Заложник силы-1 Там, где горит свет

Вслед за любовью пришла и ревность. Скрипя зубами, вор смотрел, как легко она распахнула дверцу сбежавшему со ступеней банка юнцу. Как заурчала, завелась с нескольких касаний. Дымные калеки так просто не сдавались: рычали и шипели, прежде чем сдвинуться с места хоть на ярд. А эта... Э-эх...

Дивное видение сопровождало его вплоть до самого дома, целиком и полностью захватив мысли. Но стоило распахнуть калитку, как грезы враз улетучились, уступив место мрачной реальности.

Реальность — мрачнее некуда — сидела на крыльце. Когда он вошел во двор, волоча за собой салазки со спящим мальчишкой, она отняла ладони от зареванного лица, поднялась, утерла глаза и шмыгнула покрасневшим носом.

— Где были? — Девчонке хватило ума и выдержки, не заголосить и не напугать криками брата. Но приглушенный хриплый голос звучал зловеще.

— Гуляли, — ответил Валет.

— Где? — повторилось требовательно.

— На ярмарку ходили, — и не подумал соврать он.

— Через слободу? — под припухшими от плача веками сверкнули злые огоньки.

— Ну и что? — не сдавал позиций Тьен. — Малого я накормил, на морозе все время не торчали, погреться заходили.

— Ясно.

Софи подошла, присела рядом с саночками и погладила малыша по щеке, то ли разбудить, то ли проверить, не закоченел ли, и Люк тут же открыл глаза.

— Здравствуй, солнышко, — улыбнулась ему сестра. — Хорошо погулял?

— Холосо! — С мальчишки в мгновение сон слетел. — Мы с напалником на дело ходили! Даеко!

— На дело, значит? — бросив на вора злобный взгляд, повторила девчонка. — И как, успешно?

Выслушала сбивчивый отчет о прогулке по слободе и ярмарочному полю, о пирожках, конфетах, смешной обезьянке, большой прибыли и каком-то дяде и без предупреждения резко рванула привязанную к салазкам веревочку, другой конец которой Тьен все еще сжимал в ладони.

— Держи, твое. — К удивлению парня она достала из кармана сложенную вчетверо банковскую бумажку. — Это то, что ты наперед дал, и за уголь. Когда из лавки вернусь, чтобы тебя тут не было.

И не дав ему ничего сказать, потащила салазки к калитке.

— Эй, ты чего завелась, подруга?

Нет ответа.

Валет оббежал сердито сопящую девчонку и перегородил ей выход со двора.

— В чем проблемы?

— Не было тебя, не было проблем, — буркнула она негромко, чтобы Люк не слышал.

— Ну погуляли мы, что такого? — искренне недоумевал вор. — Я же сказал: брат твой не голодный, не замерший. Все, как для родного: пирожки-конфеты, в кустики сводить... А ты меня, здрасьте-пожалуйста, из дому гонишь.

— Не нужно было его в слободу тащить, — так же тихо и так же зло проговорила Софи. — Мы в твои дела не лезли, так и не надо было Люка в них втягивать.

— Да кого я куда втягивал?!

— В речке давно купался? Скажешь, моему брату с тобой ничего не грозило?

Сказал бы, да вдруг запнулся. А девчонка, и откуда сила взялась, оттолкнула его с дорожки в сугроб и вытащила салазки за калитку.

— Назад с квартальным пойду, — предупредила она, остановившись на секундочку. — Понял? Так что, пока время есть, собирай вещи и уходи.

— Куда? — по-настоящему растерялся вор.

— Куда хочешь.

Вот же стерва!

Тьен в сердцах сплюнул под ноги.

Ладно бы скандал устроила, поорала чуток: визгливые бабы, они отходчивые. Так нет же. С характером девка! И голова у нее тоже варит. Испугалась за малого, поревела, а потом подумала. И верно, если разобраться, подумала. Узнал бы его кто в слободе, жандармы или "мертвяк" тот же, и если б сразу не сцапали, пришлось бы ноги уносить, а "напарника" наверняка бросить. Валет, конечно, не сволочь последняя, но что бы тому малому сделалось? В караулку отвели бы, потом в приют какой передали. Нашелся бы со временем. Правда, на кой жандармам пацан? Могли и не заметить, на улице остался бы...

