Пророчица для демона

Пророчица для демона

Глава 1.

Дождь начался внезапно. Мгновение назад на небе не было ни облачка, а сейчас на голову лились нескончаемые потоки воды. В выси вспыхнула молния, рассекая небо на части. Грянул гром. Затем еще одна вспышка. Еще... Гневался Небожитель*, вот и спускал с повода своих псов.

Новый грохот!

Я шла вперед, не останавливаясь ни на мгновение и не страшась смерти. Капли дождя попадали мне на волосы, от чего те уже через несколько шагов стали похожими на водоросли, на лицо, смывая с него краску и "ставя синяки" под глазами, за шиворот...

Вода была повсюду. Казалось, еще несколько мгновений, и идти не придется. Меня подхватит бурный поток, неся в только ему ведомые дали. Но это потом. А сейчас... Еще шаг. И еще...

— Бездна!

Внезапно земля под ногами поехала в сторону. Я нелепо взмахнула руками, но удержаться не смогла. Упала лицом в грязь, добавляя к синякам под глазами, почерневший нос. Вновь ругнулась.

Затем попыталась подняться на ноги. Встать на колени, затем... Что-то резко ударило по руке, вновь толкая на землю.

— Да что за... — я едва не ругнулась, но внезапно потеряла дар речи. В локте* от меня, покачиваясь в такт дождю и, казалось, подмигивая, лежала человеческая голова. С мокрыми спутанными волосами, темной от крови и грязи кожей и одной пустой глазницей. Рот у головы был разрезан от уха до уха, из-за чего казалось, будто она смеется надо мной.

Как детская игрушка, клонится то в одно сторону, то в другую, и...

— Ха-ха-ха, ха-ха-ха...

Я резко отшвырнула голову в сторону, еле сдерживая поднявшуюся к горлу тошноту, и на локтях поднялась над землей.

Лучше бы я так и осталась в неведенье!

Они были повсюду — человеческие трупы, оторванные части тел, темно-бурые от крови и грязной воды лужи...

Кто-то резко дернул меня за плечо, переворачивая на спину.

— Вот ты и попалась!..

Вскрикнув, я резко села на кровати и открыла глаза. Долго смотрела вокруг, пытаясь отыскать человеческие останки. Но все было спокойно. Я находилась в небольшой комнатке, выкрашенной в зеленый цвет. Сквозь неплотно закрытые портьеры на окнах пробивалось несколько солнечных лучей. Один из них освещал висевшую на стене большую картину в простой деревянной раме, изображавшую... Хохочущий труп!

— Бездна! — я мотнула в сторону головой, прогоняя от видения, и вновь пригляделась к картине.

Разумеется, теперь на меня глядела не пустая глазница мертвеца, а ярко-зеленые очи в обрамлении длинных ресниц кисти юного Викариса — одного из лучших современных художников. Поговаривали, когда он пишет, сам Небожитель ведет его руку. Чуть правее от картины, в самом углу, стоял массивный, расписанный маслом шкаф и, наконец, маленький пуфик посреди комнаты со всякими безделицами.

Я вновь закрыла глаза, опуская спину на мягкую перину и начиная успокаиваться. Дыхание становилось ровнее, дрожь уже не изводила тело. Страх...

Оторванная в локте рука внезапно возникла прямо перед глазами. Я вздрогнула, но в этот раз кричать не стала, вовремя осознав: почудилась. Кошмар все никак не отпускает.

Я открыла глаза, зная, что вид моих покоев приведет в чувство быстрее мрака, и вновь едва не поседела. На сей раз от громкого стука. Я резко обернулась ко входной двери и, наконец-то, смогла вздохнуть по-настоящему спокойно. Ко мне в покои зашла Лучита — горничная, которую я уже давно считала кем-то вроде старой тетушки. Это была высокая очень полная особа лет пятидесяти с темными, почти полностью заправленными под чепец волосами. У Лучиты имелся правильный овал лица с резкими чертами. Пухлые щеки, ровный длинный нос и широкий лоб. Одета она была в пышное платье, делавшее ее и без того плотную фигуру и вовсе необъятной.

