляузами нас, кляузами!

Оказывается, помер тут, намедни, года два уже как, старый китайский император и в китайской столице всем было не до мелочей, не до нас. Путем... хрен знает, каким путем, на кочку залез новый император и сразу распелся. В нашу сторону проквакано указание, чтобы подтвердили свое вассальное положение по отношению к Цинь и ему, квакушке императорской, лично. Высылаются послы с бумажками, чтобы все — как у людей, с подписями и при свидетелях. Ну, а уже потом, или сразу, или до — обсуждение моих действий с Сисей, срок за изнасилование и публичная порка загорелой монгольской попке. Будем Сисе, как Россия Чечне, дань платить — на восстановление. Хорошая у меня разведка, не зря в нее столько усилий вбил, даже — через какие ворота в стене и приблизительный срок появления посольства сообщили. И весь расклад.

А с Сисей — мы же договорились, что песенка спета, поезд ушел и больше пострадавший никуда не жалуется, спокойно и вдумчиво трудится на благо своей страны и Монголии, утешаясь, что это был просто неприятный эпизод в его трудовой биографии? Слово давал, клялся чем-то, в ноги пытался падать. Вот я ему — еще перед осадой обещал, что если договоримся, ни один монгол в его город не ворвется, никаких поджогов и разрушений, пленных всех отдадим живыми и непокалеченными. Слово демонстративно сдержал, тютелька в тютельку. Слово хана. А этот? Все сожгли, все разрушили, всех перебили! Гнида казематная. Так и будет кланяться и гадить за спиной во всем. Зря мы так Сисю завоевали.

Славно мы здесь погуляли, пора молодым и домой отъезжать, вот их и провожу, у нового свата погощу, еще чуток погуляем. Как раз посольство китайское недалеко от стены встречу, чего ему зря по степи ноги бить, у нас зимовать, неудобства терпеть от нашей дикости и бескультурья? Перенервничаем только за зиму, обозлимся друг на друга. А зачем кричать и злиться, что это изменит, жизнь — она ведь по судьбе идет? Все по судьбе...

Смотрю я на этих послов и думаю. Думаю, что — китайцы это, никакого сомнения. Еще в юрту мою ханскую, приехав в Ставку, не зашли, а китайские церемонии развели. Тысячелетняя империя, продумано все, кто за кем идет, как стоит, как рожи корчит. И мешать им не следует, пусть все по-своему сделают, время у меня есть, подождем. Сейчас титулы пославшего их зачитывать будут, это долго, наверно, вот мы все, пока, друг на друга и посмотрим. Не разбегаться же сразу, да и мне на здешних китайцев поглядеть хочется. Китайский шелк лучший в мире или его где-то еще делают? Гавайские рубашки напоминает, но — там синтетика, а это все ручная работа. Мое почтение вашим мастерам. Подарки вручать готовятся, а там и до другого дела дойдет, пора прекращать. Прервал и спросил имя нового императора. Не дай бог, снова — Ниндзя какая или Cамурая избрали. Вышао. Средненько, как-то сразу ни с чем не ассоциируется. Все равно, выбора нет. Слышал я, что наше русское слово из трех букв, заборы украшающее, в нашем Китае имеет вполне нейтральный перевод и очень распространено. Интересно, как они перевели для себя мой спич, знакомых звукосочетаний там полно. Ну, пусть думают, что передать императору. Сворачиваемся. Все свободны. Прощайте, господа.

Вот и опять Новый год приближается. Неплохо я по миру покатался, себя показал. Заодно выяснил, кто это нас татарами в будущем собрался называть. Китайцы придумали и никакого акцента в звучании. Так они называют народ моего нового свата — онгутов. Союз заключен, появились монголо-татары, и это не только я придумал монголов, это еще и китайцы татар выдумали. Вместе отвечать будем, если что. А пока — ничто. Впереди зима и никаких обязательств. Слышать ничего не хочу, только семья, жены, сын. Как же я по ним соскучился!

Наш Хулиган уже начал ходить и разговаривает. Орет, когда я его на руки беру, отвык от отца, но за зиму мы с ним подружимся. Вот думаю, а не начать ли с ним говорить на русском языке, все-таки он для него такой же родной, как и язык матери? Окружение наше, когда слышит мое бормотание на русском — дичится, может подозревают, что заклинания какие-то бормочу, темные же все, колдунов боятся, а от разговоров о моей божественности и до колдовства недалеко. У нас в степи за колдовство по закону смертная казнь, это мой ответ партии бывшего верховного шамана, там тоже от шаманства до колдовства, направленного против человека, один шажок, как посмотреть. Новый, назначенный мною, Верховный шаман Монголии Усун — человек почтенного возраста, безобидный и знающий, внутренне очень порядочный. Стараюсь проявлять к нему максимум почтения, советуюсь с ним в сроках наших начинаний и имею полную его поддержку. Белый конь и белый наряд издали придают ему схожесть с волшебником из "Властелина колец" Толкиена. Имя забыл. Очень хороший организатор и мне нравится, как он поставил на поток дело оказание помощи населению. Иногда я даже ищу у него моральной поддержки своих начинаний и мы с ним просто разговариваем долгими зимними вечерами. Обо всем.