Да, если с этой стороны посудить, не такая уж хорошая идея была, с Люком в слободу идти.

Но не случилось же ничего?

А его сразу за дверь выставляют!

И куда пойдешь? Нет, место-то найти можно. Но чтоб вот так: район приличный, домик уютный, хозяйка... А ничего так хозяйка: убирала, готовила, стирала, когда надо. И лишних вопросов, в самом деле, не задавала. К тому же — и он об этом всегда помнил — Софи его в тот вечер раненого с мороза притащила, спасла. Дважды за всю жизнь Валета спасали, в первый раз Ланс, во второй эта девчонка, и при том, как сложно он сходился с людьми, подобное дорогого стоило.

В общем, не хотелось ему съезжать. И он решил, что останется.

В лавку Софи пришла заплаканная, запыхавшаяся. Задержалась дольше отпущенного, торопилась. А слезы? Так как же тут не плакать? Еще вчера все хорошо было: и деньги есть, и кладовая продуктами полна, и платье вот новое...

Но будет уже, пожировали чуток, и хватит. И без квартиранта проживут! Не так вольготно, зато спокойнее. У него же ни ума, ни совести: надо ж было такое придумать — Люка по бандитским своим притонам потащить! Правда, братишка про притоны ничего не рассказывал, про парк только, про обезьянку, да про то, сколько он вкусностей сегодня слопал. Но где ему, маленькому, понимать, как оно на самом деле? Сегодня обезьянки, а завтра — девки непотребные. И не в слободе, а в их доме! И как она сразу не подумала, чего еще от щедрого жильца ждать? Знала ведь, откуда этот Тьен взялся, видела еще летом, да и слышала кое-что. Так что правильно погнала его.

Только не нужно было гордячку из себя строить и плату возвращать.

— Отцу срочно уехать пришлось, — сказала она хозяину, объясняя сразу и задержку, и то, что привела с собой Люка, и зареванные глаза.

Господин Гийом отнесся с пониманием: у самого три дочки. Только ни одна из них не вставала до рассвета и не возилась весь день в лавке.

— Ничего, как уехал, так и назад приедет. Главное, что не забывает вас. А ты мне, Софи, пока вот что...

И работы надавал — до вечера не управиться. Наверное, чтобы лишними мыслями себя не изводила.

Жалко, не получалось. Чем ближе к концу, тем больше думала, как домой идти станет. Правда, что ли, квартального позвать? А сказать, что? А может, придут они с Люком, а там уж и дома нет: разозлится изгнанник этот и спалит все подчистую?

От тревог оторвал звон дверного колокольчика, но кто вошел в лавку Софи, продолжая разбирать товар, не видела.

— День добрый, — поприветствовал покупателя хозяин. — Подсказать что-нибудь?

— Подскажите, уважаемый, — ответили ему негромко. — А то сам я уж не знаю, как и быть.

Девочка испуганно юркнула под прилавок: такого она себе даже не представляла.

Люк, услыхав знакомый голос, наоборот, хотел было выбраться из своего закутка, но она махнула ему рукой и приложила палец к губам. Малыш с улыбкой закивал. Верно, решил, что это какая-то игра.

— Буду рад помочь, — отозвался с готовностью лавочник. — Товар у нас весь свежий. Свежайший, я бы сказал.

"Кроме орехового печенья", — машинально подумала Софи. В коробке осталось не больше фунта, но уж две недели не могли сбыть и это.

— Да тут такое дело... — Из своего укрытия девочка слышала, как скрипит пол под расхаживающим туда-сюда парнем, и видела его скользящую по полкам тень. — Я комнату неподалеку снимал. А сегодня с хозяйкой разругался, гонит меня теперь.

— Мы тут вообще-то харчами торгуем, — смутился такому признанию господин Гийом. — А если вам жилье найти надо...

— Да в том-то и дело, что не надо! — выпалил жарко Тьен. — Меня прежнее более чем устраивает. Комната хорошая. Хозяйка — умница, каких поискать. Дом в чистоте держит, готовит — язык проглотишь. И характер у нее золотой, и сама красавица...

— Красавица. — Лавочник крякнул понимающе.

Щекам стало жарко. Скажет тоже, красавица!