Успокоившись, я медленно произнесла:

— Ах, это ты...

— Я, я. Чего это тебе вздумалось кричать? — как всегда, немного ворчливым тоном начала Лучита. — Ты же своим криком весь дом перебудила.

— Сон дурной привиделся, — отмахнулась я, не желая беспокоить старушку.— Не беспокойся.

Я встала с кровати, подняла с пуфика одежду, которую вчера не успела повесить в шкаф, и начала одеваться, не обращая внимания на то, что Лучита так и не вышла за двери и продолжает с укором на меня смотреть.

— Ну, что это ты опять надеваешь? — Лучита быстро нашла причину для недовольства. — Давай, как принято, платье возьми. Я корсет помогу затянуть. Сразу, как куколка, станешь.

— Мне, в отличие от куклы, еще дышать нужно, — фыркнула я, надевая черные галифе и белую рубашку с пышным воротом. — Лучше уж оставлю корсет придворным красоткам. Если одна из них упадет в обморок во время танца или прогулки, ее кавалер только рад будет. А если я во время переговоров лишусь чувств, то потеряю репутацию, а, вместе с ней, источник доходов.

Лучита хотела что-то сказать, но лишь сокрушенно покачала головой, поджала губы и вышла из покоев. Когда дверь захлопнулась, я перестала улыбаться. Подошла к окну и раздвинула портьеры, впуская в покои еще больше света. Солнце стояло уже высоко (обычно раньше полудня я не встаю), так что с этим проблем не возникло. Неприятность была в ином. Я вновь села на кровать, потянулась за расческой, затем быстро, не задумываясь, уложила свои короткие волосы. И вздохнула.

Сон...

Простой, пусть и страшный сон...

Вот только видящим не снятся сны! Приходят одни лишь видения.

Зовут меня Кира. Просто Кира без длинного имени рода и приставки, как это принято у благородных. Когда-то у меня было и то, и другое. Были родители, выбранный еще в момент моего рождения жених, распланированная до самой смерти жизнь... Все было, пока в день моего четырнадцатилетия во мне не проснулась провидица. Не обыкновенная гадалка, неконтролирующая свои силы, а видящая, входящая в транс тогда, когда сама этого пожелает и способная увидеть, к чему приведет то или иное решение.

Родители моей силе не обрадовались. Они оба были людьми старой закалки. Вели неспешный образ жизни, всегда и во всем придерживались традиций, больше всего на свете страшась людского порицания.

Я помню этот мир. Размеренный, скучный. Помню тяжелые платья, расшитые оборками, драгоценностями и искусственными цветами с длинными шлейфами, волочившимися за спинами. Помню широченные бока этих туалетов, из-за которых мой жених даже не мог идти со мной рядом, а шел несколько впереди, ведя меня за руку. Помню...

Помню всю эту фальшь, притворство, пудру на лицах, скрывавшую все эмоции и чувства, долгие разговоры ни о чем, вечные увертки...

Вместе со своими соседями, не меньшими консерваторами, чем они сами, матушка с отцом осуждали предприимчивых дельцов, сумевших сколотить состояния, других аристократов, которые, вместо того, чтобы проводить время в праздных беседах, блистать на балах и охотах, прислуживать королю при дворе, занимаются торговлей, добывают уголь в Чатских горах и строят огромные машины. Мир менялся. Я увидела это, когда получила новые способности. Но мать с отцом упорно жили прошлым, а потому решили, что внезапно появившиеся силы не должны ничего изменить.

— Первейший долг каждой девушки — выйти замуж и подарить мужу детей, — наставительно сказала моя мать, больше не собираясь возвращаться к этому вопросу.

И я едва ее не послушала. Едва не наступила на горло собственной песни. Хорошо, что прежде, чем обрядиться в венчальное платье и вместе с женихом предстать перед священником, я заглянула в свое будущее. В то, которое осуществилось бы, выйди я за избранника родителей.