— Обидел я ее, конечно, — повинился парень. — Так не со зла же, случайно вышло. Знаете, как бывает, когда сначала делаешь, а потом уже думаешь? Но я готов признать и, если получится искупить. — Голос его вдруг сделался вкрадчивым: — Я даже на повышенную плату согласен, хоть листр сверху положу.

Три листра в неделю — хорошие деньги. Но решения своего она не отменит!

— Вы простите, молодой человек, — не выдержал непонятной беседы лавочник, — но к нам-то вы по какому поводу?

— За покупками, конечно. Вот, думаю, чем бы мне свою хозяюшку порадовать, чтоб сменила гнев на милость. Посоветуете что-нибудь?

— А, это всегда пожалуйста. Барышням и молодым дамам обычно конфеты берут. Или зефир вот. Возьмите зефир, его все любят.

— Не все. — Подумав немного, девочка привстала над прилавком и оправила платье.

Хозяин ее слов не расслышал, но Тьен от предложения лавочника тут же отказался:

— А другое что-нибудь? Шоколад? Или фрукты засахаренные? — спрашивал, а сам следил за нею.

Шоколад неплохо было бы. И фрукты...

— А стоит ли тратиться? — сказала она вслух. — Может, хозяйка назад еще и не примет?

— Софи! — прикрикнул господин Гийом. Не сердито, скорее, удивленно: раньше она в разговоры с покупателями не вмешивалась.

— Я постараюсь ее уговорить, — не обращая внимания на лавочника, а глядя только на нее, произнес парень. — Извинюсь. Пообещаю, что ничего подобного никогда не повторится и ни у нее, ни у кого из ее семьи не будет из-за меня проблем.

"Много ли такое обещанье стоит?" — хотела спросить она, но хозяин состроил страшную рожу: молчи, мол. Да и Тьен, что куда важнее, выглядел искренне раскаявшимся. И идти ему, наверное, от них некуда...

— Шоколад возьмите, — посоветовала она, отворачиваясь. — Тот, что в желтой обертке, очень хвалят. И фруктов полфунта.

— Нет, фунт, пожалуй, — уловив ее сомнения, расщедрился парень. — Еще что-нибудь присоветуете? Может быть, кроме сладостей к столу чего взять?

— Возьмите, — пожала она плечами. — Буженина у нас вкусная. Окорок. Рыбу сегодня только из коптилен привезли.

Постоялец — уже вопрос, что бывший — послушно брал все.

— И вина бутылочку, вот это, пожалуй, — показал он лавочнику.

"Не нужно вина!" — чуть было не выкрикнула Софи, но вовремя прикусила язык.

— Круп возьмите, — бросила походя. — Всегда пригодится.

Взял.

— Яиц и молока тоже можно. Сахару фунт.

— И пряников давайте. И печенья какого-нибудь.

— Орехового возьмите, — предложил хозяин, но Софи за его спиной сморщила нос.

— Нет, орехового не нужно. Дайте-ка...

— Овсяного, — подсказала девочка. — А пряники у нас медовые и имбирные, берите и тех, и тех. К чаю хорошо пойдет.

— Может, мне и чаю купить? — задумался парень.

— Купите, — словно между прочим сказала она, прикинув, сколько осталось дома заварки.

Господин Гийом только и успевал, что взвешивать да стучать костяшками счет.

— Вы все же подумайте, — спохватилась Софи, глядя в лукавые зеленые глаза. — Хозяйка может еще и не простить.

— Вы ее не знаете, — последовало уверенное. — Добрейшей души человек. Она мне однажды, можно сказать, жизнь спасла. Не для того же, чтоб в мороз из дому выгнать?

Да уж, странно получится, если так.

— Уксуса возьмите, — сказала она напоследок, прежде чем вернуться к оставленной работе.

— Зачем уксус? — опешил удивленный происходящим, но до сих пор стойко молчавший лавочник.

Зачем, зачем. Закончился потому что!

"Какая же я все-таки продажная", — хихикнула девочка мысленно, сама понимая, что не в щедрых подарках дело, а в том, что Тьену, хоть и непонятно почему, она все же поверила. Не обидел бы он Люка. Да и братишка, судя по всему, время неплохо провел.