Роскошный замок на холме возле ветских озер с высокими острыми башнями и массивными колонами, драпированными карнизами* и пинаклями*. Над этим творением не один год трудились великие зодчие, пытаясь соединить проверенные историей архитектурные элементы и веяния моды.

По извилистым коридорам с высокими сводами сновало бесчисленное количество слуг, старающихся предугадать любое мое требование.

У меня были друзья...

С Кристианом я бы прожила долгую жизнь, окруженная сначала детьми, потом внуками, а затем умерла бы с мужем в один год. Все, как в сказке.

Вот только...

Кристиан бы начал мне изменять уже во время моей первой беременности, а во время второй открыто поселил бы в замке любовницу. Своих детей я бы пережила. Черная смерть... Я собственными глазами видела это. Кровавый кашель, непрерывные боли во всем теле, страшный озноб, видения... Болезнь не щадит никого. Молодых, старых... Не оставила бы она и моих детей. Внуки же... Те двое, которых по счастливой случайности не скосила бы старуха с косой... Из-за моих сил они считали бы меня проклятой и не чаяли бы поскорее избавиться. Это не заставило бы их подсыпать мне яд в кушанья. Но мои похороны походили бы скорее на праздник, чем на прощание с любимой бабкой.

Долгая... Ненавистная жизнь!

Я пробовала объяснить увиденное родителям, но они сказали, что я еще слишком молода, чтобы что-то понять. Говорили, что девушка, прежде всего, должна быть покорной и не требовать больше того, чем ей уготовано. А мамин духовник, когда ему рассказали мою тайну, наказал мне день и ночь молиться, чтобы избавиться от, как он сказал, "ненавистного проклятия".

Церковники вообще с большой настороженностью относились к предсказательницам. А в особенности к видящим — тем, кто может изменить предначертанное. Времена костров давно прошли, но священники продолжали пытаться наставить нас на "истинный" путь

Что ж, это был их выбор, а я сделала свой, ускакав однажды из дому на прогулку и не вернувшись в родное гнездо. Мой путь лежал в южные земли, где и жили презираемые моими родственниками дельцы. Туда, где, я была уверена, видящая придется ко двору!

Я уже давно покинула свои покои и теперь сидела в гостиной возле горящего камина, подставляя ладони к пламени. Люблю огонь. Он восстанавливает силы, успокаивает. А именно успокоение мне сейчас и было нужно!

Привидевшийся кошмар уже давно не казался мне реальностью, но все же немало меня беспокоил. Чем он был? Простым сном? Вот только я не могу их видеть. Видением? Но я не пыталась заглянуть в будущее. С чего бы Небожителю посылать мне предсказание? И, если это все же видение, то, как мне изменить предначертанное?

Это гадалки прозревают то, на что нельзя повлиять. Я же вижу дороги. Что случится, если я пойду по одной из них. Сделаю именно этот выбор.

Но какой выбор мне сделать сейчас, чтобы привидевшийся кошмар не стал явью?

Вопросы, загадки... Давно они не причиняли мне хлопот. Последние десять лет все, что мне нужно было сделать, это увидеть, к чему приведет тот или иной поступок. Я разучилась принимать решения, рисковать. Только лишь глядеть в будущее. И сейчас... Сейчас бездна меня побери, я просто не знала, что делать!

Я слышала, что порой от частого обращения к своим силам видящие перегорают. Некоторые из них становятся обычными людьми. И, если то, что я видела этой ночью, было сном, то и я теперь обычный человек.

А если все же видением... Я поднесла ладони еще ближе пламени, чувствуя ласковые прикосновения огня к коже. Если все же видением, то я стала кем-то похуже простого человека! В редких случаях после перегорания видящие становились гадалками. Теперь они видели будущее только тогда, когда Небожитель решался им его показать. И то, что они видели, уже никак нельзя было изменить. Хоть в петлю лезь, все сбудется один в один.