— Знаешь, что, Софи, — проговорил медленно хозяин, когда груженный покупками парень кое-как вышел за дверь, — а хорошо тебе торговля дается. Не хочешь завтра попробовать за прилавком постоять?

— За ту же плату? — уточнила она с сомнением.

— Нет, конечно. Если пойдет дело, добавлю... немного.

Люк улыбался из своего уголка, облизывая как по волшебству появившийся у него в руке леденец на палочке.

Совсем неплохой в итоге день получился.

Но за днем наступил вечер, нужно было возвращаться домой, и Софи снова стало страшновато: что как раскаянье квартиранта окажется показухой, а за покупки вдвойне рассчитаться придется?

К счастью, страхи оказались лишь страхами.

Тьен встречал их с Люком на крыльце.

— Так ведь и не знаю, простила меня хозяйка или нет, — пояснил он, пожимая плечами.

По виду парня нельзя было сказать, что прождал их все два часа на морозе — скорее, по времени рассчитал возвращение и вышел. Хитрец! Но Софи ничем не показала, что заметила обман, а войдя в дом, оставила приоткрытой дверь.

С ужином возиться не нужно было: и со вчера осталось, и постоялец вкусностей накупил немало. Девочка поставила на плиту чайник и котелок с тушеным мясом, нарезала хлеба и сыра, отобрала в миску квашеной капусты, сдобрила луком и подсолнечным маслом и хотела, как всегда, отобрать еды себе и брату в комнату, а остальное оставить в кухне на столе для Тьена. Но квартирант нежданно вмешался в ее планы.

— Давай, вместе поужинаем? Заодно и поговорим.

— О чем? — всполошилась Софи.

— Просто поговорим. Третью неделю под одной крышей доживаем, и все как чужие. Я о тебе ничего не знаю, ты обо мне.

"Не знаю и знать не хочу", — подумала было она, но любопытство взяло верх.

Привела Люка из комнаты, усадила на высокий стульчик, в аккурат между собою и постояльцем — как будто спряталась за братишкой. Рассыпала по тарелкам кашу и жаркое. Тьен достал вино, поставил и ей стакан.

— Не бойся, оно не крепкое, ничего тебе с него не будет. Если в меру, то даже полезно.

Мама тоже так говорила. Только наливала ей в стопку на два глоточка, а не сразу полстакана...

Сперва ели молча. Вино Софи лишь пригубила и отставила, а дальше ковырялась в тарелке, низко склонив голову и чувствуя, как краснеет непонятно отчего. А когда Люк справился со своей порцией и попросился к себе играть, от разговора стало уже не отвертеться, и она, со страху, должно быть, отхлебнула из стакана сразу половину и заявила постояльцу, пока тот не спросил первый:

— Рассказывай.

— Что?

— Ну-у... Кто ты?

— Я? — Парень дожевал и ответил, как ни в чем не бывало: — Я — вор.

Софи поперхнулась — не ожидала с ходу такой честности.

— Я — вор, — повторил Тьен спокойно. — Ты — воровка. Свои люди.

— Я не воровка! — вспыхнула девочка. — Тогда... Это всего один раз...

— Один раз? — усмехнулся квартирант. — А то, что ты меня сегодня почти подчистую обобрала, — как называется?

От его насмешек, щеки занялись пожаром, и Софи, насупившись, сердито стиснула кулаки.

Парень покачал головой и, пододвинувшись поближе, погладил ее по плечу:

— Ладно тебе, совсем шуток не понимаешь. Не воровка ты, не воровка... Так — плутовка. А с этого уже другой спрос, да?

— А я — напалник! — прокричал от двери воротившийся в кухню Люк. — Послите напалу палавоз катать!

— Какой паровоз? — удивилась Софи.

— Замечательный паровоз, — вместо малыша ответил Тьен. — Пойдем, тебе понравится.

Через десять минут она уже сидела со своим стаканом на расстеленном на полу одеяле, обложенная подушками, словно восточная царица. Рядом стояла тарелка с сыром и бужениной, блюдо с засахаренными фруктами и колотым шоколадом и бутылка вина, а вкруг царственного ложа с треском и пыхтением ездил по выложенным на ковре рельсам поезд: красно-черный паровоз с пузатой трубой и два голубых почтовых вагончика.