— Вот ты где, а я уже обыскалась, — на пороге с подносом в руках появилась Лучита.

Я лишь мельком бросила взгляд на кушанья: сдобные булочки, ржаной хлеб, куриную грудинку, блины с яблоками, несколько ломтиков твердого сыра, кувшинчик с молоком... — Лучита обожала вкусно покушать, а потому частенько пыталась и меня закормить — и проговорила:

— Я не голодна.

— Не голодна она, — проворчала старуха. — Посмотри, до чего ты себя довела, мисс. Одни кожа да кости. Щеки бледные, даже пудра не нужна. Скоро совсем прозрачной станешь. Ветер подует, тебя и сметет.

— Ты же знаешь, это из-за моих сил, — хоть Лучита уже не в первый раз говорила о моей худобе, я не удержалась и взглянула в зеркало, находившееся на противоположной от камина стене. Все было не так уж плохо. Конечно, моим формам до Лучитыных было далеко, но и болезненной я не выглядела. Миниатюрная девушка, на вид младше своих двадцати четырех лет с немного суженым к подбородку лицом с кукольными чертами и темными короткими чуть вьющимися волосами. Мне было далеко до канона женской красоты с его широкими плечами, большой грудью и массивными бедрами, но и победа в шоу уродов не грозила.

— Это не повод доводить себя до могилы, — безапелляционно заявила горничная. — Поешь давай!

Лучита вперла руки в бока, как делала всякий раз, когда готовилась к сражению ни на жизнь, а на смерть, и я все же придвинула к себе тарелку и налила в стакан молока. Но насладиться едой не удалось. Всего один блин и успела надкусить, как вошел Миттер — дворецкий — и доложил о приходе Риберта де Милна. Вот Лучите ничего не оставалось делать, как унести поднос, пока ко мне поднимался гость.

— Кира! — вечно торопящийся Риберт ворвался в мои покои еще до того, как Миттер их покинул. Первым делом поцеловал руку, затем, не теряя больше времени, заговорил. — Спасай! Знаю, мы обычно заранее договариваемся, но это предложение будет действовать всего один день.

— Ты уверен, что это снова не проходимцы? — уточнила я, памятуя о прошлых безумно выгодных предложениях, которые делались Риберту.

— Для этого мне и нужна ты, — юноша, старший меня на пару лет, улыбнулся.

Но я молчала. Сегодняшний кошмар вывел меня из равновесия. Я не знала, способна ли я еще видеть будущее или придется учиться жить своим умом. А значит, потерять верный источник доходов, постепенно начать продавать имеющиеся драгоценности и туалеты, лишиться дома, слуг...

— Для моего отца ты бы все сделала, даже если бы он предложил сию же литу* заглянуть в будущее! — видя, что я не тороплюсь отвечать, разозлился Риберт.

— Конечно, сделала бы, — я воскресила в памяти образ старого графа Милна. В отличие от своего сына, который, ввязываясь в бесконечные "прибыльные" дельца, хотел доказать уже мертвому отцу, что он ничуть не хуже его, старший Милн обладал поистине гениальным чутьем и создавал кирсы* буквально из воздуха. Всего за десять лет он утроил свой капитал и заставил всех, для кого раньше был вторым сортом, с ним считаться. Но я бы не отказала старику не из-за его деловой хватки, а потому, что именно он помог мне наладить мою жизнь после того, как я лишилась последней, захваченной из дома, драгоценности. Пусть он помогал мне, помогая и себе, мгновенно придумав, как можно использовать мой дар. Но узнавать, чем обернется очередная, заключаемая графом сделка, и жить в достатке гораздо лучше, чем прозябать в нищете и торговать всякими безделицами или работать на рудниках наравне с мужчинами. Милн старший хорошо разбирался в людях, на переговорах всегда добивался своего, умел читать между строк в договорах. Но даже он не был застрахован от случайности: стихийного бедствия, нападения разбойников или пиратов, прихоти новой любовницы монарха. А я могла все это предвидеть!